За стенами

Романофф закрыла глаза. Неужели сейчас все закончится? Неужели ей больше не придется бороться? Разве это конец? Почему ей так холодно? Она едва ли не дрожала. Почему время тянется так долго? И почему она даже не кричит, зная, что её кончина близко? Вокруг было так сыро и темно. А Наташа только слышала крик титана, слышала, как чужие клинки вбиваются в его плоть. Удивительно, но, когда ты фактически слепой, твой слух обостряется. Да так, что в ушах звенит. Она чувствует, как её тело отрывается от земли. Как её плоть режет холодный воздух. Её тянули на УПМ. Память — это такая удивительная вещь. Она словно играет с человеком, не давая ему вспомнить происходящее пару минут назад. Иногда, напротив, создаёт ложные воспоминания, заставляя верить в несуществующие фрагменты. Романофф недовольно что-то проворчала, в то время как Стив похлопывал её по щекам. Роджерс не оставлял надежды привезти девушку в чувства и, наконец, начало выходить. Наверняка Наташа отозвалась не самыми добрыми словами о Роджерсе в тот момент, но она отвела глаза, перед этим их открыв. А это была уже другая победа. Стив улыбнулся, она была по крайней мере жива. — Кто разрешил тебе умирать, Романофф? — Стив отводит свою руку, вновь схватившись крепче за поводья. — Какой кошмар, даже подохнуть спокойно не дадут! — Голос Наташа был довольно тихим, но, несмотря на это, недовольным. Она крепче схватилась за край седла, чтобы банально не свалиться с лошади. Её до сих пор преследовало ужасное самочувствие. Ощущение, что она вот-вот выплюнет все свои внутренности, подступало все ближе, а боль все чаще пронзала её тело. Кажется, она слышала, как тихонько срастаются её кости, но эта регенерация происходила настолько медленно, что доставляла лишь больше боли. — Шутишь? Значит, не все так плохо, как выглядит, — сделал весьма простой вывод Роджерс. Наташа улыбнулась, хотя улыбаться было довольно больно. Кажется, ей свело мышцы на лице. — Давай скорее к центру, я туда всех кадетов, — Она делает небольшие паузы, и её речь сложно разобрать, — я туда всех кадетов направила... Если титаны туда доберутся, то они даже пошевелиться от страха не смогут... —Ясно, — кратко отозвался Стив. Он лишь ускорил движение своей лошади, намереваясь как можно быстрее прискакать к центру. Построение давно перестало функционировать, а поэтому надеяться можно было лишь на себя и на собственные силы. — Ты мне скажи, куда ты Сахарка хоть дела? — Сахарка? — Романофф сперва даже не поняла, о ком идёт речь. — Сахарок, точно, он... — Наташа даже не успевает закончить, отключаясь раньше. Её глаза снова накрывает покрытая мраком пелена. Стив лишь улыбнулся. Ему было её одновременно жаль, но также он считал, что все вышло довольно неплохо. Наташа все время считала себя неуязвимой, а теперь была наказана за то, что так безалаберно обращалась с собственным бессмертием. В следующий раз Романофф открывает глаза уже несколькими часами позже. За это время все успели добраться к замку. Теперь кадетов окружали совсем другие стены. Наташа чувствует свежий воздух, а в глаза ударил яркий свет. Голубое небо было таким чистым и завораживающим, что ей не хотелось отводить глаз. Девушка мало понимала, что происходит, она даже не до конца была уверена, где она. Из её органов кто-то сделал кашу, а все мысли между собой перемешал, поэтому разобраться в собственном сознании было так сложно. Рыжеволосая лежала на земле. Алекс заботливо скрутил свой плащ, подложив его девушке под голову. Наташа приподнимается на локтях, оглядывается по сторонам, но это мало что ей даёт. Романофф лишь чувствует, как ребра прорезают лёгкие. Моментально девушка вновь падает на землю, в то время как в ушах продолжает звенеть. — Мэм, вам нельзя вставать! — крикнул Арлерт, подходя к ней ближе. Стив тоже направился к ней, и уже два блондина окружали девушку. — Больно, — скулила Романофф, лишь сильнее прищурив глаза. —Больно? Я вообще без понятия, как ты выжила, у тебя от органов осталось одно название! — Видишь, я так сильно хочу жить, что даже тебя переживу! — Наташа засмеялась, впоследствии пожалев об этом. Чувство боли резко и остро разливается по всему телу. Мурашки невольно пробегаются по всей её коже. За те пару секунд, когда девушка осматривала местность, она заметила, как кадеты начинают мельтешиться, стоило Баки раздать указания. Кто-то разгружал повозки, кто-то снимал снаряжение с лошадей. А остальные в преимущественном количестве убирали замок. В этом сооружении, как несложно догадаться, давно не было гостей, поэтому внутри все покрылось пылью. Им придётся провести здесь немало времени, поэтому сейчас в их же интересах было убрать его как можно скорее. — О чем вы там спорите? — вдруг подала голос рыжая. Даже когда в её ушах звенело, она прекрасно слышала, как Алекс спорил со Стивом. Они не кричали друг на друга, но тона по-прежнему оставались подвышенными. — Мэм, дело в том... — Алекс начал издалека, отчего Стив закатил глаза, он подошёл к Наташе ближе, а затем присел возле неё на землю. — Твой ручной пёс боится колоть вакцину, разработанную Старком. — Да! Потому, что она не проверена. А вдруг у Мисс Романофф сердце остановится или ещё что-нибудь? — Это тот препарат, который нужно вводить одновременно с моим лекарством? — решила поинтересоваться Наташа. Она понимала, почему Алекс не хотел вводить ей препарат. На нём провели слишком мало исследований, и даже Тони не совсем понимал, что оно должно делать. По идее, в комплексе с основным препаратом оно должно ускорять регенерацию даже для обычных смертных, к которым на данный момент больше всего и была приближена Романофф. — Да, мэм, но я бы не рекомендовал его вводить, уж больно это опасно... — Опасно! Ты посмотри, а если она подохнет от истекания крови, это будет менее опасно? —Алекса сделал робкий шаг назад, словно боясь даже представить, что из этого хуже. А Наташа лишь улыбнулась, ей нравилось, когда эти двое спорили, а спорили они довольно часто. В основном из-за неё, из-за того, что взгляды Роджерса были приближены к её, а взгляды Алекса к адекватному и здоровому человеку. Между ними именно из-за этого постоянно возникали конфликты и споры. — Заткнитесь оба! Арлерт, введи мне этот препарат. — Юноша опешил ещё больше, его глаза, кажется, увеличились в диаметре, а рот слегка приоткрылся, словно он хотел завопить во все горло. — Если вы не провели тесты, то, значит, сейчас самое время, а иначе как мы узнаем, работает оно или нет. Я ведь в случае чего и так подохну, поэтому давай быстрее... — Слышал своё начальство? — ехидно усмехнулся Роджерс, а после облизнул свои губы. Арлерт жал свои зубы крепче. Он достал из небольшой медицинской сумки две ампулы и шприцы. Подготовившись, сам, кажется, собравшись с духом, наконец берет руку девушки. Препараты сработают, только если ввести их вместе. Можно было бы, конечно, перемешать их в одной ампуле, но никто не знает, сработает это или нет. К тому же у них не было ампулы подходящего размера. Юноша осторожно вводит две иглы в её руку, наконец, начиная постепенно вводить жидкость. Шприцы опустили совсем быстро, а Наташа по-прежнему ничего не чувствовала, лишь только когда юноша выводит иглу из её руки, она скривилась, морща нос. — Сука... — начала скулить главнокомандующая. — Что такое, мэм, что вы чувствуете? Вам больно?! Где больно? Я говорил, что это плохая идея, а вы меня совсем не слушали! — Как же больно срастаются ребра, — Стив засмеялся во все горло, а Алекс от неожиданности сам свалился на землю. Препарат, кажется, действительно работал, девушка начала чувствовать, как регенерация происходит по её телу. Чувство это было далеко не из приятных. Но её тело по-прежнему восстанавливаюсь весьма медленно, ведь ранее, получив подобные ранения, оно восстанавливалось за пятнадцать минут, а иногда едва ли не за секунды. На то, чтобы сейчас привести своё тело в форму, ей понадобилось около 4 часов. На улице до сих пор был день, не такой уж ясный, но день. Кадеты слегка расстроились, ведь по факту замок, а вернее, его территории, ничем не отличался от обычных стен. Это было небольшое построение, как средневековый замок, а вокруг него был небольшое пространство. Сад, беседка, место для костра, конюшня и ещё немного пустого места, а затем вновь надоедливые стены. Кажется, они были где-то 30 метров высотой, поэтому в пределах стен было очень темно. Даже днём весь "город" находился в тени. К этому времени Наташа уже сама могла передвигаться на своих двоих. Алекс, правда, постоянно ходил рядом с ней, дабы в случае чего поймать девушку, не дав той свалится на пол. Все так называемое начальство собралось у главных ворот. Романофф закинула свои руки на шею Роджерса, вставая слегка на носки. Наташа облокотилась об его торс, а тот лишь ухмыльнулся, опуская глаза на неё. — Ты уверен, что не хочешь остаться? Ты бы очень нам помог! — Романофф действительно стало лучше. Она ощущала все еще небольшую слабость, но в целом чувствовала себя куда лучше. Ей нужен был лишь сон, и то не шибко долгий. — Фьюри голову свернёт, если узнает, что я здесь. Поэтому да, мне нужно ехать. Только вот пополню запасы газа, да ещё и клинки поменять не мешало бы. Не переживай, я уж как-нибудь доберусь. — Как скажешь. — Уголки её губ извивались в подобии улыбки, но в тоне её голоса чувствовалось лёгкое разочарование. — Спасибо, что тогда меня спас, — еле слышно на ухо Стиву добавляет Наташа. Девушка вообще всю жизнь была против того, чтобы её кто-либо спасал. Романофф всегда злилась, всегда говорила, что справится сама, но сейчас она понимала, что тогда бы она сама не выжила бы. — Брось, ты бы сама чудесным образом одолела того здоровяка. Ты бы прекрасно спасла себя сама, просто я оказался в нужное время в нужном месте! — Точно, — Наташа не оставалось ничего, кроме того как с ним согласиться. Хотя она прекрасно осознавала, что тогда она даже не могла встать с земли самостоятельно. Насколько же слабой она была... А отсутствие газа и целых клинков не дало бы ей никаких шансов. Ей бы даже сбежать сил не хватило. Между главнокомандующими повисает неловкая пауза. Стив наклоняет свою голову, целуя Романов в губы. Та, кажется, совсем не возражала, но и особой заинтересованности не подавала. Их поцелуй длился совсем недолго, вскоре Роджерс отпускает девушку. Та спокойно стоит на ногах, даже не думая терять равновесие. Алекс покраснел то ли от злости, то ли от ревности. Он бы тоже спас мисс Романофф. Без какого-либо труда, он бы спас её, только вот она отослала его к черту на куличики, не дав о себе позаботиться! А сейчас она благодарила за своё спасение этого самовлюблённого кретина, тоже мне! Баки лишь улыбнулся. — Мисс Романофф, вам нужно отдохнуть, давайте я провожу вас в вашу комнату! — Не переживай, Алекс, в гробу я точно отдохну! — Девушка самодовольно улыбается, зачёсывая волосы назад. Их бы не мешало собрать в хвост. — Ну Мисс Романофф! — начинает жалобно Арлерт. — Не переживай, я сейчас её уложу... — успокаивает Баки помощника Натали. Он берет рыжеволосую девушку под руку, не давая той до конца попрощаться со Стивом. Наташа капризничает, как маленький ребёнок, начиная едва ли не в полное горло вопить. В конечном итоге она сдаётся прямо как тогда, перед титаном. Баки заводит её в замок. Внутри было полно кадетов, которые продолжали уборку, поднимая облака пыли в воздух. Романофф могла ощутить, насколько внутри замка было холодно. В этом огромном массивном каменном сооружении так и веяло мрачным холодом. Баки придерживает Наташу, помогает ей подняться по лестнице. Деревянные ступеньки издают жалобный скрип, как только на них наступают. Этот дом, кажется, не нуждался в гостях, он сам был себе хозяином, и сам неплохо жил все это время. Барнс открывает перед девушкой дверь, заводя её внутрь комнаты. Ничего особенного та из себя не представляла: письменный стол, шкаф и кровать. Лишь небольшое окно, через которое пробивался дневной свет. Мужчина помогает девушке сесть на кровать, а та уже самостоятельно откидывается на спину. — Здесь чисто, — пробормотала рыжеволосая, глядя в потолок. — Да, я попросил кадетов убрать эту комнату одной из первых, — Баки садится перед ней на колени. — Тебе нужно поспать, я разбужу тебя, как будет готов ужин. — Нет! — рыжеволосая приподнимается на локтях, возмущённо глядя на собеседника, приподняв брови. — Я сама приготовлю ужин, по крайней мере, я хочу руководить этим процессом! Барнс улыбнулся, прежде чем окончательно засмеяться, он начал узнавать девушку. Наташа, как и раньше, не оставляла попытки раздавать указания и приказы. — Как скажете, моя миледи, — он улыбнулся, а затем заправил ее прядь за уши, прежде чем выйти из комнаты.

***

Так тихо вокруг и темно, кажется, Наташа чувствовала запах сырости, как будто давно оставшееся без присмотра помещение начало свою жизнь. Возможно, это именно остаток той жизни, в которой она была ещё человеком. Возможно, её сознание создаёт подобное, чтобы насмехаться над ней? Подчеркнуть то, что она больше никто? Что она давно уже не человек и давно уже не... Романофф сама не знала, кто она. Титул вечной она придумала сама, да и что он давал сейчас? Девушка не то чтобы вечная, она слабее обычного человека... Ее отличало от кадетов лишь то, что она не показывает свою боль и старается делать вид, что ей все равно. Однако как же сильно у неё болела грудная клетка сейчас. После того, как её кости восстановились, у неё в груди оставалось это мерзкое чувство, как будто кто-то перемешал её органы, а затем вытащил сердце. Внутри было так пусто и так больно, а дышать было так тяжело, будто кто-то связал лёгкие, каждый вздох отдавал болью в груди. Внезапно девушка слышит стук. Романофф оборачивается вокруг, но ничего, кроме пустоты и темноты, не было. А звук усиливался, и только сейчас Наташа поняла, что это похоже на стук по стеклу, словно кто-то хотел его разбить. — Но зачем? — Да и, может, это просто сердце самой Наташи колотилось как ненормальное в попытках выйти из этого кошмара. Кошмара? А точно ли это был кошмар? — А помнишь, как я спросил у тебя, говоришь ли ты на латыни? А ты сказала что-то несусветное. Я даже не помню перевода... Ах, точно, ты сказала, что-либо я поеду с тобой, либо поеду в твоём багажнике! — Мне не хватает тебя и твоих дурачеств. Хотя отмечу, что из нас ты всегда была самой серьёзной и принимала самое подходящее решение ситуации. Ты спасала нас, выходила из безысходности. Ты словно сестра старшая, которая всегда вовремя даст подзатыльник и скажет, что это глупо! — Я тут недавно нашёл очень хорошее вино. Ты любила вина, помнишь? Думаю, тебе бы оно понравилось, я специально не отдавала эту бутылку никому, гордо поставив её на полку. Пусть дождётся свою хозяйку! — И все же хороший ты, Наташа, слушатель. Никогда не скажешь, что я замучил тебя своим разговором, всегда выслушаешь! Но проблема в том, что ты только молчишь, а мне не хватает твоего смеха, твоей улыбки. Вот я сейчас смотрю на тебя, а ты словно игрушка в пластиковой упаковке... — Голос Старка поник и, кажется, совсем затих. Неужели это и впрямь был Тони? Но почему тогда он говорил так обречённо, уныло? Куда же делся самовлюблённый нарциссический придурок, который вечно шутил, использовал сарказм там, где не нужно, и дурачился даже во время самых серьёзных миссий? Где он, тот Тони, которого Наташа помнила?.. Внезапно раздаётся скрип. Но теперь это точно скрипела дверь, которую давным-давно никто не смазывал. Романофф поворачивает свою голову назад, и каково было её удивление, когда за её спиной действительно стоит дверь. Она слегка приоткрыта, а из её тонкой щёлки просачивается поток яркого света. — Нат, ты должна помнить, что ты всегда найдёшь выход. Но я тебя умоляю, проснись, проснись как можно скорее слышишь, девочка? Умоляю, проснись, проснись, проснись! — Голос её приятеля начал звенеть в ушах. Возможно, он все время звенел только в её голове, но он сводил её с ума. Романофф пробовала затыкать уши, но с каждой секундой голос Старка становился все громче и неумолимее. Девушка невольно сползает на колени, прижимая голову к ногам. Наташа прикусывает губу и просто молится, чтобы это поскорее закончилось. Она никогда не верила в Бога и никогда не верила в потусторонних существ, но сейчас она была готова продать кому-нибудь душу, лишь бы это закончилось. Дверь снова неумолимо скрипит, лишь добавляя больше шума. Темнотой мрак мигом освещает яркий поток света. Девушка была ослеплена вспышкой настолько, что прикрыла глаза. Наташа вскакивает с постели, она оглядывается вокруг, а её сердце в груди бьётся так быстро, что ей самой становится страшно. В дверях замерла Максимофф, её рука до сих пор лежала на дверной ручке, и она, кажется, дрожала, крепче сжимая в руке керосиновую лампу. — Мэм, с вами все в порядке? — Вдруг подаёт голос чародейка и подходит уже ближе. — А? Что? — Наташа тяжело дышит, она поджимает ноги к своей груди и прячет голову в коленях. Максимофф ничего не говорит, лишь подходит к кровати и садится рядом на пол. Она касается руки Романофф, а та, словно её током ударили, отдёргивает ладонь, испуганно глядит на свою подопечную. — Как ты здесь оказалась? — С каждым вопросом Романофф только больше заставлял Ванду переживать. Неужели следующее, что спросит главнокомандующая, будет то, кто она? — Мистер Барнс послал меня за вами. Сказал, что вы просили разбудить, когда мы начнём приготовления ужина. — Ужин, ужин... Точно. Да, точно сейчас. Наташа оглядывается беглым взглядом по комнате, словно ищет, за что бы зацепить взгляд. — Мэм, с вами все в порядке? Я могу вам как-то помочь? — Ванда боится прикасаться к ней. Боится, что та снова испуганно будет глядеть на неё, хлопая ресницами. Поэтому чародейка убирает свои руки за спину, дабы саму себя не провоцировать на никому не нужный контакт. — Нет, ты можешь быть свободна, я сама спущусь! — Если позволите, я останусь и подожду вас, — Романофф поднимает голову и теперь уже ясно и чётко глядит в зелёные глаза напротив. Сейчас Ванда действительно узнавала свою наставницу, вся такая строгая и неумолимая, хоть и сидела в своей постели. — Если хочешь, то можешь подождать меня, но за дверью, — Максимофф кивнула и действительно быстрым шагом скрылась за дверью, прикрыв ту за собой. Наташа ещё несколько секунд сидела в своей постели и не до конца понимала, что происходит. Она накинула на свои плечи накидку, а затем потрепала волосы, стоя перед зеркалом. Неужели во сне она прокусила губу? Нат проводит пальцем по своим губам и наблюдает тонкий ярко-алый след на своей коже. Девушка облизывает губы и только сейчас выходит в коридор. Закрывая за собой дверь, Романофф понимает, как сильно та скрипит. Неужели это все было просто сном, неужели мозг снова с ней играет и подстраивает реальность под вымышленные события? Всю оставшуюся дорогу девушки шли молча, каждая, вероятно, думала о своём. Наверняка Романофф дальше бы молчала, словно партизан, если бы перед самыми дверьми чародейка не спросила, что будет сегодня на ужин. — На данный момент у нас не так много провизии, но, думаю, в качестве поощрения мы можем сделать что-нибудь действительно вкусное, как насчёт рагу? Хотя мы можем пожарить картошку вместе с курицей, думаю, тоже получится весьма вкусно. Что ты предпочитаешь? — Все что угодно, лишь бы не пустая каша, — Романофф улыбнулась и закивала. Она знала, как долго детей закармливали пустой и безвкусной кашей и как часто им подавали даже на ужин и обед овсянку, манку или же ячневую крупу, и как сильно все эти крупы достали бедных детей. —Что ж, тогда, пожалуй, кашу предлагать не буду. — Чародейка засмеялась, но её звонкий задорный смех очень быстро утихает, стоило им только вернуться в общество остальных кадетов, стажёров главнокомандующих. — Надеюсь, юная леди, вы хорошенько выспались? — Баки заметно оживился, встретив глазами Наташу. — Спина болит... — Спина не сердце, жить можно, — Баки похлопал её по плечу, а Романофф только тяжело вздохнула. Девушка оглядывается по сторонам. Вокруг были кадеты, её люди, но нигде не было Алекса, это было странно. Наташа уже успела привыкнуть к нему за столько-то лет, он был её хвостом. А сейчас, когда его не было рядом, создавалось ощущение, что от неё забрали какой-то важный элемент её тела, словно руку или ногу. — А где Арлерт? — Арлерт? Точно, Алекс потопал в лес, сказал, там должна расти какая-то трава. Он хотел сделать тебе обезболивающее. — И ты его отпустил? Одного посреди ночи?! — Глаза рыжеволосой вспыхивают ярко-алым пламенем, сейчас она была готова разорвать своего же товарища. — Ну, он же капитан, ясное дело, что он знает, что делает. — Господи, Баки, да что ж ты такой придурок?! — Тон девушки крайне заметно перерос в крик, хотя пару минут назад она едва ли могла говорить шёпотом. Сейчас у нее в планах было даже поколотить его несколько раз в образовательных целях. — Ну чего ты так переживаешь? Он взял с собой лошадь, УПМ, газ, все как положено. Он ведь у тебя знатный воин, не пропадёт, да и врач, сам себе перевяжет в крайнем случае. — Барнс улыбнулся, он пытался шутить в попытке перевести конфликт на шутку и заставить девушку улыбнуться, но та лишь только больше разозлилась. Алекс был для неё довольно близким и дорогим человеком. Блондин постоянно переживал за неё, и разве теперь, когда настала её очередь, Романофф могла просто свести все на «нет»? Барнс перестал улыбаться и лишь зажал язык зубами, готовясь к довольно болезненному удару. Он слегка прикрыл глаза, готовясь получить удар, но внезапно послышались шаги. — Мэм, не думал, что вы уже проснулись, как вы себя чувствуете? —Юноша скидывает со своей белокурой макушки капюшон и улыбается во все свои зубы, мило оглядывая свою командиршу. Наташа перестаёт скалиться. Она тяжело вздыхает и также с облегчением расплывается в улыбке. Рыжеволосая делает несколько шагов Арлерту на встречу, пока наконец не прижимает его к себе. Их объятия длятся совсем недолго, возможно, пару секунд, а затем Романофф очень быстро отстраняется и делает несколько шагов назад. Её брови изгибаются, придавая её лицу более устрашающий вид. — Вот ты мне скажи, какого черта ты направился ночью в лес? Ещё и один! Тебе мало в жизни приключений?! — Арлерт пожимает плечами. — Но сколько раз вы сама ходили в вылазки, сколько раз вы подвергали свою жизнь опасности? Я лишь хотел... — юноша не успевает закончить фразу, как его безжалостно перебивает Романофф: — Я вечная! Меня хоть на две части распили, а тело срастётся, но ты? Ты чего устроил? Ты понимаешь, что ты всего лишь человек? Ты смертный, титану стоит всего-ничего отгрызть тебе голову! Даже неудачное падение может грозить смертью! Что ты устроил? Зачем? Разве я похожа на инвалидку? Зачем мне понадобило твое обезболивающее, если я и без него справлюсь? Я не стою того риска! — Щеки Арлерта заметно краснеют, ему становится действительно стыдно. Он бы хотел возразить Романофф, хотел бы сказать Наташе, что теперь и она смертная. Что пару часов назад она едва ли не умерла, спасая шкуры кадетов. Но юноша знал, что говорить и спорить с этой женщиной бесполезно, она все равно будет отстаивать свою точку зрения до последнего. А он, как врач, прекрасно знал, что стресс ей совсем не поможет. Да и ко всему прочему, Наташа хоть и ругала его, но в тоже время заботливо поправляла плащ, гладила его по плечу. Она просто за него переживала. Переживала, как мама за своего ребёнка. — Мне очень жаль, что я заставил вас волноваться, мэм. Обещаю, подобное больше не повториться! — Юноша отдал ей честь, вставая в героическую позу, в которую становились буквально все кадеты, отдающие честь. Одна рука на груди, а другая заведена за спину и сжата в кулак. — Вольно, — недовольно и возмущённо проговаривает Наташа. — Убила бы за подобное поведение! — Романофф переводит взгляд на Барнса. Тот улыбался и смеялся, наблюдая за тем, как старшего капитана отчитывают, словно маленького мальчика. — А тебе смешно, смотрю. Ты какого черта его отпустил? Ты что, не понимаешь, какого это рода ответственность? Он мой подчинённый! Какого хрена ты его не остановил?! — Теперь уже блондин имел возможность улыбнуться. Наташа ещё долго ругала их, поочерёдно переключаясь между ними двумя. Но потом, кажется, успокоилась. Неудивительно, ведь Ванда принесла ей воды для того, чтобы она перевела дух. Затем Романофф приступила к готовке, как и обещала. Голодные кадеты собирались съесть уже своих главнокомандующих, если бы те не дали им еды. Готовить Наташа любила, а готовить вместе со своими кадетами ей нравилось вдвойне. Готовить решили курицу с картошкой. Наташа, как истинный командир, раздала всем указания. Одна группа чистила картошку, другая разделывала курицу, третья готовила маринад, а последняя разжигала костёр и поддерживала нужную температуру. Она, гордо забравшись на пенёк, оглядывала все группы поочерёдно. Баки тем временем ушёл в конюшню, нужно было напоить лошадей, а заодно и надёжно закрыть все стойла. Выжившие после экспедиции солдаты Романофф направились закрывать на ночь стены. А юные кадеты носились с места на место, выполняя поварские указания. Пьетро занимался огнём, а вот Ванду оставили возле начальства. Наташа не назвала истинную причину девушке. Рыжеволосая сказала, что ей просто нужен надсмотрщик, который поможет следить за всеми ребятами, но в действительности Наташа просто любовалась девушкой. Прошло около часа, и наконец-то картошка с курицей перебывали в огромном казане, хорошенько залиты маринадом. Кисло-сладкий аромат, кажется, заполонил все вокруг. Романофф лишь подкидывала деревянные брусья, в то время как кадеты пускали слюны, глядя на казан. Кто-то додумался принести гитару, и её вручили Алексу, как единственному, кто умел играть. Все-таки Наташа в нём не ошиблась, как говорится, талантливый человек талантлив во всем! Он хороший солдат, хороший человек, хороший врач и хороший игрок на гитаре! Интересно, в чем ещё он был также хорош? Юноша с трудом, но вспомнил несколько аккордов, собрав из них что-то наподобие темпа для музыки. Никто не пел, все сидели в тишине, наслаждаясь природой и лёгкой мелодией, которую кто-то бы наверняка обозвал какофонией. А Романофф чувствовал свою усталость, она, кажется, совсем не понимала, насколько были тяжёлыми её веки и как сильно ей хотелось закрыть глаза. Вот только уснуть бы у неё не вышло, даже если бы рыжеволосая лежала в своей постели. Баки вернулся к ужину. Барнс помог разложить еду равномерно по тарелкам. Каждый получил свою порцию, а в придачу и столовые приборы. Хотя, кажется, кто-то из кадетов был голоден настолько, что мог схватиться за еду даже без приборов, словно животное. Все отужинали, а затем поделились впечатлениями за первый же день. Наташа молчала, она словно отдавала честь погибшим товарищам. Постепенно время шло, некоторые начали уходить, намереваясь отправиться в спальню. Баки решился оставить ребят, но спать он совсем не собирался. Он хотел обойти всю территорию вдоль поперёк и убедиться, что она в безопасности, что все меры предосторожности были соблюдены. Алекс продолжал играть неспешную, ненавязчивую музыку, словно она и впрямь была где-то вдалеке. Кто-то из ребят даже принёс карты, так что кадетам было вовсе не скучно. А Наташа… кажется, в данный момент ей было действительно хорошо. Романофф устраивали посиделки с детворой у костра, словно она была вожатой в каком-то лагере. Внезапно кто-то из кадетов начал задавать вопросы о прошлом, о том, что было до того, как землю заполонили титаны. — Что было хорошо? Не знаю, жизнь шла, а люди продвигались как могли, никто особо не страдал, хотя, конечно, как посмотреть. Удивительно, но пока у людей не появился общий враг, пока нам не грозило уничтожение и мировое исчезновение, мы постоянно ссорились. Человечество постоянно устраивало войны и глупые конфликты из-за того, что не могли поделиться куском территории. Из-за жадности кому-то всегда было чего-то мало, было мало нефти, было мало газа, было мало оружия, и, словно пытаясь доказать что-то кому-то, они устраивали перепалки между собой, обрекая мирных жителей на страдания и агонии. Детишки нервно сглотнули. Они не намеревались услышать подобный ответ. Они думали, что им расскажут что-то про машины, они видели их в старых учебниках на полках в кабинетах у Старка. — А книг раньше много было? — вдруг интересуется одна из девушек. Наташа улыбнулась и кивнула, ей совсем не хотелось разглагольствовать. Внезапно Романофф ощутила тяжесть на своих коленях. Опустив голову вниз, она заметила копну рыжеватых волос. Ванда, видимо, совсем притомилась и решила вздремнуть, вот и сползла невольно на колени главнокомандующей. Наташа попыталась скрыть своё смущение, но, кажется, её щеки все равно покрылись розовым румянцем. Она улыбнулась и погладила девушку по волосам. Алекс от подобной картины опешил не на шутку, он на несколько секунд перестаёт играть и суров, осматривает Романофф. Но та совсем этого не замечает, весь её спектр внимания был направлен на девушку, спящую на её коленях. Совсем скоро возвращается Барнс, он осмотрел все, что ему было нужно, и даже больше. — Так, ребятки, что-то вы тут засиделись, давайте-ка по кроваткам и спать! Нечего впустую дрова расходовать! — Ну все, ребят, кажется, вам действительно пора спать. Пришла злая мамочка, сейчас уложит вас по постелям! — Очень смешно, Романофф — А тебе не смешно? — Девушка улыбнулась, облизнув свою губу. На ней до сих пор чувствовался вкус крови. Многие из кадетов действительно довольно быстро скрылись из поля зрения наставников, наверняка отправились спать или попросту бродили по замку. — Пьетро, — рыжеволосая подозвала к себе юношу, и тот молниеносно оказался совсем близко к ней. — Отнеси, пожалуйста, Ванду в её спальню. Я не хочу, чтобы она проснулась. Кажется, она действительно устала. Позаботься о ней. — Юноша кивнул и осторожно взял девушку на руки. По его рукам невольно пробегают мурашки. Его мозг вновь невольно возвращает его в тот момент, когда он бежал также с Вандой на руках от титана. А сама Наташа ещё несколько секунд посидела у костра. Рядом с ней разместился Баки и похлопал её по плечу. — А сама-то спать собираешься? — Спать? Я выспалась, да и вообще, в могиле отдохну. — Мисс Романофф! — внезапно вспыхнул Алекс. — Никакой могилы! Вы ещё молодая и красива, нечего вам за просто так умирать. — Щеки Арлерта краснеют, он не может поднять глаз. Однако тон его голоса очень нежен и немного приглушен. Он невольно создаёт уют и застает Романофф врасплох. Наташа несколько секунд молчит, а затем, пытаясь скрыть смущение, выдает: — Слышал? Я ещё молодая и красивая, сколько я там веков живу, не напомнишь? — Барнс засмеялся, а сама девушка нервно сглатывает, прежде чем выдать на губах вынужденную улыбку. Арлерт, кажется, обиделся. Он об этом, конечно, не скажет, но его лицо говорит все за него. — Вам действительно пора спать, моё снадобье уже готово. Мэм, вы должны принять обезболивающее. Оно должно унять вашу головную боль, и вы сможете поспать ещё несколько часов... — Что ж ты меня так опекаешь, Алекс? — Девушка словно забыла, как пару часов назад сама не находила места от отсутствия своего помощника. Рыжеволосая встала со своего места, подошла к юноше. Она разместила свою руку на его плече, а затем опустила голову, глядя на него сверху вниз. Блондин лишь приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать. Капитан совсем растерялся, чувствуя на своём плече прикосновение главнокомандующей. Губы рыжеволосой вмиг растягиваются в лёгкой ненавязчивой улыбке, а из её горла вырывается смех. — Ладно, пойду-ка я в комнату, холодно уже, не май месяц на дворе! Но ничего пить я не буду, хватит с меня опытов на сегодня! — Девушка, виляя бёдрами, направилась к тяжёлой деревянной двери. Барнс, словно повторяя действия за своей рыжеволосой подругой, точно так же встал со своего места и ровно так же похлопал блондина по плечу. Только вот от прикосновений Баки Алекс не чувствовал ничего, кроме как того, насколько тяжела была его рука. — Слышал ее? Уже холодно. Ночь сегодня прекрасная, правда? — Алекс кивнул, перебирая пальцами струны, издавая довольно грустный аккорд. — Ладно, пойду-ка я тоже к себе в комнату. Ты не сиди долго, ладно? Ты не кадет как-никак, а капитан. Приказывать не буду, но ты сам должен понимать, что нам завтра рано вставать. — Да, сэр, — отказался Арлерт. Ещё где-то около получаса Алекс сидел напротив костра. Перед тем, как окончательно уйти, блондин тушит костёр ведром холодной воды. А рыжеволосая в своей комнате все никак не могла уснуть. По правде говоря, она особо и не пыталась. За день она и впрямь выспалась, хотя у костра едва ли вновь не проварилась в мир сновидений. Кажется, теперь она, словно на подсознательном уровне, боялась засыпать. Боялась вновь увидеть перед собой темноту и вновь услышать голос. Поэтому девушка укутывается в тёплый плед в попытке спрятаться от своих проблем. Огромное каменное сооружение тяжело отапливалось, а его даже никто и не пытался отопить. Конечно, в главном холле было красивой ажурный камин, но он скорее выполнял роль декорации, чем источника тепла. В действительности на кухне была огромная печь, разделяющая кухню и столовую. Но сегодня ни у кого не дошли руки почистить её от излишней сажи и пыли. Девушка сперва сделала несколько записей о титанах в своём дневнике, а затем осмотрела свои клинки. Наверное, она единственная, кто из главнокомандующих таскала их с собой, они расположились в её шкафу. Лезвия стоило заменить, вряд ли они ещё пригодны. Романофф взглянула на часы. И впрямь было уже поздно, начало второго, кажется. Наташа собиралась тушить лампу и ложиться в кровать. Не спать, так хоть просто поваляться в столь уютной атмосфере. Алекс так и не дал ей своё хваленное обезболивающее, наверное, он испугался её наставлений, хотя Наташа ожидала, что он будет её уговаривать. Но нет. Видимо, он тоже устал от неё. После вылазки Романофф не выполняла никаких физических нагрузок. В последнее время она ходила, сидела, да и ходила то она, с трудом ковыляя, переминаясь с ноги на ногу. Романофф услышала, как кто-то шастает по коридору. Вооружившись лампой, она приоткрыла ужасно скрипучую дверь и выглянула в пустующий коридор. Тишина, никого и близко не было, неужели у неё уже галлюцинации? Побочный эффект от препарата? На столь трагичной ноте девушка решила взять плащ в комплект к своему ночному фонарю, а затем, закрыв дверь комнаты, спустилась вниз. Она хотела выйти на крыльцо, подышать свежим воздухом. Наташа улыбнулась, заметив, что не только она решила посетить в столь поздний час крыльцо. Ванда, опершись на перила, глядела на зелёный сад. Им давно никто не занимался, поэтому он успел разрастись весьма хаотично. — А ты чего здесь делаешь? Отбой давно уже был. — Максимофф испуганно поворачивает голову. Но, заметив Наташу, она улыбается и, словно игнорируя её, продолжает осматривать окрестность. —Не спится, мэм, — тяжело выдала Ванда. — Всегда долго засыпаешь на новых местах особенность, что ли? Я уже спала, по правде говоря. Но затем проснулась из-за кошмара, вот теперь уснуть не могу... — Наташа снимает со своих плеч плащ, а затем накидывает его на плечи девушки. — Свежий воздух — это хорошо, но не хватало тебе ещё простыть! — Щеки девушки краснеют, а она пытается спрятать своё смущение, зарываясь в собственные волосы. —Спасибо, но теперь замёрзните вы... — Не страшно, я уже собиралась уходить, так что занесёшь плащ утром. — Наташа развернула свой корпус и собиралась вернуться в здание, там хоть и было также холодно, но там у неё хотя бы была возможность зарыться с головой в одеяло. — Мисс Романофф. — Девушка хватает Наташу за запястье, заставляет ту развернуться. Романофф была ошеломлена. Главнокомандующая глядит впервой на свою руку, которую беспринципно схватили, а затем в глаза, которые так и молили остаться, посидеть ещё немного. Наташа хотела начать возмущаться. Что простая кадетка себе позволяет? Но вместо этого она молча вернулась к паркету. — Ты хотела о чем-то поговорить? — предположила рыжеволосая, облокачиваясь на поручни. — Нет. Да то есть... — Романофф улыбается, ей нравилось, как Ванда терялась рядом с ней, как она растворялась в ней. — Я хотела сказать вам спасибо за то, что вы сделали, тогда вы спасли нас с братом, это огромная честь... — Я спасла не только вас, но и огромное количество других кадетов. Да и не только я, а и мои люди, — отдала довольно нераскрытый скупой ответ Романофф. Но тем не менее уходить она совершенно не спешила. Наташа замокла, оглядывала девушку напротив себя, словно ожидала чего-то куда интереснее, чем благодарности. — А правда, что вы с мистером Роджерсом вместе? — Ванда глядела в пустоту, будто ей было стыдно поднять глаза на рыжеволосую собеседницу. — Вместе? — Наташа ухмыльнулась, демонстрируя зубы. — Вместе, да... Мы действительно были вместе пару столетий назад. Дай-ка вспомню… А нет, не вспомню, — Романофф громко и задорно засмеялась, но Максимофф почему-то было отнюдь не смешно. — Мы были вместе какое-то время, но это было так давно, что я и не вспомню, хотя, по правде говоря, он хороший человек, куда лучше, чем я. — Как он может быть лучше вас? — У него есть моральные и принципы, он — праведник, выполняет приказы, а я, как бы сказать... Я избалованный ребёнок, которому дали власть и сказали, что теперь власть — это он. — Но вы ведь совсем неплохо распоряжаетесь своей властью... — Может быть, а может быть, и нет. Как знать? Сколько людей столько и мнений, поэтому слушать стоит лишь себя, свой внутренний голос и своё сердце, если у тебя оно, конечно, есть. Потому что у меня оно отсутствует, иначе бы меня давно съела совесть, — Наташа улыбалась, а затем собиралась продолжить, но не успела. Рыжеволосая опешила, прикрыв глаза и затаив дыхание, чувствуя, как к её губам прикасаются чужие. Ванда поцеловала её сама, так неумело, по-детски, словно собиралась чмокнуть в щеку, но промазала и попала по губам. Поцелуй длился так мало, и Наташа совсем не успела им насытиться. Романофф хотелось большего. Хотелось прижать девушку к себе, хотелось глядеть на неё безостановочно, но было нельзя. Или можно, что вообще стоит сейчас делать? Романофф хлопала ресницами, а девушка отходила медленными шагами назад. Ванда тяжело дышала. Кажется, ей было куда страшнее, чем Наташе. Она затаила дыхание, а затем прикрыла рот рукой, словно пыталась сдержать свой крик. Ванда ещё несколько секунд глазеет на рыжеволосую, а затем убегает прочь. Наташа не совсем понимала, что только что произошло. Одна из её кадеток поцеловала её, а затем скрылась с места происшествия. Бог с ним, как будто её до этого никто не целовал… Но нет, её поцеловала та девушка, на которую она глазела все это время. От этого состояния Романофф отходит довольно быстро. Но стоило ей только опомниться, как след Максимофф простыл. Наташа прекрасно знала, что Баки не оставил бы ни одного открытого прохода, поэтому Романофф не особо переживала. Девушка не могла выйти за стены, правда ведь? Но тем не менее тратить времени попросту совсем не хотелось. Наташе нужна было как можно скорее поговорить с Вандой. Зайдя в конюшню, главнокомандующая берет первую попавшуюся лошадь. Надевать седло времени нет, как и другую амуницию, единственное, что закрепила на лошади Наташа, так это поводья. Окрестности были не слишком большие, поэтому, оседлав лошадь верхом, девушка довольно быстро проезжает по всему периметру территории. И каково её было удивление, когда Ванда нигде не оказалось? Наташа думала вздохнуть с облегчением. Максимофф, вероятнее всегоЮ вернулась в собственную постель, пока она просто себя накручивала и бегала по всей территории как ненормальная. Вот только полностью удостовериться в своей версии девушки не даёт грохот. Наташа чувствует, как под её ногами дрожит земля. Титан, он где-то совсем близко. Каждые пять метров на стене был установлен своеобразный блокпост. Туда можно было подняться, осмотреть окрестности, также там находилось запасное УПМ и дополнительные запасы газа. Об этом люди Романофф позаботились в первую же очередь по приказу Барнса. Наташа поднимается по ступенькам в первый попавшийся блокпост. Титан где-то совсем рядом, но они менее активные ночью, а он бежит куда-то, торопится. Значит, у него есть цель? Значит, он нашёл себе потенциальную жертву? Оказавшись на вершине, Наташа действительно видит титана, кажется, он не более 15 метров, может, чуть меньше около 12. Романофф ничего не остаётся, кроме как закрепить на себе УПМ. Он не настроен под неё. Ремни туго затянуты, но совсем не под её рост. Некоторые лямки болтаются просто так, будто были предназначены для мужского торса. Клинки слабо заточены, а газа не слишком много, придётся экономить или выбрать скорость... Вооружившись амуницией, девушка спускается за стены. Лошадь ей перевести не удалось, так как все двери были попросту закрыты, а поднимать лишний шум и тратить время ей совсем не хотелось. Все, что ей сейчас остаётся, так это просто бежать. Титан давно скрылся из поля зрения, но земля продолжала дрожать под ногами, значит, он был не так уж и далеко. Он направлялся в сторону леса, поэтому и Наташа бежит туда. Как только она подбирается к нему довольно близко, она использует УПМ и позволяет себе перемещаться между высокими точками деревьев, хватаясь за их ветки и макушки. Она расходует газ слишком бездумно. Её тело не до конца успело восстановиться, поэтому не совсем её слушает. Наташа чувствует прежнюю слабость, снова ощущает себя ничтожеством, но сейчас об этом совсем нет времени думать. Романофф подбирается довольно близко к титану, видя его в полный рост. Романофф заводит свои клинки, выпуская трос, она собирается уцепиться за затылок титана, но не успевает. Она пролетает насквозь и падает кубарем на землю. Промазала? Первое, что приходит в рыжую голову. Но, осматривая руки, Наташа понимает, что нет, она пролетела, сквозь него. Наташа вся в крови. Красные капли отдаёт лёгким жаром. Титаны не оставляют после себя ничего, поэтому их кровь со временем испаряется. Поднимая температуру вокруг себя. Наташа только сейчас чувствует острую боль в области груди. Сердце вновь колотится слишком быстро и вновь отдаётся звоном в ушах. Романофф переворачивается на спину, глядя на ночное небо, на котором по прежнему сияло несколько звёзд. Совсем скоро к ней подойдёт Максимофф. Совсем скоро она проверит её пульс и сердцебиение. Совсем скоро она приведёт рыживолосую в сочувства. А сейчас все, что остаётся Наташе, так это просто бездумно лежать на холодной земле. Раздумывать о том, на что она потратила десятилетия жизни... — Мэм, вы меня слышите? — Ванда хлопает женщину по щекам в попытках привести её в чувства. Наташа открывает глаза, и на лице Ванда сияет мимолётная улыбка. Наташа укрыла её собственным плащом, а голова девушки расположилась на коленях чародейки. — Вы заставили меня переживать, как вы себя чувствуете, вы слишком больно ударились, приземление было так себе — Что ты сделала с тем титаном? — Я... не знаю, я лишь, я лишь спряталась за одним из деревьев. Я не пыталась ему навредить, у меня даже УПМ с собой не было. Я просто слышала, как он приближается, я представила, как он разрывает себя на куски. — Представила, как разрывает себя на куски. И он разорвал себя... — Голос Наташа, недоумённый, полный непонимания. Однако титан действительно разорвал себя напополам прямо при ней. В момент полёта у неё было слишком мало времени это осознать. — Твой телекинез действует не только на людей, ничего себе... — Наташа тяжело дышит, а Ванда обеспокоенно глядит на её лицо. Романофф на ощупь пытается найти возле себя руку девушки. Та, кажется, смекнула и сама протягивает ладонь главнокомандующей. Романофф сжимает её так крепко, что, кажется, Ванда в какой-то момент перестаёт чувствовать свою руку. Ей больно, но сейчас совсем не время говорить об этом. — Максимофф, слушай меня сейчас очень внимательно... Никто не должен узнать о твоей способности. И ещё никто не должен узнать об этом, — Наташа приподнимается на локтях, касаясь губ Ванды, наконец, прижимая их к себе так близко, как ей хотелось все это время. Чародейка неумело подаётся вперёд, наклоняя голову, чтобы Наташа могла вновь опуститься на её колени. Романофф располагает свою руку на щеке девушки, чувствуя под своими пальцами мягкую кожу чародейки. Наташа кусает нижнюю губу девушки, а Ванда может чувствовать на своём языке кровь. Наташа во время падения успела разбить себе губу, поэтому сейчас на языке ощущался ярко выраженный вкус железа. На улице темно и холодно, все покрыто мраком. Лишь несколько звёзд продолжают светиться на небе, так ясно, как последняя надежда. Они не слишком далеко от стен, но им придётся потратить немало времени на то, чтобы вернуться на территорию стен. Им придётся действительно потрудиться. Одно УПМ на двоих, да ещё и надето оно на Романофф. А она сейчас не сможет сама даже подняться. Романофф всего лишь жалкий человек.