Принятие

Эйден уже давно ничего не говорил. Только рычал, обращался, терял сознание, просыпался снова. Не более десяти минут в осознанном состоянии, однако со временем этот период сократился до пяти. Его хватает чтобы буквально насильно напоить пилигрима, иначе тот попросту умрёт от обезвоживания. Вода — драгоценный ресурс, имеющий свойство заканчиваться. Пока, благо, обходилось без крайних методов её добычи. Однако с каким спокойствием пилигрим принимал всё происходящее. Он не жаловался, не пытался освободиться, будучи в сознании. Тем не менее ему определённо было больно, из-за тех же верёвок. Хакон каждый день наблюдал за тем, как Эйден гаснет, забивается в угол, отказывается от воды… Мужчина очень соскучился. По голосу, по взгляду, редкой, но искренней улыбке. Вспоминая весь путь, что они прошли, тяжело признавать поражение. А как же океан? Как же все их планы? Теперь это не имеет значения. Слова, обещания, мысли бессильны перед действительностью. Остаётся смириться. Хакон больше не спрашивал, за что на них обрушилось такое испытание, не молил о спасении, не надеялся. Их реальность — медленно умирать в этой дыре. Они осторожничают лишь для того, чтобы отсрочить неизбежное. Последняя идея пришла к мужчине не так давно. Зачем так бояться смерти? Страшно ли Эйдену сейчас? Хакон спросил бы. Но вместо ответов всё равно получит глухой рык. Мужчина по вечерам уходит провожать закат на крышу. Скорее в качестве отвлечения. Ему кажется, будто настоящее растворяется, когда в лицо дует прохладный ветер. Если бы этот ветер только мог оторвать их от земли и унести куда-нибудь далеко. Сидя на краю, Хакон скользит ладонью по поверхности крыши. Рядом не хватает пилигрима. Они бы взялись за руки, наблюдая за тем, как садится солнце. Мужчина мог бы рассказывать истории из жизни до Падения, а Эйден бы внимательно слушал, пробуя представить, как всё было. Хакон возвращается в реальность. Приходится выдёргивать самого себя из мира грёз. Как прежде уже не будет. Ничего невозможно повторить. Он снова направляется в убежище с тяжёлым грузом на сердце. Видит парня, обессилено лежащего на своём месте. Привычно снимает с него маску. Губы пересохли и кожа на них полопалась. — Тебе нужна вода. Открывай рот, давай, я знаю, что ты меня слышишь и можешь это сделать. Эйден поджимает губы, отворачивая голову. Другого не ожидалось. — Ладно, придётся немного потерпеть. Хакон обхватывает чужую челюсть, нажимая пальцами на щёки, чтобы пилигрим открыл рот. Хорошо хоть глотает практически без протестов. — Молодец, должно стать немного полегче. Мужчина откладывает маску в сторону. Ждёт около двух минут и тянется к повязке. Эйден щурится от резкого света ламп. Он слаб, плохо соображает, однако его охватывает паника. Зачем? Что Хакон хочет сделать? — Я так давно тебя не видел, Эйден. Уже и позабыл, какие у тебя глаза… Давай-ка разберёмся с верёвкой? — с обречённой улыбкой шепчет мужчина, достаёт нож, разрезает им тугую верёвку. Очень осторожно, чтобы не ранить парня. На руках и ногах виднеются фиолетовые следы. — Гораздо лучше, правда? Ну-ну, тише, всё хорошо. Знаешь, как я скучал? Пилигрим нервничает, чувствует, что снова обращается. На этот раз всё закончится. — Лучше обними меня, малыш. Хакон помогает Эйдену приподняться и сам обнимает его. У него в запасе пара минут. Будь, что будет. Разве не замечательно напоследок почувствовать себя счастливым? Теперь ему не больно. Даже когда кости ломают с ощутимым хрустом. Мужчина погибает в объятиях, словно в захлопнувшемся капкане. Тяжело дышать, в глазах темнеет. К тому моменту, когда Эйден ослабляет хватку и приходит в себя, Хакон перестаёт подавать признаки жизни. Его тело опускается на пол, рядом с пилигримом. Парень не сразу понимает, что натворил. Дрожащими руками он хватает мужчину за плечи, пробует привести в чувства. — Х-Хакон…! — только и может повторять парень, срываясь на хрип. В голове всё перемешалось. Он видит эпизоды воспоминаний, затем бездыханное тело. Эйден готов был умереть. Больше смерти пилигрим боялся гибели Хакона. А теперь убил его. Собственными руками. «Прости меня, прости, прости, прости!» — раздаётся собственный крик, невероятно громкий, пронизанный болью и сожалением. «Я не оставлю тебя». Парень ищет взглядом нож, которым мужчина перерезал верёвки. Одно верное движение — из горла хлынул поток крови. «Мы встретимся снова. И доберёмся до океана»