Ладно, заебал, это название — отстой

***       У Генри перехватывает дыхание, когда он скользит пальцами по кружевам красных трусиков на бёдрах Чарльза.       И вниз.       К ногам.       К мышцам ног, так прекрасно и плотно обтянутые тёмно-прозрачной тканью, делающие сильные и мускулистые ноги Чарльза более изящнее и нежнее.       Каждый изгиб мышц, даже кусочек голой кожи между кружевами трусика и чулок выглядели так превосходно, что Генри чуть не захлебнулся слюнями. — Нравиться? — шепчет Чарльз прямо в ухо.       И Генри готов сдохнуть так, на месте, когда он чуть не кончает в штаны от одного только тёплого дыхания, опаляющего его ухо, по глубокому тембру, заставившее табун мурашек пронестись словно лавина, разрушая всё на своём пути.       Руки Генри самовольно поднимаются вверх к тёмным соскам Чарльза и гладит их большими пальцами, вызывая у того долгий и протяжный стон. — Пиздец нравится.       Чарльз сидит у Генри на коленях.       Чарльз обнимает его, гладит пресс, грудь, соски.       Целует в шею и кусает нежно, оставляя следы.       И обвивает длинными ножками, обтянутую чулками, за его бёдра. — И тебе... — лукаво отмечает Генри, почувствовак как сильно затвердел член пилота.       Стикмин снова гладит бока, блаженно сжимая мышцы, стискивает зад, гладит внутрь бедра и закидывает левую ногу себе на плечо.       И целует!       Целует-целует-целует!       Наконец-то, чувствует под губами нежную ткань чулков, чувствует тепло Чарльза, мягкость Чарльза, запах — всё в нём, и кусает так сильно, что пилот выгибается, до крови кусая губы.       Генри толкается вперёд своим каменным стояком об мягкое бедро Чарльза, и стонет гортанно и рычит словно зверь, шепча бесвязные слова.       Они меняются положением: Генри прижимает Чарльза к матрасу, его рука крепко давит на лопатки, отчего пилот прогибается ещё сильнее, а его зад открывается во всей чудной красе.       Стикмин смотрит, облизывается, лапает мускулистую грудь, царапает бока и крепко стискивает мягкие бёдра, толкается своим членом между ягодницами, шепчет "Бл-л-ядь!" и оставляет синяки. — АХ! — вскрикивает пилот, сжимая бедро Генри.       Тёплый Чарльз внутри ещё жарче, невыносимо жарко, что Генри сгорает. Мягкие стенки плотно обхватывают его член, из-за чего он видит звёзды, стонет, как шлюха — громко и развратно, ему, впрочем, наплевать, когда Чарльз чуть ли не кричит в подушку.       Он сразу начинает с резких толчков, удерживая того за бёдра.       В этот момент Генри понимает, что момент слишком прекрасен, чтобы сдохнуть.       Потом Чарльз разворачивается, тут же впиваясь ногтями ему в спину, и насаживается сам, притягивая за волосы.       В этот момент, Генри понимает, что это — грёбаный рай.       Генри трахает его грубее, и Чарльз поддаётся ему навстречу. Руки беспорядочно дёргают за волосы, лапают за бёдра, прикасаются к коже. Они целуются, и их поцелуй приобретает привкус крови из-за прокусанных языков.       Властно, жёстко. Просто охеренно. — Генри! Блять, Генри-и-и!..       Чарльз выгибается, всё сильнее стискивая волосы Генри и стонет громко.       Член внутри скользит так гладко, растягивая всё глубже и глубже, яйца с силой прижимаются к покрасневшему заду, что у Чарльза закатываются глаза. — Чарли...       Генри вбивается сильнее, стискивает бёдра тоже, и кусается, везде, не оставляя на шее ни единого места.       Чарльз чуть ли не кричит, кончает так яростно, что напрочь забывает кто он и где. Единственное, что остаётся в развалинах памяти — приятная истома, пустота и мягкие стоны Генри у его уха.       Следом за ним идёт Генри, заглушая стон в нежной коже Чарльза. *** — Это самоубийство, — бормочет Генри. — Я чуть не умер.       Чарльз скептически приподнимает бровь: — Во время секса? — От того насколько ты охиренно выглядишь в чулках.       Генри улыбается развратно, обнажая все ряды белых зубов.       Чарльз с улыбкой закатывает глаза: — Это я выгляжу так, будто меня чуть не убили. — Ну это последствия, — говорит Генри и пожимает плечами.       Потом уклоняется от полетевшей в него подушки. ***