Бесславные ублюдки

«Fortes fortuna adiuvat» © Латинская пословица       Караван встречал рассвет в дороге. Магнус вышел из-за горизонта, но высокие хребты Предела затмили его и лишь лучи света пробивались к небесам, окрашивая их в холодный пурпур. Опустился утренний туман, что укрыл подножие гор серой, непроглядной пеленой. Несмотря на теплое лето, в Скайриме ночи всегда были холодны и большего всего это ощущалось в высокогорье или далеко на севере. Всадники кутались в дорожные плащи и с завистью поглядывали на легко одетого полуэльфа. Даже каджиты, несмотря на естественную шерсть, недовольно постукивали зубами и мечтали оказаться среди теплых песков Эльсвейра. Волчья кровь не только согревала Освальда, но и дарила нечеловеческую выносливость, благодаря которой бессонная ночь практически не сказалась на нем.       Члены группы по-разному переносили выпавшие на их головы невзгоды, но до изнеможенной данмерки им было далеко. Постоянное использование магии, что высасывало из колдуньи все соки до самого рассвета, сильно влияло на ее самочувствии. Начиная от скоротечного боя с горными дикарями и исцелением ран соратников, и заканчивая простым, но частым использованием магических свеч. Айрен, еще вчера казавшаяся бодрой и жизнерадостной, походила на больного лихорадкой, которому судьба отвела пару часов жизни. Под запавшими глазами появились темные круги, пепельная кожа побледнела, а щеки впали как от недоедания. Все это прибавляло девушке лишние несколько лет, что вызывало у остальных жалость и ощущение скорой гибели.       Всю дорогу Айрен покачивалась и едва ли не падала из седла, постоянно дрожала, от чего только сильнее натягивала на себя дорожный плащ, но тот не мог спасти ее от пронизывающего холода. Наемники просили каджитов хотя бы немного освободить для эльфийки телегу, но хозяин каравана отказал, ссылаясь на возможную порчу товара, а их доводы, что только благодаря колдунье они все остались живы, не возымели успех.       В итоге в какой-то момент, она провалилась в сон и накренилась вбок. Магические огни погасли, но ехавшему рядом Освальду не нужен был свет, чтобы успеть схватить ее и удержать в седле. Недовольный эгоизмом кота, воин пересадил ослабевшую эльфийку к себе. Айрен была приятна его забота и мерка поблагодарила полукровку, да вот только его кобыла не разделяла радости от перспективы везти еще одно тело. Лошадь демонстративно фыркнула,задергала гривой и пару раз попыталась сбросить их, но вскоре смирилась с новой ношей.       Оказавшись в объятиях Олафссона, Айрен сделала для себя удивительное открытие — он был источником спасительного тепла, такого сильного, что север уже не казался настолько суровым. Довольная своим новым положением, она поудобнее устроилась в седле и прижалась к его груди. Второе открытие не заставило себя долго ждать — у данмеров был очень чуткий нюх, а потому многие люди для них не просто воняли, нет, от них смердело тухлой рыбой. Освальд, являясь выходцем из двадцать первого века, изо всех сил старался придерживаться правил гигиены, а потому от него редко несло, как выражались местные, запахом «мужика».       Хотя из-за прошедшего боя от полукровки веяло потом и какой-то собачатиной, но не так сильно, как от немытых нордов или «одичавших» сиродильцев.       Когда наступил рассвет, Айрен лениво задрала голову и посмотрела в вечно хмурое лицо мужчины. Освальд сморщился, когда ее растрепанные локоны полезли в нос и аккуратно убрал их. Чрезмерно довольная колдунья подарила ему нежную улыбку — учитывая ее изнеможение, получилась вымученной, — и уронила голову обратно, окончательно провалившись в сон. Заклинание, поддерживаемое ею всю ночь, развеялось.       Аарн с умилением поглядывал на них и улыбался до самых ушей, а на языке так и вертелась пара ироничных шуток.       — Только попробуй, — пригрозил Освальд, вынужденный терпеть компанию эльфийки. Его кобыла согласно фыркнула, но уже по отношению к обоим всадникам.       — Зачем? — Аарн наклонился к воину и заглянул тому в глаза. — Ты и так все понял.       Полукровка не отвесил непутевому другу подзатыльник только потому, что одной рукой держал поводья, а другой — спящую колдунью. Имперец остался безнаказанным и отпраздновал это злорадным смехом. Впрочем, веселье быстро покинуло его, стоило еще раз посмотреть на «полтора эльфа». Парень тяжко вздохнул, будто это ему приходилось мириться с полоумным товарищем, а не наоборот.       — Нельзя вечно жить прошлым. — Лучник говорил тихо и спокойно, надеясь, что к нему прислушаются. — Что было то было. Посмотри, что есть сейчас и задумайся о будущем.       — Да что ты… — хотел было огрызнуться Олафссон, но осекся, стоило Айрен пошевелиться. Он подумал, что их разговор разбудил данмерку, но та лишь поудобнее устроилась в его объятиях. Аарн посчитал картину очень милой и не сдержал улыбки. — Невозможно просто взять и забыть.       — Я и не говорю тебе забыть, — поспешил уточнить имперец. — Помни, ради бога, но перестань цепляться за то, чего нет… Освальд?       — Если я так сделаю, то перестану быть собой.       Полукровка, как всегда, встал в штыки и выстроил перед собой неприступную стену, отражавшую любой натиск и попытки достучаться. Аарн поджал губы и отвел взгляд, разочарованный упертостью напарника, но не собирался сдаваться. Надеялся, что когда-нибудь ему удастся вразумить друга.       — Вряд ли Эмили хотела бы, чтобы ты по ней убивался. Да, Айрен другая, но это не значит, что она хуже. Просто другая.       — Не начинай, — Освальд поставил точку в их разговоре, и заставил лошадь ускорить шаг.       За день караван сделал множество коротких остановок. Бессонная ночь сказывалась не только на членах группы, но и на лошадях. Животным нужен был полноценный отдых после длительного перехода, но Ри’Маханд настолько боялся повторного нападения, что не давал много времени на стоянку. Каджит знал про риск загнать лошадей до смерти, особенно тех, что несли его драгоценный товар, но, казалось, не понимал, что со смертью вьючных мог потерять все.       И, к его счастью, следующие ночи прошли относительно спокойно. Только караванщик наводил суету своим неспокойствием, постоянно дергал попусту наемников и заставлял Освальда и Аарна участвовать в дозоре. Те, к слову, отказывались, пока не зазвенело серебро. Имперец быстро включил дипломата и долго торговался с Махандом, пока они не сошлись на добрых тридцати шести серебряных монетах. Айрен с завистью рассказала, что всему их отряду заплатили шестьдесят. Доля на пятерых, включая покойного босмера, получалась меньше, чем их оплата на двоих.       Самооценка блондина, как самого лучшего спекулянта, торговца, переговорщика и просто замечательного человека на всем белом свете, взлетела до небес. Конечно, все перечисленное было только его мнением. Освальд ограничился лаконичным «самовлюбленный индюк».       На четвертые сутки караван прибыл в Картвастен.       Любое поселение, от маленького до великого, старалось самообеспечивать себя всем необходимым, из-за чего местная продукция не могла обогатить предприимчивых торговцев. Разве что чем-нибудь особенным, чего нет в соседних землях: серебряные изделия Предела, Рифтенский мед, Вайтранские скакуны, сочные овощи Рорикстеда, богатые меха и твердоствольные леса Фолкрита, Истмаркское железо и соль, и так далее. Совсем иначе дело обстояло с заморскими диковинками, за которые что меры, что люди, готовы были платить даже золотом: специи, пряности и лунный сахар Эльсвейра, не считая кварца и дорогих красителей; изысканные шелка Саммерсета, разнообразные сорта фруктов, которых нет на материке, и изделия из лунного камня; Сиродильский виноград и оливки, знаменитые своим высшим сортом, бренди, и так далее.       И шахтерское поселение не было исключением — местные купят то, чего нельзя достать в Скайриме и Ри’Маханд намеревался разбогатеть на сорок септимов, или почти на пять сотен серебряных монет.       Картвастен был построен прямо на склоне среди камней, у подножия горы, богатой на серебряные жилы. Работали кузнецы, о чем говорили характерные удары молотков по наковальне. Плавильни извергали черный дым, пожирали подбрасываемый в них уголь, чтобы из кусков руды сплавить единый слиток. Маленькие дети бегали между домами и играли в салки, а те, кто был постарше, помогали родителям, выполняя несложную работу.       Прибытие каравана не осталось незамеченным, особенно для вооруженных людей, коих в поселении было хоть пруд пруди. Для Освальда их присутствие не было чем-то особенным — Предел опасное место и ты никогда не знаешь, когда и где на тебя нападут горные дикари. Аарн насчитал более двадцати воинов, из-за чего резко поник и сильно расстроился, что не скрылось от внимания друга.       — Что-то не так? — Освальд спрыгнул на землю и погладил кобылу по гриве.       Аарн не спешил с ответом, лишь хмурился и смотрел куда-то вперед. Остроухий проследил за его взглядом и увидел группу нордов, идущих встречать самых желанных гостей. Единственным недостатком караванщиков была принадлежность к расе каджитов, чья репутация воров, контрабандистов и наркоторговцев была известна по всему Тамриэлю.       — Добро пожаловать, друзья! — Облаченный в сталь с ног до головы, норд остановился перед группой и широко расправил руки, демонстрируя дружелюбие и ряды желтых зубов. — Все ли хорошо на дороге?       Мужчина вертел головой от одного члена группы к другому, не зная, к кому обращаться. Стоило Ри’Маханду выйти вперед, как от нордского гостеприимства не осталось и следа.       — Могло быть и лучше, мил человек, — признался каджит, старательно изображая побитого жизнью котенка. — Пару дней назад на нас напали жители гор и чуть не отобрали мой ценнейший товар! Вы даже не представляете, каких трудов нам стоило привезти его в ваш чудный… — Маханд замялся, не зная, как обозвать халупы, в которых жили люди. — Городок.       Норд слушал его в пол уха с тех пор, как выяснилось, что хозяином был каджит. Мужчина обращал на него минимум внимания и оглядывал остальное сборище уродов и нелюдей, среди которых, непонятно как, зачесалась единственная северянка.       — Что расскажешь, сестра?       Йорлин оставалась в седле. Она скосила на сородиче равнодушный взгляд, смотря на того сверху вниз как на какое-то животное.       — Плохо ловите злокрысов, раз они на дорогах водятся. А говорят, что Серебряная кровь держит Предел в своих руках.       — Ну-ну, дорогая моя, — заулыбался воитель и зашагал к женщине, стоило ее ногам коснуться земли. — Откуда такие сомнения? Там, где Серебряная кровь, там безопасность и порядок.       — Еще шаг, и мы это проверим. — Йорлин вперила в него недовольный взгляд и положила руку на рукоять меча. Норд понял все сразу, поднял ладони в знак мира и, широко улыбаясь, отступил.       — Аарн, что такое? — напомнил о своем вопросе Освальд, снимая с ремешков новый щит, что приобрел у каджитов. Имперец быстро огляделся на посторонних, после чего спешился и вплотную подошел к напарнику.       — Да просто… тут разборки между местными и этими гандонами…       Парень вкратце пересказал суть конфликта между ричменами и наемниками Серебряной крови, и объяснил причину своего разочарования тем, что последних слишком много. Он хотел помочь шахтерам, у которых чуть ли не силой отбирали землю, но здравая оценка соотношения сил отрезвила падкого на приключения лучника.       — Атар! — В подтверждение его слов, к каравану вышел еще один человек, в богатой по меркам захолустных мест одежде и с очень пышными бакенбардами. — Я все еще старейшина и хозяин этих земель, и не тебе вести дела с торговцами!       — Пока — да, — согласился воитель, с акцентом на то, что это скоро изменится. — Мое терпение не вечно, Энитах, и тебе лучше принять плату моего нанимателя. Три сотни серебра — щедрое предложение за эту груду камней.       — Это грабеж! — возмутился ричмен и сжал кулаки, не зная, куда направить свою ярость. — Шахта приносит в три раза больше, чем предлагает Тонар!       — Это залог твоей жизни, дикарь. Думай, пока есть время.       Наемники направились прочь, оставив покрасневшего от злости старейшину наедине с прибывшим караваном. Мужчина процедил сквозь зубы проклятия на их головы и сплюнул — к его сожалению, это все, что он мог сделать.       Ри’Маханд медленно подошел к пока что хозяину шахты и, потирая лапы, вежливо поклонился.       — Могу ли я и мои друзья рассчитывать на ваше гостеприимство? Дорога вышла долгой и мы бы хотели отдохнуть, прежде чем предложить свои товары.       — Да-да, конечно. — Ричмен успокоился и на пару секунд закрыл ладонями лицо. Злость и раздражение ушли, и перед группой предстал усталый и обреченный человек.       Аарн толкнул локтем Освальда и вопросительно кивнул на шахтера. Тот, как бы не разделял мнение напарника насчет положения местных, вынуждено покачал головой. Даже если их вмешательство никак не отразится на будущий расклад, они не могли одолеть целый отряд воинов.

***

      Этот вечер группа встречала с бóльшим энтузиазмов, чем предыдущие. Они обустроились на окраине поселения, развели костер, поставили вертел и насадили на него козленка, приправленного выпрошенной у Ри’Маханда щепоткой специй. Распивали предложенный местными эль и травили разные байки про все, что только взбредет в голову. Умиротворяющая обстановка, хорошая компания и заслуженный отдых — это все, что им было нужно.       А кому-то было мало, например Аарну, решившему еще раз испытать удачу и добиться расположения Йорлин. Воительница хоть и подпустила к себе болтуна, но какого-либо шанса давать не собиралась и намекнула, чем все может закончиться. Парень учел свои ошибки, а потому постарался удивить женщину большими познаниями в истории мира, в который раз оправдав заслуженное звание «задрот». Имперец не прогадал, нордке действительно были больше интересны рассказы, нежели его дурацкие шутки.       Впрочем, слушали его все, пока к костру не подошел Энитах. Ни от кого не укрылся вытянутый сверток, что он держал в руках. Мужчина почувствовал себя неуверенно, когда все внимание сконцентрировалось на его скромной персоне, но ричмен постарался взять себя в руки и вернул прежнюю уверенность.       — Эля? — предложил орк, протягивая гостю свою кружку.       — Нет-нет, спасибо. — Энитах вежливо улыбнулся и присел у огня. Орсимер пожал плечами и выпил содержимое. — Я пришел обсудить ваши услуги.       Наемники переглянулись и с интересом ждали, что же скажет старейшина. Возможность лишний раз заработать всегда радовала тех, кто продавал свой меч за звонкую монету. Кроме Освальда, знающего, чего хочет дикарь.       — Мы к вашим услугам, господин, — изобразил дружелюбие смуглый сиродилец и жестом попросил мужчину продолжить. Тот оглянулся на мешкающих в поселение наемников и, как только убедился, что никого из них поблизости нет, заговорчески произнес:       — Я хочу, чтобы вы избавили меня от этих головорезов. Плачу серебром. Много серебра.       — Ба’Расин не думает, что мы справимся, — засомневался каджит и указал кружкой в сторону Картвастена. — Ба’Расин насчитал не менее тридцати нордов, а нас всего шестеро.       — Четверо, — поправка Освальда неприятно удивила остальных, особенно его друга. — Мы не участвуем. Это самоубийство.       — У вас есть я, — напомнила о себе Айрен, но полукровка ее одернул:       — Ты пару дней назад была похожа на труп. Тебе напомнить, кому пришлось везти тебя на своих руках?       — Ну, если я окажусь в них вновь, то я не против, — заулыбалась данмерка и завороженно захлопала ресницами. Аарн не сдержал смешка, за что полукровка кинул в него попавшимся под руку камушком.       — Послушайте, — заговорил Энитах, обращая их внимание обратно к себе. — Я знаю, что о многом прошу, но и плата соответствующая.       Ричмен приподнял сверток и медленно раскрыл его. Это был слиток. Он сверкнул в свете костра, околдовывая бликами падких на драгоценности наемников.       — Два фунта чистого серебра. Я заплачу таким каждому из вас. Даю слово.       — Во имя Исмира, да за него можно взять доброго коня! — восхищенно прошептала Йорлин и неосознанно потянулась к слитку, но мужчина отдернул его и не дал даже потрогать.       — Или на клочок земли. Даже на бочку пива останется, — приценился орк.       Остальные воздержались от громких комментариев, хотя думали точно так же.       — Освальд, — позвал его Аарн, но долго не мог сформулировать вопрос. — Два… это сколько?       — Кило.       Имперец не разбирался в местных единицах измерения, а потому постоянно обращался к полуэльфу за переводом на привычные килограммы или метры. Наемники проигнорировали довольно странный вопрос и соответствующий ему ответ.       — Но как за раз порубить тридцать человек? — Сиродилец был единственным из своей братии, кто оценивал ситуацию здраво и не тешился иллюзиями хорошей награды. Особенно когда она требовала титанических усилий. — Стоит начать драку и норды сбегутся как рыбы-убийцы на лодку. Их много, и еще больше сидит в шахте…       — Недавно было нападение горных племен, — дополнил ричмен. — У них есть раненые, человек десять, не меньше.       — О, ну тогда все гораздо проще. — Йорлин передернула плечами и обвела остальных уверенным взглядом. — Вход в шахту через ущелье. Места мало, но нам хватит.       — Стоп, погодите! — Освальд хлопнул в ладоши и призвал всех к молчанию. Было в словах старейшины то, чего остальные либо не услышали, либо не придали этому значение. — Было нападение?       Энитах пожевал губами и нехотя кивнул.       — Так а зачем ты хочешь от них избавиться? Если дикари опять спустятся с гор — что вы будете делать?       — Учитывая то, что они изначально пришли из-за набегов, — дополнил Аарн, с трудом припоминая детали игровой условности.       — Откуда знаешь? — Сиродилец подался вперед и с подозрением уставился на сородича. Лучник посмотрел на него как на слабоумного дурака.       — Не поверишь — поговорил с одним из нордов, а сейчас вспомнил.       Ответ воителю показался логичным.       Старейшина не был готов к таким вопросам и, тем более, к тому, что их зададут. Наемники обратили на него все внимание и ждали ответа. Тишина ночи временно взяла бразды правления в свои руки, и лишь потрескивание дров противостояло ее гнетущей воле.       — У меня… договор с племенами. Они не трогают Картвастен, помогают когда нужно, а мы снабжаем их провиантом.       — А набег? — уточнила Айрен, так как ни у кого не получалось сложить «дважды два».       — «До» или «после» прихода Атара? — зачем-то спросил Энитах. Молчаливые взгляды выразили лучший ответ. — Не было никакого набега. Серебряная кровь просто создала себе предлог явиться в наши дома.       — Уверен? — Освальд не доверял ричмену больше остальных и собирался узнать все детали истории.       — Думаешь, я не отличу переодетых в шкуры грязножопых нордов от своего угнетенного народа? — Мужчина криво усмехнулся, покачал головой и задумчиво погладил бакенбарды. — Если бы… Пришли, зарубили пару мужиков. А потом заявились маркартские ублюдки, мол, продавайте землю…       — А второе? — продолжал задавать вопросы полукровка. — Соблюдение договора?       — Нет. Те, с кем я заключил сделку, разбежались. В прошлое полнолуние на их лагерь напал вервольф и перебил практически всех.       При его словах Освальд напряженно сжал челюсти и отвернулся к огню. Вот оно, их вмешательство, думал он, мысленно проклиная волчью кровь. Аарна слегка передернуло, стоило усердно забытым воспоминаниям всплыть из глубин памяти и предстать перед глазами. Энитах смотрел под ноги и не заметил их реакции.       — Ко второму причастно другое племя — мы пообещали им провиант и добычу, но они не справились и ушли по южной дороге.       — А это не они напали на нас? — неуместно предположил орсимер и оглядел соратников. — Дикари эти?       — Если это было пару дней назад, то может и они. — Энитах отнесся к его словам с явным безразличием. — Сейчас это не важно. Важно лишь то, что я нанимаю вас убить Атара и его людей.       — Может, замуровать заживо? — Предложение орка возмутило старейшину и тот яростно замахал руками:       — Ни в коем случае! Обвал шахты недопустим!       — Жа-аль, я бы послушал их предсмертные вопли.       Несмотря на то, что ричмен поведал предысторию конфликта, наемники все равно устроили жаркий спор. Каждый высказывал то или иное мнение, считая свою версию лучше и единственно верной. Но ричмен каждый раз отвергал их, так как все идеи наемников крутились вокруг разрушения Картвастена. Освальд не принимал участия в генеральном планировании и просто следил за дурачеством «великих» полководцев, решивших тягаться с теми, кто им не по зубам. Равнодушию не только к слитку серебра, но и к происходящему, могли позавидовать даже Седобородые, коим не было дела до всего мира. Мысли полуэльфа кружились вокруг недавнего полнолуния и того, что он натворил в форме зверя, но больше всего его волновали последствия той ночи, что аукнулись для местных.       В итоге наемники сговорились действовать после полуночи, когда большая часть головорезов отправится спать, и ударить двумя наскоками. В первую атаку разобраться с дозорными и перебить их до того, как поднимется тревога, а потом выманить остальных и расправиться с ними прямо в ущелье. Главным козырем выступала Айрен и ее магия, в способностях которой напарники не сомневались.       Единственная проблема была только у Аарна, и заключалась она в несогласии Освальда на участие в столь рискованной кампании против Серебряной руки.       — Да ладно тебе! — не унимался имперец, продолжая досаждать полуэльфу. Остальные оказывали немую поддержку. — Мы отбились от изгоев, так почему не одолеем каких-то наемников?       — Ну да, конечно, — фыркнул остроухий на слабый аргумент напарника. — Неорганизованная банда дикарей с камнями и палками — это же то же самое, что и отряд закованных в сталь воинов.       — У нас есть маг! — Аарн обернулся и указал рукой на данмерку словно на решение всех проблем.       — У нас был лесной эльф, который стал лесным ежиком, — напомнил мужчина недовольным тоном. — И это только дикари.       — Не повезло мальчику, — орсимер чересчур равнодушно отнесся к потере соратника и почесал легкую щетину. — Говорил ему: носи кольчугу. А он мне: «Нет! Кожа лучше!». Ага… лучше. — Он скосил глаза на Айрен, которая придерживалась того же мнения, что и покойный.       — К тому же, у изгоев был фактор неожиданности. — Сиродилец выражался заумно и называл вещи своими именами. — Напали ночью и взяли в окружение. Расклад был не в нашу пользу, но мы справились. Сейчас преимущество на нашей стороне: ночь, неожиданность, а узкое пространство нивелирует превосходство в числе.       — Проще нельзя? — Йорлин не оценила его манеру речи и, под стать своему народу, сплюнула под ноги. — Загоним злокрысьи морды в угол и перережем глотки. Они даже пискнуть не успеют. Не будь трусом, остроухий, и не таких уделывали.       Серые глаза стрельнули в северянку недовольством. Полуэльф считал себя рациональным человеком, который не рискует головой когда это не надо, а вовсе не тем, кем его обозвали.       — Освальд, я пойду с ними, — с нажимом произнес Аарн, понимая, что отбирает у того право выбора. — Все получится.       — К тому же, я рядом, — заулыбалась мерка и положила на плечо мужчины ладонь. Остроухий к ее поддержке отнесся скептически.       — А я рядом с тобой, — от балды ляпнул лучник и подмигнул северянке.       — Упаси меня Талос от твоей компании!       Ответ Йорлин рассмешил их, даже Энитах не сдержал легкой улыбки. Аарн отреагировал просто, без какой либо обиды, и продолжал смотреть на женщину игривыми глазами.       В итоге команде удалось уговорить Освальда, или надоесть до такой степени, что он дал свое согласие на участии. Но ворчать от того не перестал.       — Кровь и серебро, друзья, — припомнил девиз маркартского клана сиродилец, а заодно обозначил, что они получат. Кровь. Или серебро.

***

      Планы Обливиона никогда не были похожи друг на друга. Они олицетворяли суть своего хозяина, его помыслы и силу, и не имели привычных для смертных границ. Будь на то воля судьбы, любое из измерений даэдра могло полностью наложиться на Тамриэль и, тем самым, сделать кого-то из Принцев по-настоящему могущественным существом. Мерунес Дагон приблизился к исполнению заветной мечты намного ближе, чем другие, и был единственным, кто удостоился чести быть низвергнутым самим Акатошем.       Но не только Боги препятствовали прорыву в мир смертных тварей Обливиона. Была среди них одна даэдра, славившаяся неприязнью к любому проявлению темной магии и стремлением распространить свое сияние на весь континент. Та, кого называют Светлой Леди, рожденная светом без любви и разумом без мудрости. Та, кого ненавидит и презирает Молаг Бал, Бог Козней, Жнец Душ, Король насилия и раздоров.       Меридия редко покидала Цветные Комнаты, предпочитая действовать руками своих верных слуг или чемпиона, и еще реже заходила к кому-то в гости. Например, к Хирсину.       Охотничьи угодья даэдрического Принца были воистину великолепным местом и всецело оправдывали свое название. Старые дремучие леса и большие равнины были прекрасным местом для любого смертного, если ему будет оказана честь попасть в царство Повелителя охоты. Свежий воздух бодрил и словно очищал изнутри, множество рек протекало по этим землям, создавая приятную симфонию умиротворения и душевного покоя.       Вот только фауна была агрессивной, и любой непрошенный гость рисковал стать добычей для бесчисленной стаи хищников. Убивали всех, но другого Князя обычно не трогали. Опасались, особенно после того момента, как одна гигантская змея рискнула наброситься на нарушителя и разлетелась на кусочки.       — Зачем ты трогаешь моих детей? — Хирсин материализовался прямо из воздуха и медленно подошел к остаткам одного из своих великих творений.       Принц, как и многие из них, походил на рослого человека со смуглой кожей и черепом рогатого оленя на голове. Смертные, по какой-то причине, изображали ее частью тела, а не украшением или трофеем, что не было правдой.       — Мы не враги, разве не так?       — Воспитывай своих тварей лучшим образом, и они останутся живыми, — ответила ему Меридия, представ перед ним в привычном для себя образе человеческой женщины.       Хирсин на ее замечание никак не отреагировал и продолжал рассматривать то, что осталось от змеи.       — Ты права. Я плохо воспитал его. — Даэдрический Князь повернулся к гостье и глухо стукнул копьем о сырую землю. — Иначе он был бы жив, а ты, в лучшем случае, убралась бы из моего плана.       Принцесса встретила его слова высокомерной улыбкой и прошлась по пышной высокой траве.       — Зачем ты здесь? Не ради ссоры, верно?       — Молаг Бал.       Хирсин задрал голову к небесам и продолжительно выдохнул.       — Мог бы и догадаться.       — Какие дети, таков и отец.       Князь уловил тонкий смысл насмешки — его только что сравнили с плохо обученным и оттого разорванным на куски змеем. В глазницах оленьего черепа засияли холодным светом огоньки, а сам даэдра крепче сжал копье.       — Мой чемпион… потенциальный… сыграет важную роль в будущей игре. Отпрыски Молага собираются возвыситься над смертными и усилить его влияние в Нирне.       — Ты же знаешь, что мне нет дела до смертных, — напомнил важную деталь Хирсин. Принцесса собралась было возразить, но он поднял ладонь и призвал к молчанию. — Мое влияние в мире смертных никогда не пошатнется, ибо всегда есть те, кому нужна моя благодать. Но господствовать? Нет. У меня есть угодья, где я охочусь со своими детьми — мне достаточно.       — Потомки Хладной Гавани перебили твоих детей.       — Я знаю. — Новость, что вампиры перерезали большинство оборотней в Хъялмарке никак не расстроила их покровителя. — Они были слабы и пришли ко мне изувеченными. Я позволил им остаться в своем плане… Меридия, не тяни мамонта за хобот и говори прямо: чего ты хочешь?       — Так сложилось, что мой чемпион…       — Потенциальный.       — Носит твое проклятье.       — Ликантропия? — уточнил Князь, так как за долгое существование создал не одну тварь, на которую бы не охотились Дозорные Стендарра. И наоборот. С величественной улыбкой, он расправил руки и возвел их к небесам. — Это дар, а не проклятье! Тот, в ком течет волчья кровь, наделен великой силой самого свирепого зверя!       — Избавь меня от этого бреда. — Женщина наморщила носик и с укором посмотрела на Принца. — Он проклят и мне нужно твое кольцо.       Требование, а не просьба, выбило Хирсина из равновесия и лишило дара речи. Могущественный даэдра настолько растерялся, что не сразу вернул себе былую уверенность.       — Мой артефакт следует заслужить. Только истинные охотники достойны носить его. И с чего вдруг даэдрическая Принцесса просит за какого-то смертного?       Повелителя охоты не волновал тот факт, что кому-то потребовалась его благодать. Любой, кто знал о существовании кольца и был носителем благословения Лун, мечтал заполучить его любым способом. Умолял, клялся в верности, прислуживал или и вовсе крал, что не было редкостью. Но чтобы за жалкое существо просил один из Князей Обливиона? Для Хирсина это было ново и ему, как и любому другому на его месте, было интересно узнать: что же такого в этом человеке или мере, чтобы Принцесса поступилась гордостью и пошла на подобный шаг?       Видя нежелание Меридии говорить, отец всех зверей решил подтолкнуть ее к ответу:       — Кто он? Избранник судьбы? Благословлен аэдра? Очередной Шезаррин?       — Душа, заблудшая в наш мир из другого.       — Всего лишь душа? — Хирсин разочаровался в потенциальном чемпионе, будто существование иномирянина в Нирне не было чем-то необычным. — Шео опять стало скучно?       — Ты же его знаешь.       Что-то добавлять было бессмысленно. Каждый знал о безумии… Бога Безумия, его любви ко всему ненормальному и хаотичному проявлению желаний к неординарным действиям. Если что-то где-то пошло совершенно не так и этому событию нет логического объяснения, значит ты стал жертвой Шеогората.       Хирсин вновь посмотрел на останки гигантской змеи.       — Я могу подарить кольцо… — Меридия торжественно заулыбалась и расправила плечи, но Отец всех зверей усмирил ее гордыню: — Только если он устроит грандиозную охоту. Пусть докажет свою силу и право носить мой артефакт.

***

      Проблема каждого плана всегда заключалась в сомнении его полной реализации, что побуждало людей придумывать запасной. Увы, наемники этого не сделали и расплачивались за свою самоуверенность потом и кровью.       Все начиналось очень даже хорошо и ничего не предвещало беды. Головорезы оставили шестерых дозорных снаружи и двоих у входа в шахту, но именно с последними возникли трудности. С ними должна была разобраться Айрен, для чего данмерка сотворила в руках по молнии, что ярко искрились между пальцами, как вдруг Аарн проявил инициативу и выпустил в нордов стрелу. Мало того, что не попал, так те быстро подобрались и забежали в шахту к остальным.       Освальд, видя это, сделал глубокий вдох и одарил напарника тяжелым и многоговорящим взглядом.       — Стену! Быстро! — Йорлин первая сорвалась с места и побежала через ущелье к шахте. — Сдержим их в проходе!       Ба’Расин и Освальд, единственные обладатели щитов, ринулись прямо за ней. Идея держать втроем толпу разъяренных нордов была чертовски идиотской, но лучше никто не придумал.       Они подоспели вовремя — первая волна сынов Скайрима врезалась в щиты воителей, но те, скользя ногами по земле, удержали их. Короткий обмен ударов не принес результатов из-за слишком тесного прохода. Только каджит не испытывал трудностей, ведь ему было достаточно сделать один точный выпад, но наконечник копья, как назло, не мог пробить кольчугу.       Наемники Серебряной крови набрали небольшую дистанцию и навалились. Медленно, но уверенно, они вытесняли троицу из прохода. Налетевшие на спины соратников сиродилец и орк исправили положение и не позволили противнику прорваться.       Аарн и Айрен растерянно следили за противостоянием и лихорадочно искали любой способ помочь. Тоннель шахты был низким, в рост обычного человека, из-за чего воины полностью перекрыли им обзор. Лучник попытался подняться по крутому склону, но соскользнул на неровном камне и съехал вниз.       — Подними меня, — потребовала колдунья.       — Чего?       — Подними говорю!       Аарн рассеянно осмотрелся, будто что-то искал, пока не выругался себе под нос и не выбросил в сторону лук. Он подошел к темной эльфийке со спины и, обхватив руками за талию, оторвал ее от земли. Айрен возмущенно пискнула, так как имела в виду совершенно другой способ, но промолчала.       — Пригнитесь!       В руках заискрили электрические разряды. Сиродилец на миг обернулся и прокричал ее слова остальным. Человек и мер отошли в разные стороны. Щитоносцы опустились на колени.       Наемники Маркарта слишком увлеклись и продолжали осыпать вражескую стену градом ударов. Цепные молнии сорвались с рук колдуньи, поразили зазевавшихся воинов и перекинулись на следующих. Первый ряд пал замертво, но норды даже не думали отступать.       — Навались!       Норды подняли щиты и, втаптывая мертвых в землю, понеслись вперед. Воители вынуждено отступили на пару шагов, но продолжали держать строй. Последовал очередной обмен ударов. Ба’Расин перехватил копье ближе к наконечнику и пронзил норда в шею. Йорлин вскрикнула от свежей раны на бедре и обрушила свой гнев на сородича, но тот полностью пришелся на его щит.       — Еще раз! В сторону! — прокричала данмерка, вертя в ладонях яркую искрящуюся сферу.       Воители повторно освободили ей обзор и позволили выпустить заклинание. Разряды по цепной реакции перекинулись на других, сильнее поражая тех, кто носил железо и сталь. В проходе стало не протолкнуться от большого количества трупов, но люди будто не замечали их и продолжали по ним топтаться.       Заточенные в шахте, наемники отошли назад и выстроились.       — Победа или Совнгард!!! — прокричал кто-то из задних рядов, а рев около десятка глоток поддержал его и ознаменовал новый натиск. Освальд трижды пожалел, что согласился участвовать в этой кампании.       С глухим стуком сомкнулись щиты. Йорлин изо всех сил старалась выстоять, но рана дала о себе знать. Нордка пошатнулась на больной ноге и позволила отбросить себя назад. Их стена была проломлена, а бой перешел на открытое пространство.       Северяне шли и спотыкались на телах павших, и, словно неудержимая волна, вывалились из шахты. Те, кто оказался проворнее, сразу бросались в бой. Они раздробили маленький отряд, заставляя его членов по одиночке отбиваться сразу от двух или трех противников. Первым пал Ба’Расин — каджит не успел поднять щит и получил окованной дубиной по голове.       Стоило нордам проломить строй, как Аарн выпустил данмерку и бросился за луком. Он хотел помогать остальным как умел лучше всего.       Но один из нордов не позволил. Он преградил парню дорогу, заставил выхватить меч и быстро перейти к отчаянной обороне. Удары разъяренного воина были сильнее имперца, из-за чего тот сжимал оружие двумя руками. Аарн отходил назад пока не споткнулся и не упал на спину, сильно приложившись затылком об землю. Сквозь слабую пелену в глазах, он увидел, как северянин заносил меч для последнего удара.       Совершенно неожиданно молот орсимера, покрытый мелкими шипами, тараном влетел в спину человека. Орихалк вмял железный панцирь прямо в тело и переломал позвонки. Нордский воин вскинул руки, выбрасывая оружие, и упал рядом с имперцем. Аарн отполз в сторону и с широко раскрытыми глазами смотрел, как зеленокожий с хрустом смял шлем норда вместе с его головой.       При слабом свете звезд, в ужасающих доспехах и рогатом шлеме, низкорослый орсимер показался ему самим Молагом Балом, чей темный силуэт с легкостью расправлялся с жалкими смертными.       Сиродилец размахивал двуручником и прикрывал раненной нордке спину. Йорлин держалась неуверенно и постоянно отвлекалась на кровоточащую рану, но просто так умирать не собиралась. Она понимала, что вряд ли доживет до рассвета, а потому стремилась забрать с собой как можно больше врагов.       Освальд как загнанный в угол волк противостоял сразу четверым. Те оттеснили его от остальных и беспощадно размахивали оружием, стремясь нанести как можно больше смертельных ран. Полуэльф не мог уследить за всеми, из-за чего пропускал удары или не успевал их блокировать. Один из наемников достал остроухого и полоснул по левому плечу. Освальд зарычал, но не сдавался и продолжал держать щит. Второй ударил булавой по бедру — нога заныла адской болью. Третий сделал успешный выпад — его меч вошел в левый бок полуэльфа, прямо под ребра. Но воин открылся и позволил Олафссону дважды рубануть себя по шее. Голова повисла на уцелевших мышцах, а из разорванной артерии фонтаном брызнула кровь.       С колдуньей у северян проблем было больше чем с другими. Они оттеснили ее от отряда, взяли полукругом, но не могли подойти из-за огненного вихря. Защищенная стихией, Айрен поражала магией одного воина за другим, но вражеская сталь то и дело проходила в опасной близости. Один из головорезов рискнул войти в пламя и с размахом рубанул в голову. Эльфийка чудом успела отдернуться назад и отпрыгнула. Кончик меча оставил на левой щеке глубокую полосу.       Вихрь поджарил смельчаку руку. Голодные языки огня, будто на масле, пожирали его рукав и въелись в плоть. Мужчина стиснул зубы и с рыком бросился на мерку, но разряд молнии ударил его в грудь и опрокинул опаленное тело на землю.       Волшебница и воители приготовились к новой стычке, как вдруг между ними промчался Аарн. Они отвлеклись и проводили его недоуменными взглядами, прежде чем продолжить схватку.       Парень видел, как маркартские головорезы собирались изрубить истекающего кровью Освальда на куски. Он не мог этого допустить и пошел на самый отчаянных поступок. На последних шагах, лучник с криком влетел наемникам в спины и сбил их с ног. Один из четверки налетел на меч Освальда и придавил того своим весом к земле.       Оставшиеся быстро вскочили и переключились на наглого имперца. Им хватило пары секунд, чтобы нанести несколько ран. Меч разрубил стеганку на груди и полоснул острием по коже. Булава упала на левое плечо парня. Кольчужные кольца звякнули, но не спасли от перелома ключицы. Маленький топорик влетел обратной стороной по голове и, несмотря на койф, оставил на лице кровавый след. Аарн полетел вниз и упал на выставленные руки. В отчаянии, он размашисто взмахнул мечом. Надеялся отогнать нордов, но мечник направил навстречу свой клинок. Лязгнула сталь. Лучник не удержал оружие и оно вылетело в темноту. Норд с топориком влупил ему ногой в грудь и опрокинул на лопатки.       В который раз Аарн сам подставил себя под угрозу жизни, каждый раз понимал это, но ничего не мог с этим поделать. Только смотреть как сверкает лезвие топора над головой северянина.       Чья-то тень возникла за спиной воина. Сверкнула сталь и кисть с оружием упала на землю. Мужчина завопил от боли и схватился за обрубок руки. В следующую секунду из груди, сквозь кожаный доспех, вышло лезвие меча. Освальд не смог его достать, а потому просто оттолкнул полумертвого северянина и повалился на землю.       На последних двух набросился орсимер и за раз переломал нордам все кости, с наслаждением упиваясь их кровью и предсмертными криками.       Бой затих. На ногах осталось не так много людей. Из наемников выжило всего девять человек и те не рисковали продолжать бой с колдуньей, опасаясь ее разрушительной магии. Среди них выделялся закованный в сталь Атар, чей доспех носил свежие вмятины и царапины.       От маленького отряда осталась половина. Айрен морщилась от головной боли и старалась лишний раз не тревожить порезанную щеку. Она могла залечить ее, но не хотела тратить драгоценные крупицы сил. Сиродилец воспользовался передышкой, отошел на пару шагов и воткнул двуручный меч в землю. Воитель устало оперся на широкую гарду, а рука по-прежнему сжимала длинную рукоять, чтобы в любой момент поднять оружие. Только орк чувствовал себя хорошо, надежно защищенный доспехом из орихалка, сжимая из того же материала молот.       В полной тишине были отчетливо слышны стоны раненых, их тяжелые вдохи, и то, как выжившие жадно глотали воздух. Напряженная ситуация давила на их разумы и подкармливала не самые здоровые мысли. Один из головорезов не выдержал, сорвался и с боевым кличем набросился на орсимера, вертя топором над своей головой. Мер перехватил оружие за древко, наклонился назад и с размаху врезал закованной в рогатый шлем головой. Воин свалился с ног и прижал руки к разбитому лицу.       — Никому не побить орка, — в назидание остальным произнес орсимер и обрушил на голову северянина тяжелый сапог. Треснули кости. Головорез дернул конечностями и обмяк.       — Предлагаю вам уйти, — простота манер, с которыми сиродилец выдвинул требование, рассмешили Атара.       — Боюсь, мы не уйдем. Трое против восьмерых — число за нами.       — Вас было тридцать, — напомнила Айрен, ставя под сомнение превосходство нордов. Она старалась держаться уверенно, но колени предательски дрогнули и согнулись, потянув ее вниз. Девушка с большим трудом удержалась на ногах.        — Не мучай себя, эльф. Твоя песенка спета.       — Дай только повод, — процедила сквозь зубы Айрен и повела руками, накапливая в них смертоносную магию.       Аарн, тем временем, подполз к другу на одной руке и кое-как перевернул его на спину. Освальд сильно побледнел, грудь малозаметно вздымалась, будто каждый вдох стоил исграморовых усилий. Мозолистые ладони зажимали кровоточащие раны, но рук не хватало чтобы зажать все. Волчья кровь свертывалась быстрее, чем у других смертных, и дарила ликантропу дополнительные минуты жизни. Но разорванные ткани постоянно расходились и сводили результат регенерации на нет.       Судорожное дыхание имперца и тихое постанывание не облегчали трудное положение, в которое он их загнал. Более того, он довел друга до предсмертного состояния. Аарн понимал, что жизнь полукровки находится только в его руках. Он терпел адскую боль во всем левом плече, боролся с головокружением и тошнотой, и старался хоть что-то сделать здоровой рукой — левая практически онемела и покрывалась обжигающим холодом.       Его сумка первой помощи опять была мокрой и полной осколков разбитых флаконов. Ругаясь себе под нос, лучник полез к запасам Освальда, но нашел только один маленький пузырек, осколки от других и пропитанные снадобьем мешочки.       Вот только имперец не понимал, как он вольет зелье, чтобы Олафссон не захлебнулся? Ответ пришел не сразу — Аарну пришлось сесть и для начала побороть навязчивое желание лечь обратно. Он поднял голову напарника, положить под нее свою ногу и только потом лечебная жидкость коснулась пересохших губ напарника. Пузырька, размером с маленькую стопку, для серьезных травм было как капля в море, но все же лучше, чем ничего.       Эффект регенерации наступил не сразу. Остроухий напрягся, будто ему делали прижигание. Раны сошлись в тонкие рубцы.       Аарну пришлось довольствоваться травами.       Наемники двух нанимателей схлестнулись вновь. Зазвенела сталь, темноту разрывали вспышки молний. Сиродилец вытянул из земли клинок и с размаху прорубил бок норда до середины. Атар выскочил из-за спины сородича, воспользовался заминкой южанина и разрубил кольца кольчуги, вогнав топор в грудную клетку.       Орсимер с легкостью отбил выпад северянина и с размаху ударил молотом, вбивая противника как гвоздь в землю. Орихалк со звоном смял стальной нагрудник и плечевые кости. Норд завопил резанным голосом, рухнул на задницу и вытаращился на вмятину в своем теле. Мер размахнулся и одним ударом раскроил вражеский череп на мелкие ошметки. Второй наемник подскочил сбоку и полоснул клинком по суставу ноги, заставил орка припасть на колено и пронзил незащищенную шею насквозь. Алая кровь брызнула фонтаном.       — Отправляйся в Обливион, урод, — прорычал норд и плюнул ему в лицо. Орк схватился за лезвие до глубоких ран в пальцах и попытался дотянуться до человека. Тот лишь сильнее надавил и прокрутил мечом, расширяя рану и пуская реку крови.       Неожиданно объявился Ба’Расин. Шатаясь, с окровавленной мордой, он подкрался сзади и двумя руками проткнул норда. Наконечник копья прошел сквозь дубленую кожу и застрял где-то в груди. Каджит дернул на себя, человек по инерции полетел назад и упал на холодную землю.       Айрен хватило только на пару молний. Заклинания школы разрушения настигли свои цели, но истощили силы эльфийки. Ба’Расин, используя копье как посох, оказался рядом и встал между ней и последними тремя наемниками. Люди злорадно засмеялись, собираясь в легкую расправиться со слабоумным котом. Тот оскалился и зашипел, нервно подрагивая хвостом.       — Атар!       Головорезы остановились и попятились назад, когда увидели появившуюся из-за домов толпу шахтеров. Мужчины и женщины вооружились всем, что попалось под руку, готовые разорвать пришлых северян на куски. Во главе шел Энитах, единственный, кто держал в руке меч. Ба’Расин приободрился и облегченно выдохнул, будто у него камень с сердца упал.       — Энитах, дикарь паршивый, — «любезно» поприветствовал ричмена главарь перебитой банды, прекрасно понимая, чем все может закончиться. — А я все думал: когда же покажется твоя трусливая задница?       — Бросай оружие, пес, или я заживо сдеру с тебя кожу.       Один из маркартских наемников выбросил оружие и отошел в сторону. Атар бросил на него уничижительный взгляд, но воздержался от брани за трусость. Второй хоть и боялся связываться с толпой предельцев, но оставался рядом с главарем несмотря ни на что. Он был готов отважно стоять до конца как истинный норд, ведь только достойные попадают в Совнгард.       Атар, к его счастью или сожалению, не спешил идти в чертоги Шора. Мужчина возвел уставший взгляд к звездному небу, будто оно могло ответить на его молитвы, и нехотя сложил оружие. Верный северянин последовал примеру командира.       Все затихли, будто не знали, что делать. Аарн продолжать сидеть на холодной земле и переводил затуманенный взгляд от шахтеров к нордам и обратно. Он отвлекся на потерявшего сознание Освальда и проверил пульс — слабый, но все же есть. Кто-то из раненых всхлипнул и заныл. К нему присоединился чей-то тихий плачь.       — Вали их! — злобно закричал какой-то ричмен и разъяренная толпа набросилась на безоружных. Те даже не успели поднять клинки и были забиты, заколоты и зарублены с нечеловеческой жестокостью.       Когда последний головорез покинул мир живых, местные отпраздновали свою победу всеобщим ликованием, будто это они одолели около тридцати воинов, а не горстка наемников. Их радости не было предела, особенно тем, кто занялся мародерством. Жители Картвастена стягивали уцелевшие доспехи и подбирали оружие, срывали с цепей амулеты и срезали пальцы вместе с кольцами. Самые находчивые побежали в шахту, надеясь присвоить чужое добро раньше остальных, но и оттуда донеслись крики и матерная брань. Раненые, вспомнил Аарн слова старейшины.       Только караванщики были недовольны, особенно Ри’Маханд, нанявший воителей для охраны драгоценного товара, а не для бессмысленной резни. Каджит ворчал и сыпал на их головы проклятия, но это не помешало ему принять участие в обворовывании трупов. Ведь деньги не пахнут.