Взгляд со стороны

Себастьян чуть не порезался от удивления, когда Хоук ворвалась в его комнату, никак не оповестив о своем появлении. Бритва упала в таз и мгновенно исчезла в мыльной воде. Он с трудом удержался от ругательства. — Себби! — радостно воскликнула Хоук, широко раскинув руки в приветственном жесте, будто бы они каждый раз встречались именно так: он — голый по пояс и с мыльной пеной на щеках, она — похоже, только что из постели, растрепанная, в полурасстегнутой рубашке. — Хоук, — отозвался Себастьян настолько ровно и взвешенно, насколько мог; терпение — одна из добродетелей. Он медленно выдохнул. — Могу я поинтересоваться, что ты здесь делаешь? Он не стал ей напоминать, что женщине неприлично так врываться в комнату к мужчине — как и ему самому было бы неприлично войти в ее спальню, не постучавшись. Это была Хоук, которая радостно плюхалась в одну постель с гномами, открыто блудила со шлюхами, засыпала, угнездившись в кольце эльфийских рук, которая обычно так же щедро дарила свою привязанность, как солнце — свет. — У меня… есть один вопрос, — начала Хоук, сцепив руки за спиной. — На который можешь ответить только ты. — Спрашивай. — Это… про Песнь Света на самом деле, — призналась она. Лицо Хоук медленно заливалось краской, она отвела взгляд и глубоко вдохнула, приготовившись. Себастьян повернулся к ней, готовясь слушать со всем вниманием. Ему бы и в голову не пришло, что Хоук обернется к вере, но кому, как не ему, знать, каково это — прийти к Создателю поздно, через великую тьму. Верно, Хоук проводила все больше времени рядом с рыцарем-командором, в чьей набожности, в отличие от многих других ее качеств, не приходилось сомневаться. «Чтобы поддерживать веру, нужны разные люди, — сказала Себастьяну Эльтина, когда он поделился с ней сомнениями, зароненными в его душу Андерсом, — и если Мередит сможет привести равнодушную Защитницу в лоно Церкви, она преуспеет там, где потерпели неудачу все остальные». В глубине души Себастьян был рад, что Хоук пришла со своими вопросами к нему. Он вспоминал это запутанное время открытий на своем пути к вере, как самое чудесное. Хоук заслуживала такой же поддержки. — Откуда эти строки — «Ты шел со мной по тропам, где стрелы втыкались в мою плоть»? Ты… ты знаешь? Себастьян моргнул: — Конечно, знаю, это Песнь Испытаний, — ответил он. — «Ты шёл рядом со мной по тропам, где тысячи стрел искали моей плоти. Ты был со мной, когда все остальные оставили меня». — О, — очень тихо сказала Хоук. На лице ее отразилось внезапное озарение, и Себастьян чуть не улыбнулся, вспомнив, как ему самому открылось величие Создателя. — Просто так спросила. Мне было интересно. — Конечно, — понимающе, с теплотой, ответил Себастьян. — Я всегда готов помочь, Хоук. Хоук вскинула голову — быстрым, по-настоящему ястребиным движением, — и на ее губах появилось нечто вроде усмешки: — Я это запомню, Себби. Она исчезла так же внезапно, как и появилась, и Себастьян осторожно окунул руку в таз, чтобы выудить свою бритву.