Взгляд со стороны

Наместник Думар редко позволял себе на что-то надеяться. В политической игре это опасно; надеяться означало предпочесть один выбор другому, и даже самую тайную, невысказанную надежду у него могли вырвать на допросе под взглядом безумных голубых глаз, пронзающим сердце, таким же смертоносным, как и все остальное в рыцаре-командоре. Нити города были намотаны на ее двуручный меч, который она готовилась обрушить на беззащитную шею наместника при малейшей провокации. И все же не приходилось сомневаться, что в последнее время Хоук стала полезным орудием в делах города. Беспечность этой наемницы не уступала ее умениям, но все, кому она предлагала свои услуги, обычно оставались довольны. Думар начал доверять ей — насколько он вообще мог кому-то доверять. Хоук вернула ему сына, и наместник не мог отрицать, что питает слабость к этой отважной молодой женщине, чей неукротимый дух еще не сломил механический скрежет политики Киркволла. Сударыня Хоук была непредсказуемой. Она якшалась с ворами и головорезами, ее уважал Аришок, а аристократы брали к себе на службу. Среди простолюдинов и знати любых народов не нашлось бы никого, чью благосклонность Хоук не сумела бы снискать остроумием, находчивыми ответами и шутками. Со временем он увидит, как под его чутким руководством Хоук станет богатой, знаменитой, но независимой фигурой, в которой Киркволл отчаянно нуждался. Хоук, бывшая беженка, не связана с Церковью, в ровных отношениях с храмовниками, сочувствует магам, ее уважают кунари, она якобы дружит с эльфами и гномами — и, поразительно, не имеет чересчур сильных политических связей. Это была крошечная глупая надежда, и наместник упрекал себя за нее, даже когда она укрепилась в нем, отчаянная и прочная, будто иголка, утонувшая в стоге сена беспредельной коррупции. Если Хоук сумеет подняться с низов, расширить свое влияние, не будучи связанной ни с какой из сторон, может быть, она сумеет поколебать политическое мнение, высказаться за всех. Может, со временем она даже бросит вызов величайшей силе Киркволла и ниспровергнет ее. Может быть, тогда наконец всему будет позволено измениться. Наместник еще не ослеп; он видел, как растет напряжение между сторонами, готовыми зарычать друг на друга. Хоук играла роль миротворца, она была всем мила, близка и понятна. Если кто-то и сумеет сгладить конфликт, то лишь кто-нибудь вроде нее. Стук оторвал Думара от мыслей, и он поднял голову, немедленно приготовившись к тому, что снаружи может ждать убийца. Он подумал — не проникла ли рыцарь-командор каким-то образом в эти замыслы, не явилась ли исполнить обещание, больше напоминающее угрозу, которое дала ему в день, когда он стал наместником? В дверном проеме показалась взлохмаченная темноволосая голова Хоук — на лице уже сияла очаровательная веселая усмешка: — Вы звали, мессир наместник? — Войдите, — ответил Думар, поборов безудержное облегчение от того, что она, как бы это ни было невероятно, все еще жива и в пределах досягаемости — последняя соломинка, за которую цепляется утопающий. Надежда была опасной, но необходимой. И все, что ему требовалось сделать — постараться, чтоб Хоук никогда не угодила в лапы Мередит.