В морях тонут, в озёрах утопают

Слизистую носа, и без того раздраженную веществами, вновь обожгло, ещё сильнее, чем раньше. Антон, прикрываясь рукой, громко чихнул от неприятных ощущений в ноздре и взглянул на ладонь, испачканную кровавой слизью с вкраплениями порошка. — Блять. Выругался парень от досады, что вычихал четверть имеющегося наркотика, и снова поставил свёрнутую пятидесятирублевую купюру к началу второй дорожки, решая теперь вдохнуть другой ноздрей. Однако, не дойдя до середины, он вдруг понял, что горизонт начал падать на бок. К и без того невыносимой от недостатка сна и в принципе болезненного состояния головной боли добавилось сильное головокружение, Шастун сам не понял, в какой момент он упал на пол, опрокидывая банку пива с тумбы в попытках ухватиться, и в какой момент изо рта в очередной раз вырвалась ярко-желтая желчь, пачкая ковровое покрытие. *** Геопозиция привела двух мужчин к далеко не самому лучшему отелю Питера, больше напоминающему обычную старую коммуналку, только всего с одним подъездом. Стас за поездку чуть окончательно не облысел: Попов гнал так, что пару раз чуть не сбил пешеходов и, наверное, мог бы с такой скоростью ехать по речным каналам города при желании. Штрафов не оберётся. Арсений едва ли не выпрыгнул из машины, припарковавшись прямо под знаком «Парковка запрещена», и забежал вперёд Шеминова в отель, даже не блокируя двери автомобиля. Он подлетел к ресепшену, чуть не врезавшись в него, и тем самым привлек к себе внимание сотрудницы, уставившейся на него ошарашенно. — В каком номере Антон Шастун? — спросил он у девушки, рыча, но прежде, чем был послан с таким тоном далеко и надолго, подоспел Стас. — Простите моего друга. Мы хотели бы спросить, не заселялся ли к вам некий Антон Шастун за последние несколько дней. Он должен сейчас находиться здесь, — сотрудница нахмурились и хотела было что-то возразить, но Шеминов продолжил. — Поймите нас правильно, его все ищут уже четыре дня. А мы его коллеги и близкие друзья. Девушка с сомнением покосилась на двух мужчин, но все же начала что-то нажимать на клавиатуре, видимо, чтобы те просто отвязались от нее. — Такого посетителя нет. — Он мог изменить имя или вообще чужое взять, посмотри, здесь же всем похуй, — сказал Арсений продюссеру и достал телефон, заходя в галерею и находя там качественную фотографию парня. — Вот его видели? — А, да, этот мелькает периодически. Только тут он нормально выглядит, на человека хоть похож, — девушка ткнула пальцем в экран. — Он на третьем этаже, номер 317. Передайте, что если он не собирается съезжать, то пусть оплатит дальнейшее проживание. Попов сорвался к лифту и несколько раз нажал нервно на кнопку вызова. Стас тихо говорил, наверное, что-то успокаивающее, но шум в ушах от разгулявшегося сердцебиения ничего не давал толком услышать. — Арс, ты здесь вообще, нет? — чуть повысил голос креативный, одергивая брюнета за плечо, когда они уже вышли из лифта, но тот отмахнулся и, посмотрев мельком на указатели, двинулся в сторону нужного номера. *** Стук в дверь отзывался в воспалённых мозгах режущей болью, вырывая из механической полудрёмы, вызванной перенапряжением организма. Поднимаясь с пола на едва передвигающихся конечностях сначала на четвереньки, Антон почувствовал, как зашлось сердце от принятого кокаина, придавая сил встать на подкашивающиеся ноги и стереть с лица отвратительные подтёки слизи. Шатаясь по размытой комнате, он пытался наощупь добраться до усиливающегося шума, встречая на своем пути все имеющиеся в номере углы мебели. Наконец он нашел коридор. Дверь одновременно была так близко и так далеко, ещё немного, шаг за шагом, проводя рукой по шершавой стене, цепляясь за нее пальцами, он уже протянул руку к ручке. Но в следующий момент замок с силой выбил из непрочной гипсокартонной стены обладатель таких тёплых голубых глаз, врываясь в номер, словно ураган. Под влиянием коктейля из алкоголя и наркотиков Шастуну эта картина казалась под стать самому лучшему геройскому фильму. Арсений хотел было сначала спросить у парня, где найти Антона, пока холодящее ужасом осознание того, что перед ним и есть Антон, не ударило по голове кирпичом. Даже Стас, стоя позади, раскрыл рот и глаза, приравнив их диаметры к одному значению, в немом шоке. Впалые щёки не скрывала даже небрежная щетина со следами, по всей видимости, рвоты на ней, синяки под глазами приобрели оттенок неба в самую темную ночь в году, ранее милые кудряшки растрепались грязными патлами и местами слиплись, губа рассечена, из носа течёт свежая кровь, однотонная серая футболка измята, вся в пятнах, руки в бесчисленных гематомах и ссадинах. Замерев в ужасе, Попов не сразу понял, что парень сделал шаг вперёд, начиная дрожать губами. — Арсюш? — как-то жалобно и очень тихо прохрипел Шастун, делая второй шаг, но тут колени не выдержали нагрузки, и он начал падать. — Бог мой, Антон, — Арсений, в одно мгновение отмирая, подхватил парня под руки, осторожно прижимая к себе, боясь лишний раз сжать чуть крепче исхудавшее тело, и аккуратно опустился на колени, заглядывая в мутные, покрасневшие глаза. — Что ж я натворил, Господи… — Арсюш, умоляю, не уходи. Прошу, — слёзы сами полились из зелёных глаз, и Шастун, срываясь в истерику, неконтролируемо начал цепляться пальцами за пальто мужчины, будто боясь утонуть. — Я что угодно сделаю. Я так виноват перед тобой. Я знаю, что я говна кусок. Хочешь отпизди меня. Давай! Только не уходи, пожалуйста, я люблю тебя, я так не могу… — Тош, Тоша, тихо, мой маленький, — сердце брюнета сжалось в сингулярность. Он ласково погладил затылок парня, прижимая его голову к своей груди, позволяя ему обнять себя трясущимися руками, пока Шеминов, стоя как вкопанный, не мог прийти в себя от увиденного. — Я не уйду никуда. Никогда больше. Прости меня, идиота. Ты не виноват ни в чём, слышишь? Я тоже люблю тебя. Всё хорошо, родной мой. — Точно? — как-то рвано и резко поднял голову Антон. — Ты такой красивый… — Эм… Спасибо, Тош, — Попов скептично вгляделся в страдальческое лицо: болезненная бледность, испарина на лбу, зрачки расширены так, что почти не видно зелёную радужку. — Антон, ты что… Ты под кайфом? — Что?! — наконец отмер Стас после этих слов, заходя в номер и кое-как прикрывая за собой выломанную дверь во избежание огласки. — Прости, Арсюш, — парень, скривившись, уткнулся лбом в грудь любимого. — Я просто хотел хоть немного поспать. Я такой жалкий. И мерзкий. Ничтожество. — Тоша, тише, что ты, нет. Это не так, — шокированно взглянув на не менее пораженного Шеминова, брюнет успокаивающе погладил дрожащие плечи. — Мы всё исправим, всё нормально. — Ты не уйдешь? — Нет, обещаю. Антон никак не мог отпустить ворот пальто Попова, опасаясь, что тот снова исчезнет, так что, перегруппировавшись, мужчина поднял измученное тело на руки. Шастун сильно похудел, кило на восемь точно, может, больше. В зале номера вид был под стать состоянию парня: разбросаны пустые бутылки, в основном из-под водки, где-то на полу встречаются окурки — счастье, что не случился пожар, — и небольшие пустые пакетики, на тумбе недонюханная дорожка, на подоконнике стоит слегка потемневшая изнутри пластиковая бутылка с фольгой на горлышке, пол в каких-то пятнах, постель тоже, а на подушке мелкие кровавые крапинки. Арсению даже представлять не хотелось, что здесь происходило на протяжении четырёх дней. Он осторожно уложил своего мальчика на кровать, переворачивая подушку чистой стороной и примостив на нее кучерявую голову, и сам прилёг рядом прямо в пальто, не брезгуя грязи вокруг, чтобы успокоить и расслабить Антона. Тем временем Стас только и мог, что молча озираться по сторонам с круглыми глазами и раскрытым ртом, иногда пиная мусор под ногами. Креативный сжал губы в узкую полоску, снова оглядывая несчастного, и, достав телефон, принялся что-то печатать. — Антош, ты сможешь поспать? Я буду рядом, честно, — крепко, но осторожно обнимая парня, спросил Попов, поглаживая по спине. — Я попробую, — тихо ответил он, утыкаясь носом в тёплую шею мужчины, опаляя его резким запахом перегара и сигарет, пачкая кровью, но тот даже не скривился, прижимаясь щекой к растрепанной макушке. — Ты можешь сказать, кто тебе давал эту дрянь? — глядя на Шеминова, спросил брюнет у Антона. — Колян. Но он не виноват, я сам… — несмотря на стимулирующее действие кокаина парень уже начал засыпать от чрезмерного переутомления, поэтому шептал едва слышно. — А где можно найти его, скажешь? — Зачем? Что ты?.. — Мне просто нужно знать, что именно он тебе давал и в каких граммовках, — решил не договаривать свой план Арсений, уже сжимая в кулаках край потрепанной футболки Шастуна. — А-а… Хорошо… — блаженно, будто погружаясь в сказку, промямлил он. — Он бармен, а бар, представляешь, так и называется: «Бар». Скажи, угар? — засмеялся Антон каким-то хриплым, больным смехом. — Он на соседней улице, в подвале. Там пахнет сыростью и… и жареным луком. А ещё тетрадями в клеточку, холодными такими, ну ты понял, да? Как на Луне почти… — Ладно, всё, спи, мой хороший. Через пару минут в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь короткими вздохами Шастуна от собственных судорожных вздрагиваний во сне. Двое мужчин долгое время молча переглядывались, пока наконец Попов не заговорил ровным, ледяным тоном. — Я убью этого пидораса. — Арс, спокойно. Арсений очень осторожно выпутался из крепких объятий и поднялся с кровати, отряхиваясь и тут же направляясь к выходу, но Стас его одёрнул и крепко схватил за руку. — Стоять, кому говорю! Один снаркоманился уже. Не хватало мне ещё, чтоб второй за убийство сел. Я с тобой пойду. — Нет. Будь с ним, — отрезал брюнет, снова порываясь уйти, но Шеминов не отпускал. — Дождись Иру, пожалуйста, я тебя прошу, заодно немного остынешь. Она уже едет, я ей написал. Она посмотрит за ним. Арсений в нетерпении гневно стиснул зубы, двигая желваками, но всё же вернулся к постели, присаживаясь на ее край и с сожалением глядя на спящего Антона. — Арс, ты не виноват. — Виноват? — тихо прошептал мужчина в ответ с едким сарказмом в голосе. — Конечно же нет. В чём? В том, что чуть не угробил любимого человека? Пустяк. — Арс… — Стас подошёл к другу и положил ладонь на его плечо. — Если кого и винить за всё это, то только самого Антона. Уверен, что ты рациональной своей частью это понимаешь. — Этого всего бы не было, если б я не наговорил ему хуйни. Я его обвинил во всех своих бедах и сдуру понадеялся, что он возненавидит меня после этого, разочаруется, — Арсений сжал ладонь парня в своей. — А в итоге я заставил его возненавидеть только самого себя, потому что я, козлина такая, не учёл, что он в свой тридцатник только на людях понтуется, что он крутой брутал, а сам ещё наивный мальчишка и до сих пор верит всему подряд. — Блять, хорош, это не твоя вина! — чуть громче сказал продюссер, но Попов тут же шикнул на него, кивая головой в сторону спящего. — А если бы вы там в Москве стали ждать, пока его найдет полиция? Сколько б ещё прошло времени? Какова вероятность, что тогда было бы уже некого спасать такими темпами?.. Шеминов не выдержал и отвесил брюнету звонкую пощечину, отрезвляя и выбивая его из колеи негативных мыслей. — Успокойся, блять. Ты уже откровенно загоняешься. Хватит. — Да, извини, ты прав, — Арсений потёр щёку, опуская голову. — Ты рассказал Ире про всю ситуацию или только про то, что Антон пропал? — Про всё. Она хороший человек, и до сих пор тепло относится к Шасту, несмотря на то, что он с ней поступил, как гондон. Так что я посчитал, что она заслуживает знать правду обо всём. — Хорошо. Стас присел на кресло возле кровати, и так они просидели около получаса, не произнеся ни слова и почти не шевелясь, лишь иногда тяжело вздыхая, пока наконец в номер не ворвалась взволнованная, ещё немного сонная и без макияжа девушка, тут же шокированно оглядывая обстановку номера. — Что здесь было?.. — Привет, Ир, — кинул Попов, не сводя взгляда с Шастуна. — Неловкостями потом обменяемся, что с ним? — Ирина подбежала к кровати, падая перед ней на колени и оглядывая бывшего парня. — Господи… Стас поднялся и подошёл к девушке, пряча руки в карманы брюк. — Мы поняли пока только то, что он бухал как не в себя, подсел, почти не спал, не ел точно, и, очевидно, его избили. — Дай бог, если просто избили… — тихо добавил брюнет, но не был услышан. — Стой, стой, что? В смысле подсел? — растерялась Ира, переводя глаза на Шеминова. — В том самом, — вклинился Арсений, сглатывая ком и прикрывая глаза. — На тумбочку посмотри. А потом на подоконник. Блондинка пробежалась взглядом по указанным местам, замечая теперь белый порошок и пластиковую бутылку с фольгой. — Пиздец… — произнесла она свои мысли вслух. — Ему может стать хуже, посиди с ним немного и, если что, звони, — Попов поднялся с кровати, нехотя выпуская из рук прохладную ладонь парня. — Если проснётся, то обязательно скажи, что я очень скоро вернусь. — А вы куда? — она сразу пересела на освободившееся место на постели. — Искать того, кто толкал ему эту херню. Стас, пойдём. — Арсений, — Ира окликнула уже развернувшегося было мужчину. — Дай ему пиздов от меня отдельно. — Это за здрасте. Мужчины вышли из номера, прикрывая дверь за собой. *** Коля со скучающим видом натирал бокалы. Вечер пятницы был каким-то совсем провальным в плане клиентов. По разным углам были заняты всего пара столов, и один уже наклюкавшийся дедок мирно спал на барной стойке. Но тут входная дверь распахнулась, и внутрь зашло двое мужчин. — Здравствуйте, — поприветствовал их бармен, не приглядываясь особо, но, как только те подошли ближе, узнал одного из них, тут же приблизительно понимая не самую выигрышную для себя ситуацию. — Добрый вечер, а Николай сегодня работает? — заговорил доброжелательным тоном Арсений с легкой улыбкой на губах. Сложно было не узнать того, о ком тебе все уши прожужжали за последние четыре дня. — К сожалению, нет, его смена через два дня, — убедительно соврал бармен, не поведя и бровью, продолжая натирать бокалы. — Я могу помочь вам вместо него? — Да, пожалуй, можете. Только это не публичная тема. Попов наклонился, слегка наваливаясь на стойку и подзывая парня к себе поближе пальцем. Коля уверенно придвинулся ближе, вслушиваясь в слова. — Лжец, — холодный шёпот опалил ухо Николая, вызывая табун мурашек, после чего сильная ладонь крепко сжала его за волосы и с размаху впечатала лицом в деревянную поверхность, с первого же раза ломая нос. — Ну что, Коль, поболтаем? Стас, не особо возражая против умеренного насилия в данном случае, огляделся, наблюдая ошарашенные взгляды гостей. Решая, что лишние глаза не нужны, он громко крикнул. — Если все сейчас покинут бар и не вспомнят, что в нём происходило, то всё съеденное за счёт заведения. Любители халявы быстро оделись, собрали в руки всё, что могли унести со стола, и вышли за двери, только дед так и продолжал крепко спать. Ну и пусть. — Ты мне нос разбил! — завопил бармен, откидывая голову и хватаясь ладонями за сломанную часть лица, пытаясь остановить кровь. — А мне напомнить тебе, уёбок, что ты с Шастуном сделал? — чуть не рычал Арсений, который, вообще-то был пацифистом до этого самого момента. — Каким Шастуном, блять? Вы кто такие? Я не Коля! — предпринял последнюю попытку парень. — Коль, знаешь, я актёр, — не мог не подметить Арсений, снова сжимая светлые волосы на затылке. — Так что плохую актёрскую игру я вижу за версту. Рука снова с силой потянула вниз, но бармен взмолился нетипично высоким голосом, вытягивая руки вперёд, чтобы избежать второго удара, после которого нос точно срастётся криво, к гадалке не ходи. — Ладно, ладно! Да, это я! Что вам надо?! Антон сам просил, я ничего не предлагал ему! — Давай попробую ещё раз объяснить, — всё-таки жалея нос парня, Попов приложил его о стойку аккурат только лбом, но зато со всех сил, что у того всё поплыло перед глазами. — Я актёр… — Блять, всё, я понял! — Коля прикрыл глаза, еле держась на ногах. — Я предложил ему сначала только травку, чтоб он рыдать без конца перестал. Потом он пришёл на следующий день, сам спросил, нет ли у меня чего покрепче, и что он не может уснуть. Я его домой к себе отвёл и дал ему меф. — Что? — Ну меф. Мефедрон, блять. — Сколько? — тяжёлое дыхание брюнета прошлось холодком по влажному от горячей крови лицу, убивая контрастом. — Первый раз грамм на двоих поделили, и он отрубился не надолго, потом он повышал дозу, но уснуть уже не мог, — бармен говорил быстро, чтобы не разозлить быка красной тряпкой. — Всего за всё время сожрал он, наверное, грамма три, может, три с половиной. Я ещё охуевал, как новичок может столько юзать. — Это всё? — Сегодня днём он заходил, уже бухущий в хламину, а я другому чуваку притащил кокс, рассказал ему на кой-то хуй. Он попросил у меня отсыпать ему, но я сказал, что могу завтра только для него принести. Он продолжал настаивать. Короче за дозу эти двое сцепились, Тоху отпиздили, но я добазарился с поцаном, что сегодня отдам им по четверти грамма каждому, а завтра донесу остальное, на том и разошлись. Всё! Больше не было ничего, клянусь! — Нарики ёбаные, — Арсений с отвращением харкнул в окровавленное лицо парня и отпустил его волосы. — Только попробуй хоть кому-нибудь что-то ляпнуть про всё это. Узнаю — тебе пиздец, будь уверен, сядешь надолго. Коля закивал и наощупь поплёлся в туалет, чтобы умыться, но вдруг Попов, уже направляющийся к выходу со Стасом, остановился. — Ах да, тебе просили передать. Брюнет подошёл к вышедшему из-за барной стойки парню и, хватая его за плечи, со злостью заехал ему коленом по причинному месту, заставляя заскулить и, скрючившись, свалиться на пол. Мужчина хмыкнул, очерчивая взглядом стонущее тело, и развернулся, поправляя пальто. — Слыш, гондон, — Коля сплюнул кровь, скопившуюся в носоглотке, и прохрипел. — Я ему, может, не самыми благими способами, но пытался помочь. А ты где был? Это твой косяк, пидорас. Всё это. Стас, видя, как сжимаются челюсти Арсения, мягко положил ладонь ему между лопаток, настойчиво подталкивая к выходу. Оказавшись на прохладном, свежем воздухе, брюнет медленно, глубоко вздохнул и, громко рявкнув, ударил ладонью о стену со всей дури. — Арс, не слушай наркошу, — начал аккуратно Шеминов. — Он со слов Антохи и ситуации-то всей не знает. Если тебе нужно кого-то винить, то вини меня, я ж тебе этот совет ебучий дал. Если б я ещё знал, чем он может обернуться… — Пошли скорей, — Попов вытащил из кармана пальто пачку сигарет и зажигалку, которые последние несколько дней были всегда при нём. — И скорую вызывай, пусть привезут капельницу и физраствор. — Никакой скорой, Арс. Не хватало ещё официального скандала помимо вашей интрижки. «Антон Шастун — наркоман». Ты хочешь окончательно угробить его карьеру? — А лучше угробить его? — поджёг Арсений сигарету, затягиваясь и слегка успокаивая разошедшуюся злобу. — Он за последние четыре дня принял почти четыре грамма порошков и хуй знает сколько травы выкурил, не спал и не ел. Это мы ещё не считали, сколько он выпил, об этом даже думать страшно. А ещё был избит. Ему могли что-то сломать или отбить. Он, думаешь, обкаченный, понимал что-то? Ему сейчас ногу отрежь, он не почувствует. Брюнет говорил спокойно, но давно знающий его Шеминов ощущал и видел чувство горькой вины во всём нём: от жестов до голоса. — Я никогда не видел тебя таким. — Я себя тоже. — Я вызову скорую, но обещай, что как угодно решишь все неудобные вопросы. Уж ты-то в этом мастер, скрытный наш. — Решу. — Тогда идём. Попов докурил, выкинул бычок в урну, и они двинулись к отелю.