Часть 14
12 марта 2022 г. в 13:21
Домашние встречают Юнги недовольными взглядами и поджатыми губами. Омега давит вздох, чтобы не вызвать вспышку гнева своими эмоциями. Они сидят на кухне. Юнги смотрит на папу, расположившегося напротив него, и ждет, когда тот скажет хоть слово, но родитель лишь выдерживает зрительный контакт и нервно стучит пальцами по столу. Отец ходит взад-вперед позади своего мужа. И Юнги мог бы сказать, что тишина давит, но для тишины ему необходимо перестать слышать собственное сердце. Он ежится, когда отец останавливается и оглядывает придирчиво. Юнги взгляд папы с трудом выдерживал, а тут на него уставились сразу два родительских взора… Он опускает глаза и принимается перебирать свои пальцы, стараясь не обращать внимания на то, как они дрожат.
— Мы уехали всего на неделю, всего на неделю. Доверились тебе. А ты даже дома не жил! Школу пропустил без весомой на то причины, — голос папы звоном отзывается в голове Юнги.
— Я не мог его оставить. Он сознание терял от боли, — бормочет в свое оправдание Юнги.
— У него родители есть на это. Ты должен три дня в неделю сидеть с ним, а не все семь! Тебе хоть заплатят за сверхурочные*?
— Причем тут деньги? — Юнги возмущенно глядит на папу.
— Ты не на то обращаешь внимание, Тэён. — говорит отец неожиданно. В его глазах мелькает такой гнев и отвращение, что Юнги становится страшно. — Почему от тебя так сильно несет чужим запахом? Как именно ты ему помогал?
Юнги не знает, что отвечать. Он вновь опускает голову и молчит, стараясь перестать слышать, как испуганно бьется сердце в груди.
— Чего молчишь? Не думали мы, что наш сын…
— Что, ваш сын? Что во мне изменилось?
— Юнги, — строго произносит папа.
— Почему вы не можете принять меня? Вы постоянно хотите меня изменить! Пытаетесь заставить отказаться от музыки; осуждаете за догадки, которые сами же придумываете. Почему я пытаюсь вас понять и принять, а вы только и делаете, что лепите из меня удобную версию? — Юнги говорит это быстро и неожиданно для себя эмоционально.
— Потому что твое поведение ненормально. Мы тебя воспитываем, — слишком спокойно для человека сжимающего кулаки отвечает отец.
— Воспитывать надо было раньше, когда я ребенком ждал вас целыми днями; когда звал на мероприятия, где я выступаю, а вы не приходили; когда учился готовить, убирать и стирать сам; когда впервые течка началась, а никто из вас приехать не смог. Тогда надо было меня воспитывать, а не сейчас.
— Это было, чтобы тебя обеспечить. Неужели ты не понимаешь?
— Мне вы нужны были, а не деньги. Я даже на работу ходить стал, чтобы вы были рядом дольше.
— Ты ведешь себя как ребенок! — крикнул отец.
— А кто я по-твоему?!
Дыхание сбито. Юнги старается держать себя в руках. Чтобы никаких эмоций. Только вот эмоций и так нет, есть чувства, и они накалены до предела.
— Ты эгоист. Нам тоже тяжело. У нас сын — извращенец с планами на жизнь, которые приведут его в никуда.
— Да пошли вы, — Юнги встает со стула, роняя его на пол, и, по обыкновению, направляется на выход, но его за руку хватает отец и грубо разворачивает к себе лицом.
— Ты как разговариваешь со мной?!
Дальше Юнги не слышит, удар в скулу выбивает его из реальности на несколько секунд. В глазах темнеет. Приходит в себя он, когда папа закрывает его собой и отталкивает злого отца. Юнги хочет воспользоваться моментом и сбежать, но не может. Его словно парализовало. Мысли хаотично бегают в голове, а страх сковывает тело.
— Юнги, иди в комнату.
Омега подчиняется приказу папы и бредёт к себе. Ему страшно. Стены давят, и все его существо стремится сбежать хоть куда-то. К Чимину, например. Юнги плачет. Надеется только, что сможет скоро увидеть Пака, надеется, что у него не будет отвращения. А если будет? Что тогда делать? Где спрятаться от боли и страха? Юнги очень хочется сейчас оказаться в объятиях, в мягких, бережных объятиях. Он старается не издавать никаких звуков, забивается в угол на кровати. Тело трясет. Юнги понимает, что хочет зарыться в вещи Чимина, сделать гнездо, но в стенах дома создавать его не хочется. Страшно. Юнги осматривается. Его взгляд падает на окно, но высота в три этажа мешает побегу через него. Он задерживает дыхание, чтобы слезы прекратили течь по лицу, но это не помогает. Его трясет, а ощущения такие, словно он тонет. Набрать воздуха в легкие не получается. Юнги задыхается и впивается ногтями в руку, чтобы прийти в себя. Стоило ему вынырнуть из боли, как в комнату робко входит папа. Он молча садится на кровать. Юнги отскакивает от него чуть дальше, поджимая ноги под себя.
— Юни, — ласково зовет детским прозвищем, усилившим поток слез. — Ты прости его, ладно? Он любит тебя, просто переживает слишком сильно.
Юнги истерично смеется и прячет лицо в руках. Он качает отрицательно головой.
— Ты просто молодой еще, импульсивный. Многого не понимаешь, — папа немного помялся, перед тем как продолжить, — а ты сказал, что мы осуждаем тебя за свои доводы, это потому что между вами ничего не было, да?
— Какая разница? — тихо спрашивает Юнги.
— Как «какая разница»? Если не было, то мы обвинили тебя напрасно, если было, то… впрочем, ты просто молодой еще, гормоны скачут и…
— Я люблю его, — перебивает Юнги.
— Ты не можешь его любить.
Юнги жмет плечами. На него напало равнодушие, и теперь ему все равно на происходящее. Все, чего ему хочется, — спать. Как можно дольше. Скула горит, скорее всего, на ней останется синяк. Что говорить в школе? Разговоры пойдут…
Папа уходит, не дождавшись ничего из того, что ему хотелось бы услышать. Юнги старается не разрыдаться снова. Получается не очень, слезы катятся по лицу, хотя тех боли и обиды, что были несколько минут назад, уже нет. Юнги сворачивается в клубок и накрывается сверху одеялом. Он утыкается носом в свою же футболку, на которой сохранились частицы запаха Чимина, и жадно их вдыхает.
Утром, после звонка родителей, пришлось разбудить Пака и сказать, что ему нужно идти. Это воспоминание отдает грустью. Чимин потеряно кивнул тогда и не стал спрашивать, зачем и что случилось. Словно он сделал какие-то свои выводы. Наверное, со стороны выглядело так, как будто Юнги сбегает. Мин всхлипывает, осознавая, что мог оттолкнуть еще и Чимина своими поступками. Ему до отчаяния хочется вернуться к Паку. Пусть будет тяжело держать себя в руках, чтобы не сорваться и не натворить глупостей; пусть будет тревожно от бессилия перед чужими страданиями, но так он будет не один. С ним будет Чимин, который хоть и под воздействием течки, но все равно нуждался в Юнги. В омеге Юнги.
«В тебе от омеги только красота», — вспоминаются неважные слова. Они не имеют смысла, просто набор букв, но почему сейчас так больно от них? Юнги снова плачет, еле слышно всхлипывая.
***
На следующее утро папа говорит ему, что Юнги какое-то время побудет дома, отдохнет. Омега понимает, что это для заживления синяка, чтобы внимания не привлечь. Он ничего не отвечает, лишь кивает. Отец тоже сохраняет тишину, единственное, что он делает, — забирает телефон. Мин понимает, что это для обрывания связи с Чимином. Он поджимает губы, поморщившись от боли. Не заметил, как вчера сгрыз их до крови, и теперь даже говорить не очень приятно. Впрочем, говорить ему не особо хочется. Юнги возвращается в комнату и заваливается в кровать досыпать. Он спит до обеда, просыпается неохотно и с желанием уснуть обратно. Тишина давит, и Мин принимает решение сбежать, пока никого нет, но сталкивается с проблемой. Ключи все забрали, а дверь закрыли снаружи, открыть можно только ключом.
Он чувствует себя пленником, но на бунт и сопротивление сил нет. Юнги опять возвращается в кровать. На него обрушивается безразличие. Взгляд устремляется в потолок, а в голове исчезают все мысли. Может быть, родители правильно сделали, что забрали ключи? Куда бы он пошел? К Чимину? Нужен ли он там? На крышу или в парк? Ни туда, ни туда не хочется. Ему вообще ничего не хочется.
Весь день проходит в кровати. Он не ест, только спит или смотрит в потолок. Вечером отказывается идти ужинать и выслушивает гневную тираду о том, что он ведет себя глупо. Ответом на каждое слово служит усмешка и равнодушный взгляд. После череды проигрышных папиных попыток заставить Юнги встать к нему приходит отец.
— Ну и чего ты тут устроил? — хмурится он.
Юнги молчит. Он не знает, что говорить, и не знает зачем.
— Иди ешь.
— Не хочу.
Отец злится и уходит, закрывая за собой дверь. Юнги глотает комок в горле и смаргивает слезы. Он закутывается в одеяло и засыпает снова.
Из мира снов выбираться не хочется. Ему снится Чимин. Он улыбается Юнги и ластится, отвечая на каждый трепетный поцелуй. Обнимает крепко и обещает быть рядом всегда, держать всегда в своих руках.
*Сверхурочные (разговорная форма) — сверхурочная работа — работа, которую работник выполняет сверх установленного рабочего времени по инициативе работодателя. Это, обычно, оплачивается дополнительно.