Болотяники

Стикс волок юнца за русые спутавшиеся волосы. За юнцом тянулся кровавый след. У Стикса не было правой щеки и части бедра, поэтому он хромал. — Я решил не убивать его, потому что подумал, что ты расстроишься, — он доковылял до Коцита. — У тебя весь рот в крови. — А, это. Стикс открыл рот и оттуда лениво вывалился распоротый язык. Коцит кивнул. — Я бы не хотел, чтобы заживало. Это характеризует меня как личносссть. Коцит снова кивнул. Юнец застонал. Они (теперь уже втроем) вышли из барского дома. Коцит указал на серую, поросшую камышом реку возле кладбища, и они направились туда. Сбросив стонущего юнца в воду, Стикс и Коцит сели под плакучую иву. Запутавшись то ли в ее ветвях, то ли в конечностях друг друга, они стали ждать возвращения юнца, чтобы дать ему имя. Они уже знали, какое выберут. — Вообще, это конечно не совсем честно, что вы с этим юнцом уже вступили в интимную связь, передав друг другу довольно большие куски плоти, а мы с тобой все еще нет. Я, между прочим, нашел тебя раньше. Стикс согласился, что это, конечно, не совсем честно. Однако чуть погодя добавил, что раньше из-за отсутствия лица испытывал боль постоянно и теперь хотел бы немного отдохнуть. Коцит сказал, что есть и менее жестокий способ вступить в интимные отношения. Тогда они, совмещая полезное (скоротать время в ожидании юнца) с приятным, переспали. Действо, умещенное в одно предложение на семь слов, впрочем, проходило не так гладко, как хотелось бы. Несмотря на свою внешнюю гибкость, внутри Стикс гибким не был. Тугой он был, проще говоря. Стикс морщился и кусал губы, вцепившись скользящими пальцами Коциту в спину. Несколько раз он непроизвольно ударил его коленом. На этом все могло бы и кончиться, но они вовремя начали целоваться. Целовать теперь можно было все: губы, нос, лоб, щеки и, когда Стикс закрывал глаза, даже веки. Веки особенно приятно, потому у них был вкус холодного дерева. Немного больно, но терпимо. И увлекательно. Коцит нашел золотую середину между грубым и слащаво нежным и с наслаждением вдохнул полной грудью. Стикс оказался удивление громким: выходило все то, о чем он молчал прошедшие месяца два. Может быть даже больше, чем два, может он до встречи с Коцитом вообще ни разу не издавал ни звука, но что уже об этом говорить. Слышать его надрывающийся голос было приятно. У Коцита вместо самозабвенных выкриков имени невольно вырвалось: — Власи твои, яко стада коз, яже взыдоша от Галаада! — по-мальчишески неловко, почти скороговоркой. — Сспасибо, мне нравятся козы, — двигает бедрами Стикс, уже привыкнув к наполненности. — Это цитата. — Да, конечно. Неплохие пессни. Интерессный был этот С… — Коцит чувствует, как сильно в него впиваются чужие пальцы. Или уже не совсем чужие. — Ссоломон. — Вода многа не может угасити любве, и реки не потопят ея, — плюется водой вылезший со дна юнец. Растрёпанный и мокрый, он выглядит нелепо. Коцит не может сдержать смешок. Юнец декламирует и дальше, но они его не слушают. Соломон, все-таки, далеко, а юнец близко. Они утягивают его к себе и дают имя. Отношения между Стиксом и Флегентом были напряженными. Один раз Флегетон лучиной прижег Стиксу руку. Стикс ударил его в лицо, повалил на деревянный пол и порвал рот. Потом извинился, конечно. Однако все извинения выходили у него ссскользссими и не ссслишком иссскреними. Стикс был импульсивным и жестоким, Флегетон — циничным и рассудительным. Больше времени начали проводить в барских домах. Чаще стали проворачивать интриги и запугивать знать. Флегетон с Коцитом были очаровательными, поэтому у них это выходило ловко и со вкусом. В Стиксе ничего очаровательного не было, поэтому он просто смотрел. Коцит спросил у Флегетона, почему он носит заморскую одежду. Флегетон некоторое время молчал, но потом ответил, что они еще встретят кого-то важного для них, и он будет не из этих краев. Флегетон хотел бы, чтобы они встретились как можно скорее, поэтому и носит заморскую одежду. Так его будет легче заметить. Коцит обнял его и сказал, что он тоже очень ждет этой встречи и рано или поздно она обязательно произойдет. А ты пока, дорогой, помирись со Стиксом. Флегетон, конечно, не помирился. Во-первых, ему не очень нравилось, когда ему что-то советовали или приказывали. Во-вторых, ни он, ни Стикс в примирении не нуждались. Иногда Флегетон размышлял о том, что самому себе быть хозяином все-таки лучше. Несколько раз он думал покинуть свою новую компанию, хотя Стикс с Коцитом его ни в чем не ограничивали. У него не было перед ними никаких обязанностей, но временами он думал бежать за границу, забывая про предсказанную им встречу с незнакомцем из дальних краев. Не прошло и года как они оказались на Урале. У них не было цели обойти всю Россию, но долгие прогулки способствовали кровообращению, а изменение ландшафта влияло на разнообразие добычи. Сливаться с черными стенами рудников и пугать рабочих было довольно занятно. Помогло прогнать скуку на некоторое время. Рудокоп Кирило оказался больно смелым и сильным, так что ему повезло. Он, выставив перед собой крест, нанес Флегетону удар киркой. Флегетон бы с лёгкостью его перенес, но Кирило оказался умным малым, поэтому, вместо того, чтобы попытаться добить тварь, он несколько раз ударил ее по черепу и скрылся. Через несколько секунд Флегетон понял, что ничего не видит вовсе не из-за окружающей его со всех сторон тьмы. Кирило, понимая, что Флегетон может встать и пуститься в погоню, выбил ему оба глаза. Флегетон хмыкнул. Каждый раз, когда он разочаровывался в людях, они быстро исправлялись и восстанавливали его веру в них. Где-то журчала вода. Флегетон уже не мог определить где именно, поэтому остался сидеть на ледяных камнях. Он прислушивался, не вернется ли Кирило с подмогой, факелами, чесноком, батюшкой, крестами и чем там им еще придет в голову, но было тихо. Потом его нашли Стикс с Коцитом или может быть он нашел их, Флегетон так и не понял. До ближайшей реки, болота или озера идти было далеко, да еще и Кирило, наверное, всем уже успел разболтать про рудниковых чертей. Тогда Коцит прокусил себе руку и начертил на стене кровавый знак. С тех пор это место считают проклятым. А здесь, между прочим, были залежи малахита. Им не нравилось проводить время под землей. Там всегда много было других, а реки любили только друг друга и себя. Хотя иногда там играла хорошая музыка. Джаз, например. На поверхности до него было еще далеко. Добравшись до местечка, выделенного им в этом грязном кошмаре, Стикс с Коцитом оставили Флегетона прозревать, а сами скрылись. Из глубин земли раздавались приглушенные стоны саксофона. Флегетон сел. Начал ощупывать скопившейся хлам — он появлялся в их обители сам по себе. Словно достижение за каждого нового съеденного человека, появлялись бочки, решетки, бокалы, свечи и другие вещи, названий которых Флегетон не знал. Черная коробка с стеклянным кругом посередине, бутылки с наклеенными на них цветными бумажками, картины, изображающие людей в странных рубашках и смешных головных уборах, причудливый инструмент, напоминающий гусли, но какой-то странной, непропорциональной формы. Под землей время текло иначе. Флегетон ощупывал все эти диковинки и пытался понять для чего они нужны. После того как он разгадал предназначение по крайней мере четырех предметов, он заскучал и лег на пол. Все-таки под землей скверно. У них было много разногласий с остальными здешними обитателями. Они презирали друг друга. Может быть, когда остальные потеряют свою силу (а они обязательно потеряют, потому что вера — штука непостоянная), земля станет для них приятным местом. Сейчас она смердела однообразием, пошлостью и отсутствием фантазии. Потом он заснул. Они никогда не спали, а вместо этого изредка впадали в неактивное состояние, приостанавливая все физические процессы, чтобы не проголодаться. Но Флегетону нравилось думать, что он спит. Ему нравилось думать, что он видит сон про высокую, смуглую фигуру с длинными вьющимися волосами. Может быть, итальянец. В любом случае из-за моря. Или из моря. Когда он очнулся, новые глаза уже встали на свое место. Коцита со Стиксом не было, хотя Флегетон чувствовал, что они где-то недалеко. Возможно, наверху, прямо у него над головой. Открыли для себя прелести плотских утех и никак не могут успокоиться. Флегетон встал и чуть не раздавил лежащую рядом с ним вещицу. Он не сразу заметил ее. Вещица была похожа на остальной причудливый подземный хлам, но то, что она лежала у него прямо под носом, заставило Флегетона предположить, что ее принесли Стикс с Коцитом, пока он спал. Флегетон повертел вещицу в руках, пытаясь понять в чем ее предназначение. Сообразив наконец, он улыбнулся. Провалился Флегетон под землю без глаз, вылез, однако, с четырьмя новыми. Одна пара была розовой.