— Держи крепче лестницу!
— Да держу я! Не ори так, как будто тебя режут!
— А ты будь аккуратнее, стремянка шатается!
— А ты бы со своим ростом ещё выше бы залез! Ты итак огромный, зачем лестницу взял? — парень с недовольством посмотрел вниз.
— Коробки далеко находятся, я бы не дотянулся, — Руслан фыркнул.
— Вроде умный, а такие банальные отговорки, — Россия получил в ответ хмыканье и добавил. — Давай быстрее, у меня суп на плите стоит!
Германия, ворча себе под нос проклятья, быстро спустил вниз, а потом и сам оказался внизу. Руслан насмешливо посмотрел на него, убедился, что помощь его больше не нужна? и поспешил на кухню. Выразительно посмотрев в след супругу, немец цыкнул и потащил коробки в гостиную.
В основном, в коробке лежали старые книги, альбомы и документы, оставшиеся со времён его отца. Помотав головой, Клаус быстро начал сортировать их, разделяя на две «кучи»: то, что можно/нужно оставить и то, что нужно выбросить.
«Не думал, что накопиться столько хлама. Прав был Руслан, давно надо было разобраться здесь», — подумал немец, мысленно хлопая себя по лбу.
Тем временем из кухни послышался громкий голос России.
— Клаус! Обед готов, марш на кухню!
Германия улыбнулся. Его супруг был
слишком громким, даже находясь в другой комнате или на улице, Руслана можно было услышать везде. Клаус, в отличие от супруга, всегда говорил тихо, даже если звать кого-то приходилось. Ну, в этом весь Германия. Однако, временами, это очень бесило Россию.
«Клаус, если будешь и дальше говорить таким тоном, клянусь, я подарю тебе на День Рождения рупор, потом лично привяжу его у твоего рта и поставлю на максимум!»
Клаус тогда понял, что тот не шутит. Руслан вполне себе мог это сделать, а испытывать судьбу немцу ну никак не хотелось.
— Уже иду!
Оставив вещи, он направился на кухню, где уже был накрыт стол. Руслан в этот момент расставлял тарелки.
— Чего сел? — Германия с непониманием взглянул на супруга. — И не смотри на меня как истукан, вилки и ложки разложи, будь добр.
— Как скажешь,
хозяюшка моя, — усмехнулся Клаус, быстро чмокнув Россию в щёку и тут же увернувшись от половника. — Не стоит им махать, мне моя голова ещё целой нужна.
— А ты не лезь, когда я суп мешаю, — парировал Руслан, «пригрозив» поварёшкой. — Занимайся сервировкой, а не на меня смотри!
Улыбнувшись, Германия послушно занимался посудой, пока Россия заканчивал перемешивать салат. Быстро закончив сервировку, немец снова принялся следить за супругом, пока тот, словно бабочка, порхал по всей кухне.
После обеда Клаус попросил Руслана помочь ему со старыми вещами. Но за помощь ему пришлось пообещать пакет мороженого, а также поход в лес на три дня. Бедные немец уже пожалел о том, что вообще попросил помочь, зато его муж был доволен.
— Знаешь, ты способен разорить кого угодно, — ворчал Германия, вытаскивая из коробки последние книги. — И вообще, тебе плохо будет от пакета мороженого.
— Не будет или ты забыл, что я в прошлом месяце два килограмма мандаринов съел, а после — пять рожков мороженного? — важно улыбнулся беловолосый, показывая «мол какой я молодец». — И вообще, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты разобрался в своих вещах? Много, очень много, а ты только сейчас решил этим заняться.
— Знаешь, иногда удивляюсь, как ты при своём питании всё равно умудряешься оставаться худым, как ветка дерева?
— Не переводи тему, — буркнул русский. — И я не на столько худой! Между прочим, я занимаюсь хоккеем и бегаю по утрам, поэтому сохраняю фигуру.
— Ну, да, скажи это своим братьям или отцу, — хмыкнул немец. — Они думают, что я морю тебя голодом и грозятся голову мне оторвать при каждой встреча, — Клаус поёжился.
— Пусть попробуют, сами потом огребут, — Германия усмехнулся. Очень ему хотелось посмотреть, как Россия при своём росте будет противостоять братьям. Ладно СССР тоже не высокого (по сравнению с отцом Клауса) роста, но вот Белоруссия или Украина отнюдь были не маленькими.
— Ты разберёшься с ними «потом»? Ага, то есть после того, как мне голову оторвут, — рассмеялся Клаус, поглядывая на Руслана. — Ну спасибо, дорогой мой.
— Всегда пожалуйста, милый, — улыбнулся Россия, убирая в сторону стопку книг. Поднявшаяся пыль заставила парня чихнуть. — Так вот откуда в кладовке появилась двухметровая пыль!
— И не надо валить всё на мои вещи, — немец с возмущением взглянул в сторону русского. — Кстати, не ты ли на прошлой неделе долго возился со своими картинами и красками?
— А ну не посягай на святое! Это моё хобби, моя работа!
— То же мне, оправдание…
В итоге их спор продлился полчаса, потом оба понесли весь накопленный мусор на свалку.
— Так, сейчас полшестого, ты беги в магазин, а я зайду за Марком, — Клаус приподнял бровь. — Что?
— Давай сначала заберём Марка, а потом в магазин? — улыбаясь, предложил немец, складывая руки на груди. Руслан хмыкнул, переведя на супруга взгляд.
— Ты же прекрасно знаешь, что не обойдется без «Пап, можно мне шоколадку?» или «Папа, а давай купим эти конфетки!».
— Ну, он же ребенок ещё, не вижу ничего плохого, — Германия, заметив перемену в настроение России, решил уточнить. — Твой взгляд мне уже говорит о том, что я где-то ошибся.
— Ты не забыл, что у него кариес был? — Клауса тут же озарило, он хлопнул себя по лбу. — Вот-вот, он только прошёл, а отказать ему, любящий папа, не может, — его супруг закатил глаза под смех России.
— Я не могу ему отказать, особенно, когда он в свою позу встаёт.
— Безотказный ты мой, — Руслан прикрыл глаза и улыбнулся, подняв руки для того, чтобы взъерошить волосы немца. — Пошли уже, в магазин тогда завтра зайдём.
— Я с работы, когда возвращаться буду, вернусь, — обняв Руслана за плечи, пообещал Клаус. — А теперь подумай, в кого Марк такой сладкоежка.
***
Марк налетел на родителей, как ураган. Размахивая перед их лицами своим рисунком, он скакал вокруг них и трещал без остановки:
— Папа, папа! Смотри, я нарисовал себя, тебя и отца! Я рисовал долго, я ещё карандаш случайно сломал и потерял ручку, но я нарисовал! Я тоже буду рисовальщиком! — после этих слов, мальчик прыгнул на Россию, повиснув у того на шее. Руслан чуть не рухнул вниз, но устоять смог, так ещё и сына на руках удержал.
— Марк, — неодобрительно покачал головой Клаус, который не дал мужу упасть на пол вместе с сыном, — нельзя так делать, вы с отцом могли упасть. К тому же, не нужно так кричать, — затем немец показательно вздохнул и обратился уже к русскому. — Он такой горластый, весь в тебя.
Россия же в ответ показал язык, следом это сделал Марк. Клаус недовольно цокнул, сделав жест «рука-лицо».
— Ну точно копия.
***
— Пап, а покажите ваши метки, — Марк с любопытством и детским восторгом смотрел на Германию, который грел ему ужин. — Пап, ну покажи! Пожалуйста, покажи!
— Марк, помолчи хоть немного, — чуть ли не выл Клаус, мечтая о берушах. — Почему ты заинтересовался метками?
— А нам мальчик из старшой группы рассказывал солметах, — Марк хитро прищурился, при этом улыбаясь. Клаус снова отметил сходства супруга и сына, а также невольно хихикнул на последних словах. — Даже показывал.
— Такие люди называются соулмейтами, — поправил сына Клаус. — Или просто истинные.
— Ну, истинные тогда. Покажи метку!
Немец вздохнул.
— Руслан, — позвал того Германия, поставив на стол кровать. — Руслан! — но Россия не услышал голоса мужа. Тогда инициативу решил на себя взять Марк.
— Папа!
— Что? — на раздраженный взгляд отца Марк лишь преспокойно начал есть. Россия, не дождавшись ответа на свой вопрос, пришёл на кухню, переводя взгляд с сына на мужа.
— Что случилось?
— Покажите ваши с папой метки, — практически пропел мальчик, параллельно с этим доедая котлету. Руслан переглянулись с Клаусом.
— Это не займет много времени, — немец осторожно начал снимать линзу, предварительно отвернувшись, дабы не испортить аппетит сына или ещё что похуже. То же самое проделал и Руслан.
Марки из-за удивления и восторга отложил в сторону вилку, даже поддался вперёд. Он с восхищением рассматривал глаза отцов. У Германии глаза носили два цвета: каштановый темно-карий — его истинный цвет глаз и второй цвет — небесно-голубой.
Цвет его соулмейта. Его метка.
У России было то же самое, только голубой цвет — настоящий, а карий — соулмейта.
— Вот это да, — пораженно прошептал мальчик, внимательно рассматривая глаза родителей. — Когда они поменяли цвет?
— Когда мы достигли совершеннолетия, — ответил Россия, мягко улыбаясь.
— А как вы поняли, что вы — истинные?
— Боль в глазах, — взял слово Германия, обнимая супруга. — Мы учились в одном институте, но на разных факультетах. Встретились в столовой один раз, выронили друг на друга подносы с едой из-за боли в глазах, — оба рассмеялись. — Нас отправили к медсестре, а та подтвердила: мы — соулмейты.
— И вы сразу полюбили друг друга? — с интересом спросил Марк, привстав на стуле. — Или наоборот было?
— Ну, сначала мы игнорировали друг друга, — улыбнулся русский, прижимаясь к мужу. — Нам казалось, между нами нет ничего общего, я считал твоего отца глупым и тем ещё заучкой.
— А я думал, что твой отец — отъявленный хулиган и чокнутый художник, — не остался в долгу Клаус, поцеловал того в макушку. — А потом мы поняли, что отделаться друг от друга не сможем, начали общаться, а дальше и полюбили друг друга.
— У вас на сказку жизнь похожа, — заметив, что взрослые рассмеялись после его слов, мальчик нахмурился. — Что? Неужели я не прав?
— Скажем так, до сказки с принцами и драконами, нам ещё очень далеко, — Россия подошёл к сыну и взял того на руки.
— Зачем нам принцы и драконы? — мальчик обнял отца за шею, а потом перебрался к Клаусу на руки. — Нам и так хорошо, без всяких так… драконов и принцев, — Руслан и Клаус переглянулись и улыбнулись.
— Кстати, папа обещал отвести нас в поход на три дня, — обрадовал сына Россия. Марк встрепенулся и выжидающе посмотрел на Германию, как будто мысленно спрашивал: правда или нет? Немец же обречённо закатил глаза и кивнул, чем и вызвал радость у сына.
— Ура! А когда поедем? А мы снова в лес поедем? А можно я возьму карандашики с собой? Буду рисовать бабочек, они же есть там? А можно ещё…
— Всё можно, всё! Только помолчи хоть минуту! — Руслан не выдержал и снова рассмеялся, пока Клаус и Марк начали спорить. — Ну почему он весь в тебя-то?
