— Хм, вы, ребята, забавные. – Хакон уже маленько попривык к тому, что его таскают, лишь изредка заставляя совершать какие-либо незначительные движения, но рана ныла, оставляя алую дорожку, состоящую из капель. Мужчине не нравилась мысль, что разрыв придётся обрабатывать, и эта учесть поджидала буквально в нескольких десятках метрах, а чувство настороженности шуршало в глубине сознания, ведь дом лидера стоял в самой дали и был последним. – Я так понимаю, это чудо строительства твоё?
— Ну, я на архитектора не училась, а так да, это наш дом. – Девушка пожала плечами, не оборачиваясь на мужчин, а осматривая строение. Из под деревянных панелей выглядывали части пеноблоков, видно, что делалось на совесть, во всяком случае, рывок был засчитан. Крыша шла небольшим треугольником, а посредине красовалось круглое окно с пластиковым, но покрашенным под природный узор, каркасом. В апертурах первого этажа то и дело мелькали очертания людей, их голоса в попытках трактовать что-то более разборчивое на общепринятом языке, но выходила лишь какая-то сумбурная мешанина, состоящая из льющихся итальянских предложений и нецензурщины распространённого английского. С купола постройки свисал длинный дикий виноград, покрывая его полностью. А сверху, парень, проклинающий весь мир, судя по тону его громкого голоса, ремонтировал антенну.
— Ehi, Bartolo! Cosa sta succedendo di nuovo? (Эй, Бартоло! Что у них опять происходит?) – Крикнула антеннщику Марлена, проходя по шатающемуся подвесному мосту, в попытках держать равновесие. Хакон с Эйденом переглянулись, так как им снова пришлось находится в неловком положении, ведь они не знали итальянского, а исходя из этого, не могли его понимать, но оба сделали выводы, что обозлённого зовут Бартоло.
— Marlena, santo cielo, perché dovrei saperlo?! Questa è la famiglia di mio fratello e tua sorella! Sei un elemento in più nella loro Lite, e io-ancora di più! Vuoi rischiare le rovine della tua psiche?! Prova a separarli! (Марлена, святые угодники, а мне то почём знать?! Это семья моего брата и твоей сестры! Ты в их ссоре лишний элемент, а я - тем-более! Хочешь рисковать руинами своей психики?! Попробуй их разнять!) – Взбрыкнул настройщик, в конце концов ударив по антенне и сотрясая руку после от дикой боли из-за нерассчитаной силы.
— Ha funzionato! (Заработало!) – Раздалось откуда-то из дома.
— E qual è la ragione? (А причина какова?)
— Straccio sbagliato. (Неправильно лежащая тряпка.)
— Spero che non mi venga in faccia. (Надеюсь, она не прилетит мне в лицо.) – Тряхнула головой Виваче, смотря в дверь своего жилища. По габаритам, вход был намно-о-ого крупнее, чем сама девушка.
— Ха, надейся! – Насмешливо выдал антеннщик, как бы давая понять, что участь неизбежна.
— О чём вы... – Не успел поинтересоваться Хакон, как ему поступил кивок в сторону дверной ручки. Ночного Бегуна смутила последняя, чётко сказанная устами итальянца фраза, и его издевательский тон. Будто, мужчину действительно волновала тема, абсолютно не касающаяся всей ситуации, в которой находится он. Вилледорец хмыкнул, отворяя дверь, и после щелчка закрывающего механизма, весь гам ругани стих буквально в момент, но тот звук заменил растворяющийся в тишине дома топот ног.
Марлена тяжело вздохнула, и открыла дверь до конца ступнёй. Оглушающий скрип старых петель сопутствовал движению створки. Никого в комнате, попавшую в поле зрения, не было. Виваче выпустила воздух из ноздрей, утаскивая Хакона внутрь. Медленным шагом, пройдя к близстоящему дивану, разворачиваясь к нему спиной, она произнесла:
— Аккуратно и осторожно отцепляйся, если что, я тебя подхвачу. – Чуть согнувшись в коленях, давая мужчине возможность приземлиться чётко на мягкое сиденье, Пилигрим отпустила одну ногу, здоровую, а затем израненную, но медленнее и нежнее, в попытках не задеть увечье. Раненный же ждал времени, дабы отцепиться от пончо извозчицы. Он дождался, оказавшись, в, наконец, сидячем положении, мыча от боли. И почему же вилледорец не попросил помощи в поимке его тела? Посчитал нужным промолчать, так как уже достаточно измотал совестливую Виваче. Даже если бы травмы не было, сомнения отсутствовали, что она бы пустила их в дом. – Сильно болит?
— Странный вопрос, на самом деле. – С натянутой улыбкой промычал Хакон. – Ты то как? Спина не болит?
— Болит, но я... – Марлена выгнулась назад, заставляя позвоночник хрустеть. – Привыкла.
— Ты гибкая, конечно. Я, прямо удивлён. – Прыснул от смеха Эйден, усаживаясь рядом с партнёром и, сняв сумки, поставил их рядом с собой. – Мне кажется, что тут слишком тихо...
— Это пока... – Девушка вернула свой торс в исходное положение, пару раз моргнув. Отойдя к проёму, и закрыв входную дверь, она встала к ней спиной. – Ребят, я дома! – Прокричала Марли, заполняя звуком всё строение.
"Табун" из людей пробежал мимо дивана, раздувая волосы сокомандников, вихрем утаскивая Марлену в крепкие и некомфортные... Объятия? "Сестрёнка Марли! Вернулась!" – горланили люди, давя под собой миниатюрную девчушку.
— Так, это всё конечно хорошо... – Виваче едва ли смогла выбраться, и спустя короткий промежуток времени, оказалась опирающейся хребтом на стол. – Но у нас радость куда больше, чем мой приход: гости!
— Действительно, как-то мы пропустили этот момент... – Неловко протараторил юноша, усевшийся рядом с Пилигримом и Ночным Бегуном. – Джиозу, приятно познакомиться. Младший, из, теперь уже первого поколения Хоэнхайм. – Медово-коричневый локон, исходящий из района чёлки отвлекал от зелёных глаз, где изредка мелькало янтарное вкрапление. Он довольно и жизнерадостно улыбался, заставляя чувствовать комфорт из-за нахождения рядом с ним.
— Ты обладаешь таким же талантом, как твоя сестра? – Поинтересовался Колдуэлл, насквозь прожигая младшего, тем, что называли "чутьё выжившего".
— Что-то наподобие этого. – Улыбка Джиозу расплылась ещё шире. – Если у неё, как ты говоришь, "талант", работает в плане опорно-двигательной системы, то я, если сказать обобщённо, могу быстро говорить и едва ли вы уловите всю суть моей речи.
— Бог ты мой, Джиозу! Не морочь людям голову!
— А это Лестат. Пятый по старшинству в нашей семье. – Улыбка младшего всё также оставалась неизменной, а вот лицо пятого становилось всё более раздражённым.
— Видимо, Лестат не отличается особым дружелюбием. – Выдал Хакон, в попытках оторвать куски ткани с запёкшейся кровью, что ранее были штаниной, от собственной ноги.
— Я на такие звания и не претендую. – Рявкнул он, усаживаясь напротив вилледорца, устаканив взгляд на ранении. – Дёрнешься, рёбра местами поменяю.
— Ты откуда взялся, шкет, чтобы мне угрожать? – Мужчина нахмурился, становясь всё более раздражённым от такого диалога.
— Я? Из медицинского колледжа. Я фармацевт, прошедший углублённый курс. И мне хочется знать, какие лекарства тебе давать. – Пробурчал пятый, едва ли прикасаясь к конечности, дабы осмотреть её с разных ракурсов.
— И твой вердикт...?
— Тут нужно применять метод "от противного". – Лестат тяжело вздохнул, поднимая и прижимая свои очки ближе к переносице указательным пальцем. – Кость не повреждена, но видна. Подобрать смесь таблеток, уколов и чего только не существует в этом мире – я смогу, специально, чтобы края раны быстрее срослись, но нужно осознавать, что она рубленная, придётся шить... Но, это, не ко мне.
***
Виваче, попивая из графина, в предыдущие моменты стоящего на общем столе, поднимала сосуд всё выше, вытягиваясь к нему и выпрямляя спину, не обращая взор на сидящих за ней людей.
Симфония разговоров, смеха и желаний перебивать друг друга вновь заполнила здание. Пилигрим, оставив посуду на том же месте и отдышавшись, оглядела комнату. Зацепившись взглядом за Лестата, что-то упорно объясняющего Хакону, который уже думал, как придушить пятого, ей в голову пришла мысль: "Надо быстрее их разнять. И чем быстрее, тем лучше." – Её глаза снова начали бегать, на этот раз остановившись на двери, находившейся около прохода в основную часть дома – спальни. Она медленно подошла к ней, изредка заставляя доски, коими был выложен пол, поскрипывать, и положив на ручку ладонь, отворила "врата". Застав в неловкое положение бреющегося парня, стоящего в пене и одном полотенце, напевающего какую-то старую песню, Марлена ухмыльнулась:
— Когда поёшь последнюю строчку припева, Грегори, брать окончание нужно выше.
— Угу, спасибо, тётя. – Парень кивнул. – Можешь закрыть дверь, пожалуйста?
— Да, конечно. – Её лицо приобрело философский вид.
— Спасибо.
— Пожалуйста. – Она закрыла дверь, повернувшись к ней затылком. – Не помыться, не просраться... Что мне в этом доме можно?
— Работать. – В Виваче кинули эту фразу, будто вся суть её жизни была лишь в этом: пахать, как конь. Мужчина, что так грубо выразился, коему не подходило такое определение в силу возраста, да и внешности в принципе тоже, тихонько попивал газировку, смотря на всех присутствующих, как на отбросов.
— Кстати, где Эвелин? – Взгляд Пилигрима заметался. – Где твоя дочь, Майрон?! – Заметалась и она сама. – Я ещё раз спрашиваю, придурочный! Где Эвелин?! – В ответ на вопросы, было лишь молчание. Девушка застыла на месте, в какой-то странной позе, иногда подёргивая головой из стороны в сторону, словно кошка, прислушиваясь.
— Я... Здесь... – Раздалось по другую сторону двери, что была по правой стороне от ванной. Воротина отворилась, и оттуда выскочила заплаканная девочка, лет так десяти, а может, и младше. Она вцепилась мёртвой хваткой в пончо Марлены, тресясь от страха, и издавая всхлипы.
— Чш-чш-чш... Sole*... – Пилигрим крепко обняла Эвелин, вжимая её в себя, словно стараясь уберечь от внешнего мира члена своей семьи. – Что случилось?
— La zia* Марлена... Кусака... Мы вышли... И он там... Они побежали... Я тоже... И он меня чуть не съел... А он меня спас... – Выдать мысль Эвелин пыталась, но страх сковал голосовые связки девочки и речь была слишком несвязной.
— А с кем ты ходила, sole*?
— С дядей Олеандром... и дядей Майроном... – Она громко всхлипнула.
— Джиозу! Лестат! – Командным тоном позвала братьев Виваче.
— Да! – Хором откликнулись юноши.
— Отведите Эвелин в её комнату и успокойте.
***
¹Sole с итал. – "Солнце, солнышко".
²La zia – обращение к тёте в Италии.
