Притяжение влюбленных сердец

Анна Викторовна Штольман проснулась, по собственным меркам, довольно поздно. Может быть потому, что сегодняшним утром ее никто не будил. Обычно, стоило ей разоспаться, прибегала маменька с увещеванием, что воспитанные благоразумные барышни не спят до обеда, всплескивала руками в переживаниях, что же подумают люди о них. Иногда по утрам, вместо мамы, приходила Прасковья, ласково гладила барышню по волосам, звала садиться за туалетный столик, причесываться. После завтрака Анне полагалось прогуляться на свежем воздухе, чтобы позже сесть за занятия или сопроводить маму к модистке или по другим разнообразным маминым надобностям - в лавку или в гости. Сегодня, нарушив многолетний распорядок, Аня удивилась продолжительному сну, но тут же вспомнила о волнующих переменах в своей жизни. Интересно, а молодожёнам спать долго полагается? Где же Яков с его поцелуями и объятиями? Муж нашелся рядом, на соседней подушке. Аня разочарованно, закусив губу, посмотрела на него. Она недоумевала, почему он не разбудил ее, а сама она не проснулась, проспав его приход. А ведь так ждала его! Засыпая, она мечтала о жарких поцелуях мужа. Теперь же, наконец, можно? А он вот так! Пришел молча, ей не сказал, лег почти отдельно, еще и собственным одеялом накрылся. Аня никак не могла взять в толк, почему. Спящий Штольман был хмур, сердился, между его бровями запали изломы. Анна легла на живот, подперла голову кулачком и разглядывала мужа. Какой серьезный! Аня погладила пальчиком нахмуренные брови, побуждая их разгладиться. Она даже немного подула ему на лоб. Фокус удался, и вот уже лицо Якова Платоновича стало не в пример умиротвореннее. Аня аккуратно поцеловала его в кончик брови. Спящий муж улыбнулся. Юная супруга была довольна своей маленькой победой. Спать больше решительно не хотелось. Сил было хоть отбавляй. Аня не хотела тревожить Якова, поэтому потихоньку встала, охраняя его сон. Она надела домашнее платье и, крадучись, вышла за горячей водой для умывания. Яков Платонович Штольман открыл глаза, четко зная, сколько сейчас времени и сколько он спал. Его внутренние часы никогда не давали сбоя. Засыпая, он всегда намечал себе, сколько часов сна ему нужно для восстановления сил. Штольман сощурил недовольно глаза. Где же его Аня? Однако потерять ее не успел. Он услышал как из умывальни доносится деликатный плеск воды. Тонкий голос Анны Викторовны нежно, как флейта, что-то тихонько пел про жаворонка в темном лесочке. Яков растроганно заулыбался. Ну что она за ребенок такой! Вот только посмотришь, взрослая стала, совсем степенная, а в другой раз глянешь - сущее дитя, наивная, искренняя. Он никогда не слышал, как поет его любимая и теперь наслаждался новой, неожиданно приоткрывшейся гранью ее светлой души. Аня была очень жизнерадостная. Ее оптимизм заражал мрачного, по обыкновению, Штольмана, не ждавшего от жизни приятных сюрпризов, уповавшего на логику и разум. Однако после общения с ней, его рациональная, но постная действительность расцветала яркими красками. С ней он сам немного становился ребенком, предвкушающим долгожданный праздник. Яков притянул себе подушку жены и с наслаждением зарылся в нее носом. Ее запах. Он напоминал ему утро ранней весны, первоцветы и... маму. Почему именно ее, Штольман не знал, он даже не помнил свою мать, потеряв довольно рано. Он грезил наяву, вдыхая запах личного счастья. Еще ночью Аня спала на ней, прижимаясь своей щекой, ее разобранные волосы лежали пушистым облачком, щекоча и волнуя его. Жар обладания пришел к Якову внезапно и овладел всем его телом. Желание было так сильно, что мужчина почти застонал беззвучно, обхватывая подушку. Он мог бы предъявить своей юной жене права мужа прямо сейчас, увлекая ее обратно в кровать, но впереди сегодня многочасовая поездка до Твери. Яков боялся утомить Аню, помешать ей собраться. Ей следовало не спеша привести себя в порядок, позавтракать. Никогда не имея дела с невинностью, он не знал, будет ли ей настолько больно, что Аня испугается его страсти, или что это надолго оттолкнет ее, отвратив от его ласк. Будет ли она нуждаться в восстановлении или отдыхе? Он решил не торопиться с таким важным моментом и полностью, когда придет время, посвятить его ей и себе. Он хотел, чтоб его драгоценной Анне понравилось исполнять свой супружеский долг, понравились его прикосновения, понравилось быть женой ему. Представив ее под своим торсом, Яков тяжело задышал. Он долгое время мечтал об Анне и желал ее. Отводил сердито глаза, злясь сам на себя, и снова возвращался к ней взглядом. Какая она была прекрасная еще тогда, в их первую встречу на берегу реки. Ее ясные синие глаза поражали его своей глубиной и серьезностью. Ее волосы всегла были образцом девичьей красоты, длинные, тяжелые и пышные. Он с ума сходил, замечая все, подмечая каждую деталь. Он видел ее тонкие изящные руки, узкую талию и волнующий контур груди. Ее красиво очерченые губы влекли его, полицейского при исполнении, забыть обо всем и с наслаждением истово целовать их. Он всегда держался, ни словом, ни взглядом, не смущая ее, не смея прикоснуться к этой очаровательной юности, позволяя ей цвести и благоухать. Он даже мысли отгонял, но они снова предательски возвращались, стоило ему увидеть её. К весне, после дела инженера Буссе и последовавшей ссоры, после его нелепых обвинений в ее адрес, Якова накрыло особой страстью. Он мечтал увидеть ее обнаженное тело и целовать каждый его миллиметр, возжелал ласкать ее нежную персиковую кожу. Сквозь пелену неутоленного и сегодня желания, Яков слышал продолжающийся плеск воды и новую песню - на этот раз Аня пела про журавлика. Он же продолжал молча сходить с ума, мучаясь от собственных порывов. Он представил ее небольшую девичью грудь, мягкую, податливую. Он будет поглаживать ее, замечая как затвердевают ее розовые соски, отвечая на его ласки. Как он будет целовать их своими теплыми губами. Его возбужденные мысли невольно переместились на нежные завитки между мягких бедер и мягкую розовую плоть, искушая волю. Плеск воды заканчивался, как и тихая песня. Похоже, Аня закончила умываться и растиралась полотенцем. Яков быстро встал и молниеносно оделся, чтобы преждевременно не смущать свою молоденькую жену. По-армейски четко заправил постель. Он некстати вспомнил, как любила Нежинская бесстыдно разглядывать его, одевавшегося, с ног до головы, царственно откинувшись на подушки. Она делала это с высокомерным лицом императрицы, допустившей пажа до своего тела. Якову всегда претил этот ее хозяйский взгляд, но он, будучи джентельменом, не спорил по мелочам, молча скрежетая зубами. Аня вернулась в комнату с распущенными до талии волосами, лежащими с утра крупными завитками. У Якова захватило дух от такой красоты, которую Аня обычно благовоспитанно прятала в прически. - Доброе утро, Яков Платонович, - приветливо сказала Анна. - Доброе, - Штольмана охватило косноязычие. Он схватил ласково улыбающуюся жену за плечи и прижал к стене, яростно целуя. Как можно быть такой привлекательной, вызывать такую страсть и быть одновременно такой восхитительно невинной? Он вжимался в нее всем телом, передавая ей возбуждение. Потом вдруг оторвал Аню от стены и прижал к себе. Яков запустил руку ей в волосы, пропуская между пальцами снова и снова, нежно массируя затылок и скользя по шелковистым прядям вновь. Терзая губы поцелуем, он ни на секунду не отпускал их, свободной рукой лаская скулы и подбородок. Затем он опустил глаза вниз и начал гладить ее живот через тонкую ткань, ведя раскрытой ладонью снизу вверх, пока не добрался до изгибов груди. Радужка у него потемнела и дыхание стало рваным и тяжелым. Продолжая целовать Аню, он нежно трогал грудь сквозь платье и терял голову. - Надо остановиться, - подумал Яков, пока я не задрал юбки своей жене и не овладел ей прямо здесь. Аня такого мужланского обращения не заслужила, она вообще заслуживает всего самого лучшего. Тяжело дыша, он сбавил темп и вот уже совсем легонько поглаживал и не менее невесомо целовал свою ошарашенную смелыми ласками возлюбленную. В номер постучались. - Яков Платонович, завтрак, тихо сказала Аня ему в губы и он, нехотя, оторвался от нее. Штольман открыл дверь, в номер доставили умопомрачительно пахнущий кофейник, поднос с едой и горячую воду для его утренних процедур. Обо всем этом распорядилась Анна, пока Яков спал и он внутренне одобрил ее непривычную для него деловитость. -Умница, Анечка! - подумал Штольман. В умывальне Яков вновь разделся, обмотав полотенце вокруг ягодиц. Он щедро обмылся, растерся и принялся взбивать мыльную пену для бритья. Острое чутье сыщика внезапно почувствовало присутствие еще одного, наблюдающего взгляда. Не оборачиваясь, Яков присмотрелся к отражению в зеркале. Так и есть! Неосторожная тень выдала шебутную барышню, подглядывающую за супругом. Рассудив, что от такого любопытства вреда не будет, он ничем не обнаружил свое знание и продолжил процедуры, достав опасную клиновидную бритву. Анна Викторовна, затаив дыхание, наблюдала за Яковом. Он неторопливо вытащил щегольской помазок с ручкой из слоновой кости и начал обстоятельно наносить на лицо обильную мыльную пену. Затем, взяв бритву, он стал точными аккуратными движениями брить лицо. Навык у него был отменный, движения выверенными и точными. Аня завороженно смотрела на эту эталонную мужественность. Руки Якова двигались быстро и уверенно. Поджарые рельефные мышцы спины перекатывались, выдавая недюжинную силу и выносливость их обладателя. Когда Яков, довольно посмеиваясь про себя над тайным девичьим интересом, вышел из умывальни, Анна уже сложила милый объемный узел на макушке, открыв чуть розоватые уши и шею. Штольман достал купленный специально для нее дорожный косметический набор и вытащил из него бутылочку туалетной воды. Он нанес несколько капелек Анне на зону декольте, коротко поцеловав ее совсем рядом с ложбинкой. Яков заметил, что драгоценная супруга покраснела до кончиков ушей. Он, конечно, не специально смущал и соблазнял ее все более откровенными ласками. Это происходило по наитию. Он не желал ни в чем торопить ее. Яков просто устал облизываться, глядя на этот пир его мужского желания и по-немногу преодолевал барьеры девичей чувственности, запертой в чопорное воспитание. За завтраком Анна Викторовна деловито заботилась о муже, разливая кофе по чашкам и раскладывая омлет и гренки. Ей нравилось вот так подать Якову Платоновичу дымящуюся чашечку ароматного напитка. Понемногу уходила краснота со щек и мысли ее приняли привычный ход. Аня азартно кромсала омлет в тарелке, периодически поднимая глаза на мужа и радуясь, что он рядом. Яков был задумчив. Он строго глядел куда-то перед собой, напряженно думая. - Анна, - муж внимательно посмотрел на нее. - Мне небходимо немного поработать с бумагами. Пока я буду занят, поручаю вам составить список необходимых закупок, после я его проверю, внесу коррективы. Помните, что путь у нас неблизкий, а все продающиеся в пути по сибирскому тракту товары, как правило просты и безыскусны. Чтобы вы не были лишены в дороге милых мелочей, я хочу позаботиться обо всем заранее. В крупных городах поблизости мы закупим все, что нужно и отправим отдельным багажом. Начните, пожалуйста, с продовольствия. Аня с энтузиазмом восприняла поручение. Пересев за рабочий стол напротив своего мужа, она быстро принялась строчить карандашиком, изредка уточняя у Якова его вкусы. Оказалось, что муж у нее в питании неприхотлив и будет есть все, что она запланирует для их путешествия. Яков рассказал ей, что на почтовых станциях, расположенных каждые 30 верст, обязательно есть избы для отдыха, а местные торговцы приносят горячую еду, хлеб, яйца. Обо всем остальном следует подумать заранее. Штольман изучал большую подборку документов, касающихся устройства той местности, где ему придется нести службу. Он изучал русско- китайские договоры, документы по управлению приграничных городов, указы об устройстве каторги. Читал он быстро, цепкий острый ум отмечал важные детали и наметки на будущую работу. Анну Викторовну он занял делом с совершенно коварным умыслом. Он хотел иметь возможность держать жену около себя и любоваться ею. Часом позже Яков и Анна отправилась на прогулку в парк около гостиницы. Еще из окна неугомонная Анна Викторовна приметила уток. Она взяла с собой хлеб, оставшийся с завтрака, намереваясь покормить птиц. Яков шел, улыбаясь ее радостному настроению. Дойдя до пруда, разделив с мужем кусочек хлеба поровну, Анна начала бросать крошки голодным городским уткам. Через четверть часа, расслабленный Штольман вдруг увидел то, что заставило его собраться. Его Сиятельство князь Разумовский, чинно шествовал с роскошно одетой спутницей по аллее парка. - Вот так поворот, - негодующе подумал Яков Платонович, - этого господина ничего не берет. Слишком высокие покровители. Он хотел увести из парка ничего не замечающую, кроме птиц, Анну. Разумовский заметил их и быстрым шагом направился навстречу. Штольман знал, что находясь под следствием, князь написал письмо, в котором указал, что не имеет намерений продолжать дуэль с полицейским. Чего же тогда хотел этот отвратительный представитель благородного дворянского сословия? - Яков Платоооныч! - слащаво произнес Разумовский. - Рад видеть. Вас можно поздравить с женитьбой! Мадам..- он чопорно поцеловал Анне руку и продолжил улыбаться. - Анна Викторовна, вы как всегда удивительно прекрасны! Яков вопросительно поднял бровь, не говоря ни слова. - Полноте, господин Штольман, - дуэль это дело прошлое. Вы стали счастливым соперником, переиграв меня на главном фронте, - сказал он, намекая на Анну. - Анна Викторовна, я очень рад видеть Вас в здравии, надеюсь что мы с вами останемся добрыми друзьями. - Приторно продолжал князь. Анна вырвала у князя руку и быстро сказала: - Кирилл Владимирович, теперь мой муж определяет круг моего общения. Якова затрясло от негодования. - Как вам удалось избежать наказания и ссылки? - негодующе спросил Штольман. - У следствия больше нет ко мне вопросов, они сочли непричастным меня, - вкрадчиво, с превосходством произнес князь. Он смотрел на Анну изучающим взглядом, будто что-то прикидывая в своем изворотливом уме. - Анна, нам пора уходить, - сказал сурово Штольман и, едва прикоснувшись к котелку в знак прощания, увел жену подальше от негодяя. Анна ничего не понимала. Кирилл Владимирович был вежлив и добродушен, но ее муж, казалось, кипел от ярости. - Обещайте Аня, вы больше никогда не заговорите с этим господином, - сказал Штольман громко, легонько тряхнув ее за плечи, едва они скрылись из вида. - Я обещаю. - ласково сказала супруга. - Яков, не повышайте на меня голос. Ей была решительно непонятна его острая реакция на недавнюю встречу. - Извините меня, - вздохнул Штольман и его напряженное лицо начало разглаживаться. Анна не знала, какими глазами этот старый развратник смотрел на нее, и какие хитроумные комбинации может придумать его извращенное ненавистью сознание! - Думал Штольман. - Быстрее бы увезти Аню, чтобы она никогда не встречалась с этим господином. - Красивая барышня, - спокойно заметила спутница Разумовского, - такой бриллиант потеряли. - Она не только красива, Елена, обратился князь к своей спутнице, - Анна еще и очень одаренный медиум, поэтому мы продолжим наблюдение за ней. Она нужна мне. Я не смог увести от Штольмана возлюбленную, но будет черезвычайно приятно увести от этой полицейской шавки его законную жену, - иезуитски улыбаясь, сказал Разумовский. Он дал локоток спутнице, и они пошли дальше по дорожкам парка. В номере Анна смотрела как Яков быстро, с мрачным решительным выражением лица, складывает оставшиеся вещи. Потом он сел, глубоко задумавшись. - Идите ко мне, наконец очнулся от раздумий Штольман и привлек Аню сесть рядом с собой. - Аня, его Сиятельство - шпион, он враг как мне, так и нашему государству. Вы нужны ему для помощи в его преступных замыслах. Пожалуйста, верьте мне. - серьезно сказал Штольман и погладил ее по макушке. - Яков Платонович, я только вам и верю! - Горячо сказала Анна, упокаивающе поглаживая его по рукам. - Если вы сказали мне держаться подальше от князя, я так и сделаю. - Интуитивно Аня понимала, что покладистостью можно быстро настроить супруга на миролюбивый лад. - Господин Штольман! - Постучались в номер. - Прошу, откройте! - Это папа, - удивленно выдохнула Анна. - Откройте, Анна Викторовна. - улыбаясь, сказал Штольман. Если он все правильно понимал, Виктор Иванович пришел не ссориться. Анна открыла дверь и в комнату буквально ворвались супруги Мироновы, груженые разнообразными пакетами и коробками. - Аннушка, - воодушевленно начала говорить мама. В ее глазах предательски поблескивали слезинки, но она продолжила: - ты сделала свой выбор и мы принимаем его. Мы не хотим, чтобы ты уезжала так далеко, не простившись с нами. Виктор Иванович и я пришли благословить тебя.. вас..., - мама недоверчиво посмотрела на безукоризненно доброжелательного к ней Штольмана. - И передать тебе твою часть семейного капитала в качестве приданого, - деловито продолжил папа. - Мама, папа, спасибо, что вы пришли, что простили, что отпускаете меня! - растроганно сказала Аня, обнимая сначала мать, а затем отца. Виктор Иванович и Мария Тимофеевна достали образ и трижды перекрестили им дочь и зятя. Потом адвокат взял руку дочери и вложил ее в руку мужа. Оставшееся в Затонске время чета Штольман провели с родителями Анны. Виктор Иванович с Яковом пили коньяк и обсуждали последние политические новости, будущую службу Якова. - Яков Платонович, - уже добродушно, без камня за пазухой, говорил Миронов, - Мы теперь с вами не чужие люди. Пожалуйста, всегда в случае трудностей, расчитывайте на нас. Яков же надеялся, что он справится с любыми трудностями сам и не допустит затруднений у своей дорогой жены, будет радовать тестя только радостными новостями. Виктор Иванович также рассказал что, наконец, хочет взять отпуск, оставив вместо себя помощника, и свозить Марию Тимофеевну в Европу. Мария Тимофеевна полушепотом наставляла дочь. Она рассказывала как, по ее мнению, должна вести себя хорошая супруга. Мама говорила Анне о скромности, о том, что не следует преподносить себя перед людьми ярче супруга, следует быть его тенью. Она чуть слышно разъясняла о супружеском долге жены перед мужем, побуждая ее привечать супруга и не отталкивать его. Строго наставляла не компрометировать Якова Платоновича шалостями. Когда мама заговорила о возможных способах избежать частых беременностей, Аня также шепотом взмолилась избавить ее от остальных советов. Взамен дочь пообещала маме быть благоразумной. Спустя час крытый экипаж увозил супругов Штольман в Тверь. Мироновы проводили их, взяв обещание писать каждую неделю. Мама расцеловала Аннушку. Яков сидел рядом с Анной и, неожиданно, смущенно улыбаясь, попросил её спеть. - Спеть? - Подняла брови Анна. - А что? - То, что вы пели утром, про журавлика. - сказал ей муж. - Вы что же, подслушивали меня? - нахмурив брови, уточнила Аня. - А вы подсматривали. - Коротко поцеловал ее ладошку Яков. Анна, улыбаясь, завела тихую лирическую песню, а муж держал ее за руку. Они вместе смотрели в окно, наблюдая, как садится солнце и проносится, уходя, не сегодняшний день, а их затонское прошлое.