Притяжение влюбленных сердец

В этот вечер Анна, конечно, осталась дома. Было бы верхом неуважения к мужу, после его настойчивых просьб и тревожного взгляда любящих глаз, взять и убежать вести свое расследование. Тем более, ее не взяли. Она, правда, и не попросилась, почему-то. Почувствовала, что супруг ей откажет. Это даже было не уголовное расследование, это была полностью вотчина Якова Платоновича и его секреты - царская охранка, особое отделение. Ей туда путь был заказан. Как он ей сказал? "У меня всегда по роду службы будут от Вас тайны". А вот у нее, Анны Викторовны Штольман, любящей жены, нет никаких тайн от мужа. Есть только чувство чего-то несделанного. Дух на улице печально стоял против ее окна, то появляясь, то исчезая. Один раз призрак Александра Николаевича появился прямо в комнате, и Анна, волнуясь, но все-таки предельно вежливо сказала: - Ваше Императорское Величество, я всё, что узнала от Вас, рассказала своему мужу, он сотрудничает с охранным отделением. Я уверена, поймают преступников. Яков Платонович очень хороший сыщик! Все с Вашими внуками хорошо будет. Поймите меня, пожалуйста! Ну не могу я одна, в большом городе, где у меня и знакомых то нет, против бомбистов идти. И я обещала Якову Платоновичу быть благоразумной. Дух удрученно посмотрел на Анну и исчез, не став спорить. Аня решила почитать книги. Еще в Затонске, до отъезда, мама привезла ей несколько любопытных изданий. Одна из них новейшая, тяжеленькая книга на 419 страниц "Правила светской жизни и этикета. Хороший тон." Нынешнего, 1889 года издания. Мария Тимофеевна заказывала ее для дочери еще несколько месяцев назад, следуя мнению, что девица благородный кровей должна быть учтива, вежлива и вести себя безупречно, тогда она, без всяких сомнений, составит блестящую партию и не посрамит родителей. Милая мама не знала, что все мысли ее дочери заняты одним единственным человеком, и ради него она будет и самой воспитанной, и самой безупречной женщиной на свете! Но почитать справочник не мешало. У Якова Платоновича круг общения очень большой и мама права, ей, Анне, следует стремиться к тому, чтобы соблюдать правила хорошего тона. Перелистывая книгу, Аня обратила внимание на раздел "Туалетъ мущинъ" и принялась читать. Она же теперь мужнина жена, и должна знать, как ухаживать в быту за Яковом Платоновичем! Но вместо серьезного вдумчивого чтения, она пробегала глазами страницы и веселилась на отдельных, особенно нравоучительных моментах. "К разряду вещей, неуместных в туалете мужчины, следует отнести вышитые рубашки, вычурные часовые цепочки, брелоки и т.п". "Носовые платки следует носить исключительно белые. Цветные носовые платки носят нюхающие табак". "Когда про кого-нибудь говорят, что он превосходно носит бриллианты, это означает, что он носит такую массу бриллиантов, что они бросаются всем в глаза." Пожалуй, здесь она ничем не поможет своему супругу, он и так безупречен во всем. Словно его учили в этом его Императорском Училище Правоведения не только законам, но и этикету по подобной книге. Хотя, Аня скорее склонялась к тому, что у Якова Платоновича просто изумительное чувство вкуса и меры от природы. Она не могла представить его, как стращала мамина книга по этикету "с жирным пятном на сюртуке" или "потертых и потрепанных белых перчатках", "c бирюзовой булавкой на лиловом галстуке", поэтому и смеялась. Анна решила законспектировать 8 главу, посвященную советам для женщин. Она открыла свой альбом для записей, куда писала избранные стихи, мысли великих людей, рисовала миниатюры. Подумав, она выбрала несколько цитат: "Не забывайте никогда, что богатство и красота - две вещи проходящие, между тем как добродетели не боятся времени". "Не допускайте в сердце ревности и вообще, всякого враждебного чувства, потому что вражда и ревность - самые разрушительные чувства". "Изучите характер и нравственность людей с которыми хотите сблизиться". Переписав цитаты, она решила оформить лист иллюстрацией, нарисовав вид из окна "Малороссии", который она наблюдала каждый день. Сейчас вечерело, пейзаж окрашивался темным и золотым. Дворник как раз ходил по аллее, зажигая большие фонари - район был достаточно оживленным. Анна увлеклась наброском, поглядывая в окно. Она быстро и точно схватывала детали. На глазах пейзаж стал вполне узнаваемым, здания напротив обрели очертания. У нее был свой, особенный стиль рисования, рука была поставлена чудным учителем в гимназии. Анна очень любила рисовать. И своих детей, когда-нибудь, она тоже научит. Вдруг потянуло знакомым холодком и ветром потустороннего присутствия. На Анну нашло очередное видение. Она увидела бомбистов, готовящихся к боевой операции. Возле вокзала у преступников постоянно дежурили два человека. Один изображал извозчика, купив маленькую пролетку. Однако лошадь его была больна и стара, еле двигалась, и он практически не брал клиентов, за что был неоднократно осмеян другими извозчиками. Истинная же его цель заключалась в неотлучном наблюдении за зданием вокзала и передвижением высокопоставленных пассажиров. Его звали Христофор, вида он был неприметного, не знаешь, так и пройдешь мимо такого. Другим тайным наблюдателем был продавец папирос, торгующий с лотка. Ради помощи революционному движению, он специально купил патент на торговлю. По правилам торговли с лотка, продавец должен был постоянно передвигаться, вот и ходил в квартале вокруг вокзала, примечая всех постоянных обитателей этих мест и чужаков, особенно полицию. Анна задумалась о том, как передать эту информацию Якову Платоновичу. Она решила, что если она не увидит его до ночи, она вечером отправит записку для его племянника Алексея Юрьевича в Департамент полиции. Беспокойный дух больше не появлялся и Анна стала готовиться к ужину. Давненько она не ужинала в одиночестве. Аня вообще не помнит такого, чтобы принимать пищу одной, разве что во время болезни. Рядом всегда кто-то был: родные, или хотя бы горничная. Поэтому Анна налила себе только байхового чая и взяла несколько печений и крендельков. Есть одной было непривычно. Она задумалась о том, как часто ей придется оставаться одной в этой своей новой жизни? Пока они не доедут до места назначения и не обзаведутся домочадцами, прислугой, близким кругом общения? - Ради Якова я готова потерпеть! - дернув плечом, подумала новоиспеченная супруга, - тем более, все и так прекрасно. Куда он, туда и я, а бытовые мелочи никак не отразятся на моем настроении! Попив чая, Аня разложила журналы по домоводству, выписала в тетрадь несколько простых рецептов на будущее. Рецепт ароматного душистого сбора для успокоения нервов, рецепт праздничного глинтвейна...Она составила список покупок на завтрашний день, уделив внимание тому факту, что через пару недель Рождество, а затем и Новый год. Можно заранее позаботиться о том, чтобы встретить его чудесно, ведь это первое их с Яковом семейное Рождество, одно на двоих. Прошлое Рождество они и не встречались. Они тогда вообще с Яковом Платоновичем редко виделись, в основном по случаю очередного убийства. Теперь все будет иначе, и их семейная жизнь сложится как нельзя лучше, уж она об этом позаботится! Анна собрала журналы, переоделась в сорочку, накинула халат и распустила тяжелый узел волос. Она неторопливо расчесала их, встряхнула и поправила непослушные колечки отдельных прядок. Заботливый Яков Платонович накупил какое-то необъятное количество флакончиков и баночек, и вручил ей все это богатство пользоваться. Он тоже приносил веточки в их маленькое семейное гнездо. Поэтому Аня, радуясь моменту, открыла баночку крема, пахнущего медом и намазала кисти рук, ногти, локотки и пяточки, оставшись весьма довольной результатом. Ближе к десяти вечера ключ в дверном замке повернулся, и Анна увидела обеспокоенного супруга, забежавшего в комнату. Яков буквально впился в жену глазами. - Дома! Какое счастье, что Вы дома, Анна Викторовна! Я заехал переодеться и взять некоторые вещи. Мне нужно на сутки покинуть Вас по долгу службы. Я каждую минуту думал о том, что Вы можете куда-то отправиться одна, следуя воле одного из нетерпеливых духов, требующего справедливости здесь и сейчас. И даже городовой внизу не больно-то меня успокаивает! - выдохнул Штольман и прижал ее к себе, прикрывая глаза. - Ну я же обещала быть благоразумной, - ласково улыбаясь, сказала Анна, - вот, ко сну готовлюсь. - Как бы я хотел не расставаться с Вами ни на час. - сказал, улыбаясь в ответ, супруг. Однако тут же перестал быть благодушным, вспомнив о расследовании. - Дело, признаться, приняло весьма скверный оборот. Мы разыскиваем заговорщиков. По каналам охранного ведомства поступила информация о том, что в город завезли специфические химические реактивы для изготовления бомб. Теперь мы сверяем адреса, по которым доставляли химические вещества, исключая университеты и промышленные объекты. Даже в таком крупном городе как Москва, редко кому нужны гремучая ртуть, бертолетова соль, серная кислота, динамит и другие ингредиенты. Аня протянула Якову записку, в которой перечислила приметы и род деятельности пособников преступников, собиравших информацию в районе вокзала. - Да, спасибо Анна Викторовна! - сказал Яков, целуя жену в висок. - Вы всегда сообщаете исключительно ценные сведения. Завтра же, с утра мы установим скрытое наблюдение за заговорщиками, чтобы не спугнуть их руководство раньше положенного. Секунду поколебавшись, Штольман подошел к сейфу и, введя комбинацию цифр, вытащил два револьвера. Один револьвер он, взвесив на ладони, вернул обратно, а второй сунул в предусмотрительно надетую под шинель кобуру. - Вы не ужинали? Я осведомился внизу - тихо спросил Яков, - распорядился насчет завтрака. Утром к Вам зайдет служащий, узнать насчет Ваших предпочтений. Пожалуйста не голодайте, Вы же взрослый человек. Сейчас ложитесь спать. Мне будет гораздо спокойнее оставлять Вас. Впрочем, домашний вид супруги и ее разобранные волосы настроили Штольмана на миролюбивый лад, он бесчисленное количество раз поцеловал любимую и, с трудом оторвавшись от нее, попрощался и вышел, пообещав вернуться на следующий день, ближе к вечеру. Анна поулыбалась пылкости Штольмана, глянув в зеркало, потрогала чуть опухшие губы и, задув свечи, легла в постель. Спать предстояло в одиночестве. Даже как-то непривычно! Анна тоскливо вздохнула, вспомнив обыкновенно нетерпеливый страстный взгляд Якова, его быстрые поцелуи и горячую кожу. Однако юный возраст брал свое, она легко заснула, растянувшись звездочкой на их большой супружеской кровати, с удовольствием расслабив руки, ноги и спину, чуть потянутые после сегодняшних дневных упражнений на катке. Глубокой ночью, под утро, к Анне опять явился дух Императора и разбудил ее. - Александр Николаевич! Ну не заставляйте меня опять отказывать Вам.- Убедительно говорила Анна. - Я Вас очень уважаю, и Вашу семью тоже. Но и Вы меня поймите, Вы же слышали, что сказал мне супруг. Он очень за меня беспокоится. Император указал Анне на большое зеркало, в котором отразилось видение. В зеркале было видно полуподвальное помещение, освещенное свечами. Всюду стояли реактивы и оборудование, похожее на аптекарское. Это была подпольная химическая лаборатория. Высокий худой мужчина в очках на маленьких весах отмерял какой-то порошок, и с помощью тонкой металлической трубки закладывал это вещество в цилиндры. Аня посчитала... 9 цилиндров, значит 9 бомб. Рядом с изготовителем-химиком стояли его товарищи. Они спорили о том, кто же будет метальщиками бомб. Все они фанатично хотели бросить бомбы, пусть и придется погибнуть следом. Однако заговорщики не хотели брать на дело женщин. - Ваша работа - кашу да щи варить, - через губу сказал один из заговорщиков крепко сбитой девушке в платке, - а бомбы метать у Вас ни духу, ни мускульной силы не хватит. Вон, месяц назад, сорвали покушение на генерал-губернатора только потому, что с ним в карете его дети оказались. Ну и что с того, что дети! Центральный комитет на этот счет ясно выразился. Детей не жалеем. Сегодня ребенок, завтра он станет взрослый и будет также эксплуатировать нашего брата. - Где, Дора, та хозяйка, что обещала придти тебе подсобить? Нас, почитай, 12 человек здесь завтра столоваться будет. - спросил главный химик. - С утра Авдотья обещала отправить, верную женщину, муж у нее из сосланных на бессрочную каторгу, - ответила собеседница, - я ей сказала пароль сказала на случай своей отлучки. "Гордость и радость". - Повеселее и попроще что, придумать не могла? Почему "гордость и радость"? - изумился химик. - Это то, что я буду испытывать после удачного взрыва бомбы, после убийства наследника, - сказала Дора, сверкая фанатичной безумной убежденностью во взгляде. - Завтра с утра бомбы заряжаем до конца химическими взрывателями, раздаем исполнителям, инструктируем. К обеду расходимся по адресам. Здесь все зачищаем. - резюмировал химик. Анна перевела дыхание, обдумывая увиденное. Девять бомб это очень много. Что же они задумали? Закидать динамитом карету великих князей? Взорвать поезд? И самое главное, чем может помочь она, Анна? Она может нарисовать портреты химика и Доры. Анна встала с кровати, зажгла свечу и принялась быстро рисовать по памяти лица заговорщиков, заодно записывая приметы. От нахлынувшего волнения сон совсем пропал. Яков вернется к завтрашнему вечеру. Найдут ли они без нее это странное место - химическую лабораторию? В любом случае, она тоже не знает, где это место. И завтра может быть уже поздно. Не зря же дух Александра Николаевича звал ее весь вечер. Призрак Императора, словно услышав ее сомнения, встал у двери, ожидая решения. - Ну Ваше Величество! Ну что я могу сделать с таким количеством заговорщиков! Я и с одним то не справлюсь! Если вы покажете, где это место, мы сможем отправить туда завтра полицию. На зеркале появились слова. - Я помогу Вам. Не бойтесь. Идите одна. Используйте задворки и тайные пути. Не допустите того, чтобы бомбы раздали метальщикам. Используйте пароль. Анна заметалась по комнате. С одной стороны, она обещала сидеть дома. С другой стороны, промедление было смерти подобно. И от ее решения зависят жизни людей. Завтра в бомбы вставят запалы, и метатели разойдутся по адресам, нужно было что-то решить и сделать в ближайшие часы. Отправиться в департамент полиции Москвы? Сколько в Москве районов и сколько департаментов, вдруг не один? На месте ли Лебедев, пойдет ли он навстречу, примет ли во внимание ее показания? А если там нет никого из тех, кого она знает и ей не поверят, или еще хуже, задержат ее? Анна метнулась к сейфу, сосредоточившись, в ее голове без труда всплыл нужный ей код. Дрожащими руками она открыла сейф и вынула револьвер Якова. Тот самый, второй, что он оставил дома. Анна умела с таким оружием обращаться с ранней юности, спасибо неутомимому авантюристу Петру Ивановичу. Они с дядей и по бутылкам стреляли в лесу несколько раз, и чистили его револьвер после стрельбы. Она проверила - револьвер был заряжен и вроде бы исправен. Знал бы дядюшка, что племянница воспользуется знаниями по-своему! - Яков Платонович бы не одобрил - подумала Анна. - Что хуже, украсть револьвер у собственного мужа, или идти за духом, к бомбистам, без оружия? Так и не ответив на свой вопрос, Анна склонилась к мысли, что ей самой, с револьвером, будет спокойнее. Следующей проблемой был городовой. Яков подвел ее к нему днем, представил. А городовой, разумеется, запомнил. Но есть вероятность, что он ночью ушел домой и вернется утром. Стоит использовать маскарад, скромно одетая мещанка будет более уместной в это время суток и привлечет меньше внимания. Но у нее нет такой одежды! На этаже ниже была комнатка дежурных, там можно было поискать подходящее платье, платок, тулуп, сапоги. Так и оказалось. Одежды было с избытком, видимо прислуга переодевалась на работе, и хранила лишнюю одежду прямо здесь, в шкафу. Аня лишь надеялась, что девушки не сильно расстроятся, обнаружив пропажу. Она оставила записку и деньги на месте, откуда взяла аккуратно сложенное платье. Что оставить для Якова? Для него уже лежали портреты химика, Доры и описание лаборатории. Написать записку с указанием, что она пошла за духом? Нет, это будет чересчур даже для нее. Аня сделала приписку на портретах заговорщиков. "Яков Платонович, я взяла Ваш револьвер, сейф заперла, Анна." Аня вздохнула и развернулась к ожидавшему ее духу. - Ну, я готова, ведите меня. - сказала смиренно Анна. Светало. Скромно одетая женщина беспрепятственно вышла из доходного дома "Малороссия", не встретив городового. Она быстро пошла за призраком прочь от каменных зданий, куда-то в сторону московских рабочих окраин.