Притяжение влюбленных сердец

Стрелять в зимнем лесу - то еще удовольствие. Полностью сделанный из металла револьвер, даже на легком морозце ужасно холодит руку. Но неудобства только на первый взгляд кажутся значительными. Если за дело берется Анна Викторовна, может ли ее остановить какой-то мороз? Яков Платонович не допускал, чтобы стрельбы затягивались, стращая неугомонную жену если не холодом, то кровавыми мозолями на большом и указательном пальцах, что было в его бытность молодым полицейским, не редкостью. В стрельбе они с Анной Викторовной практиковались почти каждый день, пока была такая возможность в дороге. Обед на костре готовился неспешно, времени, отведенного на стоянку, было достаточно, чтобы супруги уходили чуть дальше в лес от любопытных глаз, и Анна могла потренироваться. Шесть выстрелов по ближней мишени, перезарядка, и затем еще шесть. Вот и сегодня Штольман, объявив привал, тут же увлек Анну в лес. - Хороших стрелков из револьвера крайне мало. - сказал Штольман, обращаясь к жене. - Анна Викторовна, можете предположить почему? - Ну, наверное, потому, что освоить трудно? - замялась Анна, сомневаясь. Муж тренировал ее методично, со знанием дела. - Нет. Револьвер это оружие ближнего боя, и довольно часто приходится стрелять по движущимся целям. В повседневной жизни такие навыки редко нужны. Тренировка необходима, главным образом, полицейским. Ну или тем, кто в полиции почти служит. - с улыбкой закончил Штольман, намекая на одну деятельную особу. Надо сказать, ему очень нравилось вот так выбираться пострелять во время стоянок. Было что-то очень чувственное в том, как Анна серьезно относилась к его наставлениям, не спорила, как в других случаях по обыкновению, кивала и закусывала от старания губу. Мужчина в надворном советнике Штольмане хищно прищуривался, наблюдая за сосредоточенной супругой. А еще можно было подойти к ней сзади, подправить несовершенство стойки, убрать пряди волос подальше от лица, обнять, помогая еще неумелым рукам выдержать вес револьвера во время затянувшейся серии выстрелов. Ну и ученица была довольно способной к меткой стрельбе, о чем Штольман-наставник часто думал, но пока вслух не признавался. Надо будет сегодня похвалить Анну Викторовну... - Ну конечно! Охотники используют ружья, военные - винтовки. - согласилась Аня. - Кому нужны эти револьверы! - усмехнулся Яков. - Наш преподаватель в училище говорил о необходимости трех тысяч выстрелов, прежде чем появится нужный навык. - Три тысячи? - удивилась Анна. Ей и двенадцать выстрелов за одно занятие казались довольно трудоемкими, если все делать по науке. - Три тысячи. И еще несколько тысяч на стрельбу "по слуху" и "вслепую". - подтвердил Яков Платонович. - Но мы же не будем столько усердствовать? - с надеждой спросила Аня. - Уже утомились, Анна Викторовна? - хитро поинтересовался Штольман. - Разумеется, нет! - с негодованием отвергла его предположение Анна. Яков знал, что ей просто не терпится, чтобы он одобрил ее навыки стрельбы. - Думаю Вам будет пока достаточно несколько сотен выстрелов. - утвердил Яков. Анна обрадованно поправила шапочку и пошла закреплять мишень. Двадцать семь ее шагов, это как раз двадцать два ярда (20 метров). Неутомимый Штольман промерил расстояние еще раз, и отнес мишень чуть дальше. - И еще несколько сотен выстрелов дополнительно, чтоб пристрелять Ваше новое приобретение. - добавил он, весело улыбаясь Анне. Новенький револьвер лежал в багаже, ожидая своего часа. Они купили его почти сразу после того, как договорились, что будут учить Анну стрельбе, еще в Омске. - Почему же мы не стреляем сразу из нового? - недоуменно спросила Аня. - Потому что мои револьверы пока для Вас подходят больше, Анна Викторовна. Дело в том, что оружие, как правило, поставляют разобранным, и собирают его уже в России на фабриках. Подгонка деталей далека до идеала. И взвод, и спуск у нового револьвера сопряжены с усилием в десяток фунтов (4.5 кг), а то и больше. Выдержит Ваш указательный пальчик такое испытание? - 10 фунтов вряд ли, - вздохнула Анна, разочарованно добавив: - но зачем...зачем мы тогда купили его?! - Затем, что каждое новое приобретение, Анна Викторовна, я довожу до хорошего состояния и комфортной стрельбы. Каждую деталь немного обрабатываю напильником. Поэтому мои револьверы стреляют мягче, а спуск происходит нежнее. Для Вас пока так предпочтительнее. Я уже убедился в этом на примере другого своего ученика - Антона Андреевича. Натренируете пальцы, и будем пристреливать Ваше приобретение. Я как раз его доработаю к этому времени. - Ох, Яков Платонович! А Вы, оказывается, такой стратег! - пораженно качала головой Аня, удивляясь граням личности своего мужа. Она шла к месту стойки. - Всегда впереди меня на сто шагов, умнее, дальновиднее! - Анна рассуждала и размахивала руками для острастки. - Я Вас когда-нибудь догоню?! - Вы меня, Анна Викторовна, еще перегоните, с Вашим упорством... ласково сказал Штольман. - Но я так благодарна, что Вы взялись учить меня стрельбе! - добавила она, оборачиваясь. - Хватит болтать! - иронично усмехнулся Штольман прямо над ухом. И добавил с нежным придыханием: - Пора стрелять, курсант! Аня задорно рассмеялась от того, как Яков назвал ее. Он с видом фокусника раскрыл перед Анной ладонь, на которой лежали два ватных комочка - беруши. Выстрелы на слух были довольно неприятными, резкими, громкими, и Яков хотел защитить нежные ушки супруги. Анна взвела курок, прицелилась, прищурив глаз и...муж подскочил, выдернув ей ватный комочек из уха и с нервным окриком прервал упражнение. - Дальше, Аня! Держите лицо дальше от оружия! Приближая голову, Вы ничуть не облегчаете себе прицел, а вот обжечь лицо сильным пороховым зарядом можете легко. - резко сказал Штольман. Анна досадливо поморщилась, покосившись на этого строгого наставника, уже не первый раз указывающего ей на одну и ту же ошибку. Ну почему она такая непонятливая! Все же просто! Хотелось все делать хорошо, но не всегда получалось. - Чтобы получить хороший результат, нужно сосредоточиться. - мягко сказал Яков, компенсируя предыдущее гневное замечание. Аня потопталась, расслабляя ноги, снова затолкала вату в ухо и встала в стойку. Голову на этот раз она держала совершенно прямо. Яков смотрел, не отрываясь, как Анна глубоко вздохнула, выпрямила руку и последовательно выстрелила три раза, каждый раз взводя курок большим пальцем. После трех выстрелов она опустила револьвер - сил на длинную серию пока не хватало. Плечо ломило. Яков подошел со спины. - Продолжайте, Анна Викторовна, надо нагрузить руку еще, мышечную боль пока потерпите. - сказал Штольман. - Понятное дело, три следующие пули лягут в мишень далеко от центра, но на то и тренировка. Перезаряжать револьвер Яков побуждал Анну самостоятельно, не прибегая к его помощи. Аня деловито "переламывала" ствол пополам, извлекая гильзы и вставляя новые патроны. Пока она делала это неумело, неуверенно и ужасно медленно, но понемногу училась под бдительным взором супруга. После Анны стрелял сам Яков. Он, разумеется, стрелял ловко и быстро, словно совсем не напрягаясь. Расслабленно вскидывая руку, он за десять секунд совершал шесть выстрелов, мгновенно перезаряжая револьвер, и стрелял вновь. После упражнений Яков Платонович снимал мишени и подробно разбирал результат, терпеливо объясняя ошибки. Аня молча восхищалась, какой умный у нее супруг, как много он знает! Ведь это совершенно особый талант - по хаотично, на первый взгляд, расположенным отверстиям на мишени, понять, что же ученик делает не так. В основном Штольман критиковал Анну за дерганье пальцем на спуске, но тут же утешал, обещая дать ей упражнение, которое поправит дело. Сегодня Якову Платоновичу результат супруги понравился. Он удовлетворенно хмыкнул, разглядывая хорошие, кучные дырки от пуль. Аня улыбалась, гордо ожидая похвалу. - Сегодня хорошо поработали. - улыбнулся Штольман. - И Вы отдадите мне револьвер? Уже можно? - спросила Анна. - Аня, только не воображайте, что хорошо владеете оружием. Это тщеславие может сослужить плохую службу. - нахмурился Яков. Улыбка Анны померкла, и она надула губы. Вот невыносимый сухарь! Муж примирительно приобнял ее. - Не грустите. Вы неплохо стреляете по неподвижным мишеням. Однако для жизни это не очень годится, разве что в соревнованиях участвовать. Наша задача натренировать Вашу руку стрелять быстро и практически не целясь, инстинктивно... Накачать мышцы руки и пальцы, чтобы не мешкая взводить курок и осуществлять спуск по быстро движущимся целям. Тогда от обучения будет толк. Пожалуй, уже можно разрешить Вам забрать оружие и держать при себе... Я понаблюдал, Вы достаточно аккуратно с ним обращаетесь. Яков ласково оглядел обрадованную Анну Викторовну, сиявшую ярче солнышка. - Хочу Вас наградить за сегодняшнюю стрельбу, как лучшего и единственного моего курсанта! - загадочно добавил он. - Чем же наградить? В лесу? - заинтересовалась Анна. - только не еловой шишкой! - Даме? Еловую шишку? Да как можно? - усмехнулся Яков. - Наградить поцелуем. И кое-чем еще... Штольман коротко поцеловал улыбающиеся губы жены и достал спрятанную в кармане плитку бельгийского шоколада. Анна уже расправилась со всеми закупленными в Омске запасами сладостей и теперь ее рацион был достаточно сытным, но пресным. - Какая роскошь! - радостно оценила супруга. - Я обязательно поделюсь. - С Лебедевым не делитесь - наказал Яков. - Он съел все Ваши конфеты вчера, закусывая ими коньяк. - Ну хорошо. Буду жестоко дразнить Вашего племянника. - согласилась Анна. Разумеется, она никогда бы так не поступила, и они оба знали это. Анна Викторовна выглядела в этот момент очень выразительно. Щеки горели ярким румянцем, алые губы то и дело расплывались в нежной улыбке, обращенной к мужу. А глаза сияли неподдельной радостью и восторгом. Две пушистые длинные косы, спрятанные под шапочку и шубу, то и дело выглядывали из-под меха. Отдельные завитки из кос распушались и Яков любовно поправлял ей прядки. Он засмотрелся на нее. - Вы такая красивая, Аня, очень... Я таких, как Вы никогда не встречал. Можно смотреть и смотреть. Вы такая единственная. - сказал супруг, и Анна потянулась к нему губами. Он немедленно ответил на ее порыв и привлек к себе, обнимая и прижимая покрепче. Яков вспомнил их первый поцелуй. Юная Аня поцеловала его на складе, он пытался держаться приличий и не отвечать, неловкими словами пытаясь спасти ситуацию, но был буквально ошеломлен сладостью губ этой прелестной барышни. И вся его выдержка пошла прахом. Положительно, это просто было какое-то наваждение. Вкус ее губ и нежный запах кожи потом преследовал его, и он ничего не мог с собой поделать. Яков всякий раз думал об этом, оказываясь рядом с Анной. Легко ей было написать в письме "забудьте"! Забыть не удалось, да и не хотелось забывать. Аня тихо застонала, срывая с губ мужа чувственную ласку, чуть прикусила ему нижнюю губу и немного отстранилась, лукаво поглядывая на Якова. Она явно хотела поиграть, ожидая следующий ход от него. Яков включился в игру, аккуратно укусив ей мочку уха, лаская языком и чувствуя во рту маленькую жемчужную сережку. Похоже, Анне понравились ощущения, потому что она с энтузиазмом повторила его ласку, прикусывая чуть покрасневшее ухо мужа и согревая его своим дыханием. Вот что она делает? В ближайшее время у них не будет никакой возможности уединиться. А Анна с ума его сводит, дразнит и наслаждается произведенным эффектом! Юная женщина открывала новые грани своей чувственности и испытывала на прочность своего мужа. Боковым зрением Штольман увидел силуэт за деревьями. - Вы что-то хотели, Алексей Юрьевич? - недовольно спросил он. Его только не хватало! Когда супруги уходили в лес, Лебедев с ямщиком кашеварили у костра. - Я хотел посмотреть, как вы стреляете! - смущенно улыбнулся племянник. - Но, вижу, стрельбы закончены. Тогда я только спрошу... Анна Викторовна, сколько Ваших чудесных колобков для супа положить в котел? Он хотел сказать "чуднЫх", но не рискнул так раззадоривать тетушку, тем более заготовка на самом деле оказалась питательной и вкусной. - По одному на каждого и сверх того еще один. - весело сказала Анна. Она потянула мужа к костру. *** Дорога на Минусинск оказалась совершенно разбитой. Ее испортили груженые обозы, следующие на ярмарку. В иных местах колея стала непроходимой из-за ухабов и глубоких рытвин. Как спать и отдыхать на такой дороге? Они и не спали. Яков сильно тревожился за здоровье жены и уговорил ее выпить немного припасенного рома. Анна послушалась. Вообще, как он заметил, крепкий алкоголь она избегала, абсолютно по-детски морщась от его вкуса. - Дорога напоминает пианино. - ерничал Алексей Юрьевич, потирая плечо, ушибленное на очередной рытвине. - Ну да, похоже, если представить, что мы едем только по черным клавишам. - согласилась Анна Викторовна. Впрочем, через сотню верст дорога вновь стала сносной. На хорошем, ровном участке тракта их тройка разогналась, набрав приличную скорость. В ушах привычно засвистел ветер, и Аня натянула шапочку поглубже. Услышав бубенцы встречных саней, возчик резко взял правее и едва разминулся с несшейся во весь дух повозкой. Ух! Едва не столкнулись. Однако еще одни встречные сани, следующие за первыми, взяли почему-то влево, что было против дорожного обычая ямщиков и со всей дури врезались в повозку семьи Штольман. Анна пронзительно закричала за секунду до столкновения, Яков успел прикрыть жену от удара. Раздался сильный треск, сани встали на дыбы и две почтовых тройки смешались в одну поломанную массу. Сани путешественников перевернулись на длинном, опасном откосе и скатились вниз по склону. Выпавшие на дорогу пассажиры сильно расшиблись, прежде чем сумели выбраться из овчиных мешков. На Аню с Яковом попадали все их коробки, сундуки и узлы. Штольман, не успев помочь выбраться Анне, вдруг услышал, как на них несется еще один возок. - Стой! - закричал Яков, что есть силы и бросился к встречной тройке. Он понял, что если сейчас не сумеет остановить ее, пусть даже ценой своей жизни, то большой возок обрушится на Аню и погребет ее под своей тяжестью. Ямщик, спавший на дне саней, в последний момент успел схватиться за вожжи и остановить лошадей. Одна лошадь неловко упала, увлекая за собой Штольмана, и Яков сильно ударился головой о камни. После такого происшествия пассажиры и возчики долго сидели, приходя в себя, словно оглушенные. Первым отошедший от шока Алексей Юрьевич рывком поднял из-под обломков оцепеневшую Анну, посадил ее в сторону, и подбежал оказать помощь дяде. Штольман был без сознания, из виска сочилась кровь. *** Аня села так, чтобы положить голову мужа к себе на колени, и тихо гладила его, стараясь не сорваться в рыдания. Было очень страшно. Она даже не слышала как ругались ямщики, завязав между собой потасовку. Чуть позже виновники происшествия быстро уехали, пристрелив раненых лошадей и бросив поломанную тройку пострадавших на произвол судьбы. Алексей Юрьевич осмотрел повреждения саней и огорченно покачал головой. Дело было плохо. Сани были поломаны, сбруи порваны, одна из лошадей сильно расшиблась. - Как Вы, Анна Викторовна? - спросил племянник. - Я нормально. - сказала Анна. - Якову Платоновичу плохо. Она прижала ладони к голове мужа, отчаянно желая хоть как-то помочь ему. - Я надеюсь, дядя скоро очнется, удар был не очень сильный. - сказал Лебедев. Тем временем, ямщик, сам легко раненый, причитал, моля своего ангела-хранителя. - Яшенька, очнись! - тихонько сказала Анна, все-таки заплакав от бессилия. - А ну ка, Анна Викторовна, тише. - не дал ей паниковать Лебедев, увидев покатившиеся у тетушки слезы. - Сейчас я сооружу костер, укрытие. Ямщик на здоровой лошади поедет в село, приведет людей, они помогут. До ближайшего села тридцать верст, следовательно, нам предстоит задержаться здесь не менее, чем на полдня. Все нормально будет, мы справимся! Через несколько часов начало ощутимо холодать, занепогодилось. Пошел снег. Аня следила за костром, подбрасывая ветки, готовила чай и дежурила возле Якова. Он несколько раз приходил в себя, пытаясь встать. Но сознание ускользало от него, и Штольман снова засыпал. Путники начали сильно мерзнуть, костер помогал не настолько, как хотелось бы. Анна, как могла, согревала Якова, расположив его возле огня и время от времени помогая мужу перевернуться. Та часть тела, что была обращена к костру, сильно нагревалась, но в то же время другая становилась совсем ледяной. Алексей Юрьевич натаскал со всей округи валежник и даже притащил, отдуваясь, огромный сухостой с большими кривыми корнями, призванный послужить неплохим укрытием от ветра. Хмуро задумавшись, он начал рыть в сугробе что-то вроде большого тоннеля. - Что бы делаете, Алексей Юрьевич? - устало спросила Анна. - Копаю нам укрытие, Анна Викторовна. Боюсь, перед нами стоит задача выжить до утра, не обморозившись. Прошу Вас не сидеть без дела, а помогать. Рядом с костром поищите ветки ели, ломайте их, я застелю ими пол в снежной пещере. Будем сооружать убежище. Аня покорно взяла нож и довольно проворно нарубила достаточное количество крепких пушистых ветвей. Сил было достаточно, подстегивало желание обогреть раненого Якова Платоновича. - Снежная пещера, Анна Викторовна, спасет от ветра и мороза. Под снегом, на ветках, под меховым одеялом, будет лучше, чем у костра. Если сможете, то лучше дополнительно обогревайте Якова Платоновича - объятиями, чаем, дыханием. Будет теплее. Насколько, конечно, может быть тепло в зимнем лесу. Сейчас я помогу затащить дядю на нашу самодельную постель из лапника. Вот увидите, ему там будет лучше. В снежной пещере было тесновато, но, в самом деле, гораздо теплее, чем снаружи. Аня поцеловала мужа, и он опять открыл глаза, непонимающим взором оглядев окружающую обстановку. - Не переживайте, Яков Платонович, мы пережидаем ночь в снежной пещере. Снаружи Алексей Юрьевич соорудил большой костер. - Хорошо. - сказал тихо Штольман. Аня принесла ему немного чая, и Яков, отпив глоток, снова уснул. Аня устроилась рядом, поглаживая мужа по голове. Она очень боялась за него. Анна тихонько целовала его колючую щеку и лоб. Она истово молила Бога, чтобы Яков поправился. Аня дремала вместе с ним, пока Алексей поддерживал огонь. *** - Анна Викторовна! - резко и строго раздалось снаружи. Когда Аня вышла, её сразу подбросило от холода. Племянник внимательно посмотрел на нее. - Все сроки, боюсь, вышли. Наш ямщик давно должен был вернуться. Думаю он не дошел до поселка. Я намерен отправиться сам за подмогой и привести, наконец, помощь, пока мы тут все не замерзли. Возьму лошадь. - серьезно сказал племянник. - Нет! Нет! - испугалась Аня, немедленно запаниковав. - Посмотрите, какая темень! И начинается метель. Дорог не видно. Вы заблудитесь и замерзните до смерти. Я прошу Вас, не ходите! Она опять заплакала. - Анна Викторовна, - строго сказал Лебедев, пережидая ее истерику. - У меня есть лошадь, рядом проходит тракт, есть карта и компас, оружие. Я мужчина. Я обязан помогать и защищать, для этого с вами и поехал. Это мой долг. Я не могу ждать утра. - Но как же Яков Платонович? Как я буду одна? Вдруг нам понадобится помощь. - растерянно сказала Анна. Лебедев вздохнул. Как и всякая женщина, Анна Викторовна жила эмоциями, которые сейчас только мешали. Она напомнила ему младших сестренок. Ее огромные глаза смотрели с такой паникой и ужасом, что у него защемило сердце. Однако хуже в такой ситуации было бездействовать, всем на погибель. - Аня, я натаскал много валежника, бревна будут прогорать долго. Переворачивайте дядю чаще, чтоб не отлеживал бока на лапнике и не подмерз. Пейте иногда оба по глоточку рома. Я понимаю, что это плохой вариант, но лучшего у нас нет. Якову Платоновичу необходима медицинская помощь, а нам всем отдых и тепло. - Вы все поняли? - выжидательно спросил он. - Да, да.. - согласно закивала головой Анна. - Вы будете смелой и решительной, не будете паниковать и плакать? - уточнил Лебедев. Анна кивнула. - Хорошо. - заключил он. Поддавшись порыву, он неожиданно обнял ее, с несвойственной ему сентиментальностью, и сел на лошадь. - Берегите дядю! К утру все будет! - крикнул он. - Алексей Юрьевич... - тихо и обреченно сказала Анна вслед племяннику. Она осталась за главную. Аня подкинула побольше веток в костер и, убедившись, что костер будет гореть еще долго, залезла в снежное убежище согревать мужа. Внутри было не так страшно, как снаружи. Яков Платонович, даже спящий, был основой ее спокойствия и уверенности. Сегодня он спас ее от той повозки, рискуя собой. Провидение не допустит, чтобы они тут вот так сгинули. Аня нащупала теплую руку мужа и тихо целовала ее. Яков в полусне погладил лицо жены, и они понемногу дремали. Несколько раз Анна вставала, подкидывая ветки в костер и поила мужа ромом, буквально по ложечке. Все будет хорошо! - твердила она сама себе. Засыпая, она накрыла его еще одной рогожей, сняв с себя лишнюю. *** Когда вдруг неожиданно Аня проснулась, их большой костер уже догорал, и холод пробирал до костей. Яков по-прежнему спал, его руки были теплыми. Значит, к счастью, он не так сильно замерз как она. Аня вскочила, скорей подкинуть веток в угли. Лес освещала луна. Снеговые тучи ушли. Аня посмотрела на небо и увидела яркие всполохи северного сияния. Вокруг царила тишина зимнего леса, мертвая и пугающая. Вдруг раздался звук бегущего зверя - мимо Ани пробежала косуля. Затем она услышала короткий пронзительный вой - за зверем бежала стая волков. Она потянулась к сумке. Пальцы у Анны Викторовны совсем окоченели, и она замешкалась, вспомнив что револьвер разряжен. Его еще нужно было суметь зарядить непослушными руками. Волки бросили преследовать косулю. Часть хищников при виде огня остановилась, они осторожно подбирались к поляне и, наконец, легли в сотне шагов от снежного убежища. Если сначала зверей было немного, то через некоторое время их количество значительно увеличилось. В свете яркой луны Аня видела силуэты и тряслась от холода и страха. Волки заинтересовались человеком. Чем больше опадал спасительный костер, тем ближе подбирались голодные хищники. Некоторые особи тихо подвывали. - Яша, волки! - пыталась разбудить Аня Штольмана. Он открыл глаза, но было заметно, как трудно ему приходить в сознание. - Револьвер.. - прошептал Штольман. Когда Аня вылезала из снежной пещеры подкинуть веток в костер, волки, а их было несколько десятков, немного отступали. Однако они не уходили, надеясь, что человек ослабнет и станет их добычей. Надежда Анны на спасение падала с каждой минутой, а надежда волков на то, вкусная добыча ослабнет, наоборот, только росла. Негнущимися пальцами она смогла зарядить ледяной тяжелый револьвер. Аня, шмыгая носом, тихо всхлипывала от ужаса. Подняв руку, она начала стрелять, потратив все шесть патронов. Волки отбежали чуть дальше, часть утробно скулила, получив раны. Жуткие звуки наполнили поляну. Руки Аню совсем перестали слушаться. - Анна, револьвер, я заряжу. - услышала она голос мужа. Он вылез из убежища, покачиваясь. Аня усадила Штольмана рядом со скромным костром. Сухостой закончился, а влажные ветки горели из рук вон плохо. Яков зарядил револьвер, болезненно щурясь и действуя скорее на ощупь, однако умелые пальцы вставляли патроны привычно, сами по себе. Аня забрала из его рук револьвер. - Цельтесь в самых крупных особей, - подсказал Яков. Аня стреляла. Ей было вовсе не жалко животных. Она видела их горящие, злые глаза и отчаянно не хотела, чтобы они с Яковом стали их добычей. Сегодня она выпустила очень много пуль. Оставшиеся волки ушли, признав в людях не менее опасного, чем они сами, противника. Анна с удивлением поняла, что по указательному пальцу бежит кровь от стертой спусковым крючком раны. Пальцы потеряли чувствительность от холода. Аня не почувствовала боли. Она подбросила в костер оставшиеся ветки, из последних сил помогла Якову залезть обратно в пещеру, заложив вход сундучком и лапником с пола. Аня дала мужу немного рома, отпила глоток сама. Рот обожгло. На нее навалилась огромная сонливость и апатия. - Я подвел Вас. - прошептал Штольман. - Вы не виноваты ни в чем. - Аня нашла губы мужа и поцеловала. Сил бороться совсем не было и она начала засыпать. - Аня, Алексей обязательно приведет помощь, - сказал Яков, но жена не слышала его, погрузившись в сон. *** Штольман проснулся от того, что несколько дюжих мужиков вынимали его из укрытия. Светало. Еще двое помощников снова устраивали большой костер. Рядом стояли сани. Спящую Анну положили на постель в возке с большими предосторожностями, растерев ей снегом руки, ноги и лицо. - Осторожнее! - беспокойно сказал Яков. Ему было так жаль обмороженную Анечку, лучше бы он сам замерз дважды. - Извольте, Ваше Благородие! - сказал бородатый мужик, поднял одревесневшего Якова Платоновича и помог лечь рядом с супругой. Его тоже растерли снегом, однако Яков с удивлением подумал, что почти ничего не чувствует. Голова тоже почти не болела. Хоть что-то хорошее! Прибежал племянник. Беспокойно глянув на лица родственников, он напоил Штольмана коньяком из фляги и накормил несколькими горячими пирогами. Дородная женщина, причитая, ласково поила Анну. Аня открыла больные утомленные глаза и покорно пила горячий сладкий чай. Ее тоже уговорили поесть горячей пищи. Крестьянка кормила Аню с ложки, буквально заставив съесть немного супа. Как только супруги утолили первый голод и согрелись коньяком, к ним вернулась усталость. Она придавила их болью в теле и тут же утешила долгим спасительным сном. Вот так Якова и Анну, укутанных с головы до ног в меха, доставили в крепкую избу поселенцев, где супругов приняла большая семейная постель. Лишь через сутки Штольман сумел встать, его окоченевшие конечности опять стали послушными. Он не отходил от жены, ухаживая за ней. Аня выздоравливала чуть дольше. У нее были немного обморожены щеки и пальчики рук. Хозяйка дома лечила ее, обмазывая кожу жиром. Яков аккуратно расчесал жене волосы, уложив правильными колечками. Он помнил, что супруга строго следила, чтоб локоны не путались, опасаясь потом не расчесать их. Аня проспала на сутки больше и, проснувшись, первым делом схватила мужа за руку и спросила как он себя чувствует. - Все хорошо. - улыбнулся Яков, поцеловав Анну в висок. - Спасительница моя! Охотники насчитали на поляне восемнадцать убитых волков. Вы сдали экзамен по стрельбе, Анна Викторовна, досрочно. Признаюсь, я впечатлен. Как хорошо, что у Вас был револьвер в ту ужасную ночь. - Я так сильно боялась за Вас, Яков Платонович. Не припомню такого ужаса. Больше всего я боялась не волчьей стаи, а того, что Вы не очнетесь. Было очень страшно. - сказала Анна, поцеловав руку мужу и прижавшись к ней. - Какое счастье, что мы все живы! *** Прошла неделя, прежде чем семья Штольман с племянником Алексеем Юрьевичем были готовы отправиться в дальнейший путь. Сани починили, припасы пополнили. Штольман купил новые перины, теплые одеяла, меховые мешки. Он справил Анне Викторовне несколько новых теплых платьев, укутав свою драгоценную, пуще прежнего. Когда Яков не был занят сборами, он все время проводил с Анной, все не мог наглядеться на любимую, всерьез испугавшись за их жизни в ту роковую ночь. Добрые хозяева дома только дивились, слушая непростую историю "благородий". Яков Платонович рискнул жизнью, спасая Анну от мчащейся на нее повозки. Анна Викторовна спасла мужа, вступив в бой с волками. Алексей Юрьевич привел долгожданную помощь, попутно выручив ямщика, несколько часов просидевшего на дереве. Возчик спасался от волков и едва не замерз. Аня полностью поправилась, щечки и пальчики, покусанные сибирским морозом, быстро зажили. У Якова Платоновича затянулась рана на виске. Все стало как прежде. И даже лучше, потому как все прошли испытание на прочность и стали больше доверять друг другу. Аня стала смелее и увереннее. Теперь она знала, что выстрелит, если ее жизни будет угрожать опасность. Штольман переживал, как сложится их путешествие далее. Анна наблюдала, как Яков сверяется со списком дел и закупок, отмечая выполненное. Он хмурился и качал головой. Аня не выдержала и села к мужу на колени, обняв его одной рукой, а второй разглаживая изломы на бровях. - Яков, все предусмотреть невозможно. - горячо сказала она. Муж поцеловал ее и строго сказал: - Все, может быть и невозможно, но многое - мне вполне по силам. Я не желаю допустить подобного впредь. Я обещал Вашим родителям беречь Вас. - Это просто роковое стечение обстоятельств, Яков Платонович. Судьба испытала нас, взяла свою жертву, и наши жизни забирать не захотела. Поверьте, дальше мы доедем без особых трудностей. - Легко сказать, поверьте! - проворчал муж, хмурясь, и не желая расставаться со своими списками. - Придется! - лукаво улыбнулась Аня и прошептала на ухо: - если Вы сейчас же не перестанете хмуриться, то я пойду вечером в баню...без Вас! Она вопросительно заглянула в глаза супруга. Анна и не знала, как отнесется Яков Платонович к подобному фривольному предложению. Но у Якова захватило дух от подобной перспективы. - Как это без меня? - широко улыбнулся Яков Платонович, целуя ее за ушком. - Кто Вас туда отпустит, без меня? Давно мечтал Вас попарить березовым веничком и припомнить все Ваши шалости... - Учтите, я буду сопротивляться! - пообещала Анна. - Сопротивляйтесь, - согласился супруг. - Так даже лучше процесс мытья пойдет! Скорей бы вечер...