Притяжение влюбленных сердец

Яков Платонович не без волнения наблюдал за тем, как начальник царской охранки полковник Варфоломеев приготовился опрашивать Анну Викторовну. Сейчас чиновник напоминал Штольману хитрого кота, нацелившегося на хозяйскую рождественскую индейку, но пока, к сожалению, бывшую ему недоступной. Только бы Анна не рассказала ему всё, с присущей ей откровенностью, и про духов, и про видения, и особенно, про то, что иногда она стала просто из ниоткуда видеть и использовать информацию, минуя разговоры с мертвыми. - Штольман задумался о том, что дар супруги явно прогрессирует, становится все более объемным, удивительным, ценным, и в этом опасным для нее. - Госпожа Штольман, для начала позвольте поздравить от всей души Вас с недавней свадьбой. Я уверен что Яков Платонович и Вы будете прекрасной парой, а Ваш союз крепким на долгие года. - Спасибо. Я очень счастлива что в моей жизни произошли подобные перемены. - вежливо улыбнулась Анна и покосилась на мужа. Тот поймал ее взгляд и ободряюще кивнул. - Значит не сердится. - с облегчением и радостью подумала Анна, - вот останутся они наедине, и она объяснит Якову, что не могла поступить иначе! - Анна Викторовна, расскажите по порядку, как вы нашли место, где жили заговорщики? - пытливо спросил полковник. - Мне подсказали, где их искать - попыталась увильнуть от прямого объяснения Анна. - А кто подсказал? - коварно спросил Варфоломеев. - Во сне место увидела. - твердо ответила Анна. Она не собиралась откровенничать с полковником. И с родственником мужа тоже. До конца она доверяла одному лишь Якову. Штольман подумал, что Анна, если у нее есть на то намерение, может быть довольно осторожной и осмотрительной. Надо развивать в ней эти чувства в противовес чувствам наивности и слепой веры. - Почему Вы переоделись? - Спросил полковник и улыбнулся. Он явно не поверил Анне, но не стал настаивать. - Мне пришлось, в целях конспирации. Я позаимствовала одежду у девушек, которые жили в гостинице, оставила им записку и деньги. - Честно ответила Анна. Яков Платонович скользнул взглядом по поистине выдающейся маскировке Анны Викторовны, скрывшей, слава Богу, все, что стоило скрыть. Точеные аккуратные ноги, тонкую талию и мягкие, привлекательные изгибы. Грубое платье, сапоги и передник портили ее ужасно, но обезопасили от посягательств. Хотя кое-кто впечатлился и так! - недовольно посмотрел Штольман на племянника. Лебедев слушал эту видимость беседы и злился. Было и так понятно, что Анна Викторовна полковнику не доверяет, рассказывать что знает, не хочет. А полковник знает много больше чем она думает, но делает вид, что верит мадам Штольман. - А револьвер где взяли, Анна Викторовна? - спросил Лебедев, больше из вредности, наблюдая за перьевой ручкой на фоне пустого листа бумаги. - Дома в сейфе. - сказала Анна, чуточку замешкавшись. - Он был открыт? - спросил Варфоломеев. - Не похоже на Якова Платоновича. - Я знала код. - пожала плечами Анна. Совсем врать не умеет! - с досадой подумал Штольман. - Подробнее. - сказал Лебедев. - Нечего говорить. Знала и все. - растерялась Анна. - Подсмотрели за мужем? - Спросил, улыбаясь, Варфоломеев. Анна нахмурилась. Подсмотреть - это обмануть. Это хуже, чем украсть. - Я сам сказал Анне код. - попытался увесли в сторону интерес начальства Штольман. - Но это же строжайше запрещено! - нахмурился полковник. - Я догадалась, какой код. - опустила голову Анна. - Как это у Вас получается? - недоуменно спросил Лебедев. - Сказки какие-то. - Ну что поделать, Алексей Юрьевич. Иногда и правда похожа на сказку, - согласилась Анна, не став спорить. - Может, Вы и мой код от сейфа знаете? - наудачу спросил Лебедев, то ли желая уколоть супругу дяди, то ли неловко продолжить беседу. Что он несет? - недовольно подумал Яков, пристально смотря на племянника. - Может и знаю. Но не скажу. - отвернулась от Алексея Юрьевича Анна. - И все-таки, какой же? - заинтересовался полковник Варфоломеев. - 229315 - быстро сказала Анна. Штольман мысленно схватился за голову. Дело принимало опасный оборот. Анечка, милая, молчи! - мысленно обратился к жене он. - А мой знаете? - Спросил Варфоломеев. - Ваш не знаю. - Со вздохом сказала Анна. - но ваш двузначный. На самом деле Анна знала цифры, но говорить не стала. Еще она увидела, что у полковника больное, чрезмерно большое сердце, увеличивающееся с годами все сильнее. Сердце плохо качало кровь и Варфоломеев слабел. Разумеется, она умолчала и об этом. - Поразительно, - восхитился полковник, - Вы просто незаменимы, Анна Викторовна. Ваши бы таланты, да в мирное русло! - В какое мирное русло? - насторожился Штольман. - Ну что Вы, Яков Платонович, я ни в коем случае не намекаю Вашей супруге на службу в нашей организации. Но смею надеяться иногда, в исключительном порядке, на её добровольную помощь. - Расскажите, пожалуйста, об обстоятельствах взрыва. - попросил Лебедев. - Я убирала комнаты, сделав вид, что пришла помочь по хозяйству. Выносила ведро после мытья полов на улицу и неожиданно раздался взрыв. Я не видела, что произошло. Однако смею предположить, что сдетонировала бомба на сборке. Химик очень нервничал по этому поводу. Даже меня из помещения выгнал. - А бумаги как Вам удалось забрать? - спросил полковник. - Они были на виду. Лежали в открытой комнате. Я зашла, увидела, что нет никого, посмотрела, и спрятала их на себе. - сказала Анна. - Удивительная безрассудность. - постучал Варфоломеев по столу пальцами. Слава Богу, Вы живы и здоровы. Однако, справедливости ради, кроме выговора Вам, спешу выразить благодарность. Вам и Вашему мужу. Ваш удивительный семейный тандем оказался на зависть результативным. Ячейка заговорщиков оказалась ликвидирована. - Анна Викторовна, - серьезно продолжил Варфоломеев, - я посоветовал Вашему мужу как можно скорее увезти Вас. На Вас вскоре будет вестись самая настоящая охота. Ваши способности поражают воображение. Если Якову Платоновичу не удастся скрыть Вас с глаз противоборствующей политической группировки, я боюсь, мы в каком то смысле можем Вас потерять. Очень уж некоторым силам хочется использовать Ваши способности, или исключить их использование против себя. Поэтому я прошу Вас вести себя осторожнее, и как можно скрытнее, а Ваш супруг позаботится о безопасности. Анна опустила глаза, а Штольман, не отрываясь, смотрел на жену, пользуясь тем, что она не видит его настороженного, горящего собственнического взгляда. - Меня что, могут захотеть убить? - с непониманием спросила Анна. - Ну, убить попытаются в крайнем случае, если станете слишком опасной в какой-то ситуации. - попытался растолковать Лебедев. - Анна Викторовна, - слово взял Штольман, - Вас могут попытаться завербовать, создать какие-то невыносимые личные обстоятельства, обольстить, обмануть, могут попытаться вывезти куда-то против воли, в конце концов. - Поэтому стоит быть осмотрительной. Ваши консультации могут понадобиться нашему ведомству, поэтому, канал связи с Вами будет тот же, что и с Вашим супругом, - добавил Варфоломеев, - Алексей Юрьевич, очень надеюсь на Вашу преданную службу. Яков Платонович рекомендовал Вас как человека щепетильного, честного, ратующего за общее дело, - обратился полковник к Лебедеву. - Я приложу все силы, чтобы поездка прошла благополучно, Ваше Высокородие! На новом месте буду служить царю и Отечеству с тем же усердием, что и в Москве! - бодро сказал Алексей Юрьевич. - Отрадно это слышать, - ответил Варфоломеев, - Яков Платонович, Ваша подорожная уже готова, кроме того, у генерал-губернатора я выхлопотал для Вас лист о безостановочном отпуске почтовых лошадей, этот документ значительно сэкономит Вам время в пути. Не позднее, чем через 2 дня вы должны быть готовы выехать по железной дороге в направлении Сибирского тракта. Господин Лебедев выезжает завтра. Выйдя из Департамента Алексей Юрьевич поежился. Ну и денек! Из головы не выходил разговор со Штольманом на повышенных тонах и бледное лицо его жены. Он сам себя не узнавал. Да что же с ним происходит в последние несколько дней? Лебедев всегда считал себя человеком рассудка, порядочным, сдержанным. А сегодня...это был точно не он. Он никогда не обижал дам, тем более таких как Анна Викторовна. Хотя, он и не встречал таких. Он вспомнил ее большие сине-голубые глаза. Покачав головой, Алексей Юрьевич быстро пошел по улице. Вы же немец, дядя! - думал он. Вот и женились бы на предсказуемой немке. Настоящей немецкой фройляйн. "Киндер, кюхе, кирхе" - с усмешкой подумал он. Намучаетесь вы с Анной Викторовной, потом не жалуйтесь. А я почти уже русский, всю жизнь прожил в России, мне бы, пожалуй, скучно бы было с фройляйн... Лебедев некстати вспомнил как жена дяди резво процитировала шифр служебного сейфа, и уши его загорелись. В крытых санях домой в "Малороссию" ехали Яков Платонович с Анной Викторовной. В одних санях, но не вместе. Напрасно Анна надеялась, что лед сломан, и их маленький конфликт забыт. Ее муж, оставшись наедине с супругой, немедленно решил высказать все, что думал относительно сегодняшнего дня и ее поведения. Он поставил саквояж на сиденье, положил трость и посмотрел на нее негодующе. - Что за доверчивое отношение к миру! - Анна Викторовна! Где Ваше чувство самосохранения! - Яков Платонович, сверкая глазами, - защищалась Анна, - я сегодня вовсе не была доверчивой. Я понимала, что рискую. Именно поэтому я взяла Ваш револьвер. - Вы решительно с ума сошли! - ахнул Штольман возмущенно, - по недоразумению я было решил, что Вы не осознаете опасности. Оказывается, Вы рискуете вполне осознанно. Вы что же, решили, что Ваша жизнь менее ценна чем жизни великих князей? - Моя жизнь - отчеканила Анна, - не менее ценна, чем жизнь великого князя или княгини, но менее ценна, чем жизнь многих людей, против которых могли быть направлены взрывы, чем жизни детей, к примеру, смерть которых я видела. И я готова была жизнью пожертвовать, если бы посчитала нужным. Это мое право. У меня тоже имеется свое мнение, честь и совесть! - А Вы не думали, сударыня, что Вы готовы жертвовать большим, чем Вам принадлежит? - разозлился Штольман. - Это почему? - возмутилась Анна. - Да как можно этого не понимать! - изумился Яков. - Удивительно, вроде Вам не трепетные 15 лет, а я должен растолковывать очевидные вещи. Извольте. Хотя бы потому, что что Вы - единственная дочь у своих родителей. Вы уверены, что они способны пережить Вашу преждевременную скоропостижную кончину? Вы же не офицер, которого они отправили на войну и подспудно готовы получить весть о гибели на поле боя. Потом, Вы кажется забыли, что только что вышли замуж и вручили Вашу жизнь мне? Что рискуя собой, Вы рискуете и нашей семьей, и настоящей, и будущей? Вы вообще обдуманно решение выйти замуж приняли? Не очень логично получается. У нас могут быть дети и, черт возьми Ваше упрямство, Вы уже можете быть беременны. Анна возмущенно выдохнула: - О таких вещах в приличном обществе прямо не говорят! Вы меня смущаете такими заявлениями. Я не племенная кобыла. Не нужно трогать так неоднозначно мою скромность. - Так в приличном обществе и с револьвером наперевес дамы от мужа не сбегают на явку к бомбистам! Где была Ваша скромность в этот момент? - продолжал злиться Яков. Бездумно вот так рисковать собой, перечеркивая любое будущее, которое может быть у нас одно на двоих? Вы наказаны навсегда! - выдохнул Штольман. - Вы меня не уважаете и не считаете равной себе, - возмутилась Анна. - Что значит наказана? Я что для Вас, гимназистка, не сделавшая урок? Может быть еще розги достанете? Учтите, я буду защищаться. Я не могу слепо подчиняться, игнорируя собственный взгляд на мир, свои ценности! - Да дело не в том, что я Вас не уважаю, это вовсе не так, - начал объяснять ей муж свою позицию, - Вы должны где-то приносить в жертву собственное "Я" взамен нашему общему "Мы". Учитывать, что Вы не одна, и думать, прежде чем принять поспешное или необдуманное решение, о тех, кто Вас окружает, что Ваша жизнь для Ваших близких тоже ценна. Не менее ценна, чем жизнь великих князей. - Да тут великие князья совсем ни причем! - Воскликнула Анна. - Как Вы можете так говорить! Да, если на то пошло, я готова рискнуть, или даже пожертвовать, своей жизнью ради жизни ребенка, к примеру, даже чужого. Это естественный образ мысли для женщины. - Это Вы как можете так спокойно об этом говорить, ставить меня перед фактом, ультиматумом! - повысил голос Штольман. - Вы не понимаете, что Ваша жизнь уже принадлежит не только Вам одной. Как можно настолько эгоистично предполагать, что спасая других, можно жертвовать счастьем и жизнью близких? Потому что если с Вами что то случится, Ваши родители не переживут. И я не переживу. - Вы, Яков Платонович, точно переживете! - зло сказала Анна, разозленная манипуляцией дочерними чувствами и виной. Вы столько раз, за этот год, бросали меня, отворачивались и уходили бесчисленное количество раз. В каждую ссору я была уверена, что вот этот раз был последним. И Вы не вернетесь. Честно пыталась забыть Вас, и жить дальше. Даже сейчас, когда мы ссоримся, я готова умолять Вас, чтобы Вы не уходили и не оставляли меня. Это похоже на дрессуру. - Вот значит как Вы думали! "Честно пытались забыть." А я не пытался забыть Вас. Я терпеливо ждал, когда вы перестанете сердиться, и будете вновь общаться со мной. Ходил, как дурак, по Затонску, надеясь на случайную встречу. Я не согласен с тем, что Вы про меня говорите.. Все не так было. Ни тогда, ни сейчас. Сейчас, я в принципе не могу Вас оставить. Ни по сердцу, ни по совести я не способен на такой поступок. Я люблю Вас, и Вы моя жена. Виктор Иванович вложил Вашу руку в мою, передав и доверив мне.. Сейчас я почти в отчаянии, я не понимаю, как остановить этот бесконечный Ваш риск, похожий на странные игры со смертью. - Яков Платонович, я прошу Вас, будьте со мной на равных, - попросила Анна, - не оставляйте меня в стороне от общего дела, без весомой причины, только потому что я младше, и потому, что я женщина. Доверяйте мне, мне важно тоже доверять Вам, чтобы я могла сказать где я, чтобы посмела поделиться чем-то, пусть возмутительным на Ваш взгляд, но важным для меня. - Да я Вас дома оставил, и просил оставаться и далее, не только из-за опасности физической, но и она была очень серьезной! Вы не обратили внимание, с каким энтузиазмом отнесся полковник Варфоломеев к проявлениям Вашего дара? Я пытался оставить Вас в тени, не демонстрировать лишний раз особые способности царской охранке, это очень непростые люди. - Яков Платонович! Я очень старалась. Я иногда просто знаю на уровне интуиции, что все хорошо будет и сегодня знала, я была почти уверена. Я собиралась выстрелить в бомбу. Дух сказал, что прикроет меня и вот, Вы же видите, на мне нет ни царапины! - попыталась убедить Анна мужа. - Нет, у меня в голове не укладывается! Мы уже с Вами говорили, что бездумно я духам не верю. Нельзя слепо доверять потустороннему, это попросту наивно и опасно. С чего Вы решили, что эти сущности не способны на обман, порядочны и нравственны? - парировал Штольман. - Я не всегда живу рассудком. Иногда я живу чувствами, иногда интуицией. Это тоже я, и я не могу быть такой же как Вы. Рациональным, с материалистическим подходом к жизни, с железными нервами и железной логикой! - воскликнула Анна. - Может быть когда-нибудь и смогу, позже. Когда накоплю больше жизненного опыта. Разочаруюсь, возможно, после множества ошибок и в чувствах, и в людях. Стану циничной. - Если доживете до этого момента! Нет, конечно доживете, я Вас запру, пока не поумнеете, - заявил Штольман, - и никакого равноправия! Где Вы этой эмансипации нахватались? Мне казалось Вы повзрослели, но Вы все та же взбалмошная барышня, что знал я 1.5 года назад, не заслуживаете к себе равного отношения. Вы сказали "дрессура". Нет, это грубое слово. Однако Вас нужно воспитывать и защищать от Ваших же безумных, сумасбродных идей! Яков с досадой отвернулся. Анна в ужасе закрыла лицо. Она всегда боялась что ее сочтут именно такой. Сумасшедшей. И кто так сказал? Её муж! - Отчего же Вы женились на мне, если считаете меня безумной и сумасбродной? - тихо спросила она. Яков не отрываясь смотрел на нее, он все еще злился, но уже пожалел о сказанном. Последние его слова были уже из ряда вон. Это был запрещенный удар. Его занесло под влиянием эмоций. - Я думал, Вы будете меня слушать или, хотя бы, прислушиваться, - пытаясь остыть, также тихо сказал Штольман. Какое-то время они ехали молча. По приезду, Яков вышел из кареты и подал жене руку. Она смотрела на руку и молчала, не сделав ни одного движения. Он оскорбил ее. Тогда Яков проигнорировал ее оскорбленный вид, вновь запрыгнул, и крепко схватив Анну за руку, потянул на себя. Анна вскрикнула от жесткого захвата и упала бы от неожиданности, если бы он не держал ее. До комнат они дошли молча. Дежурный покосился на пару. Молодая мадам бесследно исчезла в обед, резкий господин искал ее. А теперь они шли вместе, но лица их были так сердиты, что от них, разве что, не искрилось. В номере Яков первым делом закрыл дверь на ключ и принялся раздеваться. Он бы, по привычке, помог раздеться и Анне, но она быстро убежала за ширму. Там, наконец, она снимала свои непритязательные вещички, складывая их стопкой, пока не осталась в одной сорочке. Яков задумчиво посмотрел на Анну и ушел в ванную. Ему срочно надо было выпустить пар. Топка печи всегда успокаивала его. В ванной что-то загромыхало, еще и еще. Какой он сердитый! - подумала Анна, слушая шум из соседней комнаты. Отец никогда не доводил градус ссоры до такого. Или это она берегла отца, и он никогда не знал до конца всех ее замыслов? Почему же она допустила здесь такую ссору? Потому что я Якову доверяю больше! - подумала Анна. - Доверяла... Тем временем Штольман настругал щепок, разжег печь, греющую воду для мытья и начал наполнять ванну. Периодически он выходил, делая вид, что ужасно занят, но на деле украдкой наблюдая за женой. Несносной! Анна в сорочке сидела за столом, молча смотря в окно. Наконец вода нагрелась. Яков сходил на первый этаж и вернулся с бутылью из темного стекла. Он капнул в ванну немного розового масла, насыпал соли и вылил бутылочку молока. Можно было идти за женой. Она сидела за столом, бледная, бездумно смотря на скатерть. - Анна Викторовна, я приготовил Вам ванну. Пойдете мыться? Анна молчала. Тогда Яков протянул к ней руки, надеясь что она покладисто пойдет с ним. Анна вдруг вспомнила, как он больно дернул ее с места в карете, когда она отказалась выходить. Вскочив со стула, Анна от души стукнула его по протянутой к ней руке, гневно смотря ему в глаза и отступая на шаг. Она явно намеревалась стукнуть его еще раз, в случае, если он решит опять подойти. Штольман изумился этой воинственной ипостаси Анны Викторовны, но не в его намерениях было сегодня отступать. Он уже напикировался. - Анна Викторовна, Вы оказывается, любите драться? - Попытался перевести в шутку ее выпад Яков. Он быстро схватил Анну, не став спорить, крепко зажал, и понес ее в ванну. В ванной Анна опять попыталась завязать борьбу, и напомнила Якову злого боевого петуха. Его терпение иссякло, он просто силой посадил ее в ванну прямо в сорочке, подняв кучу брызг и вылив часть воды на пол. Будучи в рубашке, он сильно замочился и сам. Да, господин надворный советник, вот Вас занесло! - подумалось ему. Анна затихла. По ее лицу текли капли воды. Яков взял губку и, стараясь не смотреть на мокрое лицо жены, на котором отражалась буря эмоций, принялся аккуратно мыть её, начав с ног. Его рубашка стала мокрой и тяжелой. Через какое то время он снял ее и отбросил в сторону. Затем он посмотрел на мокрую сорочку жены, полностью облепившую тело и потянул ее, сняв через голову. Анна не сопротивлялась. Она смотрела как Яков бережно протирает губкой ее ступни и неожиданно заплакала. То ли от обиды, то ли от нахлынувшего стыда, то ли просто выходили страхи этого длинного дня. Она и безумцы в революционном угаре. Она и револьвер. Взрыв. Она в холодном арестантском возке, и запертая в камере. Его злые обидные слова. Особенно его слова! - Я не безумная. - яростно сказала мужу Анна. Яков молчал, продолжая намыливать ее тело. - Я не сумасбродная и уж тем более не сумасшедшая! Штольман слушал, но не отвечал. Разочарованная его молчанием, Анна с силой дернула ногой и намеренно окатила его водой. Штольман молча вытер лицо, глаза его потемнели. Яков скинул штаны и забрался к жене в ванную, проворно посадив ее к себе на бедра. Благо, ванна была очень вместительная. Он не спорил с ней, он просто целовал ее, вкладывая в поцелуи все свои чувства, подавленные эмоции и страхи. Анна поняла, что Яков настроен на перемирие, и с воодушевлением принимала поцелуи мужа. Целоваться было приятнее чем ругаться. Они долго грелись в ванной, пока не начала остывать вода. Потом Яков завернул жену в банное полотенце и отвел её на супружескую кровать. Они не говорили и не ссорились, не выясняли кто прав, а кто виноват. Но через единение тел мирились и их души, договариваясь с друг другом без слов. Сегодня он был неистов как-то по-особенному и брал ее бесконечное количество раз. Шептал ласковые слова и целовал. Анна просто растворилась в этом потоке его непрекращающейся любви. Она то задыхалась от страсти, то просто расслаблено лежала, принимая весь его жар и все, что он хотел ей дать. Поздно ночью Анна лежала в объятиях мужа и уже начинала засыпать. -Яков, я очень хочу спать. - сказала она, отворачиваясь от поцелуя. Штольман решил, что стоит договорить и не оставлять недосказанностей. Его жена была расслаблена и, кажется, настроена миролюбиво. - Аня, ты конечно же не безумна, и я сожалею о том, что сказал эти неосторожные слова. Я так не думаю. Но если ты хочешь видеть безумным меня, то можешь повторить все, что было сделано сегодня. Я наверняка буду сходить с ума от страха и гнева. Анна думала. Он целовал ее между лопатками, ожидая ответ. - Тебе нужно отдохнуть, Яков. - сонно сказала Анна. - Я не сержусь на тебя. Но если ты еще раз назовешь меня сумасшедшей, или еще как-то обидно, держись сам, ты узнаешь, какой по-настоящему безумной от злости и обиды могу быть я. - Справедливо, - улыбнулся ее боевому настрою муж. Через пару минут неутомимый Яков Платонович встал. - Куда же ты? - засыпая, обеспокоилась Анна. - Не могу спать, зная что наша мокрая одежда лежит на полу в ванной - вздохнул Яков. - Она зовет меня. - иронично добавил муж, - развешаю сушиться и вернусь. - Я с тобой пойду...- сказала Анна и провалилась в сон. Яков, улыбался, отжимая мокрую сорочку жены, свою рубашку, штаны. Он накинул одежду на веревку в ванной. Открыл слив воды. Несмотря на все пережитое волнение, ему было очень хорошо. Наверное потому, что они помирились, и потому, что Анна с такой страстью отдавалась ему. Необыкновенная у него жена! Они обязательно договорятся. Он Анну очень любит, и чувствует как она любит его. Вот только обижать ее не нужно. Штольман восхищался ее внутренней силой и стержнем. Не спасовала, не поддалась. Чуть позже он лег к жене, стараясь не разбудить ее и переплелся с ней телом, вдыхая запах розовой воды. Анна тут же обняла его, положив свою голову мужу на грудь.