Новые неудачники

Торквемада умер. Когда Мигель сидел на таблетках, ему казалось, что этот мудак бессмертен. Что его хватка на шее Мигеля, этот мертвый глаз — это навсегда. Теперь, когда Мигель снова мог ясно мыслить, он понимал, что смерть maricón была неизбежной. После эвакуации их перебрасывали из тюрьмы в тюрьму, всюду был тесный беспорядок, воняющий потом и чешущийся от вшей. Тюрьмы переполнены. Мест нет. Как в дорогом отеле в курортный сезон. В такой неразберихе за всеми не уследишь. Что мог этот педик в незнакомой тюрьме? С перекрытыми поставками. Без своих волшебных таблеток. С толпой врагов за спиной. Мигель не знал, кто убил Торквемаду. Может, чужим не понравилось соседство с попугаистым мудаком. (Торквемада был чертовски хорош в том, чтобы раздражать людей). А может, на отходах его прикончили свои же. Как бы то ни было, это было ожидаемо. Динь-дон, ведьма мертва, как говорил Бичер. Мигелю повезло. (В каком-то смысле). После эвакуации его просто таскали от лазарета к лазарету. Мигель почти не помнил, как прошла детоксикация. Он глотал «Судьбу» сутками, таблетку за таблеткой (Торквемаде нужно было как-то удерживать его рядом), и оказался единственным, кто увяз так глубоко. Он был чертовым зомби месяцами. Так что, да, он не помнил детоксикацию, знал только, что его держали на больничной наркоте еще несколько месяцев. Боялись, иначе он умрет. (В чужой тюрьме. Это же сколько бумажной волокиты. Можно даже влететь на судебный иск. Мигель уверен, что ему устроили заместительную терапию только по этой причине, но, эй, он не жалуется). Мигель плавал в теплой дымке, проваливался в темноту, иногда всплывал на поверхность и видел людей. Он запомнил смутное эхо кошмаров. Тюремные лазареты, похожие один на другой. Пятна белых халатов и, иногда, доктора Натан. Может, она навещала их. Может, ему приснилось. Она не вернулась в Оз, когда тюрьму снова открыли. Мигель понимал, он бы тоже не возвращался в такое место. Со всеми этими воспоминаниями. Теперь Мигель принимал антидепрессанты. Снова. Не такие хорошие, как прежние, но бюджет сократили, так что (спасибо, что лекарства вообще дают, он не висит в петле и все такое). Эти таблетки позволяли ему держать голову над водой. Мало эмоций. Мало энергии. Много сна. Но, опять же, он не жаловался. Так даже лучше. С эмоциями было — больно в основном. В своем бесцветном существовании Мигель не слишком отличался от остальных. Все вернулись какими-то придавленными. На самом деле даже не все вернулись, треть из них поумирала в чужих тюрьмах. (Теперь Мигель думал, есть ли разница, в какой тюрьме умирать?) Изумрудный город будто... угас? Потускнел, может быть. А еще — стало больше места. Некоторые жили в аквариумах по одиночке. Мигель тихо наслаждался своим одиночеством, пока мог. Он не сомневался, что пройдет совсем немного времени, и к ним подселят новых неудачников, которые оказались слишком тупыми (как Мигель когда-то), облажались и просрали свои жизни.