Genshin Impact (сборник драбблов ОЖП)

      Стены «Коморэ» ломились от количества гостей, приглашенных на день рождения Аяки. Приглашения, видимо, разослали буквально всем, потому что с самой наследницей клана я практически не знакома, а Аято вообще меня недолюбливает. Тем не менее, конвертик со своим именем я все же получила, и любопытство взяло верх. В конце концов, в последнее время мой круг общения состоял сплошь из коллег в издательском доме; писатели и редакторы — ребята, конечно, интересные, но от их эксцентричности быстро устаешь.       Вступать в разговоры не хотелось. Да и другие со мной разговаривать не горели желанием: держу пари, я их пугала. К тому же, за обилием светских бесед я рисковала потерять из вида Тому. Он, наверное, был главной причиной, по которой я все-таки пришла. О, Тому я знала, и очень хорошо. Этим могли похвастаться многие в Инадзуме: Тома был везде, где что-то происходило. Ну, то есть, буквально везде. И он меня не сторонился, в отличие от остальных, хотя и слишком близко не подпускал — лишь смеялся, когда я бросалась пошлыми шуточками в его сторону или обещала написать о нем непристойный роман.       Он мне слишком нравился. Такой хороший и светлый парень — должно быть в нем хоть какое-то темное пятно. Может, он любит боль? Или любит быть связанным? Может, он любит власть и принуждение? Или любит принуждать? Кто знает. Я не шутила про роман, но для него мне нужно было вдохновение. Хотелось попробовать на вкус то, о чем я собираюсь писать.       — Ради всего святого, не уводи у меня самого преданного подчиненного, — как всегда учтивый, Аято подошел ко мне со стороны, пока я сверлила глазами каждое движение светловолосого. В его голосе звякнуло что-то холодное и металлическое, вопреки его дружелюбному выражению лица. Ему не нравилось, что я здесь. Странно, что в таком случае меня сюда впустили.       — А что со мной будет, если уведу, господин Камисато? Мне бы пригодился помощник в издательстве. Знаете, книги могут утомлять. Нужно от них отдыхать и… расслабляться.       Челюсть мужчины напряглась, и это было единственным свидетельством того, что мои слова в нем что-то задели. Было ли дело в том, что глава клана сам питал к своему управляющему какие-то нежные чувства, или это было про чувства Аяки; может, это была ревность на какой-то иной почве — в любом случае, было приятно видеть его таким… эмоциональным. Я усмехнулась.       — Не переживайте. Я не испорчу вашего мальчишку… слишком сильно. И ни за что не стану делать ничего, что бы ему не понравилось, — я невинно пожала плечами, отставляя в сторону стакан с напитком. — Наслаждайтесь вечером, господин.       Тома увлеченно слушал Ёимию в дальнем уголке. Девушка задорно смеялась, размахивала руками, рассказывая что-то, и чудом умудрялась не задевать людей по соседству. Я не слышала их разговор, хотя остановилась достаточно близко для того, чтобы поймать на себе взгляд Томы. Его улыбка на секунду застыла, что заставило собеседницу обернуться ко мне. Она быстро поняла, в чем дело, и, весело махнув мне рукой, поспешила ретироваться.       — Мое приглашение — твоих рук дело, правда?       Ухмылка еле заметно тронула его лицо, быстро превращаясь в привычно радостное выражение.       — Каюсь. Мой господин был недоволен — видимо, ты пришлась ему не по душе, — его смех заставил меня улыбнуться в ответ. Это не могло быть не очевидно: Тома был проницателен и к тому же довольно близок с Аято. Другие, впрочем, могли и не заметить натянутость наших отношений.       Я облокотилась о деревянную стену, внимательно разглядывая парня. Его невинное выражение лица никак не вязалось с тем, насколько непринужденно он отвечал на мои двусмысленные намеки и остроты. Из раза в раз я придумывала для него все более изощренные обороты речи, тем не менее, мне так и не удалось заставить его щеки залиться румянцем.       — Твой господин будет сильно недоволен, если мы отойдем поболтать в менее людное место?       Я ласково мазнула Тому по руке мизинцем. Он опустил взгляд на наши руки, будто размышляя о чем-то, затем вновь поднял голову. В глазах у него заблестело.       — Я могу отказаться? — веселым голосом осведомился он, и я неопределенно пожала плечами.       — Как хочешь, — нарочито равнодушно бросила я, с трудом сдерживая улыбку.       — Скажи, что не могу, — шепнул он мне на ухо и переплел наши пальцы. Я дернула его в сторону, встречая на себе ледяной и острый взгляд голубых глаз.       — Тогда скажи своему господину, что я тебя принудила, — ответила я, заталкивая смеющегося Тому в комнату.       Как только завеса за нами опустилась, смех тут же стих: придавленный к стене, Тома оказался слишком вовлечен в грубый и напористый поцелуй. Чересчур тонкие перегородки пропускали абсолютно все звуки: если кто-то подойдет близко, он сможет услышать наше тяжелое дыхание и хриплые полустоны Томы, которые он издавал, когда я сильнее вжималась в него всем телом. Я не стала медлить. Очень уж долгожданным для меня был этот момент, чтобы растягивать его еще сильнее. Моя рука проскользнула между нашими телами, пробежалась кончиками пальцев по подрагивающему от возбуждения животу, опустилась ниже. Тома застонал, когда мои пальцы сомкнулись на его твердеющей плоти.       — Ты знаешь, все снаружи нас будут слышать.       — Да? — наигранно удивленно спросила я, — что ж, тогда тебе придется быть тише.       — Мне? — Тома, в отличие от меня, удивился искренне, но быстро себя одернул. Его губы снова нашли мои, он жался ко мне ближе, притягивал к себе сильнее. Он поддавался мне, следовал за мной и вторил моим движениям, не проявляя инициативы. Я чувствовала, как внизу живота все пылает от горячих и мокрых поцелуев, терпеть больше не было ни сил, ни желания. Я подтолкнула парня в сторону, к ширме. Вышло не очень аккуратно, и он буквально снес ее своим телом, заваливаясь на футон. Я упала на него сверху, и он снова засмеялся, придерживая меня за бедра.       — Что полагается делать, когда меня принуждают? Кричать? — в глазах Томы плясали веселые огоньки, он наслаждался игрой, которую мы случайно затеяли.       Его пальцы пробирались мне под юбку, вдавливаясь в кожу. Я закусила губу и заерзала на нем: его член стал еще тверже, ему явно не терпелось, когда я это сделаю без одежды.       — Полагается вырываться и звать на помощь, — я кивнула, потираясь о него промежностью и блаженно упиваясь расцветающим на скулах румянцем, — можешь даже позвать Аято — он будет первым, кто прибежит на твои крики.       Я больше не желала терять время. Тома хотел было что-то сказать, пока я избавляла его от белья, но запнулся, оказавшись полностью внутри. Это вышло быстро: я была чересчур мокрой. Я помедлила, любуясь лицом парня, искаженным удовольствием: покрасневшие щеки и приоткрытые в безмолвном стоне губы заставили все внутри меня скрутиться в тугой узел.        «— Заглядывай в гости, Тома. Ты же знаешь, мне всегда есть чем тебя развлечь, — я мотала ногами, наблюдая за реакцией парня. Он внимательно посмотрел на меня, а затем громко рассмеялся, запрокинув голову.       — Обещаю найти на это время.»       Горящие ярко-зеленым пламенем глаза — первое, что я всегда видела в Томе, и первое, что я о нем вспоминала. Второе — его голос. Этим голосом он разговаривал, довольно мычал от вкусной еды, напевал себе под нос и хохотал над чужими шутками. Теперь его голос будет приходить мне в голову в первую очередь: таких стонов я не слышала еще ни от одного парня.       Я сбилась с ритма, услышав громкий, протяжный стон, перетекший из возбужденного шепота. Длинные и острые ногти непроизвольно вцепились в плотную ткань на груди Томы.       — Черт, — сквозь зубы выругалась я, чувствуя, как сильно я сжала его внутри себя от нахлынувшего желания. От этого все стало ощущаться в особенности ярко: каждая неровность, каждая пульсирующая вена.       Тома наслаждался. Самозабвенно прикрыв веки, он откинул голову, его голос растворялся в воздухе, едва касаясь моих ушей. Я практически потерялась во всем происходящем, двигаясь на одних лишь инстинктах, но сомкнувшиеся на талии крепкие ладони вернули меня в чувство. Я перехватила Тому за запястья и прижала его руки к футону над головой. Он широко распахнул глаза, встречаясь со мной взглядом… и несдержанно, надрывно застонал. Мое тело пробило мелкой дрожью, удерживаться на ногах стало настолько сложно, что я чудом не повалилась на парня всем весом. Мне захотелось его заткнуть, потому что я знала: если он продолжит в том же духе, я больше не выдержу. К тому же, если кто-нибудь решит сюда ворваться, нам придется остановиться, а я была решительно настроена закончить. Я уже представляю лицо Аято в этот самый момент…       Я зажала ему рот, и он глухо хихикнул прямо в мою ладонь. Его взгляд вспыхнул торжеством, но мне было некогда обращать на это внимание. Я ускорилась, бедра от чрезмерной нагрузки сводило тянущей болью. Нет, сегодня я не дам ему оказаться сверху.       Тома сдавленно мычал, освободившиеся руки вновь легли на мои бедра, придерживая и подталкивая. Он насаживал меня все глубже, приближение оргазма сделало меня еще более чувствительной. Я сжала зубы, не в силах справиться с ощущениями; грудь сдавило от почти болезненного наслаждения, не позволяя наполнить легкие воздухом.       Тома вдруг прогнулся в спине, выпуская уже не стон, а задушенный крик. Его хватка ослабла, он порывался выскользнуть из меня. Последним усилием я приподнялась на коленях как раз в тот момент, когда белые капли брызнули, стекая по моему бедру. Я снова опустилась и вздрогнула от соприкосновения горячей плоти с клитором. Тома больше не издавал звуков и почти не шевелился: наверное, долгожданная разрядка выбила из него остатки сил. Я заскользила по члену, создавая трение — я была уже на грани, мне оставалась пара жалких движений…       Бедра импульсивно сжались, перед глазами потемнело, а из груди вырвался рваный выдох. Все чувства свернулись до одной-единственной точки внизу живота. Тома аккуратно придержал меня за плечи, и я вдруг осознала, что начала заваливаться на бок. Он сел на футон, одним быстрым движением подтягивая брюки и усаживая меня рядом. Его лицо вновь озарила привычная улыбка.       — Ты уже представляешь себе десятки взглядов, которые устремятся на нас, когда мы выйдем?       Я хмыкнула. Мышцы неприятно ныли, кожу на бедрах стягивало — мне нечем вытереться, а пачкать юбку не хотелось.       — Мне кажется, мы испортили день рождения Аяки, — вдруг с сожалением выдала я. Жажда заполучить Тому и насолить Аято заставила меня совершенно забыть о ней, и я даже ощутила слабый укол вины, что для меня было относительной редкостью.       — А… — Тома внезапно замялся. — Да. Я об этом не подумал, — он задумчиво потер затылок. — Нужно будет перед ней извиниться.       Однако Аяка улыбалась, как ни в чем не бывало. Казалось, что из присутствующих только Аято был напряжен, когда мы наконец вышли из своего укрытия.       — Если Тома захочет, ты можешь приходить к нему в комнату и оставаться на ночь. Только пожалуйста, не устраивай больше таких спектаклей.       Я улыбнулась и похлопала Аято по плечу, ощутив, как сжались его мышцы от моего прикосновения.       — Как скажете, господин. Но если Тома захочет спектакль, будет спектакль.