По правилам, порядку и протоколу

Не смотри. Не трогай. Даже не думай об этом. Нанон думает о банке на камине. Он думает о крови До, вытекающей из тела на пол. Все, что угодно, лишь бы не думать о сцене, на которую он наткнулся. Но он никак не может заставить себя не думать об этом. Правило номер 12: всегда стучи, прежде чем войти в комнату своего работодателя. Очевидно, что Нанону следовало бы обратить на это правило больше внимания, независимо от того, была ли дверь не заперта или нет, независимо от того, как сильно он торопился. Наверное, это уже не имеет значения, потому что он в заднице, причем в полной заднице, потому что даже если бы он немедленно отступил, торопливо извинился и попытался уйти и забыть о случившемся — даже доли секунды было достаточно, чтобы картинка запечатлелась в его мозгу на всю оставшуюся жизнь. Лицо Ома, наполовину вжатое в простыни, его широко раскрытые глаза, задница, изогнутая дугой, отчаянно пытаясь прижаться к бедрам Чимона, в то время как тот вбивается в Ома с неумолимой скоростью. Алая веревка, обвязанная вокруг запястий Ома, обнаженная грудь Чимона под шелковым халатом. Выражения блаженства на лицах обоих. Доля секунды — все, что было нужно Нанону, чтобы годы, в течение которых он закапывал свое желание, канули в лету. — Нанон, — позвал Чимон с кровати, прежде чем он успел, спотыкаясь, выйти из комнаты. — Стой там, где стоишь. Он замер, его сердце сильно бьётся о грудную клетку. — Простите! Я не… я не… — лепечет он извинения, опустив взгляд на пол в знак почтения. Он представляет, как Чимон достает нож и надвигается с ним на Нанона, и эта мысль почему-то не помогает остановить его растущее возбуждение. Он в заднице, в полной заднице. Кто-то скажет, что Нанон — их самый преданный человек, но он с этим не согласится. Единственные люди, которым Ом и Чимон по-настоящему доверяют, — это они сами. Они — правая и левая руки семьи, а Нанон — лишь инструмент для них. Он просто инструмент. Он повторяет это себе снова и снова, пока Чимон работает над освобождением Ома от оков. Нанон поднимает взгляд вверх и видит, как толстый член Ома покачивается, когда он встает с кровати, а вокруг его основания застегнут кожаный ремешок. Нанон чувствует, как у него пересыхает во рту от этого зрелища. О боже, о боже, он в полной заднице. Они вдвоем надвигаются на него, как пара хищников. Был ли он их добычей с самого начала? Или он просто дурак, который наткнулся на то, чего никогда не должен был видеть? Он вздрагивает, когда Чимон кладет руку ему на плечо. — Нанон, — напевает он. — Ты дрожишь. — Прости, — хнычет он. — Я никому не скажу. Я не… я… — Его останавливает нежная рука, которая бережно касается его челюсти и заставляет посмотреть на Ома. Ом, чей взгляд слишком теплый для кого-то в их мире, кто смотрит на Нанона с такой заботой, — и это уловка, именно так и должно быть. — Нон, мы не причиним тебе вреда. Чимон направляет лицо Нанон в другую сторону, и это вызывает головокружение. Они так близко. — Я выгляжу сердитым? Нет, они не выглядят сердитыми, но под их заверениями все еще скрывается садистский блеск в их улыбках, и он не знает, что делать. — Вы играете со мной, — говорит он, его голос звучит напряженно. — Ну конечно, — отвечает Чимон. — С тобой весело играть, — добавляет Ом. — Ты так серьезно ко всему относишься, и уши у тебя красные. Это мило. — Нанон хмурится. Он не… — Видишь, вот опять, смотри, Чимон! Мило. — Ом проводит пальцем по раковине теплого, красного уха, и Нанон резко вдыхает. — Ммм, еще и чувствительный, — воркует Чимон. — Такой милый. — Он проводит пальцем по другому уху Нанона, выписывая круги по коже, и вот так, именно так, Нанон умрет, его мозг превратится в лепешку в их руках. — Нанон, — выдыхает Ом ему в ухо. Его язык высовывается, проникает в канал, влажный и длинный, и Нанон хнычет, стискивая кулаки по бокам, а Чимон проводит зубами по мочке другого уха. — Нам нужно, чтобы ты кое-что понял… — Мы не собираемся убивать тебя за это, если ты этого так боишься, — заканчивает Чимон, его рука скользит по груди Нанона. Но банка на каминной полке… Он не может… — Ты можешь уйти, если ты этого хочешь, — говорит Ом. Он прижимается лбом к виску Нанона, и в его голосе сквозит что-то такое спокойное и непривычное для Ома, что у Нанона защемило сердце. Чего он хочет? Чего хочет Нанон? Ему не позволено хотеть. Ему запрещено даже думать об этом — он не думал об этом, не считая горячечных влажных снов, которые заставляют его часами стоять под холодной струей воды, потому что он не может позволить себе даже мысли об этом. И все же, каким-то образом, они знают. — Мы можем забыть, что это вообще произошло. Они знают, что он пытался спрятать под правилами, порядками и протоколами, что глубоко внутри себя он хочет, желает каждого их прикосновения, каждого смеха, который он когда-либо вызывал у них язвительным комментарием, каждой их улыбки, каждой крупицы ласки, которая заставляет его чувствовать, что эта пара, которая так пугает весь мир, может воспринимать его как нечто особенное, кого-то, кого стоит держать рядом. — Ты думаешь, что мы случайно оставили дверь незапертой? Они знают, как сильно Нанон хочет этого, и это кажется жестокой ловушкой, поставленной перед ним вот так. Он не может. Он не может. — Я не могу… — Он не имеет на это права. Чимон хмыкает в челюсть Нанона, медленно ослабляя галстук. — Было бы проще, если бы мы приказали тебе остаться? — Нанон отчаянно кивает. Правило номер один: делай, что тебе говорят. — Жаль~ — хихикает он. — Это не будет считаться, если ты не скажешь «да», — говорит Ом. Он переместился, чтобы встать позади Нанона, и, о боже, его твердый член прижимается к заднице Нанона, а руки Чимона скользят по его груди, и он сейчас умрет вот так. Ему требуется вся его сила воли, чтобы сохранить неподвижность, чтобы удержать руки по бокам, но его пальцы дергаются, цепляясь за ткань брюк. Он чувствует, как с каждой пуговицей, которую расстегивает Чимон, из него утекает воля. Жестоко. Они так жестоки к нему, а он очень, очень слаб. Чимон притягивает его за воротник, приближая рот Нанона на расстояние дюйма к своему, и он просто… замирает в этом положении, а на губах появляется намек на ухмылку. Он так близко, так близко, и Нанон не может оторвать глаз от его губ. — Если ты хочешь этого… если ты хочешь нас… — мурлычет он, а потом отстраняется, ухмылка широко расцветает на его лице. — Тебе придется умолять об этом~ В ответ Нанон сразу же придушенно произносит: — Пожалуйста, — и это вырывается у него так быстро, что он не может сдержаться. — Что «пожалуйста»? — Чимон в ожидании качает головой. — Пожалуйста, я не могу… я… — Все в порядке, Нон, — бормочет Ом в его плечо, касаясь губами его кожи, прижимаясь к его шее. — Я тоже хочу тебя. Так сильно хочу тебя… Проворные пальцы Чимона проникают под рубашку Нанона, скользят по его груди — дразня, снова и снова дразня его. — Это не уловка, Нон. — Как они могут так легко читать его? — Ты был так хорош для нас, всегда был хорош для нас. Я хочу, чтобы ты был нашим. Но ты тоже должен этого хотеть. И тогда они начинают отстраняться, Ом скользит назад к кровати, его рука в руке Чимона, и нет, нет, нет, боже, он недостаточно силен. — Я хочу этого, пожалуйста, пожалуйста. — Он недостаточно силен, чтобы отпустить их, отчаянно ловя их запястья. — Я хочу вас обоих, я всегда… пожалуйста, позвольте мне быть вашим, я буду вашим. Ом улыбается, тепло, мягко и с облегчением, и тянет Нанона за собой, ловя его, когда они падают на кровать, и о… это реально. Он чувствует, как руки Чимона запутываются в его волосах, слегка подталкивая его вперед, пока его губы не сталкиваются с губами Ома. Нанон смутно помнит эти губы, пухлые и мягкие, прижимающиеся к его собственным, но сейчас все совсем не так, как раньше. Ом так развратен под ним, его рот свободно открывается для жадного языка Нанона. Ногти Чимона царапают кожу головы, заставляя Ома стонать. Нанон чувствует, что его тянут вверх, и послушно следует за ним, когда Чимон притягивает его к себе для обжигающего поцелуя. Это слишком. Этого недостаточно. — Где тебе нравится, Нанон? — шепчет Чимон ему в рот, в то время как его руки тянутся вниз по груди Нанона. Нанон вздрагивает, когда они касаются его сосков. Он чувствует, как Чимон ухмыляется в ответ, и тут же Ом оказывается рядом, ласкает его сзади, щиплет и перекатывает соски, заставляя Нанона выгибаться от удовольствия. — Я надеялся, что ты будешь чувствительным здесь, — говорит Чимон, продвигаясь губами все ниже и ниже. — Я всегда хотел поиграть с ними, ведь ты держишь их на виду у всего мира. — Он кусает грудь Нанона, и… — Черт. — Ом, держи его вот так, — приказывает Чимон, и Ом сжимает соски Нанона между пальцами, чтобы Чимон провел языком по чувствительной поверхности каждого бутона. — О, черт, Чимон, Ом… о, о! — Глаза Нанона закатываются и его бедра беспомощно подрагивают. Так хорошо, так прекрасно чувствовать себя между ними двумя. — Ты хотел быть таким соблазнительным, Нон? — спрашивает Ом. — Ты хотел, чтобы мы смотрели? — Я так хотел… о… я так хотел, ммм! — Озорник~ — Чимон укоряет, убирая одну из рук Ома, чтобы втянуть сосок в рот, его язык продолжает непрерывно ласкать его. Он бросает на Нанона взгляд из полуприкрытых глаз, как бы говоря, что намерен съесть его целиком, и Нанон позволит ему это сделать. Они вдвоем продолжают играть с его сосками, пока Нанон не задыхается и не умоляет: — Хватит, пожалуйста. Я хочу, чтобы вам тоже было хорошо, позвольте мне сделать вам хорошо. — Он падает обратно на грудь Ома, когда они, наконец, отпускают его, задыхаясь и находясь почти на грани того, чтобы кончить только от одного этого. — Вот так, вот так, — бормочет Чимон, слегка похлопывая его по щеке. — В будущем тебе придется научиться выдерживать гораздо больше, чем сейчас. — Сердце Нанона сжимается от этой мысли. В будущем… — Но сегодня я буду помягче с тобой. Нанон разразился смехом. — Это ты-то помягче? Чимон просто вздергивает брови, в его глазах появляется смешинка. — Иди сюда, позволь мне показать тебе, как Ом любит, когда с ним играют. Чимон укладывает их обоих в нужную позицию, Ом ложится на подушки рядом с коленями Чимона, а Нанон расставляет его ноги, и Нанон понимает, что Ом был полностью твердым все это время. Чимон трахал его, когда Нанон только пришел, он, должно быть, был так близок к тому, чтобы кончить, но ремешок, застегнутый вокруг его члена, не давал кончить все это время. Нанон проводит пальцем по коже, с благоговением наблюдая, как член Ома дергается в ответ. — С чего бы ты хотел начать? — спрашивает Чимон. — С головы? Его ноги? Его задницы? Скажи мне, чего ты хочешь. — Что… что тебе больше всего нравится, Ом? Ом только нахально ухмыляется. — Все, — отвечает он. — Ом такой хороший питомец. Я так хорошо выдрессировал каждую частичку его тела. Вот, давай я тебе покажу. Ом, открой. Ом послушно высовывает язык, его глаза не отрываются от глаз Нанона. Чимон берет руку Нанона и направляет ее, пока его палец не соприкасается с влажным языком Ома, проводя по нему до самого кончика. Ом издает довольный скулеж. Чимон продолжает двигать рукой Нанона вверх и вниз, пока Нанон не начинает действовать самостоятельно, его прикосновения становятся более уверенными. И тогда Чимон вводит свой собственный палец, агрессивными круговыми движениями дразня его ротовую полость, заставляя его булькать и беспомощно стонать от разных точек стимуляции. — Тебе это нравится, малыш? Это то, чего ты всегда хотел, не так ли? Мы вдвоем играем с тобой вот так. — Ом издает нечленораздельный звук в ответ. Нанон не может перестать смотреть на него, на то, как стекленеют его глаза, как слюна течет изо рта каждый раз, когда они просовывают пальцы внутрь. Он позволяет себе рассматривать его ближе, чем когда-либо прежде, позволяет себе прикоснуться к тому, к чему никогда не думал, что сможет прикоснуться, зажав язык Ома между пальцами, потянув его, как игрушку, наслаждаясь тихими стонами Ома. Этого недостаточно. Он поднимает глаза на Чимона, но тот уже смотрит на него голодным взглядом. — Можем мы… можем мы трахнуться? — Это скорее вздох, чем вопрос, Нанону все еще трудно в это поверить. — Это то, чего я хочу. Чимон улыбается. — Нанон, дорогой, нет ничего, чего бы я хотел больше. Давай подготовим тебя. — Он заставляет Нанона полностью раздеться и лечь на кровать, раздвинув свои обнаженные бедра, а Ом устраивается между ними. Чимон кладет голову Нанона себе на колени, гладит его по волосам и смотрит на него сверху вниз с нечитаемым выражением лица. Нанон никогда еще не чувствовал себя таким уязвимым. Обнаженный и краснеющий перед ними двумя, он не может ничего скрыть. И впервые он обнаружил, что не хочет этого. Ом опускает голову между ног Нанона, целуя его бедро, и боже, Нанон клянется, что никогда раньше не был таким чувствительным, но даже самые легкие прикосновения заставляют его извиваться от удовольствия. Чем ближе Ом подбирается к заднице Нанона, тем больше его поцелуи превращаются в настойчивые покусывания, пока он не присасывается к дырочке Нанона. — Ом, Ом, Ом, — стонет Нанон. Он цепляется за ноги Чимона, извиваясь на его коленях, пока его щека не начинает тереться о член Чимона. Он так хотел попросить, так хотел отсосать у Чимона, но не мог найти слов из-за того, как Ом без устали ласкает его дырочку, заставляя Нанона издавать беспорядочные звуки. — Ты что-то хочешь сказать, Нон? — Ах, ах, угу…! Нанон пытается придвинуться ближе, но Чимон берет свой член в руку и откидывает его в сторону, а затем качает его назад и бьет Нанона по лицу. — А-а-а-а, — издает он. — Используй свои слова. — Это унизительно, и Нанону это чертовски нравится. — Пожалуйста… о… пожалуйста, позволь мне… ммм… можно я отсосу… Чимон… а… — Ом сводит Нанона с ума, просовывая язык в его задницу, и ему так хорошо, но Нанон хочет быть полезным, должен быть полезным. Чимон улыбается ему с гордостью. — Хороший мальчик, — напевает он. — Ты так старался, не так ли? — Он садится на колени, подается вперед, направляя свой член к губам Нанона, и наконец… наконец Нанон берет его в рот, жадно сосет и стонет, пока Ом продолжает его трахать. Чимон проводит руками по плечам Нанона, переходит на его шею, слегка сжимая ее, пока Нанон пытается заглотить его. Это неудобный ракурс, Нанон лежит вот так — если бы только он мог… И тогда Чимон садится, направляя свой член прямо в горло Нанона. Нанон внезапно задыхается, его горло судорожно сжимается вокруг головки члена Чимона, слезы наворачиваются на глаза, и о боже, он сейчас умрет. Ом вводит палец рядом со своим языком, медленно проводя им по стенкам Нанона, и Нанон никогда в жизни не был так возбужден, и он сейчас точно умрет. Чимон испускает страстный стон, проводя ногтями по груди Нанона и пощипывая его соски. — Ооо, я могу делать это весь день, Нанон. Я всегда хотел трахнуть этот милый ротик с ямочками. Ты хоть знаешь, насколько развратно твое тело? Сколько разных вариантов мы с Омом обсуждали, чтобы поделить тебя между нами? А ты еще чувствительнее, чем я себе представлял! Это заставляет меня хотеть дразнить тебя все больше и больше. — Он уже вовсю трахает в горло Нанона, с каждым толчком вырывая задыхающиеся стоны. Ом вклинивается, улыбка оттеняет его тон, хотя Нанон не видит его лица. — Ему это нравится, Мон. Я чувствую, как он так крепко сжимает мои пальцы. Я думаю, он готов к тебе. Нанон чувствует себя ошеломленным, когда они поднимают его между собой. Они передают его друг другу снова и снова, целуя его нежно, с любовью, без конца и края. Это такой контраст с грубым обращением, что Нанон не может опомниться. — Ом, детка, как ты? — мягко спрашивает Чимон. — Я хочу кончить, — хнычет Ом, хмурясь и принимая комичный вид. — Я хочу кончить на члене Нона. — Хорошо, — смеется Чимон. — Думаю, это можно устроить. Нанон любит их, он это понимает. Он никогда не признавался себе в этом раньше, но он любит их. Они — его семья, и он хочет навсегда стать их семьей. Ом еще не отошел от пережитого, он умоляет Нанона поторопиться, умоляет, потому что он уже готов. И, честно говоря, Нанон потерял всякую силу воли к сопротивлению в тот момент, когда он схватил их за запястья. Он практически вскарабкивается, чтобы расположиться над дыркой Ома, переводит дыхание, и… И Чимон толкается в Нанона, проталкивая его глубоко в Ома со злобной усмешкой. — Как долго он ждал, ты знаешь, как он будет наглеть, если ты будешь нежен сейчас, Нон? Глаза Нанона широко раскрыты, рот приоткрыт, когда вокруг него сжимается горячая плоть Ома. — Давай, трахни его как следует, Нанон. Правило номер один: делай, что тебе говорят. Нанон начинает толкаться бедрами и, ох, ох, он замирает, потрясенный беспрерывной стимуляцией от члена Чимона до задницы Ома. Это все, что он может сделать, чтобы не кончить на месте. — Нанон~ Ты действительно собираешься заставить своих начальников делать всю работу? — Простите, я… я… — краснеет он, смущаясь. — Не надо, пожалуйста, — умоляет Ом, покачивая бедрами. — Разве ты не хочешь меня трахнуть? — Вот, — предлагает Чимон, вводя кончик своего члена в нужное место. Он подталкивает Нанона вперед, но это не особо… — Вот здесь Ом любит. — Ох. О. И Нанон вводит свой член под тем же углом, вызывая довольный стон из уст Ома. — И здесь тоже. — Чимон направляет его по всем чувствительным точкам Ома, используя Нанона, чтобы превратить Ома в стонущую развалину. И здесь есть доверие, понимает Нанон. С ним не просто играют — как бы Чимон ни утверждал обратное. Чимон доверяет ему Ома, делится знаниями, которые он приобрел за годы занятий любовью. Это не пустяковый жест, не для такого человека, как Чимон. И Нанон намерен доказать, что достоин этого доверия. Он начинает двигаться в полную силу, двигаясь ритмично взад и вперед — с его губ срываются слабые, отчаянные стоны. Ом притягивает его к себе в мокром поцелуе, прижимаясь к Нанону. И тут Чимон протягивает руку, берется за член Ома и ловко расстегивает кожаный ремешок. — Давай, Нанон, заставь его кончить, — призывает он. И Нанон повинуется, вдавливаясь в простату Ома, издавая громкие стоны при каждом толчке. — О, черт, черт, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умоляет Ом. — Не останавливайся, Нон, пожалуйста…! Это не занимает много времени, не так долго, как долго Ом был на грани, как хорошо он себя вел. Он издает громкий крик, когда его бедра резко дергаются, густые струи спермы растекаются между ними. Чимон не дает Нанону ни секунды, чтобы отдышаться. Практически сразу после того, как задница Ома начинает неконтролируемо сокращаться вокруг Нанона, Чимон начинает агрессивно вгонять свой член прямо в то место, которое заставляет Нанона ругаться и немедленно следовать за Омом, его зрение помутнело, а все тело загорелось. — Вы оба так хороши — так хороши для меня. Мои мальчики, — выдыхает Чимон. — Мои. — Он прикусывает плечо Нанона, когда кончает, хрипя от последних прерывистых толчков. В комнате тихо, звуки соприкосновения кожи с кожей уступили место тяжелому дыханию. Нанон скатился с Ома. Чимон раскинулся над ними, его подбородок покоится на одной руке, а второй он лениво проводит по коже Ома. Липко и жарко, и Нанон отчаянно надеется, что он не переборщил. Час назад он думал, что этого никогда не будет. А теперь… Ом заговорил первым. — Это ведь не только один раз, правда, Нанон? — В его голосе есть что-то такое, что заставляет Чимона потянуться, чтобы сжать плечо Ома в знак заверения. — Ты серьезно имел в виду то, что говорил раньше? Нанон поворачивает голову, чтобы посмотреть на них нормально. Они оба смотрят на него — Ом, широко раскрыв глаза и умоляя, Чимон с нехарактерной мягкостью в своем обычном остром взгляде. Это напоминает Нанону о том, как тот часто смотрит на Ома наедине. Хочет ли он быть с ними? Да, всегда, он всегда хотел этого и защищал свое желание сотней правил. Его горло слишком сильно сжалось от эмоций, и он просто кивнул им. — А вы… то есть, что вы… — Почему так трудно было спросить? — Я хочу быть твоим, — честно говорит Ом. Сердце Нанона ощутимо дрогнуло, его глаза расширились от такого прямого признания. — И я хочу, чтобы ты был с нами. И я хочу, чтобы ты меня поцеловал как следует, когда я буду вытаскивать тебя из горящего здания. Нанон неожиданно смеется, хотя это звучит как полусдавленный всхлип. — Хорошо, это обещание. — Он быстро моргает и переводит взгляд на Чимона, который только поднимает бровь. — Что? Я уже объявил тебя своим, так что ты не сможешь убежать… ой! Ом! Отлично! Я тоже хочу тебя, Нон, черт. С тобой нам лучше. И тут все, что Нанон хоронил в своем сердце, начинает выходить наружу. Его плечи сжались, зрение помутнело, и вдруг Ом и Чимон окружают его, обнимают, и он больше не может сдерживаться. — Я думал, это только я, — плачет он. — Я думал, что это только я, и это… не было разрешено, и если бы вы узнали, вы бы заставили меня уйти, и я… — он утыкается лицом в плечо Ома, неконтролируемо дрожа, и это… это такое, такое облегчение. Чимон успокаивает его, проводя рукой по волосам Нанона, спускаясь вниз по его спине. — У нас есть ты, Нон, — шепчет Ом ему на ухо. — Все хорошо. Все хорошо. — В течение долгого времени они трое просто прижимаются друг к другу. Чимон прижимается лбом к спине Нанона, ждет, пока дрожь утихнет, и нежно целует его кожу, а затем выпрямляется. — Я собираюсь привести тебя в порядок, хорошо? Я сейчас вернусь. Ом не отпустит тебя, хорошо, Нанон? — Ммм… — Нанон с трудом улавливает вес Чимона, покидающего кровать. Его спине холодно там, где был Чимон, но Ом только крепче прижимает его к себе, и через мгновение Чимон возвращается с подносом в руках. Нанон поднимает голову, озираясь и содрогаясь. — Тебе нужно, чтобы я помог… — Шшш, Нон, позволь мне позаботиться о тебе. — И Чимон так мягко, как Нанон и не подозревал, проводит теплой, влажной тряпкой по его груди медленными, уверенными движениями. Нанон чувствует себя таким слабым и усталым, послушно переворачивается, когда ему говорят, позволяя Чимону вымыть каждый сантиметр себя. — Посмотри на меня, — просит Чимон, одной рукой приподнимая подбородок Нанона. И Нанон повинуется. Он позволяет себе смотреть на изящные черты лица Чимона, позволяет себе смотреть на Ома, который уперся подбородком в плечо Чимона. Он не привык спокойно смотреть на них вот так. Они прекрасны. Они такие, такие красивые. Он готов убить за них. Он уже убивал за них, и он сделал бы это еще сто раз. Чимон берет с подноса свежую тряпку и вытирает ею лоб Нанона, все еще держа его за подбородок, смахивая с глаз его потную челку. — Наш милый Нанон, — бормочет он. Он проводит тряпкой по каждой щеке Нанона, вытирая следы слез, засохшие на его коже. — Все хорошо? Хочешь пить? Нанон кивает, и Ом передает стакан воды Чимону, который осторожно подносит его к губам Нанона. На подносе также есть сухофрукты, которые Чимон дает ему, прежде чем наклониться вперед и мягко поцеловать его в лоб. Судя по тому, как Ом сдерживает улыбку, Нанон уверен, что он покраснел от такого внимания. — Теперь спи, — говорит Чимон и помогает Нанону устроиться на подушках. — Давай, Ом, твоя очередь. Нанон молча наблюдает за ними. Видно, что они делали это уже сотни раз, но в этом нет ничего рутинного или торопливого. Он видит, как внимателен Чимон, используя процесс мытья не только как способ заботы об Оме, но и для того, чтобы убедиться, что с Омом все в порядке, что он не поранился во время их игры. И он может сказать, что Ом любит внимание, по тому, как он прихорашивается под ним. Даже просто возможность наблюдать за ними в таком состоянии кажется ему привилегией. Его глаза начинают слипаться от сонливости, но он не хочет отводить от них взгляд. Пока не хочет. Когда Чимон заканчивает с Омом и уходит, чтобы убрать поднос, Ом тут же прижимается к Нанону, кладет голову ему на грудь и переплетает ноги. Он издает протяжный довольный вздох, и Нанон не может удержаться от сонной улыбки. — Разве не ты должен быть большой ложкой? — спрашивает он. — Это моя работа, — отвечает Чимон, забираясь обратно на кровать. Он занимает заявленную позицию позади Нанона, прижимая их тела друг к другу и обхватывая одной рукой и его, и Ома. — Почему вы еще не спите? — Не хочу просыпаться, — бормочет Нанон. Но ему так тепло, он чувствует себя в безопасности, завернутый между ними двумя, и его веки становятся все тяжелее и тяжелее. — Мы все еще будем здесь утром, Нон. Засыпай. И он засыпает.