Мандибулы

      Маленький телефон-раскладушка будто жжётся в заднем кармане. Я чувствую себя ужасно из-за того, что пользуюсь им, но мне нужно что-то, чтобы вызвать Протекторат, когда потребуется. Я включила его, только пройдя несколько кварталов, и выключу, прежде чем возвращаться домой. Не знаю, можно ли его отследить, но не хочу рисковать.       Приближается ночь, но ещё не стемнело, так что я в обычной одежде. Хорошая ветровка и пара перчаток скрывают костюм, маска в рюкзаке, и я могу просто гулять. Немного жарковато, но ничего не мешает.       Найти дорогу не слишком сложно — я довольно хорошо знаю город — но вот найти именно то здание и именно ту лестницу, с которой я упала, не подходя слишком близко — совсем другая история. Мне не хочется предупреждать Зубы, где бы они ни были, о моём присутствии, пока я не буду полностью готова.       Некоторое время я пытаюсь слушать через насекомых, надеясь понять их восприятие. Как и ожидалось, это полная какофония шумов, неотфильтрованная и нерегулируемая, поэтому я отсекаю их мысленным эквивалентом захлопнувшейся крышки. Снова не то.       Я правда хотела, чтобы это сработало, но не рассчитывала на это. В первую же неделю использования сил я поняла, что такие вещи для меня недоступны. Я чувствую, что это возможно, но просто не могу с этим справиться. Возможно, нужно больше практики, но это всё равно, что пытаться читать, пока кто-то брызгает водой тебе в глаза.       Интересно, есть ли рекорд Гиннеса для чего-то в этом роде.       Я дважды прохожу мимо нужного дома, прежде чем узнаю его, и то только из-за подпалин на асфальте. Когда я иду проверить пожарную лестницу, я обнаруживаю, что её починили. Не ожидала.       Немного в стороне нахожу ресторан, где можно подождать. У меня есть немного мелочи, но и только, и цены здесь несколько превышают мой уровень.       Когда подходит официант, я беру закуску из жареных креветок, и делаю вид, что мне вкусно.       Время течёт мучительно медленно. Я откусываю креветки раз в несколько минут, и они быстро остывают. Вообще, изначально они были хрустящими, но в таком виде я ем мокрый картон, пахнущий рыбой. Я проверяю время, жду полчаса и снова проверяю. Прошло десять минут.       Ещё немного, и у меня окончательно поедет крыша. Колено дёргается от избытка нервной энергии, и я с силой провожу руками по штанинам, ощущая бронированные пластины супергеройского костюма. Очень странно есть безвкусные креветки в супергеройском костюме, но, с другой стороны, никто же о нём не знает. Это смягчающее обстоятельство?       Наконец темнеет, и я буквально вылетаю прочь, скрываясь в закутке за мусорными баками, чтобы натянуть маску и раздеться до шёлкового костюма. В нём мне гораздо комфортнее, чем в ветровке. Сменив обычные перчатки на перчатки от костюма, я ощущаю себя настоящей. Завершённой.       Надеваю маску, и я готова. Итак, я…       Эмм… Некто. Герой, пока безымянный, сражается против зловонной хватки Зубов. Женщина, а не ребёнок. Кто-то, а не никто.       Эффект изрядно смазывается отсутствием имени. «Королева» была использована сотню раз. Любые названия насекомых, какие я могу придумать, излучают ту же энергию, что и мой дурацкий выглядящий злодейским костюм. Надоело.       Если я буду тянуть, меня назовут как-нибудь круто, но угрожающе. Или отстойно. В любом случае, надо выбрать что-то побыстрее, пока за меня это не сделал кто-то другой.       Я скрываюсь в тени, ныряю в переулки и иногда взбираюсь по пожарным лестницам, чтобы осмотреться. У меня было время, так что я собрала достаточно хороший рой. Они прячутся, но держатся рядом. В досягаемости. Когда я заставляю их летать, я стараюсь разделять их на несколько отдельных облаков и цепочек, чтобы они не были слишком заметны.       Когда я нахожу хорошую точку обзора, я устраиваюсь и наблюдаю, частично скрытая низкой скамейкой и кучей выброшенных ковриков.       Чёрт, а это хорошие коврики.       Я в районе с преимущественно азиатским населением, так что не удивительно, что Лун действует — действовал — здесь. Большинство встреченных мною людей — азиаты, хотя над типографией живёт пара афроамериканцев. В одном из дворов что-то растёт: я чувствую червяков и тлю на грядках. Небольшой огород, скорее всего. Вряд ли это полезно для меня, так что я по большей части его игнорирую. Ну, как. Мне не трудно прогнать тлю с листьев и веток, пока я жду, так что почему бы и нет.       Мимо проезжает несколько машин и один старый ржавый грузовик, который несколько раз объезжает район. В остальном всё тихо. Честное слово, очень тихо.       И потом тишина кончается.       Первый фейерверк разрывает небо. Он взрывается в нескольких кварталах от меня, и я оборачиваюсь посмотреть. Тонированные жёлтые линзы слегка искажают цвет, но это точно фейерверк. Пока я смотрю, взрываются ещё два, и я слышу крики и улюлюканье.       Странно. Это не дети — я слышу взрослые голоса. Конечно, взрослым тоже нужно выпускать пар, но это неожиданно.       Это распространяется как волна. В соседнем доме распахивается окно, и я слышу крик чистой, необузданной радости. Человек стучит в стену и что-то кричит соседу, который с трудом отодвигает раму.       Они коротко разговаривают, и второй скрывается в доме. Я слышу, как он зовёт семью.       Очень странно. Мне нужно больше обзора. Я смотрю на крышу и качаю головой. Я не должна делать это сама. У меня есть насекомые. И если всё снова обернётся ловушкой, со мной ничего не случится. Я выучила урок, нет нужды в повторении.       Рой вьётся в воздухе, огибая препятствия, иногда падая замертво, если оказывается в слишком густом дыму. Это проблема.       Люди собираются небольшими группами, говорят, обнимаются. Что-то случилось.       — Бао! — кричит женщина, выбегая на тротуар. — Бао!       Я вижу Бао собственными глазами, мужчина — нет, парень примерно моих лет — в цветах АПП. Он мчится по улице сломя голову. Он влетает в объятия женщины — наверное, его матери — и отрывает её от земли. Они кружатся, и он плачет, а она смеётся.       Я наблюдаю, как они переговариваются шёпотом, ненадолго настораживаются, оглядываясь через плечо и касаясь лиц. Мне хотелось бы знать, о чём они говорят, но я знаю только английский. Неожиданно это кажется мне оплошностью. Я могла бы узнать больше, если бы понимала их. Почему я никогда не думала об этом?       Что-то произошло. Что-то важное. Не сказать, чтобы весь город вышел на улицы, но я вижу множество фейерверков, люди празднуют в домах и снаружи.       Я продолжаю наблюдать, и мухи ощущают слёзы кончиками лапок, а в некоторых местах царит тишина. Разболтанный грузовик, который я видела раньше, катится вниз по улице, и что-то происходит внутри него. Я засекаю нескольких плачущих женщин за углом — в их волосах вши. Что бы тут ни случилось, оно вызывает страх или печаль, а также это странное ликование. Я не могу вспомнить, когда в последний раз Броктон-Бей так реагировал на что бы то ни было, даже на футбольные матчи.       Возможно, это что-то местное. Или воздействие кейпа.       Жаль, что я не говорю ни на одном из восточных языков. Было бы намного проще. Однако большинство эмигрантов в Броктон-Бее говорят по-английски — возможно, я могу просто спросить.       Однако сначала нужно порепетировать. Я не очень хорошо общаюсь с людьми, и мне нужно придумать, что я скажу. «Привет! Скажите, пожалуйста, что происходит?» Нет, это звучит по-детски. «Почему все кругом сходят с ума?» Хм. Не уверена.       «Извините пожалуйста, не могли бы вы рассказать, на что все так реагируют?»       Это уже лучше. Этот вариант меня устраивает, так что я делаю глубокий вдох и встряхиваю руками, готовясь не только к разговору, но и к первому представлению гражданским. Сохраняй спокойствие, Тейлор.       Бао с матерью немного успокоились, так что у меня нет чувства, что я прерываю что-то личное. Я выбираюсь из укрытия и медленно приближаюсь, протягивая руку, чтобы привлечь внимание.       — Извините пожалуйста, вы…       Бао выхватывает нож, второй рукой задвигая мать за спину. Я инстинктивно вскидываю руки, прежде чем осознаю, что, вероятно, не следует вести себя так, будто меня грабят.       Упс. Всё пошло не совсем так.       — Э-э, простите. Я просто…       Бао что-то отрывисто командует матери, и та скрывается в доме. Он широко взмахивает ножом. Я сажаю муху к нему на палец. Его руки дрожат.       — Оставь нас в покое, — цедит он, решительно глядя на меня. Ну конечно — он носит цвета АПП. Он, должно быть, с ними по крайней мере несколько лет. Большинство азиатских подростков под Луном. — У нас ничего нет.       Я отступаю.       — Я… Прости. — Он боится меня. Это задевает. Я герой, я не хочу, чтобы люди боялись меня — если только они не злодеи.       Но он этого не знает. Я просто какой-то чудак, бегающий в трико при такой погоде — и, опять же, мой костюм…       Он не отвечает, поэтому я прочищаю горло и отступаю.       — Извини. Я… Я ухожу.       Я чувствую кого-то на крыше. Крыше, за которой я наблюдаю — мне приходит в голову, что я почти на том же месте, где стоял Лун. Искажённое отражение прошлой ночи. Я не оглядываюсь — если я оглянусь, наблюдатель поймёт, что я его заметила. Он одет в тёмное.       Я замечаю блеск металла.       Мушиные лапки ощупывают края, и мои глаза расширяются. Я должна двигаться, немедленно!       Я ныряю в сторону Бао, совсем забыв о ноже, пока он не пытается вонзить его мне под рёбра. Шёлк выдерживает удар, но останется синяк. Выстрела не происходит, потому что рой начинает действовать, окутывая фигуру незнакомца. Насекомые окружают его, кусая и жаля, где возможно, в поисках открытой кожи. Её разочаровывающе мало.       Я едва успеваю заметить стрелу, вонзившуюся в стену точно там, где только что стоял Бао.       Он снова пытается ранить меня ножом, но моё внимание сосредоточено на рое, который чувствует, как незнакомка — женщина — внезапно растворяется в воздухе.       О Боже. Нет. Только не она.       Призрачный Сталкер. Одна из Стражей Броктон-Бея, присоединившаяся к ним после долгой карьеры независимого героя. Она использует арбалет со смазанными снотворным дротиками и известна дурным нравом. Она умеет превращаться в тень, и кто знает, что она может ещё, и мне не известно о каких-либо слабостях.       И это, чёрт побери, точно не было дротиком со снотворным.       Я отступаю, и Бао прекращает попытки ранить меня, но всё ещё держится перед домом матери. Мои рёбра горят от боли.       — Иди внутрь! — командую я, пытаясь засечь скрывающегося Стража. Я распространяю свой рой, и несколько жуков врезаются в ледяное нечто, оказывающее сопротивление. Это ее теневая форма?       Я рассредотачиваю рой во все стороны в поисках другого Стража. Они же патрулируют парами? Я должна подготовиться ко встрече со вторым.       Она поворачивается, и на этот раз наводит арбалет на меня. Мой костюм защищает от ножей, но я не знаю, будет ли он так же устойчив к арбалетным болтам. Я пытаюсь заставить насекомых пробраться под её маску и в рукава. Муравьи могли оказаться достаточно эффективны, но она снова исчезает, бешено отбиваясь от роя. Ей удаётся ранить в общей сложности одного жука. Это немного смешно.       Что не смешно, так это то, что она прыгает вниз, чтобы сразиться со мной, а у меня для этого абсолютно ничего нет. Может быть, перцовый баллончик? Нащупываю его, быстро отступая.       — Новый злодей собрался поцапаться со Стражем? Неплохо, — шипит Сталкер, и у меня почему-то бегут мурашки по спине. — Хочешь поиграть — давай поиграем.       Я снова атакую её, но она просто невесомо просачивается между насекомыми. Насекомые тут же заполняют пространство, где она находилась, и на какой-то момент мне кажется, что я смогу её отогнать, но ей удаётся пройти между ними и материализоваться. Болт пролетает над моей головой лишь потому, что я запинаюсь, и я понимаю, что мне угрожает реальная опасность.       И даже не от Зубов. Чувствую себя обманутой, когда выхватываю баллончик и направляю в её сторону. Она по-вампирски взмахивает плащом, закрываясь от струи. Надеюсь, хоть что-то попало под маску. Или на руки. Хоть куда-нибудь.       Она поднимает арбалет, и следующий выстрел попадает в цель. Я чувствую обжигающую боль в плече и падаю, но всё равно отчаянно продолжаю пытаться запихнуть насекомых ей под маску. Нескольким это удаётся, и они принимаются кусать и жалить — но она снова рассеивается.       — Букашки. Забавно, — она исчезает и появляется, не позволяя рою приблизиться. Я стараюсь, чтобы рой следовал за ней, но им почти не удаётся проникать сквозь броню. Она действительно хорошо экипирована. Думаю, это то, что могут позволить себе Стражи. — Подходит для кого-то вроде тебя.       — Я… Я герой!.. — выдыхаю я, зажав рукой плечо. Я могу им двигать, болт не застрял, но боль такая, словно меня ударили кувалдой. Встаю, пошатываясь.       Секунду она смотрит на меня, её замешательство видно даже через бесстрастную маску. Такое впечатление, что она мне не верит.       — Ну конечно. Герой, якшающийся с АПП. Пытаешься вернуть немного славы после…       Я больше чувствую, чем слышу рёв двигателя.       Ветхий грузовик — тот самый ветхий ржавый грузовик, который уже трижды проезжал мимо — выворачивает из-за угла, и у неё едва хватает времени превратиться в тень, прежде чем он проносится прямо по тому месту, где она стояла. Он разворачивается, и через лобовое стекло я вижу обрамлённое костями безумно ухмыляющееся лицо.       Судя по всему, Анимос не пользуется ремнём безопасности, потому что он выскакивает из окна, уже наполовину превратившись, его громадная фигура вырастает рядом с грузовиком. Сзади из-под брезента высыпаются люди и выпускают шквал пуль в теневую форму Сталкера. Ей требуется время, чтобы материализоваться вновь, и когда она это делает, её плечи вздымаются, будто она пробежала марафон.       Зубы снова стреляют. Пули летят высоко — предупреждение, или они просто даже не пытаются целиться?       Геморрагия выбирается из боковой двери, кости на её костюме стучат друг о друга в ужасающей какофонии. Она переводит взгляд на Призрачного Сталкера.       — Не откусывай больше, чем можешь прожевать, детка, — выкрикивает она громко и пафосно. Анимос рычит в знак согласия.       Призрачный Сталкер смотрит на меня, потом на Зубы, и превращается в туман на бегу, исчезая в темноте. Она проходит через несколько ответвлений моего роя, но не слишком удаляется. Она медлит, твердит голос в моём сознании, однако не похоже, чтобы она намеревалась вернуться. Я продолжаю удерживать её в фокусе внимания.       Мне не верится, что всё кончено, я напряжена и жду, когда либо она вернётся, либо Зубы развернутся ко мне.       Геморрагия улыбается мне. Огни фейерверка окрашивают её в кроваво-красный. Ей подходит.       — Привет, крошка, — с улыбкой говорит она. — Ты неплохо справлялась, но я решила, что мы всё равно должны вмешаться. Не хотела, чтобы ты выглядела дикобразом к моменту, когда мы будем разговаривать.       Тяжело ступая, подходит Анимос. Мой рой ощетинивается в воздухе и на каждой поверхности, и он останавливается. Массивная голова поворачивается к Геморрагии, и меня поражает осознание, что если он ударит меня криком, вот так, прямо, — мне конец. Мне нужно придумать какой-то способ противостоять таким людям, чтобы они не могли уничтожить меня с одного удара.       Я собираю рой вокруг себя в плотное облако. Геморрагия заметно отступает назад. Я скрываюсь в центре облака, глядя сквозь специально оставленные разрывы. Я постоянно закрываю их и открываю новые, чтобы труднее было понять, где в точности я нахожусь.       — Насекомые, — говорит она. — Ненавижу насекомых.       Прекрасно. Я не собираюсь ей нравиться.       — Слушай, Тайна, мы не собираемся делать тебе ничего плохого. Как насчёт немного отпраздновать? Все тут чертовски рады.       Мне приходит на ум Бао.       — Я здесь, потому что вы меня пригласили.       Анимос съёживается и облокачивается на кузов грузовика; теперь это тощее создание с остро выпирающими тазовыми костями. Торопливо отвожу взгляд.       — О-о-о, как холодно! Ну же, детка, замутим что-нибудь клёвое! Неужели не хочешь чуть-чуть развлечься?       В небо взлетают новые и новые фейерверки. Я перемещаюсь в облаке, чтобы было труднее меня отследить. Огни преломляются в крыльях и панцирях скрывающих меня насекомых тысячей цветов. Интересно, как это выглядит снаружи?       — Постойте, вы что, пытаетесь меня завербовать?       — Очевидно?.. — говорит Анимос. Геморрагия лупит его.       — Вовсе не обязательно, — говорит она, но ущерб уже нанесён. Мысль уже закрепилась, заставив рассмотреть ситуацию под новым углом. Они хотят, чтобы я вступила в Зубы. Они пытаются меня вербовать. Они пытаются сделать это тонко. К счастью, Анимос туп как пробка.       — И что, если я откажусь?       — Разойдёмся своими дорогами. У меня нет злого умысла, Тайна, — Геморрагия поднимает руки. — Слушай. Тебе не нужно отвечать прямо сейчас. Мы просто хотим поблагодарить тебя за такое грандиозное, яркое появление. Позволь нам немножко с тобой познакомиться, и, может, мы сможем что-нибудь для тебя сделать.       Так, ладно.       — Я думала, вы собираетесь залечь на дно. Готовите… помпезное возвращение.       Геморрагия улыбается. Это нехорошая улыбка. Я напрягаю ноги, готовясь бежать.       — Ха, ну, это было до того, как ты подарила нам лучшее появление, которое только можно вообразить. Убийство Луна в первую ночь в городе? — она хохочет. — Чертовски помпезно!       И пока небо расцвечивается красочными огнями, мой мир ломается и рушится вокруг меня.