Genshin Impact (сборник драбблов ОЖП)

      Об ученых из Академии ходят разные разговоры, но в одном почему-то сходится подавляющее большинство: «они так заняты своими исследованиями, что не могут уделить ни секунды времени личной жизни». Отчасти это было правдой — на полноценные отношения времени в сутках и правда не хватает. Однако ученые носят на себе обыкновенное человеческое тело, которое просит есть, спать, отвлекаться от работы хотя бы иногда, — а еще оно умеет возбуждаться. Вот так вот просто, низменно и порой совершенно по-животному.       Кавех прижимается губами к обнаженной лопатке, стягивая рубашку еще ниже. Полупрозрачный напиток плещется в стакане в моих руках. Через тонкое стекло видно аль-Хайтама: он сидит напротив, пристально следя за каждым нашим движением. Все началось именно с Кавеха — Хайтам в наших утехах не участвовал, хотя со временем ему пришлось весьма по вкусу за ними наблюдать. Порой я слушала, как парни переругиваются между собой, но все заканчивалось одинаково — Кавех настаивал, что это теперь и его дом тоже, а потому я имею право проводить здесь время как его гостья. Полагаю, что Хайтаму казалось, будто он смущает нас своим присутствием, однако внимание пары бирюзовых глаз, наоборот, распаляло лишь сильнее. А внушительный бугорок у парня между ног намекал: вскоре он и сам захочет присоединиться.       Я не отрывала от него взгляда, чувствуя, как ладони Кавеха блуждают по моим бедрам, избавляя от белья. Он подтягивает меня чуть ближе к себе, и я прижимаюсь к мужской груди. Руки у Кавеха неожиданно сильные, особенно когда меня поворачивают за подбородок, впиваясь во влажные губы. Ощущаю кожей, как вздымается его порядком взмокшая от возбуждения грудь, теплое, тяжелое дыхание путается с поцелуем. Медленно раздвигаю ноги, предоставляя Хайтаму всю полноту картины; хотя меня отвлекли, я знаю: он все еще смотрит.       Я покусываю губу Кавеха, и он тихо мычит, а хватка на бедрах усиливается. Язык проникает глубже, переплетаясь с моим, я чувствую сладкую от тростникового рома слюну. Низ живота даже без чужих — и моих собственных — прикосновений уже пульсирует. Я могу почувствовать, как сочится вязкая смазка; и если я совсем немного пошевелю бедрами, это будет слышно.       Внезапно стакан из моих рук забирают.       Я отстранилась, и тут же оказалась вовлечена в новый поцелуй — терпение аль-Хайтама не выдержало.       Он, в отличие от нас, к рому не прикасался — от него пахнет лишь орехом и какими-то травами. Хайтам целует с напором, мне приходится отклониться еще ниже, и еще — пока я полностью не опускаюсь на простынь. Куда пропал Кавех — я заметить не успела, правда, судя по тихим спесивым усмешкам, он где-то рядом.       Ткань неприятно трется о тело, я в конце концов разрываю поцелуй: если уж Хайтам решил поиграть с нами, значит, он пойдет до конца.       — Это придется снять, красавчик, — я потянула его за края топа, и он послушно поднял руки, позволяя мне его раздеть.       Воздух в комнате тяжелел, а я растворялась в поцелуях, прикосновениях и ласках. Прошло немного времени, прежде чем Кавех устроился между моих ног, а Хайтам навис сверху, мягко покусывая мою шею, ключицы… Его зубы, наконец, сомкнулись на затвердевшем соске, и я сдавленно простонала. Отчаянно хочется стянуть волосы Кавеха на затылке и прижать к себе сильнее, пока он водит языком между складками, сладко причмокивая; хочется привлечь ближе и Хайтама — от переизбытка ощущений просто некуда деться. Я теряюсь, ногти цепляются за тонкую простынь, едва ли не вспарывая плотное переплетение нитей. Аль-Хайтам, кажется, искренне наслаждается: он лижет и посасывает один сосок, осторожно прокручивая второй между пальцами; ведет кончиком языка по коже и втягивает ртом второй. Пальцы свободной руки ласкают влажную грудь, размазывая слюну.       Я отвлекаюсь, когда Кавех, закинув мои бедра на плечи, оказывается между ягодиц. Мокрое прикосновение к сжатому колечку мышц заставляет вздрогнуть. Я готова кончить прямо сейчас. Смазка, мешаясь со слюной, стекает ниже, и Кавех размазывает ее языком, на мгновение проникая внутрь.       Я уже понимаю, куда все ведет, и предвкушение будоражит воображение. С двух сторон меня еще не брали никогда. К тому же, Хайтам привлекал меня невероятно сильно: если уломать на секс Кавеха никогда не составляло большого труда, то секретарь поначалу производил впечатление совершенно несломимого орешка. Заполучить их одновременно, как престижный трофей, — невероятная удача.       Холодные пальцы Кавеха, смоченные маслом, мягко оглаживают сфинктер, чтобы смазать. С губ срывается рваный выдох, когда он проталкивает внутрь всего одну фалангу — с непривычки даже такое незначительное растяжение неприятно. Будто ощутив мой дискомфорт, он вновь прижался губами к клитору и закружил по нему языком.       Тишина становилась почти мучительной. Кавех никогда не молчал ни во время прелюдий, ни во время собственно фрикций: комната всегда была наполнена его голосом и глупыми нежностями прямо под ухом в перерывах между чувственными укусами. Сейчас же его рот был слишком занят, чтобы издавать что-то, помимо тихих стонов. Хайтам, в свою очередь, будто и не дышит вовсе — или это просто мое дыхание настолько гулко шумит в ушах.       Когда второй палец входит до упора, я импульсивно выгибаюсь в пояснице. Аль-Хайтам мгновенно ловит мои губы, его поцелуй — грубее, хотя я почти уверена: это всего лишь отголосок переполняющего возбуждения. Он мечтает о разрядке, и если бы не Кавех, зажатый между моих бедер, он бы тут же засадил мне на всю длину.       Пальцы внутри двигаются свободно, чуть сгибаются, оглаживая стенки. У Хайтама от напряжения на скулах выступают косточки: он смотрит вниз и встречает Кавеха таким взглядом, что тот невольно отстраняется.       — Твоя девочка готова для тебя, — нахальная ухмылка озаряет лицо старшего. Он разводит пальцы напоследок и, наконец, вынимает их из меня. Я тяжело выдыхаю — образовавшуюся внутри пустоту хочется поскорее чем-то заполнить. — И все равно, будь с ней поаккуратнее.       Ром брызгает в кровь, примешиваясь к желанию, и вызывает легкое опьянение. Я с готовностью покоряюсь каждому действию: сначала Кавех притягивает меня к себе, ладони скользят от масла, губы блестят, и все же поцелуй неизменно нежный, а на языке вместо сладости напитка теперь играет мой собственный вкус. Затем аль-Хайтам приподнимает меня над кроватью и медленно опускает на собственный живот. Головка члена, сочащаяся смазкой, надавливает на кольцо мышц. Инстинктивно я порываюсь отстраниться — незнакомые до сих пор ощущения пугают, — однако оба парня удерживают меня, и мне не остается ничего, кроме как довериться.       Несмотря на растяжку, проникновение оказывается не таким приятным, как хотелось. Я кусаю губы и морщусь, и Кавех видит это. Его внимательный взгляд соскальзывает куда-то за меня — аль-Хайтам замирает внутри. Секунды тянутся долго, томительно, однако в конечном счете я нахожу в себе силы опуститься на него полностью. Горло сдавило незримой хваткой, я рвано вдохнула, привыкая к члену аль-Хайтама в себе.       Кавех не спешит присоединяться — не уверен, что я сейчас смогу принять и его. Вместо этого он наклоняется за новым поцелуем — губы у него распухли, покраснели от интенсивных ласк.       — Не забывай дышать, — шепчет он, отстранившись.       Когда второй член проникает внутрь, я понимаю, как это сложно — дышать. Все тело прошивает дрожью, а легкие сокращаются еще до того, как в них успевает попасть достаточное количество кислорода. Выдохи превращаются в стоны, вдохи замирают на полпути.       Движения слишком медленные, я отчетливо ощущаю обоих парней буквально всем своим телом. Спина прижимается к торсу Хайтама, бедра — к тазу Кавеха.       — Покажи, как сильно тебе это нравится, — голос Кавеха проходится по грани сознания по касательной — я слишком сосредоточена на тянущем чувстве внизу живота и нарастающем удовольствии, что плещется в глазах у нас обоих.       Глаз Хайтама мне не видно, но он настойчиво напоминает о себе поцелуями в шею: губы блуждают по коже, прихватывают за ухом, очевидно, оставляя красноватые пятна засосов. В Кавехе неожиданно просыпается дух соперничества: он склоняется к моим ключицам, вылизывая ямку между косточками. Темп его движений нарастает, а я вновь задыхаюсь, зажатая между двумя крупными мужскими фигурами. Хайтам, судя по всему, конкурировать с ним не желает: он лениво вскидывает бедра и так же лениво водит языком по шейным позвонкам, щекоча дыханием.       Кавех толкнулся в меня особенно резко, и я, всхлипнув, запрокинула голову, падая на мужское плечо позади. Губы Кавеха сорвались с моей шеи, скользнули ниже и, не встретив сопротивления, накрыли губы Хайтама. Кавех простонал в поцелуй, руки переместились с моих плеч на плечи парня: судя по тому, как аль-Хайтам вдруг зарычал, ногти старшего впились в его кожу до боли.       Хайтам по-прежнему двигается медленно, растягивая удовольствие: он замирает глубоко внутри на несколько мгновений и лишь затем продолжает движение. Кавех толкается рывками, он теряет контроль, и я утыкаюсь носом в его плечо, втягиваю знакомый, намертво впечатавшийся в память, запах. Слушая их перепалки, невозможно было даже представить, что у соседей по комнате возникли хоть сколько-нибудь дружеские отношения; впрочем, бытовые противоречия, в общем-то, не мешали им целоваться влажно, соприкасаясь языками и почти кусаясь.       Наконец, парни оторвались друг от друга; Кавех выпрямился и согнул мои ноги, прижав коленями к груди. Я вскрикнула: под таким углом он проник так далеко, как я себе даже и помыслить не могла. Мысли в голове путались, я неконтролируемо сжала мышцами их обоих, и стоны сладостно заласкали слух: один — звонкий, пронзительный, и второй — хриплый, почти беззвучный, но все-таки искренний и полный наслаждения.       — Я… сейчас кончу, — с трудом выдала я, не в силах выдерживать нарастающего внизу живота напряжения.       — О, я надеюсь на это, малышка, — Кавех припал губами к моей груди, лаская и без того раздраженные соски. Я вскинула руки, впиваясь в волосы Хайтама за своей спиной. Его движения тоже ускорились. Сердце быстрее заколотилось под моей спиной — всегда сдержанный до жути, на грани оргазма он оказался куда более чувствительным и импульсивным. Хотя своему соседу он в этом все-таки ожидаемо уступил: Кавех задрожал, почти падая лицом на мое плечо, длинные пальцы вцепились в ребра, болезненно сдавливая.       Ощущение наполненности буквально разрывало. В глазах темнело. Я чувствовала, как пульсирует член Кавеха, как подергивается внутри меня Хайтам. Кавех кончил первым: глухо всхлипнув, он горячо излился внутри. Собственные пальцы накрыли клитор, отрывисто, почти судорожно массируя. Последовало еще несколько влажных толчков, прежде чем сперма аль-Хайтама выплеснулась между ягодиц, стекая вниз на простыни. Я практически пропустила момент собственного оргазма: тело прошило крупной судорогой, крик наполнил комнату… Глаза закатились, взгляд застлало пеленой. Я проваливалась в темноту и…       — Милая, ты в порядке?       Голос прорезался будто сквозь стекло. Я с трудом подняла веки: взору предстало обеспокоенное лицо Кавеха.       Моя голова покоилась на коленях аль-Хайтама, а сам он, нахмурившись, смотрел на меня сверху вниз.       — Да, — пролепетала я, — кажется, да.       Я приподнялась на локтях. Голова все еще кружилась.       — Уверена? — Кавех обхватил ладонями мое лицо. — Мы могли бы доставить тебя в Гандхарву к Тигнари и…       — И сказать, что вы вдвоем затрахали меня до потери сознания? — я глухо рассмеялась, потирая виски. В ответ на это Хайтам мгновенно отозвался:       — Не думаю, что его стоит посвящать в такие подробности. Но в целом, я согласен.       Я помотала головой и села на постели. Внизу живота клубились отголоски оргазма. Пульс потихоньку возвращался в норму.       — Все хорошо, — устало проговорила я, — даже… слишком.       Кавех притянул меня в объятия, ласково поглаживая по затылку. Они, должно быть, занервничали, когда я отключилась: прежде со мной такого не происходило. Однако обморок явно не продлился долго: между ног все еще горячо, а влага на бедрах не успела высохнуть.       Мягкий поцелуй касается моего лба, большие пальцы Кавеха оглаживают скулы. Я каждый раз млела от подобных прикосновений, а сейчас они мне были необходимы в особенности — из меня в буквальном смысле только что выбили весь дух.       — Постарайся больше так не делать, — усмехнулся он. Я лишь кивнула в ответ.       Если в следующий раз их тоже будет двое — обещать не могу.