Осенний сон

      Плюшевый хаски качал ушами от ветра, летящего в лицо тому, на ком была надета эта серо-белая шапка с игрушечной мордой северной собаки.       Фрэнк Айеро активно крутил педали велосипеда под жёлтыми фонарями, заставляя разлетаться в стороны залетевшие на дорогу жёлтые листья. Брызги от луж, по которым он проезжал специально, чтобы от колёс оставался след, пачкали его джинсы, но Фрэнку было наплевать.       На плечах он вёз гитару в чехле, к багажнику велосипеда была прикреплена объёмная спортивная сумка.       Вставать по ранним тёмным утрам осенью — проблема и хандра. Но ехать туда, куда он направлялся, ближе к ночи Фрэнк, честно себе признаваясь, побаивался. Поэтому прогонял сонливость ритмичными круговыми движениями ног, прохладой и висящими в воздухе микроскопическими каплями воды.       — Твоему сыну двадцать! — восклицали почётные тётушки с маминой работы, приходя вечером на чай к коллеге. При этом мама их не звала. Далеко запенсионный совет библиотеки, в которой она работала, решил, что одинокую женщину с якобы неуправляемым сыном надо посещать периодически и давать жизненные советы. То, что мама прекрасно справлялась два десятка лет без них и вообще без кого либо, никого не волновало.       — Мой сын в этом возрасте руководил отделом в банке!       — А у моей дочери уже был ребёнок!       — Он у тебя, прости, Линда, раздолбай! Наверное, ты слишком по-доброму его воспитывала.       — Хм, — поправила голос Линда Айеро, тактично не спрашивая, а что там с внуками. — Мой сын — замечательный молодой человек. Он учится в колледже, получая стипендию, между прочим. И занимается музыкой, гитарой.       — На этой гитаре только на семейных обедах бренчать! Не заработаешь и не поможешь матери!       Фрэнк, подглядывающий из-за угла, покосился на полку шкафа с кучей пластинок. Заметил, что мама сделала то же самое. Поэтому выскочил из-за угла, чтобы разбавить эту скучную вечеринку. На лбу у него была повязка для сна, меховая и разноцветная, с вышитыми закрытыми глазками и маленьким серебряным рогом посередине. Да, он подтвердил мнение о себе, но мама улыбнулась, а это было важнее всего на свете.       А теперь на самой большой скорости, на которую только и был способен его велик, поворачивал по улицам, распугивая таких же ранних пташек и их собак. Путь его лежал по витиеватым улочкам городка Бельвиля в Нью-Джерси к окраине. Именно там находился старый запущенный дом — заколоченный, по слухам проклятый, некогда покинутый всей семьёй, кажется, в семидесятых. Мама отмахивалась и говорила, что жильцы просто переехали, а дом или не продали, или вообще не стали это делать. Но её сына эта история совсем не устраивала. Ветхое здание с забитыми окнами и запущенным садом должно было быть с интересной историей! Но никто не сказал ничего странного. Лишь раз он услышал, кое-что случилось с девушкой, и вся её семья в спешке покинула Бельвиль. Другие говорили, что девушка вышла замуж и уехала куда-то в Канаду или Европу, ничего такого. А родственники позже сменили место жительства.       В любом случае дом ему был нужен. И, если у него нет выдающейся истории, то всё равно он выглядит таинственно. Фрэнк остановил велосипед и огляделся. Это не был один этих милых домиков пригорода с плоскими крышами и непременно кремовыми стенами. Он был серым, отделанным маленькими плиточками, большинство из которых уже осыпалось, а самой привлекательной деталью была небольшая башня с конусообразной крышей. Фрэнк широко улыбнулся — это был потрясающий призрачный дом - и бросил велосипед у покосившегося почтового ящика, обляпанного краской из баллончика. Фамилии на поржавевшем железе не было видно, только окончание «ор». Фрэнк отвязал от багажника сумку.       — Ты кто такой? — скрипучий недовольный голос раздался за спиной. Фрэнк вздрогнул от неожиданности и резко повернулся. Женщина лет шестидесяти-семидесяти в пальто и аккуратной фетровой шляпке опиралась на трость и недовольно поджимала губы. — Что тебе здесь нужно?       — Просто посмотреть хочу… — оправдался Фрэнк. Что делает эта мадам так рано на улице? Может, ей надо помочь?       — Тебе негде жить? — взгляд дамы упал на сумку.       — Нет, — помотал головой Фрэнк. — Я просто хотел… А вы знаете, кто здесь жил? — быстро спросил он. Женщина была в возрасте, вдруг что-то знала.       — Здесь жила моя подруга, — задумчиво произнесла она и грустным взглядом поглядела на дом. — Но что-то случилось, и она пропала. Говорят, уехала. Её семья даже передавала мне какие-то письма, но это «у меня всё хорошо» было не в её стиле… она была болтушкой.       — Мама! — раздался звонкий голосок. Молодая девушка в куртке выбежала из соседнего дома. — Где ты гуляешь? Опоздаем к врачу! Сама знаешь, к этому специалисту ещё доехать нужно, а по пути в Манхэттен пробки всегда в любое время суток.       К специалисту в Нью-Йорк? А вдруг к мозгоправу, и тогда история про пропавшую девушку могла быть и фантазией.       — Ты хочешь поиграть там на гитаре? — спросила женщина. — Она любила музыку.       — Мама, пойдём, — девушка недовольно покосилась на Фрэнка и стала уводить свою мать.       Фрэнк схватил сумку, поправил гитару на плечах и направился к дому. После встречи с этой леди стало таинственно. Пропавшие девушки и спешно покидающие дом семьи… Мурашки пробежали то ли от холодка, то ли от приближения к двери. Фрэнк вытащил из сумки небольшой ломик и поддел старую доску поперёк двери, такую трухлявую, что вполне мог выдрать руками.       Он оказался в… обычной гостиной. Фрэнк посветил фонариком. Из мебели здесь был лишь один страшный порванный диван. Никаких обломков, пола, покрытого стружками, старинных масляных портретов — никаких атрибутов домов с привидениями не было. Лишь попадались пачки от сигарет, пивные банки да обёртки от конфет. Подростки нашли сюда вход тоже. Возможно, раз доска на главном входе не была сломана, то где-то есть ещё один. Вдруг с треском закрылась входная дверь, стало темнее и жутче.       — Эгей! — громко вскрикнул Фрэнк. — Здесь кто-нибудь есть?       Ответа не было, как и вообще никаких шорохов. Неужели здесь всё так наглухо заколочено, что не проникает ветерка?       Фрэнк скинул на диван гитару, поставил сумку и расстегнул молнию. Он вытащил небольшой плоский прожектор на складной ножке, проверил уровень заряда и установил напротив. Рядом с ним на похожей подставке расположил видеокамеру. Нажал на «play». Портативный комбик поставил рядом с диваном, а потом Фрэнк вытащил из чехла свою гордость и радость — белую блестящую фигурную электрогитару.       — Итак, — произнёс Фрэнк, перекинул гитарный ремень через плечо, лишь мельком взглянув в объектив камеры, пробежался по струнам, чтобы проверить звук, а потом начал играть.       Фрэнк стремительно бил по струнам и умело переставлял пальцы для аккордов. Эту музыку он придумал сам, ритмичную, рокерскую. Он качал головой в такт, пел, но только не вслух, про себя. Если в своей мелодии он был уверен, то в голосе — совсем нет. Да и слава солиста его не привлекала, ему хотелось быть гитаристом.       В свою музыку он хотел вложить частичку загадочного. Его интересовала вся эта паранормальщина, запределье. Не то чтобы он в это верил, но то была удивительная загадочная вселенная. И, если она где-то существовала рядом, то он бы хотел вызвать отклик у них своей музыкой. Ну и заодно сделать потрясный ролик в заброшке.       Фрэнк находил заброшенные церкви, полуразвалившиеся дома, один раз забрёл на покинутый стадион — некогда замороженную стройку.       Мама, конечно, всегда ворчала по этому поводу, как только видела, что сын напяливает на голову или уже упомянутую меховую повязку для сна в виде цветного единорога, либо вот такую вот шапку — значит, отправляется искать приключений на свою задницу.       — Записывать ролик, — поправлял Фрэнк и целовал мать в щёку. — И я с друзьями.       Парочка друзей действительно с ним бывала, но не в этот раз.       — Возьми хотя бы перцовый баллончик, — причитала мама, засовывая этот баллончик сыну в нагрудный карман.       И в единственный раз, когда он был нужен, баллончик не помог. Фрэнк просто не успел им воспользоваться.       В это промозглое утро.       Девочка в белом платье появилась внезапно. Фрэнк закончил играть, поднял голову, увидел ее и вздрогнул. Нет, это не была бледная особа с развевающимися волосами и отрешённым взглядом, одетая в платье из прошлых веков. Обычная девочка, лет пятнадцати, с каштановым каре и в белом шерстяном, вполне современном платье. Куртки или пальто на ней не было, что для такого утра было странно. Но вдруг она приехала с кем-то на машине?       Фрэнк подумал, что он сейчас мог влезть в частную собственность. Возможно, так оно и было в принципе, но на его памяти этот дом был заброшен всегда. Может, продали?       — Привет, — сказал он. — Ты здесь живешь? Ну, или будешь жить?       Подумал, а потом состроил серьезное лицо и добавил фразу, которые говорят все взрослые:       — Где твои родители?       Девочка как-то ехидненько засмеялась. Потом модельным шагом прошлась до аппаратуры Фрэнка, провела пальцем по прожектору.       — Я не живу здесь, что ты. Я обитаю в Хантс-Поинт в Нью-Йорке. Местечке, где полно людей, до которых никому нет дела, и плохих парней. Знаешь же, что в этом районе есть пункт распределения питания? — и девчонка снова рассмеялась.       — Ооо, — протянул Фрэнк. Он не знал, что ответить. Хантс-Поинт, конечно известный опасный райончик Бронкса по сводкам о преступности, но, если человек там живет по жизненным обстоятельствам, например…       — Я сейчас просто путешествую по местам вампирской славы.       — Да? — Фрэнк всполошился. Кажется, эта неожиданная гостья знает что-то интересненькое.       — Угу, — промычала девочка, а потом выключила камеру.       Что случилось дальше, Фрэнк не понял и не помнил. Всё случилось очень стремительно. Девочка изменилась. Не в лице, а в глазах, они стали какими другими: радужки поползли в стороны, зрачки пугающе увеличился… А после… она резко двинулась… укол в шею… шприц?       Фрэнк поднялся с грязного пола. Шапка-хаски валялась где-то рядом. Он потянулся за ней и почувствовал в шее боль. С шумом вздохнув, что отозвалось новым острым покалыванием, Фрэнк коснулся шеи, почувствовал что-то липкое. Со страхом поднёс руку к глазам. Ладонь была в крови.       Возможно, человек рациональный подумал бы, что его пырнули ножом и ограбили. Но Фрэнк, под кроватью которого лежала стопка журналов со статьями о паранормальных явлениях, сразу смекнул по поводу вампиров.       Голова кружилась, в мышцах чувствовалась слабость, в глазах темнело и бегали мурашки. Возможно, он умирает. Сколько крови эта тварь из него выпила? Какую заразу занесла в организм?       Какую заразу занесла… О, чёрт! Да во многих историях укушенный вампиром сам становится вампиром. Это работает и с зомби, и с оборотнем и вообще со всякой нечистью, которая считается неживой. Фрэнк приложил руку к груди. Сердце билось, но как-то слабо, редко. Может бы, давление упало, а может быть…       Фрэнк поднялся и, шатаясь, подошёл к камере. Он включил её и отмотал запись на некоторое время назад, чтобы посмотреть, что там происходило. Он действительно беседовал с девочкой. Самой её в кадре не было, но голос звучал на заднем плане. Значит, не почудилось. Фрэнк с трудом сложил все свои вещи в сумку и вышел из проклятого дома. Даже тусклый послерассветный свет резанул по глазам. Это ничего не значит. Долго пробыл в темноте. Фрэнк закрепил сумку, нацепил на плечи чехол с гитарой и повёл велосипед прочь.       Иногда думаешь, что вампиром быть здорово — вечная жизнь и всё такое. В современном мире не проблема добыть кровь, наверное. А фильмы подсказывают, что достать поддельные документы — вообще не сложность. Но на деле Фрэнка охватила внутренняя паника, вот эта дрожь, зародившаяся где-то в глубине желудка. Ноги заплетались, и он очень надеялся, что, придя домой, увидит глубокую царапину от ножа и вызовет Скорую помощь. Позвонить в 911 прямо сейчас ему мешало лишь вампирское предчувствие.       Подойдя к своему дому, Фрэнк бросил велосипед на лужайке, не отстегнув сумку и торопясь, насколько можно, прошёл в дом.       — Фрэнки, привет! — прокричала из кухни уж проснувшаяся мама. — Сделала оладьи на завтрак!       — Я не хочу, — простонал Фрэнк и вжал голову в плечи, что отозвалось дискомфортом в шее.       — В смысле? — удивлённая Линда со скворчащей сковородкой в руках выглянула в гостиную. Фрэнк поднимался по ступенькам, делая усилие на каждый шаг. Но мама не была бы мамой, если бы не заметила, что с её ребёнком что-то не так. — Фрэнки, погоди. Почему у тебя кровь на куртке?       — Ничего такого…       — А ну стой!       Фрэнк был рад остановиться. Он медленно повернулся к маме, подавляя тошноту, с утра не съел ни крошки, отчего это чувство было ещё противнее, и крутило внутренности.       — Поранился! На своей чёртовой заброшке, а я же… — и Линда проглотила слова «я же говорила», увидев круги под глазами сына. — Милый, ты что-то принял?       Нет, её сын не попадался на подобном, но его общий болезненный вид и кровь…       — Покажи, — мама стала расстёгивать одежду сына.       — Не надо, — Фрэнк отступил на шаг. — Я просто не выспался и очень устал. Это не кровь, это краска…       И выдохнул. Если уж кому-то довериться, то только маме. Она была с ним рядом всю жизнь.       — Меня укусил вампир, — печально произнёс Фрэнк. — Кажется.       Линде повторить бы вопрос про «ты что-то принял», но она заметила рану на шее Фрэнка.       — Что это?       — Я же сказал, — устало протянул Фрэнк и, ухватившись за перила лестницы, пополз вниз.       Фрэнк пришёл в себя в своей комнате. Стоял полумрак: шторы были плотно задёрнуты. За дверью раздавались приглушённые голоса. Подслушать бы, но он чувствовал слабость. Фрэнк дотронулся до шеи, нащупал большой пластырь. Он провёл по торсу руками — футболка, ниже — свободная резинка пижамных штанов. Бедная мама сумела его доволочь до спальни. Он помнил отрывками стены коридора, свои заплетающиеся ноги.       Дверь открылась. Мама с улыбкой, но грустной, зашла в комнату.       — Очнулся? — спросила Линда. Фрэнк еле заметно кивнул. — Милый, я… мне пришлось вызвать полицию и врача. Я отдала твою камеру, но тебе потом придётся прийти и написать заявление. Наверное… потому что… — мама откашлялась. — Доктор сказал, что у тебя брадикардия. Скорей всего потому, что ты потерял много крови. Но… Боже, я не верю.       Линда присела на кровать сына и закрыла глаза ладонями. Потом она отняла руки от лица и положила одну из них на грудь Фрэнка.       — Милый, сейчас твое сердце бьётся ещё медленнее, — и слезинка выкатилась из уголка глаза. Потом Линда шмыгнула носом и, отвернувшись от сына, продолжила: — Мы доковыляли до твоей комнаты, я уложила тебя в кровать. А потом луч солнца упал на постель, на твою руку и… получился ожог.       Фрэнк поднял свои ладони, повертел. На одном из запястий виднелась красная полоса. Потом он приложил эту же руку к груди. Мама была права. Фрэнк часто задышал. Скорее от нервов, нежели от реальной одышки.       — Мамочка, — прошептал он, как в детстве, когда ночью было очень страшно одному. И тогда Линда взяла себя в руки.       — Милый, всё хорошо. Мы справимся. Да?       — Я стал… стал… вампиром?       — Чушь какая, — отмахнулась Линда, взгляд невольно опустился на ожог от солнечного света, потому перешёл на круги под глазами сына. — Ты просто заболел. А сейчас накройся с головой, я открою окно для свежего воздуха.       Когда Фрэнк вынырнул из-под одеяла, шторы снова были плотно сдвинуты и для верности скреплены прищепкой.       — А теперь ты тихонечко поспишь, — и мама натянула одеяло до шеи Фрэнка, — я почитаю медицинскую энциклопедию, а там, глядишь, и анализы придут, которые доктор у тебя взял. Ладненько?       Линда поцеловала сына в лоб и вышла из комнаты.       Фрэнк спустился в гостиную под вечер. Он совсем не спал, ему не хотелось. Но также не хотелось расстраивать маму. Занавески и в гостиной не пропускали света, хотя в такое позднее время их можно было уже распахнуть. Маму он обнаружил на кухне. Она сидела за столом и, прихлёбывая чай, читала… журналы из-под кровати сына. Про привидений, мистических существ и НЛО. Медицинская энциклопедия валялась ненужная на краю стола. Фрэнку стало нехорошо морально, если мама, никогда не интересовавшаяся подобной темой, взялась за эти статьи…       — Ох, сыночек, — Линда заметила сына и покраснела.       — Мама, — Фрэнк сел напротив матери. — Я не хочу быть вампиром. Просто накликал на себя, с головой ударившись в паранормальное.       — Не говори ерунды, — ответила мама. — Этим многие интересуются. Неужели, по-твоему, все эти страшные группы, поющие про сатану, сами побывали в аду?       — А вдруг?       — Чепуха, — твердила Линда. — Вот, держи.       И перед Фрэнком оказался пузырёк с бурой жидкостью.       — Что это? — Фрэнк удивился. Неужели кровь?       — Препарат с железом. Купила в аптеке самое хорошее и легкоусваиваемое. Гемоглобин у тебя низкий, судя по анализам. И кстати, Фрэнки, я сказала врачу, что мы не придём, а потом сделаем анализы сами в лаборатории. Окей?       Фрэнк вскрыл пузырёк и сделал глоток.       — Мама, ты очень подозрительная, — произнёс Фрэнк, а в желудке заурчало от попавшей туда жидкости. А может, от удовольствия. Вампирскому организму требовались вещества из раствора. Через несколько секунд Фрэнк ощутил, что требуются ещё и ещё. На этот раз желудок заурчал громче и недовольно. Линда придвинула в сторону Фрэнка всю коробочку лекарств.       — Проживём как-то, да? — улыбнулась она. — Обойдёмся и без… — и замолчала, уткнувшись в журнал.       — Девочка, которая меня укусила или пырнула чем-то, — сказал Фрэнк, — живёт в Хантс-Поинт. Надо туда.       — Ага, сейчас, — приподняла брови Линда. — Так и вижу, как мы там ходим с тобой ночью и неизвестную девочку ищем. Нет, милый. Я и так тебя наотпускала во всякие странные заброшенные места. Больше не буду.       — Ещё есть одна женщина. Она живёт в доме по соседству с тем, где я был утром. Она что-то знала про бывших владельцев дома. Давай сходим к ней.       — Фрэнки, я всё ещё считаю, что ты просто болен, — ответила Линда.       — И поэтому читаешь мои журналы?       — Потому что там, если верить авторам статей, описываются типа реальные случаи. Так вот, может быть, действительно реальные? Только вампиризм-то не мистическое состояние, это заболевание. И та девочка, возможно, имеет психическое отклонение на этой почве, полезла кусать и заразила тебя. И от этого есть лекарство.       — А если я полезу кусать тебя?       — Пей железо, и всё будет в порядке, — отрезала Линда.       Но всё же согласилась под напором сына, на завтрак которому готовила бифштекс с кровью, сходить в гости к таинственной соседке загадочного дома.       Та женщина узнала Фрэнка и обрадовалась гостям, хотя её дочь сидела рядом, надув губы, и не спускала с матери глаз.       Фрэнк и Линда расположились в креслах, мягких и белых в мелкий цветочек. Фрэнк боялся расслабиться и развалиться на спинку с кружевной салфеткой. На маленьком журнальном столике стояли порезанный тортик и чашки с чаем. Есть Фрэнк его не мог. Он уже пробовал, но организм не принимал ни торты, ни мамины оладьи, что Линду очень расстроило. Может быть, поэтому она согласилась на встречу.       К слову, бифштекс он тоже не очень принимал. От него случалось несварение. Но, кажется, нужные вещества при этом организм забирал. Фрэнк чувствовал себя лучше.       Даму звали Мэдлин Бэккет. В девичестве Дэвис, как она сама уточнила. Она с удовольствием опускала миниатюрную ложечку в белковый крем и восхищалась вкусом.       — Мы бы хотели поговорить о вашей соседке, — прервал Фрэнк процесс удовольствия тортом. — Вы упомянули при мне, что она таинственно исчезла.       — Таинственно? — удивилась Мэдлин. — Нет, она просто уехала.       — Простите, но вы тогда сказали, что она пропала.       — Это слово употребляется, когда кто-то неожиданно скрывается. Она не предупредила никого. Просто в одно утро исчезла. Потом писала скудные письма, что так на неё не похоже. Ммм, какой же вкусный бисквит! Совсем как тогда, в шестидесятых в кондитерской у Риччи за пару кварталов отсюда. Она уже закрылась, вы не знаете.       — А какая он была, ваша соседка?       — Милая, разговорчивая, доверчивая, добрая. Ах, так не хочется думать, что она поехала следом за каким-то проходимцем!       — А её семья? Они тоже резко пропали?       — Нет, они переезжали неделю, грузили мебель, разводили суету. Кажется, главу семейства перевели по работе в Вашингтон.       — Ваша подруга, когда пропала, ей было лет четырнадцать-пятнадцать? — поинтересовался Фрэнк.       — Джамии было девятнадцать. Дженни, будь добра, подай мой альбом, — обратись Мэдлин к дочери. Та, со всё ещё недовольным видом от внезапных гостей, подошла к шкафу и вытащила красный бархатный альбом.       Мэдлин с улыбкой пролистала страницы, задумчиво и тепло посмотрела на фотографии, мысленно перенеслась в своё прошлое, которое навевало приятные чувства.       — Ах, вот она! — и передала альбом Фрэнку.       Фрэнк посмотрел в альбом. На странице было две чёрно-белых фотографии. На одной из них возле кондитерской с мороженым в руках стояли две девушки, одна из них, брюнетка с густой чёлкой, была одета в форму медсестры. Вторая была в цветастом платье. Рядом находился портрет — та брюнетка смотрела не на случайного зрителя фото, а в сторону. Чёлка была немного сдвинута на бок, волосы сзади приподняты. Большие глаза подведены чёрным жирными стрелками. Она не улыбалась, а, казалось, сильно сжала губы.       — Красивая, — произнёс Фрэнк, возвращая альбом.       — Раньше друзья и подруги обменивались фотографиями, на обороте писали какую-то надпись или стихотворение. Сейчас так не принято. Жаль, что пропала такая замечательная традиция.       Фрэнк тщетно пытался найти сходство, но это была не та девушка, она старше. В девятнадцать можно выглядеть на пятнадцать, наверное… Может быть, вампирство — это обратный процесс, и за, например, десять лет ты молодеешь на год?       Фрэнк прислонил голову в меховых наушниках к маминому плечу. Он их надел привычки ради. Линде не признавался, но в последнее время понимал, что не ощущает холода и жара. Они находились в машине где-то посреди района Хантс-Поинт, и Линда до побелевших костяшек вцепилась в руль. Она глазами проследила за двумя здоровыми мужиками, которые прошествовали мимо и бросили на мамин автомобиль взгляды. Конечно же, подозрительные и с преступным умыслами.       — Боишься, сынок? — произнесла Линда. — Поехали обратно. Нечего тут ловить.       — Я боюсь остаться таким, вынужденным всю жизнь пить витамины и есть опротивевшее мясо. Когда всё это закончится, клянусь, стану вегетарианцем.       Фрэнку хотелось расплакаться. Не хочет он быть нечистью! Не в этом ничего прекрасного! Что хорошего в том, что тебя тошнит от вкусной еды, как беременную женщину, что солнце кусается, а круги под глазами и бледность кожи на зависть любому готу!       Вдруг в окно раздался стук. Сильный и громкий. Семейка Айеро из двух человек вздрогнула. Фрэнк повернулся. Девчонка в белом платье ухмылялась.       Фрэнк открыл дверь и выскочил наружу.       — Ну как, испытал все прелести? — подмигнула девочка. Нет, она не была похожа на Джамию. — Пробовал быстро перемещаться? А тяжёлые вещи таскать? Что у тебя с глазами?       И тут Фрэнк заметил — у девочки тёмных отметин панды под глазами не наблюдалось. Она рассмеялась.       — Я поняла, — сказала девчонка. — Ты не пил крови, находишь какую-то замену. Но это совсем не то. Ты не представляешь, какой это вкус, какая после неё сила…       Хищный взгляд девочки устремился к Линде, которая вышла из машины для того, чтобы защитить сына в случае чего. Фрэнк заметил его и строго сказал:       — Только попробуй, и я сразу научусь быстро перемещаться, тяжести таскать и сваливать их на голову маленькой дряни.       — Фу, как грубо! И про «маленькую» поспорила бы. Я старше твоей матери.       — Грубо было меня кусать! У вас что, кодекса чести не существует?       — Чего-чего? — девочка снова посмеялась. — Твоя кровь такая чистая, не чета вот этим всем нехорошим, — она кивнула в сторону, — вот я и сорвалась. А так я всякую криминальную шушеру выпиваю.       — Как мне перестать быть тем, в кого ты меня обратила?       — Никак, — пожала плечами девчонка, всё ещё поглядывая на Линду. Она сглотнула.       — Это же сродни вирусу, — Фрэнк начал повторять мамину теорию о болезни передающийся посредством укуса. — Должно лечиться.       — Ну, ходят слухи, что Дракула это может. Варит какие-то зелья.       — Кто? — Фрэнк был готов взбеситься. И он чувствовал, как это ощущение разгулялось по организму, словно инстинкт, будто он хищник. Зрение стало чётче, обоняние и слух обострились. Но он тут же взял себя в руки и заставил успокоиться. Это состояние ему не понравилось, казалось бесконтрольным. — Не смеши меня. Не существует никакого Дракулы.       — Не существует, так не существует, — пожала плечами маленькая вампирша. — Тогда удачи. Советую переехать из Бельвиля. В месте пошумнее и полюднее всегда есть на кого поохотиться.       — Ладно, погоди, — всё-таки это была последняя соломинка, надо хвататься за всё. — И где искать этого Дракулу?       — В Трансильвании, надо полагать.