Чувствовать

Чонгук терпеливо ждал весь день и не спрашивал ничего об отсутствии Юнги в школе такой большой срок. Он стоически выдержал все уроки и почти не подавал вида, что сгорает от любопытства. Теперь Чон, стоило им выйти со школьного двора, обрушивает на Мина целый вагон вопросов, перемешивая их с претензиями. Юнги отвечает на все спокойно и честно, только некоторые детали упускает. Он не рассказывает о том, что голодал неделю, и о том, что влюблен в Чимина. Но последнее скрыть не удается, и Чонгук удивленно смотрит на него перед тем, как спросить: — Вы встречаетесь? Но вы же оба омеги… Мин не знает, как ему ответить, поэтому лишь пожимает плечами и ждет, когда Гук отойдет от шока и либо откажется от общения с ним, либо примет факт его однополых отношений. Ветер слабо колышет волосы, умудряется легким дыханием пускать мурашки. Юнги с Чонгуком прогуливаются вдоль дороги без какой-либо цели, просто идут. И пока Чон находится в растерянности, Мин рассматривает улицы с мельтешащими на них людьми. Их беготня утомляет и поселяет неясную тревогу в грудь. Юнги переводит взгляд на свои ноги, предпочитая следить за тем, как отмеряется расстояние его шагами, а не за тем, как суета забирает чью-то жизнь. Мин силой воли выгоняет странные мысли и давит вздох. Он хочет домой, умудрился соскучиться по Чимину за эти несколько часов разлуки. — А как ты... — Чон облизывает нижнюю губу и смотрит в глаза с интересом, — как ты понял, что влюблен в него? Он же омега. Это… необычно. — Боже, Гук. Как ты понял, что влюблен в своего омегу? — смеется Юнги. Чонгук краснеет и кивает понятливо. Его смущение быстро сменяется тревогой, и он вновь глядит в глаза Мина. — Поэтому твои родители себя так странно ведут? Думаешь, это стоит того, чтобы терять семью? А если это просто увлечение? Юнги прикладывает все свои силы, чтобы скрыть то, как его пошатнули вопросы Чона, он смеется легко, вызывая недоумение, а потом говорит так непринужденно, будто никакого камня в груди нет: — Я никого не теряю, Гук. Расслабься. — Странно это все как-то. Юнги жмет плечами, стараясь убрать улыбку незаметнее, будто она была искренней и он ее не натягивал. Стоят ли его отношения того, чтобы терять семью? Юнги не знает, но Чимин принимает его таким, каким Мин себя ему показывает, не пытаясь изменить. Родители же пытались переделать Юнги. Да и Мин чувствует, что делает все правильно. Целовать утром, в обед и вечером Чимина — правильно. Обнимать, прижимая или прижимаясь, постоянно — правильно. Держать за руку и бережно перебирать пальцы рук в своих — правильно. Любить Чимина — правильно. Отказываться от чувств к нему — нет. Юнги ждет и надеется, что родители примут его. Он скучает по ним, всегда скучал. Хотя, возможно, привычка ждать их прощения настолько въелась, что Мин спокойно переносит разлуку. Но тут еще нужно учитывать поддержку Чимина, который своей теплотой снимает большую часть тревоги и прогоняет надоедливые мысли. Пак так много делает для Юнги, что Мину страшно становится, когда его осеняет — он не делает и половину того же. Юнги ведь даже не поговорил до сих пор с Чимином, а тот ходит встревоженный и потерянный, постоянно витает в облаках и ластится как-то отчаянно. Юнги переживает, но понять никак не может, что упустил и где. Никто, кроме Мина, задеть или обидеть Чимина не мог. Пак никуда от него не уходил, Юнги — тоже. Сегодня впервые за неделю расстались. Вот Мин и пытается понять: где, чем и когда он расстроил Пака. — И… это, — Гук чешет затылок, неловко мнется, — я не хочу нагнетать, но поберегись Джина, он странный какой-то в последнее время. Лучше вам не пересекаться. — А что с ним? — Ну, как тебе сказать. Ему за всю жизнь только две омеги отказали. Ты и Чимин. И он знает, что вы общаетесь. А еще уверен, что ты наговорил какой-нибудь чуши Чимину про него. Винит тебя во всем. — Хм, ладно, — тихо отвечает Юнги. А потом Чонгуку звонит его омега, и Чон скомкано прощается с Мином, чтобы сбежать на свидание. Юнги ему улыбается сдержанно и провожает взглядом. *** Дома тепло и уютно. Мин скидывает обувь и направляется на поиски Чимина. Пак находится в комнате у фортепьяно. Он задумчиво нажимает на белую клавишу, и Юнги узнает бархатное звучание соль малой октавы. Он обнимает Чимина со спины. — Что играешь? — Ты рано, — говорит Пак, игнорируя вопрос. — Думал, вы будете дольше гулять. Юнги хмурится и разворачивает Чимина к себе лицом. Он касается щеки Пака нежным поцелуем. — Что случилось? Ты странный какой-то в последнее время. Юнги проводит кончиками пальцев по линии челюсти Пака, ожидая ответа. Его не пугают безжизненные белые глаза Чимина, он находит в них что-то волшебное. К тому же тот факт, что Пак не позволяет себе появляться без очков перед неблизкими людьми, приятно греет душу ощущением своей особенности. Вот и сейчас Юнги откровенно любуется мутными глазами Пака, хоть и тревожится из-за затянувшейся тишины. — Все нормально. Мин вздыхает. Он знает, к чему может привести молчание, и не собирается игнорировать проблему. Давить тоже не хочется, поэтому он находит оптимальный вариант: — Я пойду готовить ужин, а ты собирайся силами для разговора, ладно? Я же знаю, что что-то не так. — Ладно, — выдыхает Чимин тихо. Юнги целует его нежно в лоб и уходит сначала, чтобы переодеться, а потом начать готовить. Его беспокоит поведение Пака, но показывать свою тревогу он не хочет. Боится этим навредить и ждет момента, когда ему все объяснят. Юнги боится. Вдруг Чимин скажет, что они поторопились и не стоило Мину переезжать к нему? Чимин — единственное лекарство от тоски и от угрызений совести души, соскучившейся по родителям, если он решит разъехаться… Юнги не хочет думать об этом. Он уже не представляет свою жизнь без ласковых поцелуев по утрам и тихих разговоров по ночам. Мин постепенно привыкает к мысли, что семья его не примет, но к мысли, что Чимин от него может отдалиться, он привыкать не готов. Ужинают в тишине. Пак выглядит побитым щенком. Его плечи опущены, он часто промахивается мимо тарелки или рта, из-за чего немного злится на себя. Юнги на это смотреть не может, его тянет расслабить Чимина, успокоить. И Мин пересаживается к нему ближе. Он берет за руку Пака и играется его пальцами. — Я обидел тебя чем-то? — спрашивает неуверенно Юнги. — Нет. — Тогда в чем дело? Чимин молчит. Это расстраивает Юнги, он надеялся, что их отношения будут строиться и строятся на доверии и взаимопонимании, но сейчас его преследует чувство, будто между ними пропасть тишины разверзлась. Юнги кусает нижнюю губу, стараясь подавить тревогу и обиду в груди. Он вздыхает и поднимается из-за стола, принимаясь за уборку. Юнги моет посуду, собирает остатки еды в кастрюлю поменьше и не может перестать слышать вопрос Гука в голове: «А если это просто увлечение?», — Мин знает точно, что для него чувства к Паку глубже, чем просто увлечение. Но нужна ли эта связь Чимину? Юнги не знает, надеется только на положительный ответ, понять не может тишину, возникшую так внезапно. — Хен... Пак робко касается его плеча, отчего Юнги вздрагивает. Мин разворачивается к нему лицом, и его сердце сжимается от такого уязвимого Чимина. Пак поникший, неуверенный и напуганный. Он хочет сделать шаг ближе, но остается на месте, не решаясь приблизиться. Юнги не хочет видеть его таким, поэтому обнимает, бережно прижимает к себе. Чувствует, что сейчас это нужно сделать. И не прогадывает, Чимин тут же расслабляется в его руках и выдыхает облегченно, укладывая подбородок на плечо. — Прости, — шепчет еле слышно. Юнги вздыхает так, словно сейчас начнет жаловаться на свою судьбинушку, и целует Пака за ухом. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно? — Знаю. — Почему тогда молчишь? И как бы иронично это ни было, Пак в ответ молчит. Он лбом тычется в плечо Мина, сжимая его талию руками, перебирает пальцами складки домашней футболки. — Малыш, — зовет Юнги тихо, — что случилось? — Малыш? Мин прикусывает язык, осознавая, что это прозвище все-таки сорвалось. — Нет, ну, могу деткой тебя назвать. — Вредина. Юнги смеется и целует Чимина в щеку, чуть-чуть отстраняясь. Он заправляет волосы за ухо Паку и спрашивает уже в третий раз за вечер, не теряя надежду узнать ответ: — Так что случилось? — Да ничего, правда, ничего. Просто я... — Чимин вздыхает, — ревную? Не знаю. Ты как сказал, что пойдешь гулять с Гуком, так я с тех пор только об этом и думаю. Я боюсь, что ты поймешь, что я не нужен тебе, что лучше альфу найти. Гук он… он хороший, правда, я буду только рад, если у вас все получится и… я ведь… если он тебе… ты только не скр… — Остановись, — мягко перебивает Юнги, — что ты такое говоришь? Чонгук и правда хороший парень, но, во-первых, он влюблен и у него есть пара, и во-вторых, я влюблен и у меня есть ты. Ты и только ты. — Прости, — Чимин льнет к его груди, снова закутываясь в объятья. — Нет, у меня точно будет аллергия. Забудь слово «прости»! — бурчит Юнги. — Извини? — Издеваешься? — Прости, хен, разве что чуть-чуть. Юнги стонет многострадально и улыбается, когда слышит тихий теплый смех Чимина. Пак целует его в шею ласково, из объятий вылезать не планирует. Он соскучился и нуждается в нежных руках Мина. Впрочем, Юнги его и не гонит дальше от себя, дарит нежность. Тихую, умиротворенную минуту прерывает телефон Мина. Ему приходит СМС. Юнги не отпускает Чимина из своих объятий, просто одной рукой тянется за гаджетом, который он по привычке таскает у себя в заднем кармане джинсов. Юнги укладывает на плечо Паку подбородок и включает смартфон, чтобы посмотреть, кто ему пишет. Написать ему могут немногие: либо Чимин (этот вариант отметается по понятным причинам), либо Чонгук (тоже маловероятно, у него свидание, навряд ли есть время на Мина), либо родители. Сердце ускоряет пульс, сжимается от надежды, прокравшейся в него. Может быть, семья его примет? Но, стоит экрану загореться и показать сообщение от отца, и Мин роняет телефон из рук. — Хен? — зовет его Чимин. — Ты чего? Юнги не может выдавить из себя ни слова, и он тычется носом в шею Пака, прижимаясь ближе. Чимин дает ему время собраться с силами, лишь зарывается кончиками пальцев в волосы Мина, старается через касания показать, что он рядом.