Я так больше не могу

      На холодном полу маленькой комнатки сидел худощавый парень. Из-под опущенных густых ресниц его взгляд бесстрастно был направлен в пол и расфокусирован, он был как будто не в этой ветке реальности. Маленькая холодная комната была его единственным спасательным кругом в этой квартире.       Окна занавешены когда-то белоснежным тюлем. Обои и без того были серыми, но сейчас от времени стали ещё темнее, а в ночное время казались почти чёрными. Мебели — минимум. В правом углу — письменный стол со стареньким компьютером, который никто не включал лет сто уже. Деревянный шкаф, на котором красуется красиво вырезанное сердечко, и кровать, возле которой стоит небольшая прикроватная тумбочка — слева.       На стене у кровати висит стикер с надписью, выведенной красивым и аккуратным почерком «Всё будет». И больше ничего. Можно подумать, что парню просто нравится минимализм, но на самом деле ему просто нет смысла делать ремонт на свою маленькую зарплату с подработки, всё равно всё это долго не простоит.       Мать парня «заядлая алкоголичка», как говорят соседи и все вокруг, и он не может этого отрицать, он правда не помнит, когда последний раз видел маму радостной и счастливой без бутылки в руках. С детства он слышал лишь упреки: «Я сама всё сделаю, ты ничего не умеешь!», «Прекращай реветь, сейчас же!», «Ты идиот, весь в своего папашу.» и терпел побои со стороны матери и её новых, и новых сожителей.       Его психика впервые пошатнулась в восемь лет. Он хорошо помнит этот момент. Маленький мальчик с неимоверной зубной болью прибежал к матери, когда у неё была очередная пьянка, пытаясь не расплакаться, ведь мама будет ругать его за слёзы — мальчики не плачут — он просил её помочь, просил сделать хоть что-то. Боль была невыносимой. Мать отвлеклась лишь на минуту: — Я же тебе говорила сидеть в комнате и не высовываться, — с её лица спадает улыбка и глаза, поддернутые пеленой алкоголя, метают молнии. — Проваливай. — Мам, он очень болит, я не могу уже терпеть, пожалуйста, я тебя очень прошу, — лепечет тихим дрожащим голоском мальчик, пытаясь вызвать у неё хоть каплю сочувствия. — Помоги мне… В эту же секунду ему прилетает пощёчина. — Ты что меня не слышал? Быстро в свою комнату! — женщина бросает последний злой взгляд на ребёнка, с глаз которого срывается первая слезинка. — А будешь ныть, я тебя прям щас в детдом сдам. И мальчик убегает в комнату, где укутавшись в одеяло он плачет. Плачет до поздней ночи, плачет пока музыка на кухне не прекратилась, пока зубная боль не стихает. Плачет пока не кончаются силы.       Последней каплей, после которой парень до сих пор не может оправиться, и уже, наверное, никогда не сможет, стала ситуация в тринадцать лет. Он просто сидел в комнате и листал новостную ленту своего ВК, за окном давно стемнело, но спать он не собирался. За стеной разворачивалась пьянка матери и её нового мужика.       Он помнит, как в 2:45 ночи дверь в его комнату открылась. Помнит, как огромный мужик проходит в глубь комнаты приближаясь к нему. Помнит, как тот падает на него сверху и начинает лапать где можно и нельзя. Помнит, как задыхался пытаясь откинуть его от себя. Помнит, как тот надругался над ним и бросил голого и грязного на постели. Помнит, как его тошнило (и до сих пор тошнит) при одном мимолетном воспоминаний о случившемся. Помнит, как видел мать, которая стояла в проходе в комнату и наблюдала за всем этим, но ничего не сделала, даже когда он молил о помощи. Он помнит всё. «- Ты мне не нужен! — Я знаю.» «- Ты худший ребёнок из всех. — Я знаю» «Лучше бы я тебя вообще не рожала! — Я знаю.»       С тех пор прошло достаточное количество времени, мальчик стал восемнадцатилетним парнем с вагоном комплексов, детской травмой и всё той же матерью алкоголичкой. И хоть он вырос, и даже учился в школе, друзей у него не было, он просто не доверял всем этим людям вокруг, обходил их стороной и если кто-то хоть как-то пытался с ним контактировать буквально сбегал куда глаза глядят.       Но люди всё равно тянулись к нему, особенно девушки, их привлекала его внешность. Хоть он и считал себя обычным заурядным школьником, но не мог сказать, что он урод. Его волосы соломенного цвета были мягкими и всегда чуть растрепанными, так чтобы чёлка свисала на глаза цвета осени. Он был худощавым, но подкаченным, благодаря самостоятельным тренировкам дома, хотя этого заметно не было под огромными худи и толстовками, которые он носил ежедневно.       И вот сейчас, он просто сидит в своей комнате на полу апатично смотря в пол.       Он устал. Он очень устал от пьянок и пьяных драк после них, устал слушать какое он ничтожество, устал терпеть всех этих людей вокруг, устал быть совсем никому не нужным.       Он боялся. Боялся довериться кому-нибудь, боялся, что его используют, боялся всего, что могло его хоть как-то затронуть. Боялся всего, кроме смерти.       Он знал, как поступит, знал, что завтра ему будет легко и свободно, и больше он никогда не услышит упрёков, никто больше не сделает ему больно. В семь по Москве он возьмёт свой телефон, который купил с накопленных денег, и зайдёт на твитч. Отправит последнюю тысячу с карты донатом рандомному стримеру, пусть лучше она уйдёт ему, чем матери на водку. А утром, уйдя в школу, он больше не вернётся. До семи оставался час.