Молчи

Утро казалось мне еще более мерзким чем мой вечер, проведенный под этим уродом, что так любезно сразу же свалил с моей комнаты, на прощание силой вырвав щеколду на двери. Я провалялся в кровати с пол ночи, чувствуя как белёсая жидкость вытекает из моей задницы. Но не осмелившись прикоснуться к ней, я понимал что это, и от осознания тошнило еще больше. Я едва ли мог не зарыдать в голос, смотря на себя в зеркало, видя опухшее лицо, красные глаза, ссадину на скуле от удара и чертовы укусы вперемешку с засосами по всей шее. Я слышу как мама кричит с кухни, что пора завтракать. А мне хочется умереть, понимая кого я увижу на кухне рядом с ней. Как я и предполагал, демон ждал меня, сидя в непринужденной позе, закинув ногу на ногу, с чашкой кофе в руке. Довольный, сияющий своей мерзкой улыбкой, что-то сильно обсуждая с матерью, которая лишь краем глаза посмотрела на меня и поздоровалась непринужденно, почти не отвлекаясь. Я задрожал всем телом, видя как оценивающе Итачи смотрит на меня, будто проверяя не оставил ли он заметных улик. Проверяя, не дурак ли я, что не надел ненароком открытую одежду, показывая всем, кто развлекался со мной вчера. Но я не так глуп, хотя, сейчас я думаю иначе. Я спрятал руки под стол, смотря на ароматную тарелку с кашей перед собой. Аппетита не было, вкус отвращения перебивал все. Я не должен себя так чувствовать. Я не виноват, что этому уебку приспичило меня поиметь. Нет. Совсем не виноват. Виноват лишь в том, что не замечал его плотоядный взгляд на себе раньше. Я чувствую как слезы вновь накатывают, подступают к горлу, от чего я давлюсь "мерзкой" рисовой кашей и обидой, что застряла где-то посередине. Я смотрю на маму, и совершенно не смотрю в его сторону. Меня воротит от одного его голоса, и стошнит определенно, если он назовет меня по имени еще раз. Я отключаю все чувства, я не замечаю ничего. А он все смотрит, прожигает меня глазами в слабой надежде, что я отвечу тем же. Я не могу совладать с собой, дыхание замирает, сердце колотиться. Почему я должен делать вид, что ничего не произошло? Я сглатываю тяжелый ком и робко зову маму, с некой жалостью в голосе. Она обеспокоена, она видит. Она знает? Нет. Конечно нет.... Откуда ей знать? Я хочу прокричать, заорать во весь голос, но силы покидают меня. Горло жжёт. Я вновь зову ее, более настойчиво отвлекаю от разговора. Глаза Итачи распахиваются и он резко хватает меня за локоть, понимая, что я хотел сделать. Ведет за собой и бросает в след, что нам пора уходить, что мы опоздаем. Выводит в жестком захвате с кухни, шипит и чуть ли не кидает меня на задние сидение черной тойоты. Я сжимаюсь и смотрю на белые полосы на двери, вспоминая с чего все началось, не понимая, как все могло так обернуться. Покидаю реальность и слабая дрожь покалывает все тело. Боюсь, что все сейчас повториться. Брат закрыл двери, остановился недалеко от дома в безлюдном переулке. Меня охватила паника, что он пересядет на задние сидение и вновь распустит руки. Но он бездействовал. Молчал, смотря на меня через зеркало заднего вида, думал и тихо стучал по рулю кончиками пальцев. Мне казалось я слышал треск его мыслей словно звук костра. Так же отчетливо, как я вновь услышу треск ударов о тело, что я пытался все рассказать матери. Итачи не дурак, он понял, что я чуть не проговорился. Я не мог разобрать о чем он думает, его мысли менялись очень быстро, брови припускались. Он был зол. И сожалел? Не думаю. Но видя каплю, долю нежности в его глазах, я закипал от страха и ждал. Банального прощения. Извинений. Но их не последовало. Он заверил меня, что все, что случилось было ошибкой, что больше такого не повторится, что все это было лишь мимолетным потоком накатанных эмоций. Стал оправдываться, что у него давно никого не было, что его возбуждает грубость и черные волосы. Ха. Оправдывался так, словно хотел ослабить мою бдительность. Я не поверил.... Он - лжец, в этом я давно его раскусил. Я согласился с условием, что он не тронет меня таким образом больше никогда, а я ничего никому не скажу. Я вновь почувствовал себя использованной барашкой. Даже если и не повториться, он все равно получил, что хотел. А мне остается лишь принять факт того, что я был отличным развлечением на ночь для собственного старшего брата. В школе на меня все смотрят, на меня давят стены, мысль о том, что все знают раздирает меня на части подобно дикому зверю. Касаюсь ворота серого свитера, проверяя все ли в порядке и не видны ли следы на шее. Мне кажется я ломаюсь, схожу с ума. Сижу на последней парте в полном одиночестве, рисуя черной гелиевой ручкой дерево на красных полях. Я не слышу о чем говорит учитель, все его слова смешиваются неизвестным мне языком, который я даже не пытаюсь разобрать, полностью погруженный в себя и в дурацкий рисунок. Ничего не пишу, думаю лишь об Итачи, не замечая, что кто-то сел рядом со мной, тыча локтем. Я зажигаюсь в одну секунду как спичка, от гнева, готов ударить, того кто посмел меня касаться. Вижу незнакомого парня и отдёргиваю руку. Его зовут Наруто. Новенький в классе. Я не протягиваю блондину руку в ответ, когда он пытается познакомиться. Лишь тихо произношу свое имя и фамилию. Голубоглазый пацан в черной толстовке "Tommy Hilfiger" не затыкается весь урок и после; нагло ходит за мной по пятам, садится рядом на всех последующих уроках. Раздражает. Но отлично отвлекает своей болтовней, от воспоминаний о моем первом сексе. Я пытаюсь отвечать, поймав себя на мысли, что улыбнулся пару раз от его тупых шуток. Блондин просит у меня номер телефона, но я не сделал ничего умнее, чем соврать, что у меня сломан смартфон, понимая, что не хочу слышать его болтовню и дома. Представил на минуту, как мы общаемся, подобно девочкам-подросткам с дешевых американских фильмов, наматывая пряди волос на палец, слушая бесконечный треп. Отчего то стало смешно. Но виду не подал. Я осекся на парня и поймал себя на мысли, что я бы прослушал целый день истории о его богатеньком отце, чем увидел перед собой вновь знакомое лицо, так пафосно ожидающее меня на парковке. Брутальный придурок кажется мрачным, молчит всю дорогу, изредка интересуясь как дела в школе, не удосужившись даже спросить, болит ли что-нибудь у меня после бурной ночки. Ведет аккуратно, не спеша, а я хочу выпрыгнуть из машины на полном ходу, разбившись об асфальт головой. Но ублюдок предусмотрительный, и на всякий случай запирает двери, будто читая мои мысли. Ставит машину на ручник у самого дома, но почему-то не спешит выходить, лишь поворачивается ко мне и жадно целует в открытые губы. Я вздрагиваю, меняюсь в лице, мечусь в сильных руках, сжимающие мои плечи. Язык скользит по полости рта, его тихий стон сбивает меня с толку, поцелуй углубляет, завлекая в игру. Но я не отвечаю, не сопротивляюсь, лишь мычу в попытке освободится. Он говорит, что обещание будет держать, но целовать он меня может. Я чуть не срываюсь в жалкой попытке ударить его, но вспоминаю его удары ранее и останавливаюсь, проглатывая обиду, что давит со всех сторон. Итачи желает мне приятного дня, намекая на то, что подготовил для меня вечером нечто особенное. Просит прекратить игнорировать его, когда я не отвечаю. Я с ужасом и диким страхом наблюдаю, как он меняется в лице. Требует быть более дружелюбным. Ничего не могу произнести или возразить, быстро кивая головой. Он улыбается, оставляя еще один короткий поцелуй на щеке. Меня передергивает от отвращения, но я не показываю этого, выхожу с машины. Я поднимаюсь в комнату, роняю портфель на пол и падаю на широкую кровать, которая все еще хранит запах одеколона этого ублюдка. Прижимаю лицо к подушке, сковываюсь в позе эмбриона и наконец рыдаю. Громко воя не сдерживаясь, не пытаясь закрыться, ибо я один. Я впиваюсь острыми когтями в волосы, с желанием снять с себя скальп, умереть на месте, прекрасно понимая, что через несколько часов мне вновь делать вид, что ничего не происходит.