Один счастливый час

Хотелось ли Геллерту Гриндевальду подняться к вершинам власти? Наверное, да; он и сам не знал точного ответа. Он не очень хорошо представлял, что же делать там, на этих вершинах, хотя и был уверен, что ему там самое место — кому, как не ему? Но, возможно, думал он, там будет скучновато. Ему нравилось действовать — а не планировать, завоевывать — а не властвовать. Точнее, ему нравилось и то, и другое, но первое — больше. Ему очень нравились люди — люди, выполнявшие то, что он захочет. И еще ему очень нравился юный англичанин Альбус Дамблдор. Особенно с тех пор, как он заметил, что тот влюблен в Гриндевальда не только как в лидера и идейного теоретика. Как правило, Геллерт начинал симпатизировать людям, которые влюблялись в него или еще каким-либо образом проявляли свою зависимость. А Альбус… о, первое, что заметил, слегка смущаясь, Альбус, когда осмелился от разговоров о магии и политике перейти к более личным темам, — это то, что Геллерт и Гелиос одного корня. Его искренняя лесть была очаровательна. Он был рожден, чтобы управлять другими — одним взглядом, одним словом. К тому же Альбус был умен, благороден и очень хорош собой в свои чудные семнадцать лет. И Геллерт ни капельки не жалел о том, что увлек, соблазнил его: своей мечтой о господстве магов и своими ничего не боящимися губами, уверенно пробующими на вкус английскую невинность. Вкус ошеломлял. Если бы не эта девчонка… Даже по прошествии многих лет он злился на Ариану Дамблдор так, как не злился на многих и многих своих недругов, чьи имена он освежал в памяти настолько редко, что почти успел забыть. А вот она — помнилась. И рука Альбуса, держащая палочку, — рука, которую он так любил лениво целовать, которая ласкала его, которая… убила ее? Возможно, и так. Геллерт никогда не испытывал желания выяснить это. У него было предостаточно других занятий. Он обожал экспериментировать с заклинаниями — в свободное от покорения мира время. Например, известный большинству магов защитник-Патронус мог служить также средством связи. Но эта шпионская игра надоела Гриндевальду очень быстро — его Патронус распахивал орлиные крылья вполнеба, повинуясь малейшему движению палочки. Это было скучно, и он забросил забаву, а, узнав позднее, что Альбус пользуется этим видом связи и в конце двадцатого века, пожал плечами, удивляясь английской практичности и консерватизму.