Просыпаться одному ужасно непривычно. Холод, появляющийся из-за отсутствия горячего тела на другой стороне кровати, сотней маленьких иголочек вонзается в каждый участок кожи — ладони, плечи, бёдра, грудь, затылок. Хочется свернуться крошечным комочком, концентрируя всё имеющееся тепло около себя, дабы хоть толику согреться.
Благо, Тэхену сегодня позволительно понежиться в постели дольше обычного.
В этот понедельник на смене в забегаловке работает Чимин. Это значит, что у Тэхена полноценный выходной, который он проведёт за готовкой, уборкой и просмотром дурацких программ по местным каналам. По мнению Кима — это ни что иное, как идеальный отдых, особенно в понедельник, когда каждая живая душа в деловом районе города спешит на работу.
Тэхен вяло открывает глаза, оглядывая пустую кровать. За окном уже во всю светит осеннее солнце, заполняет спальню, ложится на вьющиеся пряди парня и его глаза, заставляя того коротко зажмуриться и отвернуться, натягивая одеяло на голову. Он причмокивает пухлыми губами, поджимает под себя ноги и в очередной раз проваливается в лёгкую полудрёму.
Это нельзя было в полной мере назвать сном, ведь парень просто лежит с закрытыми глазами, тихо сопит и прокручивает в голове какие-то бессвязные мысли. Все они, каким-то образом, сводятся к одному конкретному барабанщику.
К Чонгуку.
После их своеобразного разговора в туалете некоторые вещи в их и без того сложных отношениях изменились. В ту субботнюю ночь Цин начал обращаться к нему чаще, чем обычно. Разговаривал на всевозможные темы — выступление, музыка, алкоголь, сигареты. Он ухватывался за любой шанс, не упуская ни единой возможности привлечь к себе внимание светской беседой.
Тэхен и сам стал более открытым к парню, перестал юлить, недоговаривать, игнорировать. Стал более внимательным к его словам и поступкам. Чонгук много раз прибегал к заезженным тактикам соблазнения, вроде покупки напитка, рядового непошлого комплимента и этим глупым поцелуям в тыльную сторону ладони.
Просто брал кисть Тэхена в свою руку и прижимался губами к выпирающим костяшкам, смотря из-под лба в сверкающие глаза напротив.
Поначалу Кима это здорово смущало, ведь Гук делал это при всех чуть ли не каждые десять минут. Если говорить точнее, то после каждого комплимента.
«Когда ты улыбаешься, твои губы словно сердце.»
«В твоих глазах сверкают алмазы.»
«Тэхен, ты кажешься мне каким-то неземным.»
«Тэхен, ты прекрасен».
Ким даже спустя несколько дней после субботы продолжает непроизвольно краснеть, когда вспоминает эти моменты. Ему иногда хотелось сказать барабанщику, мол, остановись, прекрати, не смей. Но у него так и не получилось.
Своим молчанием, после такого простого вопроса Цина, Тэхен буквально вручил ему в руки зелёный флаг, позволяя подобное. Ким не сможет сказать, является ли обещание, данное Чонгуком, серьёзным. Ведь вполне может быть такое, что он просто развлекается. У него банальный интерес, пока в Тэхене есть эта крохотка таинственности и некой загадки.
Может, Цин просто хочет его разгадать, заглянуть в самую глубь тэхеновой души, узнать все секреты. Возможно, в нём говорит простой человеческий азарт.
И Тэхен, не привыкший быть переигранным, продолжает стойко держать того на расстоянии пушечного выстрела.
Он принимает комплименты, но не говорит их в ответ, принимает напитки, но отказывается от попыток барабанщика купить ему нечто действительно ценное. На приглашения на свидания реагирует весьма бесцветно. Односложно отказывает, аргументируя отсутствием драгоценного времени.
Как бы Кима не тянуло к Чонгуку, как бы сильно он не желал оказаться в его руках, ощутить его горячее прерывистое дыхание на шее, губах, насладиться короткими поцелуями в шею, плечи и подбородок, он не может перебороть свою излишнюю предусмотрительность.
Тэхен
всегда осторожен.
Всегда.
Нет ничего прекраснее возможности встать тогда, когда тебе удобно. Поэтому, провалявшись до одиннадцати, довольный Тэхен сваливается с кровати и медленно идёт в ванную, хватая по дороге полотенце. В голове всё ещё юрко крутятся туманные мысли о Цине, целующем его руки. Настроение, что удивительно, выдалось достаточно приподнятым.
Тэхен заходит в ванную, не закрывая дверь, снимает одежду, аккуратно складывая её на раковине, и залазит под душ, отдёргивая шторку и открывая воду. Стоя под горячими струями воды, Ким примерно прикидывал сегодняшние домашние заботы. Помимо классических задач, вроде стирки белья или мытья унитаза, Тэ захотелось испечь что-нибудь сладкое для старшего.
Чимин любит сладости, но часто себе в них отказывает, ведь, цитата, «от мучного выскакивают прыщи». Да и денег на тортики ему жаль, ведь, опять цитата, «они необоснованно дорогие». Тэхен в какой-то мере с ним согласен, поэтому покупать уже готовые кондитерские изделия не станет, а самостоятельно их приготовит.
Тэ лениво выбирается из душной ванной комнаты и, не беспокоясь о собственной наготе, шагает к шкафу. Надевает первые попавшиеся штаны и широкую футболку Чимина, которую тот уже почти не носит.
После всех необходимых утренних процедур, Тэхен, тяжело вздохнув, идёт выполнять свои обязанности. Собирает грязную одежду и несёт её в ванную, запихивает в старую тарахтящую стиральную машину, добавляет совсем немного порошка и включает необходимый режим, напоследок убедившись, что процесс запустился.
Следующий пункт в кажущемся бесконечным списке тэхеновых дел — уборка. Это обычно не занимает так много времени, потому что парни привыкли держать свой дом в относительной чистоте. Максимум, что нужно сделать — протереть поверхности, подмести, застелить кровать и помыть плиту на кухне.
С этими несложными задачами Тэхен быстро справляется. Укладывается ровно во время стирки, поэтому, закончив с плитой, сразу идёт развешивать одежду на специальные проволоки.
Уже к часу дня практически все планы Тэ были выполнены.
Он, максимально довольный собой, достаёт из заднего кармана телефон и быстро печатает в поисковой строке название какого-то простенького тортика. Тыкает по первой же попавшейся ссылке и, кто бы вообще мог подумать, сразу натыкается на идеальный рецепт — минимум ингредиентов, максимум вкуса.
Радостный парень вчитывается в рецепт, подмечая, что из продуктов ему не хватает только лишь сливочного масла. Накинув куртку и прыгнув в ботинки, он открывает двери и выходит из квартиры. Напевает под нос какую-то глупую песенку и направляется к лестнице.
Пройдя пару ступенек, парень останавливается и замолкает. Он утыкает взгляд в одну точку, рвано выдыхая и заводя руки за спину, чуть выпрямляя её.
— Привет. — Говорит он, выгибая бровь. — Что ты здесь делаешь?
Неожиданный гость легко улыбается, доставая из-за спины небольшой белый квадратный пакет, а вместе с ним, в той же руке, ещё один прозрачный с шоколадным печеньем.
— Что это? — Всё не понимает Тэхен, смотря на парня и хмуря брови.
— Как ты себя чувствуешь? — Тихо поинтересовался тот, наклоняя голову чуть в бок.
— Нормально. — После короткой паузы отвечает Тэ. — Чонгук, что случилось? Откуда ты узнал адрес?
Цин коротко хохотнул, отворачиваясь и слегка опуская голову. Тэхен сейчас вообще ничего не понимает. Стоит и только растеряно хлопает глазами и вопросительно вскидывает брови. Чонгук ещё недолго стоит, ничего не говоря, а после поворачивается обратно, лицом к Киму, который всё ещё ждёт объяснений.
— Меня, походу, обманули. — Хихикнул он.
Тэхен невольно сжался от ответа барабанщика.
Что значит обманули?
В их время с молодым парнем могло произойти что угодно. Никто не побрезгует обокрасть или избить. Или же обманом присвоить себе что-то ему принадлежащее — ключи от машины, телефон, паспорт. Тэхен надеется, что с Чонгуком не произошло ничего ужасного, ведь он не выглядит сильно расстроенным или подавленным. Возможно, улыбка — это просто защитная реакция.
Предположения беспросветно забивают всю голову парня, одно хуже другого. Он начинает переживать и волноваться, коротко пробегается глазами по барабанщику, но не замечает в его внешнем виде каких-либо изменений в сравнении с обычным образом парня.
В голове Тэхена тупик.
— Как это обманули? Что случилось? Ты в порядке? — Завалил его вопросами Тэхен, делая короткий шаг вперёд.
Но тот лишь широко улыбнулся, смотря точно на беспокоящегося Кима. Это самая милая картина, которую Цин успел увидеть за свою жизнь. Тэхен смотрит на него снизу-вверх своими блестящими глазами, чуть хмурит брови и поджимает губы. Выглядит таким серьёзным и грозным, что сердце сладко тянет.
— Всё хорошо. — Успокоил он Тэ. — Мне написал Чимин. Скинул ваш адрес и сказал, что ты приболел и за тобой нужно присмотреть.
Несколько секунд Тэхен потупил взгляд на глупо улыбающегося парня, соединяя в голове сказанную им информацию. После он закрывает глаза, опускает голову вниз и тяжело и громко вздыхает.
— Я убью его. — Едва слышно прошипел Ким, провоцируя этим короткий смешок рядом стоящего парня. — И ты купил мне печенье?
— Печенье и лекарство. — Поправил его барабанщик, поднимая тот самый белый пакетик на уровне их лица.
Тэхен в очередной раз громко выдохнул, поднимаясь обратно к квартире. Чонгук последовал за ним.
Некрасиво будет сейчас попросить Гука уйти. Он ведь действительно не соскочил, купил лекарства, пришёл, может быть, даже переживал. Весь этот поступок описывало одно единственное слово — забота. Тэхену было приятно до лёгкого покалывания в животе.
Впустив гостя в маленькую квартирку, сняв куртку и разувшись, Тэхен направился на кухню. Он налил воду в чайник и, поджигая плиту, поставил его закипать. Чонгуку парень предложил тапочки и показал, где можно помыть руки, предварительно взяв у него пакеты.
Пока барабанщик занимался своими делами в ванной, Тэ успел разложить печенья в небольшую тарелочку и отправить чайные пакетики в чашки. Следом уселся на свой стул и принялся ждать либо Чонгука, либо закипания чайника. Тут уж зависит от того, кто окажется быстрее.
Вопреки предположениям Тэхена, первым всё-таки явился Чонгук, усаживаясь на табуретку. Он сложил ладони в замок, упираясь в них подбородком и смотря на чуть хмурого Тэхена.
— О чём думаешь? — Спросил Гук, разрывая давящую тишину.
— О том, как сегодня ночью буду душить Чимина подушкой. — Не отрывая взгляда от нагревающегося чайника ответил Тэ.
— Ну зачем так жестоко. — Хохотнул Чонгук, всё ещё смотря на парня.
— Он заслужил — оторвал тебя от дел, не предупредил меня, наврал. — Прошипел Ким. — Друг называется.
Чонгук ничего не ответил, лишь продолжил наблюдать за злющим Тэхеном. Стоит отдать Чимину должное, ведь так беспечно рисковать своим благополучием — верх храбрости, а может глупости. Тэ выглядит уж очень агрессивно, и Чимин, проживший с ним не один месяц под одной крышей, точно должен быть в курсе возможных последствий. Чонгук искренне надеется, что всё обойдётся.
Чонгук благодарен Паку за предоставленный шанс, за такой риск и за поступок очевидно не в сторону Кима. Поэтому считает своим долгом хоть немного облегчить его участь.
— Если честно, — начал Гук, привлекая внимание Тэхена. Тот повернул на него голову, вопросительно глядя. — Это я уговорил Чимина скинуть адрес.
Чонгук врёт.
Он никого не уговаривал, ничего не просил, никаким образом не пытался самостоятельно вклиниться в личное пространство Тэхена. Ему не за чем вести себя уж настолько нагло — приходить домой, буквально напрашиваться, чтобы войти, наседать, давить своим присутствием. Цин уверен, что для него нет необходимости идти на нечто столь низкое.
Просто так получилось.
— Не смей. — Грубо прошипел Тэхен, смотря из-под лба. — Не смей врать мне, Чонгук. — Он развернулся к нему всем телом, с грохотом опуская ладони на стол. — Ты слышишь? Я не потерплю подобное отношение к себе.
Цин неожиданно дёрнулся от громкого звука. Не ожидал такой реакции того, не ожидал, что Тэхен настолько быстро, практически сразу, догадается.
Ким смотрел с обидой и злостью, с едва заметным разочарованием и грустью. В его блестящих глазах умещалось такое огромное количество эмоций, что Чонгуку казалось, что из-за их изобилия Тэхен сейчас расплачется.
Но так только казалось.
Его голос отдавал стойкостью, не было даже мимолётного намёка на дрожь и несобранность. Он говорил чётко и ровно, неотрывно смотрел в глаза, всем своим видом демонстрируя свою позицию.
Никогда ему не врать.
Никогда.
— Не выгораживай чужую глупость, не принимай удар на себя. — Продолжил Ким. — Никогда не бери на себя ответственность за то, чего не делал. Защищай всегда только себя.
Тэхен растягивал свою речь, с каждым словом понижая голос. Чонгук незаметно напрягся, чуть меняясь в лице с беззаботной улыбки на поджатые губы и брови. Он считал, что уже видел раздражение парня, когда тот закатывал глаза, цокал языком и уходил в другую сторону, смотря куда угодно, только не на барабанщика.
Но он ошибался.
Настоящее раздражение Тэхена выдаёт холодный взгляд, тихая речь и самая что не на есть сильная уверенность в своих словах и действиях. Он ни секунды не колеблется, выстреливает словами словно маленькими пулями, застревающими глубоко в мышцах без возможности достать их оттуда самостоятельно. Эти пули сковывают, замедляют движения, причиняют колоссальную боль при малейшем вздохе.
Чонгук не понимает, почему Кима это настолько задело и ещё больше вывело из себя.
— Не строй из себя никудышного героя. Я не оценю подобное. — Выплюнул Тэхен. — У тебя не прибавится шансов из-за безрассудных поступков. Запомни, Чон, я не лягу под тебя только благодаря дебильному и никому не нужному благородству.
Повисло молчание. Тэхен не отрицает, что, возможно, слегка перегнул. Но он обязан сразу выстроить границы дозволенного, сразу показать, чего он не принимает, не понимает и даже не собирается начинать. Он не терпит неуважения к себе, утаивания чего-либо и особенно лжи.
— Окей, — хмыкнул Чонгук, отводя взгляд и вскидывая брови, — ты меня задел.
— Поверь, ты меня не меньше.
Очередную тишину прервал свист закипевшего чайника. Тэхен поднялся с места, не удостаивая Чонгука взглядом, и принялся разливать кипяток по чашкам. Он открыл выдвижной ящик, который находился прямо рядом с плитой, и достал оттуда две чайные ложки, а с висящего над раковиной шкафчика достал баночку с сахаром.
— Сахар?
— Извини.
Сказали они одновременно.
Тэхен не повернулся к барабанщику, так и продолжая стоять лицом к столешнице и держа баночку в руках. Чонгук же неотрывно смотрел на его затылок. Тэ всем телом ощущал прожигающий взгляд, понимал, что от него ждут какой-то реакции, возможно, ответа. Но он не придумал ничего лучше, чем очень медленно повернуть голову к плечу, боковым зрением замечая очертания гостя, и тихо спросить.
— Что?
— Извини. — Несколько секунд спустя повторил Чонгук. — Мне жаль, что я обидел тебя. — Он затих, но очень быстро заговорил вновь. — Я пью без сахара.
Ким ещё недолго посмотрел на него, после отворачиваясь обратно и продолжая заниматься чаем. Поставил банку на место, закрывая дверцу, и, опустив ложки в чай, перенёс их по одной на стол.
— Как там Юнги? — Спросил Тэхен, не зная, о чём говорить.
— Хорошо. — Сразу ответил барабанщик, тут же замолкая и сверля взглядом свою чашку.
В воздухе слишком сильно ощущалась неловкость и скованность. Допустим, что Тэхен больше не чувствовал раздражения, по крайней мере, на Чонгука. Последний извинился, чем застал Кима врасплох, ведь Тэ ожидал чего угодно — оправданий, перевода стрелок, молчания — но точно не извинений, признания своей неправоты и сожаления.
Чонгук делает короткий глоток горячего чая, предварительно дуя на него. Тэхен неосознанно повторяет за ним, после тянется за печеньем и, откусив маленький кусочек, начинает тихо жевать. Сладость оказывается вкусной — не сильно приторной, с лёгкой горчинкой. Тэхену нравится.
Они просидели в давящей тишине ещё несколько минут, прежде чем Чонгук, не выпив свой чай и наполовину, поднялся с табуретки, протирая руками штаны, и, прокашлявшись, сказал.
— Ладно, я пойду.
Цин в два шага оказался в коридоре, глазами выискивая свою обувь и не обращая внимание на подлетевшего за ним Тэхена.
Ким, если честно, сейчас прибывает в полнейшем ступоре. Чонгук опять удивил его — не стал сидеть, смущать и терпеть эту неловкость, а просто встал и ушёл. Тэ внезапно ощутил укол совести, а она приходила к нему достаточно редко. Он понимал, что действительно был слишком груб, играл грязно, давя на болевые точки Цина, которые тот ему доверил.
Возможно, раз его так задели слова Тэхена, то дело не только в простом интересе?
Возможно, что наоборот — ведь правда глаза колет?
Тэхен запутался в своей собственной голове, потерялся, утратил единственно верный, по его мнению, ориентир. Он не знал, как поступить, потому что искренне не хотел, чтобы Чонгук от него уходил. Не хотел причинять ему боль, не хотел задевать за живое и вызывать такие эмоции.
Просто так получилось.
— Чонгук, — начал Тэхен, наблюдая за копошащимся парнем, — ты знал, что в твоих глазах — Вселенная?
Гук замер, уставившись на шнурки своих ботинок. Он не мог пошевелиться, ведь маленькие пули, ранее оставленные Тэхеном, вновь взяли его тело под свою власть, но куда более жесткую и беспощадную.
Эти слова не просто сковывают, они намертво замуровывают, перекрывают доступ к кислороду, перемалывают внутренние органы. Эти слова не просто замедляют движения, они парализуют, приковывают к одному месту, останавливая все процессы организма — поток крови, биение сердца. Эти слова не просто причиняю колоссальную боль, они тихо убивают, медленно, словно вкушая удовольствие от сладострастных мучений.
Чонгук выпрямляется, переводит хмурый и ничего не понимающий взгляд на парня, вопросительно выгибая брови.
— Когда ты сидишь за барабанной установкой, когда играешь, даже когда только прикасаешься к своим палочкам, — быстро шептал Тэхен, — твои глаза становятся похожи на звёздное небо. Они так горят, блестят, сверкают, кружат мне голову. Я невольно теряю связь с реальным миром и начинаю бессознательно считать звёзды, но никогда не довожу это дело до конца, потому что пропадаю. — Выдохнул Тэ, сжимая пальцы. — Тону в каждой из этих двух Вселенных, задыхаюсь, пытаюсь вынырнуть, спастись, но слишком поздно понимаю, что обречён. — Он опустил взгляд, легко улыбаясь. Понимает, что уже сказал слишком много, но остановиться не может. — Обречён навечно умирать в них, после возрождаясь вновь, чтобы снова умереть. Наверное, это моё адово наказание.
Чонгук ещё пару мгновений стоял, словно прикованный к земле, не меняясь в лице и держа Кима в непонятном напряжении. Тэхен смотрит в его глаза и не видит там ничего. Цин словно отключился, проваливаясь в свои мысли. Эти секунды ожидания превратились для Тэ в самую настоящую вечность. Живот сдавило что-то изнутри, словно рука схватилась за жизненно важные органы, сжимая их до сочащейся сквозь пальцы бордовой крови.
Но эти ощущения показались Тэхену жалкой щекоткой, по сравнению с тем, что он почувствовал после легкой улыбки Чонгука.
Всё внутри словно поменялось местами. Быстро, хаотично, без какой-либо жалости или пощады. Тэхен перестал дышать, перестал чувствовать под ногами пол, перестал контролировать свои движения — всё в его организме стало автономным.
Но вместе с этим он ощутил приятное до лёгкого покалывания на кончиках пальцев облегчение.
— Ты мне тоже. — Хохотнул Гук, расплываясь в глупой широкой улыбке после сказанного.
Тэхен в который раз закатывает глаза и пихает барабанщика в грудь.
***
Ночное небо поистине прекрасно. Полная луна, блекло освещающая улицы, выглядела словно сердцевина необычного цветка, прекрасного и единственного в своём роде. Наблюдение за мрачными пейзажами города восхищает до лёгкой дрожи коленей, а белёсый никотиновый дым, выдыхаемый изо рта и мелькающий перед глазами, служит неповторимым антуражем.
Намджун потушил сигарету о мусорный бак, стоящий прямо у входа в жилой комплекс. После он двинулся прямо к парадным дверям, набирая на клавиатуре домофона номер конкретной квартиры.
Настроение было на высшем уровне. Фолт практически ни на секунду не расставался с горящим и пульсирующим чувством в груди, которое отдавалось в электрические разряды на конечностях. Он запросто мог глупо улыбнуться, забывая, что находится на улице. Мог аккуратно прикоснуться к губам подушечками пальцев, поглаживая те и шумно вздыхая.
Портить хорошее расположение духа не хотелось, но Джун понимал, что выбора у него особо нет.
Услышав писк, оповещающей об открытии двери, парень вошёл внутрь здания. Яркий свет холла сразу ударил в глаза, заставляя зажмуриться, но привыкший к такому явлению басист даже не обратил на это должного внимания.
Он подошёл к лифту, нажимая кнопку вызова, и зашёл в него, как только тот отворился. Ехать ему практически на последний этаж, но, благодаря какой-то новой навороченной системе, ему удаётся доехать меньше чем за какую-то жалкую минуту. Не удивительно, что в этом жилом комплексе стоит только первоклассное и самое дорогое оборудование, ведь аренда даже однокомнатной квартиры стоит бешенных денег.
Выйдя из лифта, Намджун сразу пошёл к двери с тем самым номером, который набирал на домофоне. Дверь отворилась, и его впустили внутрь.
— Что за такой важный разговор, который не может подождать до утра? — Сухо промямлил Хосок, усаживаясь на диван и приглашая друга сделать то же самое.
Квартира Хосока была просторной и светлой. Даже в тёмное время суток здесь всегда было всё видно, благодаря большим панорамным окнам, что открывали вид на светящийся в неоновых красках город, и белым стенам и полам, которые играли в этом не последнюю роль.
Мебели в гостиной было по минимуму — большой диван, широкий сплошной шкаф, больше напоминающий продолжение стены, и маленький столик, на котором стоял ноутбук.
Неброская роскошь — любимый стиль Хосока во всём.
— А ты сам не догадываешься? — Спросил у него Фолт, принимая приглашение и заваливаясь на диван.
— Догадываюсь, — хмыкнул Хоуп, — но надеюсь, что ошибаюсь.
Намджун коротко стрельнул в него разочарованным взглядом, ломая брови в расстроенном выражении. Ему больше всего не хотелось говорить об этом, больше всего не хотелось кого-то от этого отговаривать, больше всего не хотелось вспоминать.
— Юнги говорит, что ты шмалишь уже каждый день. — Спокойно начал Джун, неотрывно смотря на закатывающего глаза вокалиста. — Хосок, ты понимаешь, что ещё чуть-чуть и травы тебе будет мало.
— Да ну? — Выплюнул Хоуп, смотря с вызовом. Фолт уставился на него нечитаемым взглядом, хмуря брови и сужая глаза. Первый выдохнул, опуская голову и говоря тише. — Извини.
Намджун оторвал взгляд от лица лидера, всматриваясь в воображаемую точку на полу и что есть сил сжимая челюсти. Повисла напряжённая тишина, которой не было между близкими друзьями уже очень долгое время.
Они общались между собой дольше всех в группе, а если говорить точно, то ещё со школы. Они учились в одном классе, сидели за одной партой, дурачились на уроках, писали одну контрольную на двоих, выручали друг друга в сложных ситуациях, вроде выхода к доске.
В школе они всегда мечтали собрать свою рок-группу. Что Хосок, что Намджун — оба бесконечно влюблены в музыку, оба мечтают о чуть-ли не мировой известности. Но по-разному, ведь Хосок страшно амбициозен, а Намджун до абсурда прост.
С осознания этого и начались недопонимания между ними.
Вокалист никак не мог взять в толк, почему его друг настолько несерьёзный? Почему позволяет себе отдыхать дольше положенного? Почему имеет наглость не прийти на репетицию?
Басист же до сих пор пытается найти смысл в нескончаемых попытках старшего достигнуть несуществующего идеала.
Они отдалились друг от друга. Хосок стал ближе со Скорном, а Намджун — с Цином. Между ними не осталось ничего от былой дружеской теплоты и заботы, сейчас — только взаимоуважение, и то трещащее по швам.
— Я хочу попросить тебя остановиться. — Подал голос Фолт, после длинной паузы. — Зависимость — это страшно, Хо, очень страшно.
— Я знаю. — Перебил его вокалист, поднимаясь с дивана и упирая руки в бока, отворачиваясь к окну. — Я же видел.
— И ты всё равно продолжишь?
— Я осторожен.
—
Где-то я уже это слышал. — Коротко хохотнул басист, откидываясь на спинку дивана и тря лицо ладонями.
— Не надо
нас сравнивать. — Повернулся к нему Хосок, серьёзно заглядывая в глаза и делая шаг вперёд.
Намджун пальцами сжал своё бедро, хмуря брови и смотря на друга не менее злобно, чем тот на него. Он сейчас, кажется, весь побелел от ярости и обиды. Они смотрят друг на друга, медленно падая в чужих глазах, пока не разбиваются о пол. В один момент — с грохотом, истошным истеричным криком и ещё хоть толику живой надеждой.
— Пошёл нахуй. — Прорычал басист, вставая с дивана и выходя из квартиры лидера, громко хлопнув дверью.
Хосок кривит губы и подходит к шкафу, доставая оттуда маленькую железную коробочку, полную самокруток.
***
Довольный Чимин забегает в квартиру, глупо улыбается и неистово краснеет. Он на ходу стягивает с себя ботинки, забегая сначала на кухню, ища Тэхена, но, не найдя друга там, направляется в спальню.
Тэхен лежит на кровати и листает что-то в телефоне. Он не слышал, как пришёл старший, потому что был в наушниках. Но, только завидев того, сразу подрывается, с силой выдергивая наушники из ушей, и хватает Пака за грудки, чуть встряхивая.
— Что ты сегодня устроил? — Грозно, повышая голос, спросил Ким. — Как тебе в голову пришло сказать Чонгуку, что я заболел? Ты хоть поинтересовался у него, был ли он свободен? Может у него времени не было на твои глупые розыгрыши?
Чимин поджал губы, пытаясь не улыбаться хотя бы так явно. Его глаза сияли, щеки были красные, словно спелое налитое яблоко. Тэхен, из-за своей нескрываемой злости и обиды на друга, даже не заметил изменений в поведении старшего, продолжая выпытывать у него признание.
— Я, конечно, понимаю, что ты голову свою редко используешь, но давай договоримся, что, когда это касается меня, ты стараешься включать её. — Никак не унимался Тэ. — А если это ещё в придачу имеет отношение к Чонгуку, то ты запускаешь свои мыслительные аппараты на полную катушку.
Спустя ещё несколько минут нравоучений он, наконец-то, обратил внимание на слишком весёлого друга. Даже после такой промывки мозгов он стоит, дурашливо лыбится, покрываясь уже явно не морозным румянцем.
— Ты чего такой довольный? — Всё-таки поинтересовался Ким, вопросительно выгибая бровь.
Чимин коротко хихикнул, прикрывая глаза ладошками. Тэхен сейчас впервые видит его таким удовлетворённым и
счастливым.
— Тэхен, — начал Пак, набирая полные лёгкие воздуха и на выдохе произнося, — мы с Намджуном поцеловались.
Младший уткнул свой взгляд куда-то в щеку Чимина, хмуря брови. Он сейчас всеми силами пытается осознать происходящее, сложить дважды-два, и получить чёткий вразумительный ответ на свои вопросы.
— И? — Протянул Ким, недоверчиво оглядывая радостное лицо друга.
— Что значит «и»? — Возмутился тот, пихая Тэхена в плечо. — Я почти месяц этого ждал!
Тэхен в недоумении ещё раз стрельнул глазами на старшего, но решил больше не задавать подобных вопросов. Он, всё же в знак мести, завалил Пака на кровать, ложась на него сверху, и требовал рассказать всё в мельчайших подробностях.
Удивительно, что они только-только поцеловались.
Удивительно, что они не спешат.
Удивительно, что у них все так
по-настоящему.
