Белые Шрамы: Мелодия Грома

      Болты свистели, когда Джогатен решил обратиться к архитектору заговора. — Это ты называешь «убеждением», Хасик?! Похоже на простую резню! — Шибан с Джемуланом не смогут стоять долго. Мы почти закончили с ними. Особенно сейчас, когда прибыла кавалерия. — кивнул в сторону одного из проходов глава Орды Камня.       Из дверей, будто пурпурный ураган в трупно-сером обрамлении, вылетели несколько Астартес. Во главе подмоги нёсся прекрасный фехтовальщик, сражая мечом всех попадавшихся ему на пути, отчего единственная, но толстая белоснежная прядь на голове следовала за его движениями, подобно хвосту кометы. За ним следовали несколько легионеров в бледной броне безжизненного цвета. Воин с седой прядью шёл без шлема, наслаждаясь запахом пролитой крови своих братьев из V-го легиона. Оглянув его, Джогатен заметил в глазах воина самодовольство, схожее на то, что излучает аристократ голубых кровей вещая кривозубым крестьянам о таинствах логики и арифметики. Воистину, мастерство Эйдолона не вызывало сомнений, но этот кич своим превосходством для Джогатена, бывалого воина Кагана, был больше схож на обычное бахвальство.       Тут же капитан братства Буревестников углядел прорывающегося вглубь сражения своего друга — Сыкрина. Джогатен застыл, залитый чувством напоминавшим стыд. Но всё уже было кончено.        Щелчки, по громкости уровня шёпота, превратились в ритмичное шипение и пространство, подле которого без сил лежал Шибан хан и за которым стояла смертная женщина — Илия Раваллион, взорвалось ярким светом. Словно тренировочный гонг, грохот, последовавший за вспышкой, разразился по всему мостику, служившему ареной для битвы между братьями. Внутри кипящей энергии прояснились фигуры — массивные терминаторские силуэты, обессиленный десантник в багровой броне цвета закатного солнца и один гигант. Рассеивающийся свет стал обрисовывать черты великого в своих размерах воина. Броня атланта была истощена быстрой, но утомляющей битвой двух титанов среди руин павшего мира. Золотые доспехи, украшенные дивными узорами его родного мира, отражали угасающее сияние телепортационной установки. По длинной бороде стекали пот и кровь от полученных лицом ранений, но эти элементы зрелища внушали уважение. А вот его глаза. Глаза полубога сеяли страх. Залитые до краёв злобой очи окинули взглядом происходящее в зале.       Сражение, бушующее возле установки, остановилось в тихом ужасе, прекратив разрывающую барабанные перепонки симфонию из боевых кличей и огнестрельных вспышек. Боевой Ястреб Чогориса, Джагатай Хан, чей приход решит судьбу легиона, спустился с платформы, провожаемый взглядом Кешика. Будучи свидетелем того, как воины его легиона рвали друг друга в клочья, в голове примарха пронеслись насмешливые слова его брата, Повелителя Смерти. На секунду в глазах Кагана мелькнула горечь от того, что он наблюдал. Его дети разрывали друг друга, будто их не связывало ничего. Любой отец, увидевший такую картину, скорее всего, застыл бы, не зная что делать. Но не Джагатай, не Хан Ханов. Это должно было прекратиться, и прекратиться немедленно. Огорчение моментально растворилось, пока кровь, текущая по венам пост-человека, закипала всё сильнее и сильнее. Примарх устремил взор на трон, возле которого не останавливалось кровопролитие. Около престола Хасик нойон хан умело отражал натиск Джемулана. Клинок Боевого Ястреба, его верный дао, всё ещё запятнанный кровью Мортариона, стал тяжелее в рукояти. Кешик приблизился к хозяину, но Хан резким мановением руки отказался от защиты. Всё больше сражений прекращались, следуя взглядами за отцом, который подошёл к трону. Оставив за собой след из нескольких отвалившихся кусков изуродованного доспеха, Джагатай остановился у своего законного места. Взор примарха Белых Шрамов отстранился в никуда, будто Джагатай только сейчас осознал, как низко пал легион в его отсутствие. Какофония болтерного огня стихла, а последним звуком сражения оказалось вытаскивание меча прибывшего воина III-го легиона из тела одного из лояльных Кагану легионеров.       Хасик ждал его. Мостик затих. Но воины остались на позициях, их оружие всё ещё было наготове. Глаза каждого в том помещении были прикованы к помосту, от этого Джогатен лишь в последний момент заметил, что Сыкрин стоял рядом с ним. Капитан Буревестников снял шлем, так как тот разговор, который сейчас состоится, его уши должны были услышать без фильтрации механизмами. Его примеру последовало немало легионеров. — Что здесь происходит, Хасик? — грозный голос Кагана насытил зал. — Я сделал то, что должен был. То, что ты велел. То, что было лучше для легиона. — Когда ты начал это, ты знал, что я вернусь. Или ты хотел держать меня на поверхности, пока весь флот не окажется в твоих руках? — злость, витавшая в воздухе, казалась почти материальной. — Я лишь хотел, чтобы ты и Хорус опять были едины. Это была моя единственная надежда. Шёпоту неверных нельзя позволить возобладать. — Неверных? Как ты смеешь называть неверными тех, с кем ты омывал клинки в крови врагов? Как ты смеешь называть неверными тех, кто тебе воспротивился, когда именно ты развязал это безумие? — сверкнул глазами Джагатай. — Не безумие. — развёл руками Хасик. — Да, были допущены ошибки, но я и мои братья из Воинской Ложи увидели правду. Посмотри на поверхность обители Магнуса. Нас предали, в то время как Воитель… Воитель призвал нас, и мы должны последовать за ним, потому как так было всегда.       Внезапно, прервав разговор, вперёд выступил Сыкрин и, сняв шлем, закричал что есть сил. В любой битве его бы никто не услышал, но сейчас, когда никто, кроме него не смел нарушить тишину, служившую фоном, усиливающим важность разговора Кагана и нойон хана, голос капеллана раздался эхом по всему залу. — Нет, отец! Наш путь не таков! Мы не можем предать Императора! Мы не можем нарушить клятву! — кричал во всё горло Сыкрин, пока его не заставили замолчать.       Внезапный удар лезвия пробил гортань, наставляющую собратьев на истинный путь. Также быстро, как клинок вошёл в плоть десантника, он её и покинул. — Умолкни, дешёвая подделка капеллана. — самодовольно улыбаясь, фыркнул Эйдолон, убирая меч в ножны, пока его жертва падала на колени. Джогатен моментально преклонился к павшему брату, поймав его шею. — Нет, нет, нет, нет, нет… Сыкрин… — капитан хотел сказать ещё много чего, но было уже поздно.       Глаза капеллана начинали стекленеть, хрипящий голос вперемешку с кровью стихал, пока не были прошёптаны последние слова. — Ты не…       Джогатен зажмурил глаза и прижал свой лоб ко лбу Сыкрина, после чего, простившись с лучшим другом, развернулся в сторону Дитя Императора. — Брат… Неужели твой друг не знает, что, когда люди разговаривают, перебивать нельзя? — ухмылялся Эйдолон. — Гнида…! — сцепив зубы, прошипел Джогатен и попытался прыгнуть на предателя. Но его остановили руки, объявшие грудь и сдержавшие рывок. — Нет, брат, не сейчас. — прошептал один из легионеров, удерживавших вырывающегося Буревестника. — ДОВОЛЬНО! — не сдержался Каган, проревев это слово в сторону закипавшего в своей ярости Джогатена, после чего развернулся опять к главарю бунта. — Джагатай, мы должны встать на сторону Хоруса. — не переставая, пытался переубедить своего повелителя Хасик. — Хорус лгал нам. Нам всем! — рявкнул Хан. — Посмотри на то, что ты сотворил, Хасик. Жизнь твоих братьев угасает, оставляя лишь кровь на клинках преданных тебе воинов. — Джагатай махнул рукой в сторону павших Астартес. — Это ты называешь лучшим будущим легиона? — Даже так, Империум это не наш путь. Даже не на стороне Воителя, мы должны отвергнуть Его. А это… — взглянул нойон хан на одного из застывших в мучениях братьев. — Это лишь сопутствующий ущерб.       Кровь Сыкрина и ещё десятков умерших лоялистов, в конце концов, переполнила чашу терпения Джагатай Хана. А последние слова Хасика нанесли окончательный удар, заставивший гнев Боевого Ястреба пролиться. Каган напряг мышцы руки, сильнее сжав эфес дао. Лезвие, вкусившее кровь тысяч, миллионов ксеносов и даже примарха, теперь должно было подняться на кровного сына. И оно поднялось. Клинок покинул ножны, раскрыв прекрасную наготу мастерски выкованного металла. Возможно, бессознательно, возможно, инстинктивно, а может быть из-за ошибочной веры в то, что совершённое им дело было правым и оно дало ему сил сделать это, Хасик сделал тоже самое. Обнажив верный тальвар, нойон хан встретил бурю в истинном её обличье — быстрая и гигантская, неудержимая и опасная стихия, инкарнировавшаяся в теле примарха V-го легиона.       Хан набросился на полководца, края лезвий дао и тальвара сцепились, разлетелись искры. То, что происходило перед глазами легионеров являлось материальным воплощением фатума. Хасик пытался отбиваться от напора своего повелителя, ища удачный момент для удара, остановившего бы схватку. И вот, как казалось, нойон хану он наступил. Хасик, сдерживая нескончающийся натиск гиганта, проскользил своим тальваром вдоль лезвия Джагатая и провернул пируэт, описав клинком в воздухе сверкающий круг, после чего сделал выпад вперёд. Но Каган, будучи мастером ангнагур, древнего чогорийского охотничьего ритуала, знал, что делать в таком случае. Как добить зверя, загнанного в угол и отчаянно пытавшегося оттуда вырваться.       Темпы и Джагатая, и Хасика были настолько высоки, что глаз обычного смертного не мог уловить что-то большее, чем вспышки соприкасавшихся клинков, но воин, объединивший Чогорис, был быстрее, гораздо быстрее, чем можно было вообразить. Скорость Хана была выше, сила неостановимей, а реакция молниеносней. Джагатай подарил своему нойон хану надежду и тут же её отобрал.       Когда Хасик завершил свой манёвр, Хан заблокировал атаку, направив лезвие вниз, после чего резко закружил тальвар в роковом танце, выдернув меч из руки нойон хана. Оружие улетело в сторону со звучным лязгом, предвещая конец. Джагатай вывернул клинок и вонзил острие дао глубоко в живот Хасика. Удар был прицелен с идеальной точностью, пронзив боевую броню терминатора под резкий треск разряжающегося силового поля. Хасик нойон хан застыл, пронзённый чуть ниже сердца, не в силах что-либо сказать, когда жгучие миазмы энергии прокатились по его телу, сковывая того в параличе. Медленно Джагатай Хан оторвал Хасика от земли одной рукой, поднимая его вверх, пока их лица не оказались на одном уровне. Клинок держал тело предателя в одном положении, неся на себе вес терминаторского доспеха и не давая тому издать что-то, кроме обессиленного хрипа. Свободной рукой полубог потянулся к голове нойон хана и сорвал с того шлем, с презрением бросив его на землю. Мгновение они смотрели друг другу в глаза — одно лицо побелело от шока, другое застыло в гневе. — Ты не знаешь ничего о правде. Если бы ты сделал то, что тебе велели, я бы сказал тебе об этом сейчас. Но это не так, поэтому запомни: V легион — это моя орда и никто не обнажает в ней свои клинки, кроме как по моему слову. Так было с тех пор, как мы впервые сразились среди степей Альтаки. — говорил Джагатай истекающему кровью полководцу. — И никакая сила во вселенной, будь то Хорус или сам Император, этого не изменит.       Капли крови, стекающие с терминаторского доспеха, создали под ним озеро, наполненное болью и бессилием. Каган сделал глубокий вдох воздуха, насыщенного шоком Хасика от того, что с ним сделал его повелитель. — Я дал тебе свободу, которую не одобрил бы ни один другой лорд Легиона Космического Десанта. И как ты мне отплатил? Предательством и огнём. Поэтому вот как ты будешь покаран за свою гордыню.       Джагатай сжал горло изменника сильнее, а затем вырвал клинок дао из плоти ослабленного десантника. Каган резко отвёл меч назад, сплеснув кровь ренегата с лезвия, а потом отшвырнул тело Хасика в сторону. Он вылетел из мощной руки и врезался в командный трон флагмана Белых Шрамов, расколов тот напополам, прежде чем скатиться по ступеням помоста. Каган повернулся к стёклам и последний раз взглянул на тлеющий мир ближайшего друга. Цинь Са подбежал к Хасику с обнаженным оружием, но он не поднялся.       Пока примарх Белых Шрамов рассматривал поверхность Просперо, Эйдолон, предвкушая реакцию на приход их вспомогательного контингента, улыбнулся и подумал: «Сразись я с этим клеймённым дикарём один на один, исход был бы иным. Как жаль, что сейчас не время для этого.» и, используя вокс, велел покидающему систему Форзар кораблю Гвардии Смерти телепортировать их назад. Судно XIV-го легиона отреагировало незамедлительно и кавалерия, помогавшая изменникам вырезать собственных братьев, скрылась в яркой вспышке.       Взгляд Кагана всё ещё был прикован к наблюдательной арке, через огромные порталы реального обзора к орбитальному пространству Просперо. В его венах до сих пор пульсировала ярость, смешанная с осознанием тяжелого горя отступничества. На миг, его разум наполнился видением дальнейшей расплаты, наказания всего его заблудшего генетического потомства, подобно мстительному богу забытого прошлого. Далеко в пустоте вспыхнули беззвучные взрывы света. Мортарион не соврал, по крайней мере, об этом — боевые корабли вступили в бой, лэнсы стреляли, щиты начали лопаться. Времени не было. Джагатай повернулся назад к своим сыновьям. — Кевкед! Наступили тяжёлые времена. Хорус решил, что мы наивные варвары, которые побегут за ним, подобно псам, следующим за брошенной костью. Но он ошибся. Мы не бесчестные дикари и не мясники, жаждущие крови. Мы — лучшие воины Чогориса и Терры. Наше слово нерушимо, и оно было дано Императору. — обратился Джагатай Хан к своим сыновьям, вставшим на колени, и указал на лежавшего без сил Хасика. — Те из вас, кто поверил этому изворотливому в своей лжи змею, кто подумал, что он вправе решать за меня, какова будет судьба моей орды, получат приговор. Расплата придёт, а павшие будут погребены, как подобает воинам, — воскликнул Хан, обращаясь к сотням, ожидавшим указаний. — Но, пока что, битва зовёт.       Каган приказал экипажу связаться по воксу с остальной частью флота Белых Шрамов. Превзойдённая численностью и вооружением, формация Гвардии Смерти быстро начала отступать в защитный кордон. V-ый легион ринулся за ними, изнуряя, обстреливая, выплёскивая всю сдерживаемую доселе ярость в водоворот лэнс-энергии. Хорус посчитал Джагатая глупым простолюдином, нанеся непростительное оскорбление, и скоро он за это ответит. Но первым, кто познает на себе истинный гнев Белых Шрамов, должен был стать флот XIV-го легиона. — Мы вступим в бой с Гвардией Смерти. Строй гуан-ча. — отдал указания Джагатай Хан, смотря в пустотные космические просторы, которые вскоре наполняться вспышками. — Полный огонь.