Love You To Death

Ноги подогнулись, и я села, почти упала на ледяную, жесткую крышу. Рубашка Хибари, измятая, испачканная в крови, осталась в руках. Я цеплялась за нее так отчаянно, словно она была единственной связью с реальностью. Лучше бы укрытием. Накинуть на голову и сидеть в домике. Если ты ничего не видишь, то и тебя не видят, правда? Я уткнулась носом в рубашку. Вытерла ей неизвестно когда набежавшие слезы. Хибари бы убил меня за это. С ним ведь все будет в порядке? Знакомый полынный запах странно успокаивал. Ему хотелось верить. Не знаю, как долго я могла бы просидеть, бездумно раскачиваясь из стороны в сторону, но тут что-то блеснуло на грани зрения. Я повернула голову раньше, чем поняла. Холодный лунный свет скользил по кольцу, спокойно лежащему неподалеку. Оно притворялось той же невинной побрякушкой, но теперь я знала, что чужой жизнью за него платят без колебания. Видимо, Бельфегор выронил его в момент удара… приложила я его неплохо, да. Специально не вышло бы. Я плотно прижала пальцы к губам, пытаясь сдержать нервную дрожь. Тссс. Не сейчас. Не время для истерик. На кольце все еще была порванная цепочка. Хорошо. Прикасаться к нему напрямую не хотелось. Я протянула руку, подняла кольцо за нее. Покачала его перед глазами. Влево – вправо – влево. Ну просто маятник психотерапевта. Доктор, что же мне делать? Снизу донесся взрыв беспечного смеха, и я вдруг остро ощутила желание быть там, вместе со всеми, где нет места теням. Но было уже поздно. Он спрыгнул откуда-то сверху, будто материализовавшись из воздуха. Приземлился мягко, чуть покачнулся, балансируя. Смуглый невысокий юноша в неприметной одежде, черные волосы причудливо взъерошены, на заостренном лице застыло недоверчивое, настороженное выражение. По быстрым, порывистым движениям можно подумать, что он нервничает, но, скорей, он был из тех, кто живет с ощущением вечной спешки. И да, еще один европеец. Совершенно не похож на Бельфегора, но я откушу себе нос, если они не знакомы. - Не подходи! – вскрикнула я, вскакивая на ноги и зажимая кольцо в кулаке. Удивительно, но он действительно не стал трогаться с места, хотя разделяющий нас десяток метров, похоже, мог бы преодолеть одним прыжком. - Ах ты, маленькая дрянь, - процедил он, разглядывая меня со странным, болезненным любопытством. В хриплом голосе слышался неуловимо знакомый акцент. – Сколько же проблем ты мне доставила… Жаль, времени на тебя нет... Отдавай кольцо и убирайся. - Я отдам… - с непритворным испугом пролепетала я. – Только не подходи… не трогай меня! Может, так действительно было бы лучше? Независимо от того, сдержит он свое обещание или нет. Отказаться от того, что мне все равно никогда не принадлежало. Сдаться… и все закончится? Я стиснула кольцо в руке сильней. Склонила голову, так что растрепавшиеся волосы скрыли лицо. Скорее почувствовала, чем увидела, ухмылку на лице чернявого. Он протянул руку ладонью вверх. Ждет, пока я принесу ему себя на блюдечке с золотой каемочкой. Ага, щас. - Лови! – крикнула я и размахнулась. Цепочка взлетела в воздух блестящей змейкой. Плыла медленно, как в невесомости, в превратившемся в кисель воздухе. В моем воображении это было так. Но я не смотрела, не стала дожидаться, пока он осознает мою нехитрую уловку. Спринтерский рывок к двери. Не заперто. Дверь с лязгом ударяется о стену, и я ныряю внутрь, в спасительную тьму. У меня преимущество. Я знаю, что свет в коридорах школы сейчас выключен, знаю, что за дверью узенькая лесенка вниз, на которой так просто оступиться и переломать ноги. Знаю путь в окружающей беспроглядности. Судя по яростным ругательствам, на лестнице моему преследователю пришлось притормозить. Я неслась по темному коридору как перепуганный заяц, в последний момент уворачиваясь от стен и углов. Сердце колотилось в ушах, кольцо резало вспотевшую ладонь. Проявляй я подобную прыть на уроках физкультуры – не миновать школьной сборной. Но долго темп удерживать не удастся, а до холла еще далеко. Я спиной и… окрестностями чувствовала, как испаряется и без того небольшое преимущество. На очередном повороте я резко вильнула в сторону и шмыгнула под лестничный пролет. Согнувшись в три погибели, затаилась в углу. В носу предательски защипало. Я сморгнула слезу и постаралась съежиться до размеров мыши. Преследователь перешел с бега на шаг. Остановился. Я боялась дышать. Тишина и темнота обостряли все чувства до болезненности. Органы чувств жадно пытались вобрать хоть какую-то информацию из окружающей среды, но ее не было. Ноги начали затекать от неудобной полусогнутой позы на корточках. Ничего. Ни движения воздуха, ни шороха, ни просвета во мраке. Ничего. В тот момент, когда я уже была готова поверить, что чернявый растворился во тьме, неведомая сила схватила меня за шкирку и выдернула из убежища. Заорать в такой момент было совсем не стыдно, но он сразу зажал мне рот и, скрутив меня в какой-то невообразимый узел, начал разжимать стиснутые пальцы. После десятка секунд молчаливой, но ожесточенной борьбы ему это удалось – чтобы обнаружить пустоту. - Где оно? Он с размаху швырнул меня на стену. Придавил горло, не сильно, но многообещающе. - Я выкинула его по дороге! Ищи, где хочешь! - Я чувствую его здесь, – отрезал он. – Кончай придуриваться. Отдавай немедленно! - Я… я его съела… - Что?! - Я испугалась и проглотила его! – отчаянно завопила я в невидимое в темноте лицо. – Я не знала, что делать, мне было так страшно и… Судя по интонациям, чернявый опять ругался. Язык, пожалуй, был похож на итальянский, но Гокудера таких слов в моем присутствии не употреблял. Грубый, небрежный обыск я стерпела, стиснув зубы. Пока не сопротивлялась, ждала удачного момента, но в следующее мгновение он взвалил меня на плечо. Предупредил сквозь зубы: - Один писк – и ты окажешься в менее комфортном положении. - Ой, да ты шутник, я погляжу, - съязвила я и чуть не прикусила язык от грубого толчка. Чернявый быстро пошел в обратном направлении, то и дело переходя на бег. Несмотря на темноту, он ориентировался превосходно. Пожалуй, слабым местом моего плана побега был сам план. От тряски меня начало тошнить. Что хуже – с каждым шагом таяла воля. Измученный мозг гонял по кругу одни и те же варианты и не находил выхода. Я безропотно свисала головой вниз, как мешок с картошкой. Снаружи, казалось, резко похолодало. Стылый ветер ударил по разгоряченному телу, пробирая до костей. - Маммон! – прошипел чернявый, небрежно сбросив меня на крышу. Я, послушно распростершись, изобразила обморок. - Не кричи, я слышу. Писклявый и одновременно сварливый голос доносился откуда-то сверху. Я чуть приоткрыла один глаз и обомлела. Маленькое создание парило над крышей в добрых двух метрах. Личико было полускрыто капюшоном просторного темного плаща, губы – демонстративно и неодобрительно поджаты. И на голове сидела… здоровенная жаба? Еще один штрих к портрету вашей злой феи (или былого маскота телекомпании ВИD). Я торжественно пообещала себе больше ничему сегодня не удивляться. Господи, когда уже этот кошмар закончится? Это ведь сон, правда? Такого не бывает в природе, это каждый знает. Больше не буду есть осьминогов на ночь. - Она говорит, что съела кольцо! – тем временем возмущенно доложил чернявый коротышке. Тот посмотрел на него так, словно ничего хорошего в этой жизни услышать и не ожидал. - И что ты от меня-таки хочешь в связи с этим? - Запусти тентакль ей в желудок, как минимум. Я вскрывать ее не собираюсь, с этим к Белу… Тентакль? Проклятые осьминоги… Меня опять замутило. Я с усилием сглотнула горькую слюну. - Думаешь, у нас есть на это время? - По-твоему, я в этом виноват? - Все вы идиоты и все виноваты, - сердито отвесил тот, кого назвали Маммоном. – И зачем я бесплатно согласился на этот балаган? Для начала все же придется обыскать… как следует. От него… из него протянулись мертвенно серые щупальца, сотканные из густого, плотного тумана. Они были осязаемыми. Я чувствовала их тяжелый холод, обвивающийся вокруг меня, поднимающий над землей. Вырвавшийся вопль ужаса тут же был заткнут обратно впихнувшимся внутрь щупальцем. Оно заполнило рот целиком, поворочалось, как бы намекая, что глубокая разведка неминуема. У него не было абсолютно никакого вкуса, и это было еще противней. Туман спеленал меня по рукам и ногам, распяв в воздухе. Проник под одежду, окутывая сыростью каждый уголок тела. Коротышка сосредоточенно прикусил губу. Мир сквозь выступившие бессильные слёзы то расплывался, то снова заполнялся серостью. Я с ужасом чувствовала, что туман будто проникает и сквозь кожу… словно изнутри становясь мной. Ощущала себя все более призрачной. - Я смотрю, вы тут развлекаетесь. И без меня? – раздался вкрадчивый мужской голос. Еще одно новое действующее лицо, куда уж вас… Новоприбывший был где-то за моей спиной. По тону можно было бы решить, что он заодно с моими мучителями, но я увидела, как скривилось в кислой гримасе личико коротышки, как настороженно подался вперед чернявый. - Вот как, Рокудо Мукуро собственной… - начал тянуть Маммон, но его оборвал резкий, знакомый до боли голос. - Отпусти ее. Немедленно. "Теперь-то все будет хорошо", - с облегчением подумала я и тут же устыдилась этой уверенности. - Не торопись, Кёя-кун. Дай поговорить взрослым людям, - в голосе человека по имени Мукуро звучала спокойная, ленивая насмешка. Я внутренне сжалась, но Хибари, похоже, сдержался от немедленных действий. Мне даже показалось, что я слышу скрежет зубов. – Вы нарушили соглашение о перемирии, напав на нашего Хранителя. Есть ли какое-нибудь оправдание вашим самоубийственным действиям? - Наша вещь была у него, - опередив Маммона, выпалил чернявый. Ткнул пальцем куда-то, видимо в сторону Хибари. – Он должен отдать ее! - Мы же цивилизованные люди, разве нет? – почему-то я ярко представила себе, как неведомый мне Мукуро разводит руками в стороны и широко улыбается. – Следует ли понимать нарушение перемирия как то, что Занзас хочет новой войны? - Мы не собирались вступать в открытое противостояние, - пробурчал Маммон. – Бельфегор… не сдержался. - Это исключительно ваши… и его проблемы. Коротышка без особой в том надобности поправил капюшон, так, чтобы складки еще больше затенили лицо. - Обращаемся к вам официально как к Хранителям Вонголы. Требуем вернуть принадлежащее нам по праву Кольцо Облака Варии, - наконец произнес он, морщась, словно съел порцию отборных склизких червяков. - Значит, вы говорите от имени босса? – непринужденным светским тоном осведомился Мукуро. - У него еще не было… возможности ознакомиться с делом. - Итак, вы действуете по собственной инициативе и не имеете никакого права что-либо требовать. Особенно после произошедшего. Будем ждать вас с соответствующей нотой протеста. И, дорогой мой Маммон, начинаться она должна с личных извинений Занзаса. - слова Мукуро звучали так гладко, так подчеркнуто учтиво, что в самом их звучании уже угадывалась насмешка. После тягостной, скрипящей на зубах паузы туманные щупальца пропали. Я кулем свалилась на крышу. Боли от удара не почувствовала – объятия тумана, казалось, притупили все чувства. Мне даже не было ни страшно, ни холодно. Только дрожь во всем теле никак не проходила. Я обхватила себя руками и огляделась. Хибари был все так же обнажен по пояс, но это его ничуть не смущало. А вот в сторону любимых дубинок он то и дело поглядывал: они так и лежали там, куда он их отбросил когда-то раньше, намного раньше, почти что в прошлой жизни. На меня он не смотрел. Мукуро, высокий и запредельно элегантный до кончиков длинных синих волос, стоял рядом с ним плечом к плечу, с небрежным видом держа руки в карманах длинного плаща. Он залихватски подмигнул мне, но взгляд странных разноцветных глаз был слишком тяжелым, чтобы я ему поверила. - Хорошо, мы вернемся с надлежащими полномочиями. И вот тогда… - запальчиво начал чернявый. - Ты вообще кто такой? – наконец не выдержал Хибари, сверля его взглядом. Чернявый гордо вскинул голову. - Я Хранитель Облака Варии! Мое имя ты не достоин знать. - Хорошо быть молодым, - кисло заметил Маммон. – Ты пока не Хранитель, и я уже не уверен, что доживу до этого в здравом рассудке. Что с Бельфегором? - Пришлось позволить ему уйти, - Мукуро зевнул. – Думаю, дорогу домой он найдет. - Увы, - буркнул Маммон. – Ну, до следующего раза. Несостоявшийся Хранитель Облака уходить явно не хотел, но Маммон подлетел к нему и демонстративно завис перед лицом, загораживая линию огня. Они отступали, не поворачиваясь спиной. На краю крыши чернявый перемахнул сетку грандиозным прыжком. Маммон, заложив вираж, спикировал вслед за ним. Почему-то я не сомневалась, что с территории школы эта парочка выберется без труда. Я продолжала сидеть. Боялась, что если встану, ноги откажут. - Милое дитя, зачем тебе понадобилось глотать кольцо? Ты понимаешь, что это негигиенично? – подчеркнуто ласковым тоном обратился ко мне подошедший Мукуро. Хибари подобрал свои дубинки и придирчиво осматривал их. Он казался всецело поглощенным этим занятием. - Делать мне нечего, - буркнула я, вытирая предплечьем нос. Сняла потрепанные кошачьи ушки с головы и вытащила из-за подкладки ободка проклятое кольцо. Мукуро запрокинул голову и рассмеялся. Хибари коротко выдохнул сквозь стиснутые зубы. - Кёя-кун, тебе не кажется, что она просто прелесть? – отсмеявшись, протянул Мукуро. Я почувствовала, как щекам становится жарко от его ухмылочки. Ну конечно, говорила она. Мне до всего есть дело. - Давай, помогу встать, – он протянул мне руку. Голос окрасился неподдельной заботой. - Оно не твое, - от силы, вложенной в эти слова, я дернулась. Мукуро только насмешливо скривил губы, глядя на возникшую между нами дубинку Хибари. - И не твое. Лицо Хибари было пугающе неподвижно. Он не стал отвечать. Напал без предупреждения, мощным ударом - провалившимся в пустоту. Мукуро легко сместился в сторону, ответил стремительным выпадом возникшего словно из ниоткуда длинного трезубца. Все происходило слишком быстро, больше напоминало танец, чем настоящую битву. Изящество отточенных движений бойцов, казалось, было отрепетировано до миллиметра. Это рождало ложное чувство безопасности, словно я смотрю яркое цирковое представление, после которого все пойдут по домам пить чай под зеленым абажуром. Сокрушительные удары сталкивались, рождая слепящие, неправдоподобные вспышки. Фантасмагоричные, ужасающие образы бешено вихрились вокруг бойцов, меняясь каждую секунду, распадаясь от их движений и вновь рождаясь из окружающих теней. Впервые я видела такой поединок. Никакие приукрашенные и тщательно спланированные постановочные сцены в боевиках не могли идти в счет рядом с боем, где встретились двое, одержимые силой. Сейчас они казались идеально совпавшими шестеренками смертельной машины, готовой перемолоть всё на своем пути. А потом они распались. Хибари тяжело дышал. Мукуро вытирал пот со лба. Видимых ран ни у кого не было, но обоюдную настороженность можно было резать ножом. - Что ж, мне пора, - наконец пробормотал Мукуро. Облизнул губы. – Ты ведь не обидишь мою милую Хром? - Нет! Хибари крикнул, заглушая его слова. Подскочил, замахнулся… и остановился. Черты Мукуро расплылись. Воздух вокруг него дрожал как от раскаленной печи. Растянувшийся миг искажения лопнул как пузырь – и на том же месте возникла худенькая, коротко стриженная девочка с повязкой на глазу. Ее я пару раз видела в городе. Я безмерно удивилась, хоть и обещала себе больше ничему не удивляться. Девочка бессильно обвисла на руках Кёи. Он держал ее очень осторожно, словно боясь сломать хрупкое, почти детское тело. Он так заботится о ней, потому что она слабая? Или потому что она – Мукуро? Я почувствовала укол раздражения. Отвела взгляд. До их отношений мне нет дела. Кольцо в моей руке казалось горячим, словно огонь внутри волшебным образом согревал его. Вряд ли еще выдастся другой шанс. Оно словно само скользнуло на палец. Я всмотрелась в резной узор на поверхности. Представила, как он раскрывается, как фиолетовая драгоценность расцветает ярким до боли пламенем. Глядела, пока не почувствовала резь в глазах. Ничего. Затаив дыхание, я попыталась представить слабое ощущение огня, которое испытала тогда, в своей комнате, когда Хибари пробудил кольцо. Оно ведь было… я могла дотянуться до него… но сейчас тусклый ободок металла оставался равнодушным и пустым. - Почему ты это делаешь? Я была слишком сосредоточена на кольце, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг, так что возвратившийся Хибари застал меня врасплох. - Что «это»? – неискренне удивилась я, машинально пряча руку за спину. Он стоял надо мной, широко расставив ноги, слегка сутулясь, словно на его плечах лежал непомерный груз. Чтобы смотреть ему в лицо, приходилось слишком сильно задирать голову, но опускать взгляд ниже было опасно. Черт, я понимала, что мужская грудь в нашем обществе не является чем-то табуированным (хотя по японским дорамам так не подумаешь), но вид его тела все равно смущал. Мне не хотелось показывать это. - Продолжаешь сопротивляться. Это бессмысленно. Короткие фразы падали равнодушными камнями. Облачка пара, слетающие с его губ, казались признаком работы механического устройства, а не дыханием живого существа. Обнаженный по пояс, Хибари был похож на совершенную статую – гладкая кожа, четкие, безупречные очертания мышц. Наверное, сейчас на ощупь он такой же холодный. Еще одно сходство. Бесстрастный холод снаружи и внутри. Я открыла рот… и закрыла. Чем бы закончилась эта ночь, если бы я не сопротивлялась? И даже если это и правда бессмысленно, даже если я буду бежать со всех ног, чтобы хотя бы оставаться на месте… Я должна что-то делать. Иначе это уже буду не я. Только зачем говорить это ему? - Теперь ты объяснишь мне, кто это был? Он насмешливо приподнял бровь. - Дай подумать… нет? Я вдруг почувствовала невыносимую усталость. Хотелось лечь и сдохнуть. Останавливало только понимание, что это слишком долгоиграющий процесс и раньше я заработаю цистит. Обреченно вздохнув, я сняла кольцо и протянула Хибари, не глядя на него. - Что, так просто? – он, похоже, удивился. - Ты берешь или нет? - Только если ты наденешь его мне на палец. Я резко вскинула голову и наткнулась на презрительную, злую усмешку Кёи. - Надо же, я думал, тебя уже ничем не расшевелить, - с плохо скрытым удовольствием отметил он, беря кольцо и пряча его в карман. – Ну и что ты тут сопли распустила? Я же говорил тебе – сиди дома и не лезь не в свое дело. - Надо было позволить ему тебя убить, - зло буркнула я. У Хибари дернулась щека. - Если бы не ты, я не попал бы в такую ситуацию в принципе, - отчеканил он. - Конечно, я виновата во всём, что с тобой происходит, - радостно согласилась я, но Кёя меня не слушал. - Бегаю за тобой, беспокоюсь, теряю бдительность… ты сама еще меня и спасаешь. Такого позора я в жизни не испытывал… - его голос постепенно становился все тише. Похоже, он из последних сил пытался сдерживать ярость. Хибари Кёя, в очередной раз за вечер теряющий контроль над собой. Что может быть увлекательней? Мне даже стало жаль его. Я постаралась заглушить эту мысль, выбросить ее подальше. Понимала, что он мне этого не простит. Попыталась встать, но мгновенно отвлекшийся от рефлексии Хибари толкнул меня в плечо, заставив бессильно плюхнуться обратно. - Мы с тобой еще не закончили, - сухо заметил он. - И какого черта тебе еще нужно? – безнадежно спросила я, уже зная ответ. - Ты забыла, на чем нас прервали? – изогнул бровь он. Меня бросило в жар. Приятная перемена для стылой ночи. Он хочет снова поцеловать меня? Сердце пустилось вскачь, мысли вразнобой. Как же помешать ему, когда от одного воспоминания о его языке в моем рту низ живота так сладко тянет? - Я не… Опустившись на колени, Хибари взял меня за подбородок. Я упрямо сжала губы. С вызовом глянула на него, не двигаясь. Пусть не думает, что я боюсь. - Я передумал. - Насчет чего? – тупо переспросила я. Он одарил меня кривой ухмылкой. – Насчет тебя. Секс — физиологическая потребность и нет смысла отказываться от него. Я же ем, когда хочу. Сплю, если хочу. Хожу в туалет, наконец… - Очень образное сравнение… подожди… ты что, собираешься? Кёя просто кивнул. Предупреждая мое возможное движение, запустил свободную руку в мои волосы. Властно сжал пальцы, сильно потянул, заставив меня откинуть голову назад. Позволил выпрямиться, но руку не убрал. Придвинул ближе, так, что я потеряла равновесие и чуть не упала на него. Замерла, упираясь в него руками. - Прямо здесь?! - Я не могу больше ждать, - спокойно ответил он. - Но здесь… грязно, - растерянно пробормотала я, не зная, что еще привести в качестве аргумента. Он не обратил на мои слова внимания. Давление усилилось. - Значит, ты сдался. Я не хотела специально злить его сейчас, но это вырвалось само собой. Слишком уж очевидным был вывод. Слишком сильным стал контраст с тем бесконечно далеким Хибари Кёей, демонстративно не желающим иметь со мной ничего общего. Его глаза недобро сузились. - Нет, - отрезал он. – Я поступаю целесообразно. А теперь заткнись и не сопротивляйся. Я хотела бы не сопротивляться. Очень хотела. Это было бы единственным, чем я могла досадить Хибари – лишив его удовольствия подчинить меня собственноручно. Но я не могла. Мы всего лишь те, кто мы есть. Иногда мне снится цунами. Темная волна, встающая над городом, закрывающая солнце. Я знаю, что через несколько секунд она раздавит меня как букашку. Останавливаюсь, поворачиваюсь к ней лицом. Она нависает надо мной, становясь всем. Она прекрасна во всей своей разрушительной мощи. Она поглощает мой мир. Я гляжу на нее и думаю о том, что ей безразлично, буду жить я или умру. Она здесь, потому что так сложились звезды. За секунду до того, как волна обрушивается, я выныриваю из сна. Но липкий ужас пробуждения ничто по сравнению с продолжением кошмара наяву. Правой, поврежденной, рукой Кёе было действовать неудобно, и это помогло мне продержаться пару лишних секунд. Но в итоге он все равно полностью подмял меня под себя. От тяжести его сильного тела захрустели ребра, стало трудно дышать. Его пальцы сомкнулись железной хваткой на моих запястьях. Ногами я в принципе могла бы подергать, но для этого пришлось бы их раздвинуть. Отвратительное чувство беспомощности захлестнуло меня. До этого я всегда могла надеяться, что кто-то меня спасет... Сам Хибари меня и спасет, да. Его силе я не могла противопоставить ничего. Хибари ухмыльнулся. Нарочито медленным движением потерся о меня бедрами, демонстрируя твердость упирающегося члена. - Но я не хочу! – вырвалось у меня. Прозвучало это совсем по-детски, и его ухмылка только прибавила в циничности. - Тогда тебе будет больней. Теперь он удерживал мои запястья одной рукой. Свободная легла мне на грудь, начала гладить. Даже через ткань его прикосновения ощущались так остро, словно моя кожа была содрана. Палец небрежно скользнул по соску. Я еле сдержала судорожный вдох. - Прекрати! Хибари с издевкой склонил голову набок. Он не торопился. Его взгляд пристально изучал меня. Я изо всех сил притворялась спокойной, хотя на самом деле от одной мысли о том, что Хибари Кёя сейчас касается меня так, хотелось выгнуться дугой. Я не чувствовала жесткой и холодной крыши под моей спиной, не обращала внимание на то, как болезненно она врезается в позвоночник. В крови пульсировало горячее возбуждение. Оно туманило разум, делало сбивчивым дыхание. Я из последних сил цеплялась за остатки гордости. - Ты… сдаешься, - выдавила я, собрав силы. – Может, ты… и придумал себе кучу оправданий… но это все равно ничего не меняет… кроме тебя. Он с силой сжал мою грудь. Я невольно вскрикнула и тут же закусила губу, увидев вспышку удовольствия в глазах Хибари. Нет, я не покажу ему, как действует его близость. За притворный широкий зевок я удостоилась чувствительного щипка, прошившего нервы сладкой судорогой. Пришлось отвернуть голову в сторону и отчаянно зажмуриться, но я все равно чувствовала касания каждой клеточкой тела. Пальцы Кёи нахально скользнули под одежду. Щекам стало совсем горячо. Я кусала губы, пытаясь хоть как-то отвлечься. - Мне нравится… что ты такая, - хрипло выдохнул он мне на ухо. – Выглядишь… развратно. - Господи… Хибари… что за хентайный лексикон… Он тихо рассмеялся. Дыхание щекотало шею. Никогда раньше не слышала, как он смеется, даже не думала, что он умеет… Нет, надо думать о чем-нибудь другом. Сколько там будет три в седьмой степени? Семью семь - сорок семь? Это не Хибари Кёя разрывает мой костюм, и без того уже держащийся на честном слове, не он смотрит на мою обнаженную грудь как зачарованный. Стыд пульсировал в горле, накатывался горькими слезами на глаза. Я судорожно извивалась всем телом, пытаясь сделать хоть что-то, хоть как-то защититься от его торжествующего взгляда. Знала, что это только делает картину привлекательней, но не могла остановиться. Хибари шумно выдохнул, встряхнул головой. Его пальцы сместились ниже, жадно огладили бедро под задравшейся юбкой. Он оттянул резинку трусиков, резко отпустил ее, так что она звонко шлепнула по коже. - Делай уже… что хочешь, - с трудом выдавила я. – Меня тошнит от тебя... - Тебе бы больше понравилось, если бы Гокудера трогал тебя здесь, да? – прошипел Хибари с такой злостью, что мне стало бы страшно… Если б он не проиллюстрировал свои слова физически. Я задохнулась, перед глазами поплыли круги. Его грубые, властные пальцы между ног… это прикосновение отозвалось во мне чем-то глубинным, пронзающим насквозь. Хочу, чтобы он продолжал. Почему он остановился? - Ты разрешала ему трогать себя? – повторил Кёя. Его голос стал совсем низким, хриплым. И опасным. - Это… не твое дело, - простонала я. Лицо Хибари исказилось от бешенства и муки. Он побледнел так страшно, что мне даже показалось, что он наконец-то сможет убить меня. Я поняла, о чем он думает, и мне захотелось сказать ему, что это неправда, что ничего не было, все, что угодно, лишь бы он перестал так на меня смотреть. Но я ведь ненавижу его, да? Пусть ему будет плохо, даже если из-за этого мне будет еще хуже. Он справился с собой далеко не сразу. Несколько раз глубоко вздохнул, возвращая контроль. На скулах заходили желваки, точеные черты отвердели, ожесточились. - Что ж, к делу, - процедил сквозь стиснутые зубы. Щелкнул застежкой брюк, грубо раздвинул мои колени. Рванул трусики в сторону и жестко, с размаху вошел в меня. Он пробивает себе путь яростными, резкими движениями бедер. Его член как из раскаленного металла, невыносимо твердый и горячий во мне. Хибари разрывает меня изнутри, не заботясь о том, чтобы хоть как-то сдерживаться. Вкус меди во рту. Его глаза потемнели от жажды, рот искривлен. Он двигается четко, как автомат, причиняя мне все большую боль. Небо расцвечивается фейерверком. Всполохи всех цветов рвут ночную тьму, затмевая звезды. Радостные крики доносятся со двора. Я пытаюсь не кричать и, кажется, мне это даже удается. Почему-то это кажется очень важным. - Тебе так нравится, дрянь? – выплевывает он мне в лицо. В его глазах взлетающие и падающие огни. Его тело равномерно поднимается и опускается на мне. – Нравится? - Мне все равно, - пытаюсь простонать я, но получается что-то совсем нечленораздельное. Хибари все же понимает. Его глаза сужаются от злости, ноздри расширяются. Он больше не удерживает мои запястья. Жестокие пальцы смыкаются на щиколотках, разводя ноги шире. Сейчас он как открытая книга. Все эмоции отражаются на его лице яркими вспышками фейерверков. Обычная презрительная отстраненность сорвана первобытным животным инстинктом, побуждающим его двигаться все быстрей, все глубже. Он грубо вбивается в меня, пока от боли я не забываю, как дышать. Но все равно не могу оторвать взгляд от него. Я вижу, как ему хорошо. Наверное, так же, как мне больно. Еще немного, и я не выдержу. Я и так не понимаю, как могу так долго сдерживаться – не биться в истерике, не кричать, не умолять о пощаде, - пока мои тело и разум раздираются в клочья. Возможно, дело в том, как сильно понравятся мои просьбы Кёе. Хотя бы в этой малости я не уступлю. Он может сделать со мной все, что хочет, но он не сможет заставить меня делать то, что хочет. Я никогда не подчинюсь ему полностью. На его искаженном лице странная смесь наслаждения и черной, холодной, убийственной ярости. Я зачарованно слежу за тем, как удовольствие постепенно побеждает, как Хибари забывает себя, полностью отдается безумию ставшего рваным ритма. Он так прекрасен сейчас, так естественен в своем эгоистичном упоении моим телом, что сердце сжимается от болезненной, неправильной нежности. Он вдруг дергается и торопливо вытаскивает из меня член. Обрушивается на меня всем весом. Его тело содрогается. Он впивается зубами в мое плечо и хрипло стонет. Его зажатый между нами член пульсирует. Я чувствую теплую влагу на обнаженном животе. Сперма соединяет нас, словно пытаясь вновь склеить в единое целое. Фейерверк закончился. Луна успела зайти за горизонт. Ночное небо пусто и темно. Непроглядные, растрепавшиеся волосы Хибари щекочут мне шею, подбородок. Он тяжело дышит, обнимая меня. Я хочу отключиться. Проснуться из кошмара. Не получается, и я продолжаю упрямо и бессмысленно таращиться в небо. Так сложились звезды. Звезды умерли, чтобы я могла быть здесь. Наконец Кёя откатывается в сторону. Медленно встает на ноги. Я продолжаю лежать. Слезинка скатывается из угла глаза, чертит линию по виску, теряется в волосах. Струйка крови из прокушенной губы уже остановилась, подсыхая, тянет кожу. Он склоняется надо мной, поднимает на руки. Он рядом, но кажется таким далеким, словно я смотрю на него с морского дна. Я закрываю глаза, но не могу перестать видеть его отчужденное лицо.