The Eternal

Процессия, облаченная в белые одежды, двигалась по гавани Ли Юэ, притягивая взгляд будто река тумана. Погода, как назло, была отличная, а город погрузился в тишину. Даже корабли перестали разгружать, и с палуб смотрели завороженные моряки: они никогда не видели чтобы кого-то провожал в последний путь целый город. Целая страна. Чжун Ли не принимал участия в процессии, хоть и был облачен в традиционные для похорон цвета. Церемония вознесения, которую подготовил он сам, была уже достаточно исполнена им со всех сторон. Сейчас ему было тоскливо смотреть на то, как его оплакивают обычные люди. Не адепты, не Цисин, не Воля небес и её приближенные. А просто люди, которых он оберегал, которым помогал. И которых, наконец, отпустил с миром, словно подросшее дитя, которому пора создать свой дом, свою семью. Легкие накидки, у кого из хлопка, у кого из шелка, мягко развевались на ветру. У Чжун Ли был похоронный наряд, ему, как работнику, было положено присутствовать на погребениях и церемониях лишь в таком. Хотя, признаться, находиться на своих похоронах он бы не хотел. Вознесение это что-то светлое, чистое. А процессия, что несла к его статуям архонта дары, это…совсем другое. Рядом он почувствовал еле слышный шаг. С высокого здания кто-то мягко спланировал к нему, сидящему в не примечательном маленьком саду на выходе из города. Чжун Ли ощутил как земля рядом начинает резонировать, и трава будто вся тянется к ногам с легкой поступью. Он сразу понял, кто это. Ещё до того как его уха коснулся спокойный голос: — Я и не думал найти тебя здесь, Чжун Ли. Мужчина поднял голову и сощурился. Свет солнца, который лишь частично загораживал Итэр, ослепил его. Он поднял изящную ладонь в белой перчатке и с легкой улыбкой кивнул, приглашая путешественника присесть рядом в невысокую траву, полную цветов. Молчание между ними никогда не было натянутым или тяжелым. Рекс Ляпис привык оставаться в уединении со своими мыслями, шесть тысяч лет тому свидетель. Итэр же жил по правилу: лучше не сказать ничего, чем глупость. Поэтому они спокойно могли сидеть часами в обществе друг друга и никого кроме, распивая чай или играя в шахматы, подаренные Нин Гуан. — Наверное, ты жалеешь, что оставил их. Любое слово Итэра было на вес золота. Во-первых, потому что за ним всегда стояло дело, а во-вторых, он подчас мог затмить ораторским искусством всех Цисин разом. Наверное, причина крылась в его обыкновенной молчаливости, с умением вдумчиво слушать и говорить нужные фразы. Попадать точно в сердце каждым словом. Это были слова не мальчишки. Если бы властелин камня не знал его лично, то издалека решил, что Путешественник это адепт. Может, потому к нему так тянулся нелюдимый и нелюбимый многими Сяо?.. — Жалею, — сознался Чжун Ли, склонив голову. Процессия всё текла, огибая дороги. Сколько же людей присоединились к ней, желая угодить “мертвому” богу? — Но таковы были условия. И пора было отпустить их. Это лишь крошечный толчок к развитию человечества. Им более боги не нужны. Они в состоянии позаботиться о себе сами, без вмешательства высших сил. — Другими словами, ты переложил свое тяжкое бремя на плечи Нин Гуан? Чжун Ли засмеялся. Думал ли он о Воле небес как о той, кто поведет страну к процветанию? Пожалуй, она уже вела. Её дворец тому прекрасное доказательство. Прибытие Итэра сюда — тому доказательство. И то что он может спуститься с небес и стать простым смертным…лишь ещё одно доказательство. Адепты, оторванные от мира, неспособны сплотить людей так, как это делают контракты, короли и закон. Она стала дланью, которая повела в бой всех. А после — навела порядок. — Боюсь, за её человеческую жизнь она успеет устать от сравнений с великим Властелином Камня. Итэр взглянул на него так проникновенно. Наконец-то оторвав взгляд от текущей толпы, он смотрел ему прямо в глаза, не боясь ни яхонтового гнева, ни топазового безразличия. Он и сам словно стал старше. Упрямая линия челюсти, тонкие губы и взор, полный решимости. Чжун Ли поймал себя на мысли, что так юноша смотрит только на тех, кого видит равным. Кто видит равного в нем самом, а не простого путешественника, героя Мондштата и Ли Юэ, и что там ещё ему приписали за титулы… Толпа всё текла, редея и редея. Время шло, а они будто не могли насытиться этим острым чувством единения, как будто мир вокруг это лишь маленький сад у разрушенного давно дома, хозяева которого давно отстроились в городе. В конце концов, Итэр подсел ближе, и от ощущения жара чужого тела Чжун Ли повело. Ему непривычно было касаться кого-то так, белые одежды были не такими плотными, как его привычные черные, украшенные камнями и позолотой. А Итэр был очень горячим, будто раскаленная звезда, упавшая с неба сюда, прямиком к Рексу Ляпису в руки. К оплакиваемому людьми богу. Иногда Чжун Ли замечал, что такое простое событие как смерть может сплотить людей даже абсолютно чужих. Настолько, что взовет к их древним инстинктам. Тоска по ближнему заставляет их возлечь с кем-то, кто может разделить их горе. И подарить шанс на семью. В прикосновениях Итэра к нему не было похоти. Но тоска, да, определенно. Его руки, лежавшие на широких плечах нового тела архонта, вовсе не сжимали отчаянно крепко, а на лице не было и слезы. Но почему-то его печаль ощущалась в воздухе, будто флер благовоний. От неё было тяжело дышать. — Все эти люди тоскуют по тебе, Чжун Ли. — Будешь ли ты тосковать по мне в своих путешествиях, Итэр? — его имя вышло из уст слишком мягко, но юноша лишь улыбнулся, мягко и тепло, укутывая в свои объятия крепче. — Буду. Аккуратный поцелуй, оставленный на губах путешественника, довольно быстро перерос во взаимный обмен нежностью и горем. Вначале очень робко, но после смелее и смелее. Теплые поцелуи оставались на его бледных скулах и висках, а Итэр только легко вздыхал, прикрывая глаза и позволяя поцеловать его прозрачные ресницы, прежде чем снова увлечь в плен своих губ. Процессия растворилась, будто бы в тумане. Кто-то уже шел обратно, с тяжелыми сердцами обсуждая своего мертвого бога, который впервые за многие годы ощущал себя таким живым. Просто сидя в заброшенном саду, где-то на возвышенности, куда обычные люди не заходили. Просто целуя кого-то столь важного, явившегося внезапно и оставшегося в сердцах людей, будто яркая вспышка в небе. Росчерк алым на желтой картине Ли Юэ. Перчатки и тяжелый меч были оставлены в стороне. Они лежали в саду, скрытые невысокой травой, пока вечер медленно укутывал в свои теплые одежды весь, казалось бы, мир. Для них этим миром было небо, в которое они смотрели, отыскивая молчаливо созвездия. А когда им надоедало, они вновь увлекались друг другом, касаясь, изучая взглядами, губами. Это была жажда, которую нельзя унять. Тяжелая коса светлых волос приятно лежала в руке, пока Чжун Ли касался Итэра, так вольготно лежащего на его груди, явно почти задремавшего в этом прохладном уюте. Его узкая ладонь отчаянно искала биение сердца бывшего архонта, а найдя, успокаивалась и ложилась там, пригретая сверху чужой. Это движение тут же разбудило юного путешественника, который тут же поднялся и поцеловал мужчину, не желая с ним расставаться. Являя свой голод, без грубости. К рассвету город начал просыпаться. А им нужно было расстаться, пока кто-нибудь не заметил подозрительного мужчину в белых одеждах, выпачканных травой. — Едва ли я могу настоять и попросить остаться тебя здесь. — Не можешь. — Но я буду ждать тебя. Как весь Ли Юэ. — Мне не нужен весь Ли Юэ. Оставь это своим адептам. И Цисин. Рекс Ляпис рассмеялся, чувствуя как принял новую ношу, недоступную ему доселе. Их обнаженные руки соприкоснулись, и это электричество потекло по венам, пронзая его сердце насквозь. Как будто не давая дышать. Они стояли в саду, в окружении угасающих звезд и светлячков. Где-то пробуждался город, в гавани снова слышны были корабельные звуки. Привычный шум, сошедший к ним будто после медитации. Впервые Чжун Ли встречал его почти с раздражением, понимая что его покидает кто-то, за кем он готов был следовать хоть на край света, хоть за его пределы. Если это потребуется. Ещё один поцелуй, всего один. Путешественник приподнялся на носочки, касаясь его груди и обнимая за шею. Находясь так близко и незримо далеко. Чжун Ли уже скучал по нему, признаться честно. И вложил в этот поцелуй всю свою грусть от их последней встречи перед длительной разлукой. Обхватил лицо мальчишки, касаясь кончиками пальцев, напоминая себе, что он вернется, обязательно вернется. — Да хранит тебя… — Нет, — теплые пальцы Итэра коснулись его губ, и он снова улыбнулся, глядя в чужие глаза, — лучше скажи что-то другое. Архонт немного помолчал, раздумывая. Но всё же нашелся в своем красноречии, не желая оставлять эту их встречу такой, ведь кто знает, когда будет следующая. — Благословляю тебя, странник. Пусть твой путь будет тернист, но приведет к твоей цели. А после — обратно. Ко мне. — Да будет так, величайший из архонтов. Пусть будет так. Их пути разошлись. Чжун Ли мог лишь обернуться к путешественнику, который робко помахал ему рукой, не сдерживая спокойной улыбки. Слишком окрыленный, чтобы заметить чужую фигуру, следящую за ними с высоких крыш. Растворившуюся моментально, стоило им покинуть этот заброшенный сад, полный их теплых воспоминаний.