***
— Мухэниса, ну, пожалуйста! Спаси меня! Последний раз, прошу! Я больше никогда ни о чём тебя не попрошу! — молился парень, пав ниц перед мужчиной, стоящим на пороге своего дома в домашней одежде. Такэхико Камацу — 27 лет, безработный. Взял свой первый микрозайм, будучи ещё студентом в колледже. В колледже он так и не доучился, поняв, что деньги можно брать в кредит, главное потом обязательно вернуть. Поначалу Такэхико действительно возвращал деньги, но затем осознал, что проценты капают не такие уж и большие, и вообще долг вполне себе можно преспокойно не возвращать. За семь лет его долг вырос почти до 3 миллиардов йен, но парня это, кажется, совсем не пугало, ведь он постоянно занимал денег у друзей, родственников, просто знакомых людей, которых встречал раз или два раза в жизни. А ещё Такэхико научился мастерски избегать коллекторов, которые грозились продать его на чёрном рынке по кусочкам. Со временем друзья и родные от него отвернулись, и он остался совсем один. Только Мухэниса, к которому тот снова пришёл за помощью, верил в то, что этот бессовестный человек всё ещё мог иметь надежду на счастливое будущее. — Мухэниса, пожалуйста! — рыдал парень, хватаясь за ноги мужчины. — Ты ведь врач! Сделай так, чтобы коллекторы поверили в мою смерть, пожалуйста! — Да тут уж как не крути, Такэхико, а они тебя и из-под земли достанут, лишь бы повыгоднее продать и получить хоть какие-то деньги! — рассерженно ответил Мухэниса. — Пожаааа-аааалуйста! — взвыл парень ещё громче, и мужчина сдался, затаскивая оборванца в свой дом. — Ладно, — коротко сказал Мухэниса, протягивая Такэхико какую-то пробирку с прозрачной жидкостью. — Смотри, это сильнодействующий препарат. Принимай его с осторожностью. Капля — и ты проспишь пару дней к ряду, две капли — и твое тело перейдёт в состояние клинической смерти, три капли — и ты труп. Смотри не перестарайся, всего ДВЕ капли. Я спасён! — Спасибо, Мухэниса, спасибо! Ты лучший! — запищал парень, явно радуясь тому, что теперь все коллекторы и кредиторы — пускай и на время — но отстанут от него.***
Горделивой походкой, предчувствуя свою скорую «кончину», Такэхико вошёл в небольшое кафе. На нём была белая рубашка и штаны от делового костюма — умирать нужно красивым. В окне кафе замаячили знакомые фигуры коллекторов, но теперь Такэхико был полон уверенности и сил от того, что скоро весь этот кошмар закончится. Правда, под «закончится» он совсем не предполагал, что всё закончится именно так. Такэхико элегантно закинул ногу на ногу, выпрямляя спину, и нарочито раскрыл утренний номер какой-то свежей газеты. Сегодня парень был особенно вежлив и учтив со всеми обитателями кафе, ведь сегодня его последний день в старом и погрязшем в йенновой коррупции мире. Когда коллекторы вошли внутрь, усаживаясь за соседний столик, Такэхико заметно напрягся, но тут же расслабился. Впереди его ждала новая, полная свободы жизнь, и он не собирался акцентировать всё своё внимание на бугаях по соседству. Когда, как ему казалось, его никто не видел, Такэхико сжал в руках флакончик с прозрачной жидкостью и незаметно капнул две капли чудодейственного препарата в чашку, также элегантно помешивая тот ложечкой. Парень был в предвкушении своей «финита ля комедия», когда проходящий рядом мужчина ненароком задел его газету, заставив ту полететь на пол: — Ох, простите, пожалуйста, я совершенно не хотел вас потревожить! Он оставил свою чашку на столе рядом с чашкой Такэхико, и поспешил поднять чужое чтиво, вежливо протягивая то парню: — Ещё раз, прошу прощения! — Ничего страшного, всё в порядке, не волнуйтесь, — учтиво кивнул парень, наблюдая за тем, как гость заведения забирает свою чашку с его стола и усаживается за соседний столик. Ну, была не была! Вот она, дорога в новую жизнь! Такэхико обхватил пальцами ручку миниатюрной чашечки и в два присеста осушил крепкий напиток. Через несколько мгновений лекарство начало действовать, и перед глазами всё поплыло. Парень расслабил галстук и вдохнул полной грудью тяжёлый воздух. Веки сами стали закрываться, унося Такэхико в мир грёз. — Только настоящий идиот мог не заметить, как ему подсунули другую чашку, — слышал он сквозь сон. Другую чашку? Какую другую чашку? — Босс сказал, он тот ещё дурак-простофиля, и горы золота перед собой не заметит. Горы золота? — Ладно, грузи его в машину. Теперь нужно доставить его боссу. Доставить… боссу? — Вот он удивится, когда поймёт, что его ждёт впереди, ха-ха-ха! — Удивится? Да этот даже и не поймёт, что к чему, ха-хах! А затем наступила полнейшая тьма и больше разговоров Такэхико не слышал.***
— Хах! Агх! Да! Да! Прошу! Ещё! Да! Я хочу больше! Я хочу работать больше! Такэхико открыл глаза от какого-то неясного шума. Парень понял, что его тащили куда-то за шиворот. В теле была жуткая слабость, и он не мог до конца понять, где находится. Глаза скользнули по тёмному коридору. Где я? Это тюрьма? По обе стороны коридора были решётки. Такэхико внимательно осматривал камеры над которыми вместо номеров очерёдности висело табло с каким-то странным набором огромных цифр. — Ещё! Ещё! Пожалуйста! Я хочу ещё! Прошу, больше! Я хочу работать больше! Такэхико повернул голову в сторону, замечая у решётки парня, которого трясло от дикого возбуждения. Он был одет в какой-то странный латексный костюм и всем телом прижимался к железной решётке, закатывая глаза от удовольствия. С головки его члена что-то торчало, но Такэхико так и не смог рассмотреть, что именно, когда вибраторы на сосках парня неожиданно зажужжали, заставляя того содрогаться в конвульсиях от неприступного оргазма. О боги, что здесь творится-то? Куда я попал? Парень попытался выбраться из чужой хватки, но его лишь сильнее схватили за ворот белой рубашки, с силой тряхнув, заставляя приложиться затылком о что-то твёрдое и снова потерять сознание. Очнулся Такэхико снова через некоторое время. Голова его сильно болела — вероятно, побочка от таблеток. В чём дело? Разве я не умер? Почему я здесь? Что это за место? Такэхико попробовал пошевелить руками, но тщетно. Его руки были скованы кандалами по обе стороны от головы, а ноги широко раздвинуты и так же прикованы кандалами. Такэхико попробовал приподняться на носочках, но у него ничего не вышло. Висеть в такой позе на стене было крайне неудобно. — Проснулся? — послышался чужой голос совсем рядом, и парень испуганно повёл головой в сторону. Там, у стены, стоял какой-то человек, что-то записывая в своём блокноте. — Что ты делаешь? Где я? Тот молча подошёл ближе, подхватывая Такэхико за подбородок: — Ну, же, Такэхико, разве так разговаривают со своими спасителями? — Какими спасителями? Что тут, черт подери, происходит? — Видишь ли, — парень повернулся, указывая на табло с цифрами, висевшее прямо над входом в его камеру, — ты задолжал нашему боссу уйму денег, но он, по доброте своей душевной, сжалился над твоим милым личиком и решил сохранить тебе жизнь в обмен на работу. Работу? Работу?! Такэхико никогда в своей жизни и палец о палец не ударил, что уж тут говорить про работу. — Давай посчитаем… Так, это сюда, это вот так, здесь минус комиссия, здесь плюс проценты, итого… — тот быстро что-то считал в своей записной книжке, время от времени запинаясь, ловя на себе удивлённый взгляд Такэхико. — Без сна, отдыха и перерыва тебе придётся работать ровно 290 дней. Если добавить к этому физиологические потребности и отдых, то срок умножится вдвое, а это получится… Всего лишь год и четыре месяца. У Такэхико округлились глаза: он думал, что вовек не рассчитается за свои долги, а тут всего лишь поработать год и четыре месяца, и у тебя будет возможность начать жизнь с нового листа. Всё-таки, 28 лет — это ещё не конец жизни. — Согласен? — поинтересовался парень, повернувшись к Такэхико. — Конечно, да! — без толики сомнений ответил тот. — Отлично. Принято! — он закрыл блокнот, доставая из кармана какой-то объёмный пузырёк с жидкостью. Ха-ха! Вот идиот! Всего год за почти 3 миллиарда йен, это ж каким надо быть простофилей, чтобы так облажаться? Их босс наверняка та ещё тряпка. Пока Такэхико радовался своему успеху, он и не заметил, как парень оказался совсем близко. Его глаза смотрели прямо в его, и он медленно сокращал дистанцию между ними, когда их губы слились в коротком глубоком поцелуе. Такэхико почувствовал, как что-то скользкое и вязкое скользит по его языку, заполняя рот. Места оставалось совсем мало, но парень не отступал, а, казалось, ещё сильнее вжимал бедного парня в стену, заставляя в конце концов сглотнуть сладковатую скользкую жидкость. — Какой неаккуратный, — сказал тот, оторвавшись от поцелуя, и языком подхватывая пару капель, стекавших по подбородку. — А теперь, спи. Скоро тебе предстоит много работы… Что за…? Глаза слипаются… Не могу противостоять…***
Очнулся Такэхико от жара, спирающего его изнутри. Он заметил, что теперь находится посреди комнаты с подвязанными вверху руками. На нём всё ещё был его деловой костюм с белой рубашкой и брюками. Такэхико неожиданно дёрнул бёдрами, понимая, что в штанах стало слишком тесно. Сквозь обтягивающую ткань колом стоял твёрдый член, так желавший получить разрядку. Вот черт… Что этот гандон подмешал мне в напиток? Такэхико чувствовал, как возбуждение съедает его изнутри. Ему хотелось, чтобы кто-то коснулся его спереди. Всё тело стало напряжённым до предела и, казалось, что любое движение приносит удовольствие. Так, Такэхико… Успокойся. Сколько ты уже в таком состоянии? Неужели это всё, что ты можешь… Бывали ситуации и похуже… Бёдра свело судорогой, и парень почувствовал, как сквозь трусы просачивается что-то мокрое. О боже, я что… кончил? Нет, нет, это просто… Это просто смазка, спокойно… Такэхико снова заёрзал, словно пытаясь найти удобную позу, когда головка члена протерлась вдоль тугой резинки трусов, заставляя парня неожиданно вздрогнуть и простонать. Что происходит с моим телом? Оно как никогда чувствительно… Такэхико опустил взгляд вниз, замечая, как на плоской груди сквозь рубашку виднеются две маленькие горошинки. Даже моя грудь возбудилась… Как у женщины… Парень поднял голову вверх, пытаясь дотянуться носками туфель до пола, но тщетно. Он явно был подвешен так специально, чтобы не иметь возможности стоять ровно. Но в таком положении ткань на его теле особенно натягивалась, натирая и перетягивая кожу в самых злачных местах. Сколько я уже нахожусь в таком положении? Мой член скоро взорвется, если я ничего с этим не сделаю. — Черт… — бормочет Такэхико, снова дёргая бёдрами, в надежде, что это хоть как-то может помочь. Я был бы не против, если бы сейчас мне отсосала какая-нибудь девушка… Ох, какой приятный и влажный должно быть её ротик… О нет, это плохо, очень плохо! Член парня набух ещё сильнее, упираясь в застёгнутую ширинку. Хотя бы расстегнули для приличия… Такэхико дёрнул руками, чувствуя как неприятно грубая ткань рубашки протерлась по возбужденным соскам. Даже сквозь плотную белую гладь парень понимал, как сейчас выглядят его соски: красные, набухшие, саднившие от одного только желания. Так, и почему это я так увлёкся своими сосками? Нужно думать о члене, верно, нужно думать… Такэхико переключил свое внимание на пах, который просто изнывал от томления в узком пространстве. Нет, так ещё хуже. Я больше не могу… Кто-нибудь, пожалуйста, коснитесь меня… Хоть кто-нибудь… Парень тихо взвыл, сжимая мышцы бёдер, желая получить долгожданную разрядку, но она всё не приходила, а лишь сильнее накаляла и без того изнывающий член. Даже мой зад, кажется, начал хлюпать… Тот парень явно подмешал мне что-то в том поцелуе. Такэхико почувствовал, как его анус сжимается от сочащейся по яичкам смазке, и невольно дёрнул бёдрами вперёд, словно желая заполнить кого-то своим семенем. Еще немного, и я не выдержу… Парень тяжело дышал от непрекращающихся спазмов по всему телу. Кровь продолжала приливать к члену, мелкими иголками вонзалась в него изнутри, заставляя рефлекторно сжимать сфинктер, в надежде, что это могло помочь. — Пожалуйста… Кто-нибудь… Прошу… Пожалуйста… Такэхико почувствовал, как цепи ослабли, и он смог наконец встать на носочки. Пускай и так, это было лучше, чем ничего. Он тут же направился к решётке, надеясь, что там найдёт кого-то, но коридор был пуст. Тогда парень прислонился телом к холодному металлу, жадно протираясь о него всем телом. — Хаах… Хааа… Мммнха… — стонал он, когда его соски проходились по железным прутьям, а член жадно вжимался в перекладину. В коридоре послышались шаги. Такэхико обнадёжено повернул голову на звук, прогибаясь, словно желая вылететь из этой маленькой клетки, сдерживающей его. Протирания о металл принесли толику удовольствия, но его было мало, чтобы заполнить мысли и тело Такэхико полностью. — Пожалуйста… Прошу… Коснитесь меня, пожалуйста… Лишь одно прикосновение, — взмолился тот проходящим мимо людям. От одной только мысли о том, что его члена, ануса и сосков коснётся чья-то горячая и крепкая рука, всё его тело предательски заныло, заставляя податься вперёд и выставить свой зад назад. Но на его призыв никто не ответил. Люди исчезли в конце коридора, оставив его ни с чем. — Нет, пожалуйста… — Такэхико снова взмолился тонким голосом, напрасно прижимаясь горящим пахом к прохладным прутьям. Казалось, даже холодная решётка уже не в силах остудить его жар. — Нужна помощь? — вдруг послышалось сзади. — Д-даа, — простонал парень и тут же замер. Черт, я только что согласился на помощь от не пойми кого! О боже, что делать? Это всё просто моё жалкое возбуждение! — Хочешь, чтобы тебя коснулись? — цепи дёрнулись, заставляя Такэхико отлипнуть от решётки. — Даа… — горячие руки скользнули по его спине и перешли на плечи, мягко устраиваясь на шее. Парень растаял от этих прикосновений, послушно отдаваясь в чужие руки, словно по велению волшебной палочки. — Будь хорошим мальчиком, попроси вежливо, — продолжал голос у самого уха. — Скажи, я хочу быть оттраханным во все щели. — Я хочу… — и тут Такэхико замер, понимая, что собирался сказать именно то, что нашептал ему на ухо этот сладкий голос. — Ха-хах, почти купился, простофиля, — засмеялся парень сзади, обходя того и оказываясь спереди. — Хорошо, я помогу тебе. Но для начала нужно освободить тебя внизу. Ловкие пальцы расстегнули ширинку, наконец достав из тонкой щели налитый кровью член. От прикосновения чужих горячих рук Такэхико уже готов был кончить, но парень вовремя отпустил ствол, наблюдая за тем, как тот пульсирует, истекая смазкой и желая разрядки. — На что… Ты так уставился? — пробормотал Такэхико, когда парень снова вернулся ему за спину. — Что ты собрался делать? Что происходит? Он мотал головой, желая рассмотреть, куда пропал человек, который только что был перед ним. Что это? Я чувствую его руки на моей груди… Это моё воображение? Нет, это правда его ладони… — Уммгх… — тихо протянул Такэхико, чувствуя, как горячие ладони скользят по его груди, едва сжимая. Неужели, он думает, что трогая мою грудь он поможет мне кончить? Тонкие пальцы скользнули вдоль чувствительных сосков, срывая с уст Такэхико неровный стон. — О, так тебе хорошо, когда я играюсь с твоими сосками вот так? — подушечки пальцев продолжали теребить и без того набухшие соски. — Мммн-нет… Это не так, — прошептал Такэхико, чувствуя, как волны наслаждения накрывают его тело. — Правда? Я должен убедиться, что это не так, — чужие пальцы едва сжали набухшую горошину. — Давай попробуем поласкать кончик… Или может быть, тебе нравится, когда я ласкаю его у самого ореола? Черт… Его пальцы трутся о мои соски всё быстрее… Я чувствую его тяжёлое дыхание прямо у своего уха… Это плохо… Кажется, ему нравится развлекаться с моими сосками… Он что, извращенец? — А теперь я нежно потру их для тебя, — тонкие пальцы стали выводить круговые движения, лаская возбужденные соски сквозь рубашку. Такэхико тяжело дышал, жадно приоткрыв влажный ротик. Ничего нету… Ничего нету… Это всего лишь моя фантазия… Тонкие пальцы щёлкнули по соскам, заставляя их напряжённо дернуться. — Кьяя! — вскрикнул Такэхико, прогибаясь и чувствуя, как член готов вот-вот кончить. — Твои соски так мило подпрыгивают вверх-вниз вслед за моими пальцами, словно хотят к ним приклеиться, — шептал парень у самого уха продолжая теребить твёрдые набухшие соски Такэхико. Нет… Не может быть… — Даже твои ноги дрожат. …что я кончу только от того, как кто-то играется с моими сосками… — Такому поведению нету оправдания. …мои ноги сейчас… Ещё немного, и я… Такэхико почувствовал, как что-то тонкое обвилось вокруг его ноги, а член обернуло что-то приятное и тёплое. Вместо того, чтобы выстрелить струей спермы вверх, он кончил во что-то мягкое и скользкое. Парень тяжело дышал, понимая, что кончил только от того, как кто-то игрался с его сосками. Он уже был почти в отключке, когда почувствовал, как что-то плотное и мягкое скользнуло ему в рот, заполняя его влажные уста чем-то тёплым и скользким.