Все со всеми: сборник

— Сеньор Сьете, прошу, хватит… Роберт немного помялся на коленях у мужчины, крепко сжимая руану. Вновь он попал в плен чужих рук, которые затискивали его личико. Конечно, тайно ему нравилось, но было веселее играть недотрогу. Сьете делал это уже не первый и далеко не последний раз. Он позволял себе всё, что мог: трепал за щёчки, гладил по головке, щипал за уши и нос, щекотал за подбородок… Этот мальчишка, точная копия Брунито, просто сводил его с ума. Хотелось защищать это маленькое чудо и тискать, тискать, тискать, не отрываясь, как плюшевую игрушку. — Какое же ты солнышко, — промурчал Сьете, делая губки уточкой, — Такой хорошенький… — Н-ну, Сьете… Мышонок почувствовал вдруг себя странно. Такое случалось иногда, когда Сьете чересчур усердствовал. Ещё страннее реагировало его тело. Сьете, даже не задумываясь об этом, привычно положил руку юноше на коленку, погладив её, и, довольный, помял его бёдра. — Какие у тебя мягкие ножки, как у цыплёночка… Роберт снова поёрзал, промычал. Когда мужчина трогал его ноги, то чувство внутри разгоралось ещё сильнее, хотя тот, кажется, ничего особенного в своих действиях не видел. Однако теперь всё, видимо было немного иначе, ибо его лицо вдруг дрогнуло. Странная теснота появилась внизу, под руаной, и он тут же попытался унять возникшее чувство, тихо кашлянув. — Мышонок, мог бы ты, ну… Не ёрзать так сильно… — Почему? — Роберт наклонил голову вбок. Ответ встал сам собой и упёрся мальчишке в бедро. Сьете не был особо верующим, но сейчас всем богам молился, чтобы мальчик ничего не почувствовал. — Н-ничего такого, просто, кхм, думаю, нужно закончить… — пробурчал Сьете, но Роберт вдруг остановил его. Ему стало жарко. Не как это обычно бывало от пекущего солнца, нет. Этот жар чувствовался так, будто это самое солнце горело у него внутри. Странные мысли закрались в голову, и он сам прикоснулся к чужому лицу, потирая щетину. Сьете сглотнул. Его глаз дёрнулся от неожиданности. — Сеньор Сьете, вы всё время так много трогаете меня… Могу я тоже? Сьете хотел бы сказать нет. Ох, он бы очень хотел отказать, но Роберт… То, как он смотрел на него… Сьете не мог. Он, скрепя сердце, кивнул, позволяя чужим рукам затискать его лицо, потрепать волосы, помять щёки… В точности всё то же, что делал и он сам. Было, на самом деле, до невозможного приятно. И если бы юноша не ёрзал так сильно, то Сьете клянется, что запел бы от счастья. Но сейчас его волновала другая проблема, и она становилась всё твёрже. А самое печальное — что Роберт мог в любой момент это почувствовать. Кем бы он тогда посчитал Сьете? Дал бы он тогда продолжать вот так тискать его? Мышонок вдруг прикоснулся к его щетине губами. Сьете широко распахнул глаза. — Я видел, как сеньора Пепа целует вот так Паулу… Это же тоже считается, да? — пояснил Роберт, и поцеловал Сьете ещё раз. — Д-да, но… «Блять, надо убрать его!» — подумал Сьете, когда сердце бешено заколотилось. Брунито, такой молодой и милый, так прижимался к нему… Сьете захотел дать себе пощёчину за грязные мысли. Он уже потянулся, чтобы убрать Роберта прочь, как тот вдруг опустил руки на его бедра, сжав их. «Он же тоже так делает, значит и я могу», — подумал Роберт, и смял бёдра мужчины. У того на лбу выступил холодный пот, живот скрутило. Рука мальчик вдруг соскользнула ниже… Мышонок коснулся вставшего члена. Он моргнул. — Сьете, у тебя стояк? Сьете поперхнулся воздухом. Его глаза широко расширились. Такого от милого мальчишки он услышать не ожидал. Он, конечно, знал, что тот не самый наивный. Но того, что Роберт помнил все те ночи за стенами, наполненные видениями из будущего, в числе которых — фильмы самого разного содержания, мужчина просто не мог знать. Об этом знал лишь сам мальчишка. И он точно не ожидал, что всё, происходящее в тех видениях, Мышонок запомнит так хорошо. — И-извини, это случайно в-вышло, — попытался оправдаться Сьете, убрав от Робби руки прочь, — Просто… Просто т-ты так ёрзал и я. Я-я… Э-это просто реакция организма! — Сеньор Сьете… — мышонок обдал его озадаченным взглядом и, взяв того за руку, приложил её вдруг к своему паху, — У меня тоже?.. Сьете обдало ещё большим жаром от осознания. Его мозг взорвался к чёртовой матери. А вот Роберт думал совсем не о том. Его больше волновали собственные чувства. Он множество раз видел подобное, но никогда не испытывал. Это чувство… оно было чересчур странным. Желая испробовать его, Роберт сильнее прижал к себе чужую руку. Из его горла вырвался тихий вздох. — Сеньор Сьете, прошу… Потискайте меня и тут… Сьете всё ещё не мог до конца прийти в себя. Он на автомате, не осознавая, что делает, выполнил просьбу Мышонка, начиная потихоньку растирать ткань чужих штанов и небольшой бугорок под ней. В его уши лились чужие полувздохи. Мальчишка продолжал ёрзать на его коленях, и у самого Сьете уже всё было на пределе. Чужие бёдра растирали его, тормошили, давили. Такие мягкие и сочные, упругие… И это лицо молодого Брунито, смущённое и возбуждённое, такое притягательное… Сьете сглотнул. Он чувствовал, как горят его щёки, как рассудок просит остановиться, но он всё же засунул ладонь в чужие штаны. Мышонок пискнул. Его член осторожно сжали, поглаживая, медленно надрачивая. — Тебе нравится, когда тебя так ласкают? — спросил неуверенно Сьете, и взгляд его был затуманен. Мышонок облизнулся. Он обвил мужчину руками, потираясь щекой о его щетину, такую грубую, колючую но по-своему приятную. — Только когда ласкаете вы — прошептал он на чужое красное ухо, щекоча Сьете своими пушистыми волосами. Сьете судорожно выдохнул. Его член оттянул резинку до предела и ткань начинала промокать насквозь. Мышонок чувствовал это на себе. Он подсел ближе, ягодицами специально растирал чужое возбуждение, как это делали те милые дамы в фильмах из видений, чтобы сделать мужчине приятно в ответ. Сьете вдруг увеличил темп руки. Он прижал Роберта к себе, утыкаясь в его плечо, и вдохнул приятный запах его руаны. Она пахла свежей травой. — С-Сьете, я странно себя чувствую… — проскрипел Мышонок, не понимая, почему это чувство внутри от чужой ладони начинает так сильно разгораться. А Сьете понимал. Он всё понимал… — Роберт… — судорожно прошептал он, и вдруг крепче схватился за юношу, придаваясь приятной дрожи. Он кончил. Семя начало просачиваться сквозь штаны, наружу, пропитывать ткань и его, и Мышонка. Роберт почувствовал, как его штаны стали влажным от чужого семени. Он вдруг выгнулся. Его прошибла резкая волна удовольствия, ранее не виданая, такая сильная, что из груди вырвался стон. Семя испачкало Сьете ладонь, а с ней и его штаны. Два тела вдруг расслабились… Они одновременно судорожно выдохнули. — Роберт… Извини… — прошептал Сьете, тому в плечо, и Роберт, всё ещё в полутумане, слегка его приобнял. — Всё хорошо, сеньор Сьете… Вы… Вы можете тискать меня как вам вздумается…