Возможность для рисунка

Заполненный цветами грунтованный холст среднего размера затерялся среди других. «Затерялся» — не совсем подходящее слово. Скорее, он был небрежно втиснут, словно бы в надежде, что его никто и никогда не увидит. Тем не менее, сегодня Пхап решил осмотреть эту часть картин. Может, что-то из этого он мог бы предоставить в продажу, освобождая место для новых творений. И среди всех обнаружил её. Пхап помнил каждую картину, включая размашистые наброски, спешные черновики и незаконченные варианты. Каждую — значит, каждую, и он совершенно точно знал, что не имел никакого отношения к размазанным (неужели пальцами?) синим и красным волнам по всему холсту. В самом верху извилистые линии красок начинали узор, правильный и педантичный, а к концу — расходились в отчаянии хаотичными, стекающими мазками, словно бы автор, принимавшийся за работу, в какой-то момент посчитал своё занятие бредом, и бросил его, не думая заканчивать. — Я этого не рисовал. Когда его слова достигли слуха Мэ, экс-босс оторвался от планшета и перевёл на него взгляд. Не нужно было быть специалистом по языку тела, чтобы по удивленно расширенным глазам понять: бывшему начальнику картина очень даже знакома. Пхап улыбнулся, миролюбиво уточняя: — Так скучал по мне, что даже решил нарисовать что-то? Он нисколько не пытался поддеть. Ему было интересно, только и всего. Мэ словно на автомате принял оборонительную позицию: — Ничего подобного. Здесь просто... стояли все эти краски. — Значит, ты предпочел попробовать абстракционизм? Художник всё ещё просто хотел узнать, но каждое слово словно ранило Мэ без ножа. Он звучно хлопнул чехлом своего навороченного гаджета: — Ничего я не предпочел. Я… — Он споткнулся, прежде чем вдохнуть и сознаться: — Мне было грустно, ясно? Кто бы помог мне отмыться, если бы я на себя ведро краски вылил, как ты в тот раз? Так что я просто… — …выразил свою экзистенциальную боль одиночества, — академично подсказал Пхап, заставляя своего парня поморщиться с возмущённым восклицающим «ои-и-и!». — Я ничего не выражал! На столе всё валялось, стояли банки и остальная чепуха, так что я просто намазал на автомате. Боль одиночества, вот ещё. — Мои преподаватели называли это интуитивным рисованием. — Пхап вспомнил лекцию о творческой интуиции и развитии правого полушария мозга. Он снова глянул на рисунок, честно заключив: — Хорошо получилось. — Да? — Мэ подошёл ближе и с сомнением посмотрел на картину. — Правда. По-настоящему. Некоторое время экс-босс ничего не говорил, но по всему его виду было ясно, что положительная рецензия достигла самого сердца. Он гордо не стал поддаваться тщеславию, бросая с нарочитым безразличием: — Ну, это мазня, так что убери подальше. — Отвернувшись, Мэ тише добавил: — Лучше, чем Пи’Пхап, всё равно никто не рисует. Услышав это, Пхап широко улыбнулся, откладывая красно-синие линии одинокой грусти на стол, чтобы шагнуть к своему парню и заключить его в крепкие объятия.