Влечение

`я судьбу променяла

на любовь без

любви

      Ирина Алексеевна задумчиво сидела на диване, погрузившись в успокаивающую темноту своего кабинета.       На город медленно опустилась ночь, в мыслях царил настоящий переполох, а на душе было тоскливо и одиноко. Женщина опустила глаза на свои руки: обручальное кольцо словно стало мало, хотелось снять его и убрать подальше, чтобы не попадалось на глаза…       Муж Ирины Алексеевны вернулся домой и пытается загладить свою вину.       Изменил. Растоптал. — Перечисляла про себя Павлова, — А теперь хочет вернуть все на свои места. Жестоко. Ольга мужа за измену простила, может и ей простить? Но ведь это не первая, будут и ещё. Эта нервотрёпка никогда не закончится. — Устало вздохнула, соглашаясь со своими мыслями.       За все двадцать пять лет брака она и подумать не могла о другом мужчине. Все мысли были только о семье и работе. Всегда. Старалась уделять мужу время, отодвигала усталость подальше, только, чтобы ему было хорошо. Но, как оказалось, ему этого мало. Супруг, что клялся ей в верности, каждый раз предпочитал кого-то помоложе, веселее, легче, медленно и жестоко убивая в ней оставшиеся чувства. Сейчас внутри пустота: холодная, беспощадная…       Как же она устала.       Хотелось завыть, закричать о своей боли. Но гордость не позволяла даже поплакать нормально. Каждый раз она стыдилась за слабость. Каждый раз — как первый, больно от каждой измены. Она не понимала, почему все ещё не ушла от него. Ирина Алексеевна всегда боялась одиночества. Страх остаться одной и быть никому не нужной каждый раз заставлял спрятать гордость подальше и терпеть такое отношение.       Павлова и в Склифосовский перешла не из-за двадцати тысяч сверху, а ради суеты. Работа, на которой порой нет времени присесть, не то, что думать о чем-то, кроме состояния пациента. Идеально.       Ире было обидно: и на работе и в личной жизни все шло не по плану. Должность, которую она себе хорошенько подготовила, аккуратно отодвинув Нарочинскую, занимает теперь Покровский. Сюрприз. И он не похож на Марину: строгий, холодный, расчетливый. Он тщательно проверяет бумаги и не сводит с неё глаз.       Конечно, ему ведь доложили, каким образом сняли Марину. Боится. Правильно, сомнения это хорошо.       Каждый раз, оборачиваясь на неё и ожидая подставы, он сам себя выживет с этой должности.       Ну что поделать, ты либо акула, либо золотая рыбка, которая наполнит собой желудок акулы.       Этот урок она усвоила давно и не позволит полакомиться собой. Этот болезненный урок усвоила и Марина.       Но кто по своей натуре Покровский: акула или золотая рыбка?..       В дверь коротко стучат, вырывая из мыслей. Поворачивается на звук открывающейся двери и удивленно приподнимается с дивана.       — Ты что здесь делаешь? — На пороге стоял Николай. Хитрая улыбка наводила на мысль, что он не совсем трезв.       — Ир, поехали домой, хватит этого цирка, — приблизился, встав напротив. Женщина сложила руки на груди и осторожно принюхалась. Пахнет не сильно.       — Нет. — Твёрдо отвечает она, не намереваясь больше давать слабину.       — Но ты же… — Не успев договорить, он был перебит Ирой.       — Нет. — С каждым «нет», его уверенность пропадала, а глаза становились больше от удивления и непонимания.       — Я не договорил… — В голосе мужчины проскальзывали нотки нарастающего раздражения.       — Все равно нет. — Спокойно ответила женщина. Такая подача вывела его из себя.       — Ты моя жена! — Пригрозил пальцем.       Какой аргумент, Павлов.

———

      Алексей Абрамович знал, что Ирина Алексеевна осталась сегодня в больнице и решил перепроверить совместно кое-какие документы. Кабинеты их были почти напротив. Долго идти не пришлось…

———

      — Ты о наличии жены когда вспомнил?! — Зло сверкнула глазами, — Тебе самому от себя не противно?       — Значит тебе от меня противно? — Больно сжал ее запястье. Видимо, алкоголь дал о себе знать, и это «противно» больно ударило по его самолюбию. А когда задевали его эго, он становился мстительным.       — Да! — Повысила голос. Ответила не раздумывая, ничуть не сомневаясь в сказанном.

———

      Алексей остановился у двери, слыша как заведующая с кем-то негромко, но гневно ругается.

———

      — Совсем сдурел? — Прошипела она, когда мужчина скрутил ей руку и прижал спиной к себе, осыпая ее шею поцелуями, — Я на работе!       Она попыталась вырваться, но эта жалкая попытка отозвалась острой болью в плече.       — Ну, дома ты не появляешься… — Когда Павлов начал расстёгивать пуговицы на медицинском халате, она чуть не заплакала. Как же не хочется, чтобы он прикасался к ней. Не показывай слабость. — Где, если не здесь? — От мерзкого шепота над ухом становилось жутко.       Николай себе и раньше мог позволить такое: скрутить и заставить задыхаться под ним. Это доставляло ему какое-то садистское удовольствие: подчинять непокорную супругу. Но это было дома, а здесь кто угодно мог услышать.       Как же мерзко!       — Отпусти меня! — Шипит она, — Какой же ты подонок! — Женщина с испугом взглянула на дверь.       Он хоть закрыл ее?       Павлов резко толкает жену и она падает на диван. Мужчина в считанные секунды оказывается рядом. Если бы взглядом можно было убить, то она, скорее всего, стала бы вдовой…       — Животное… — Шипит она и хочет встать, но муж не позволяет, толкая ее обратно и крепко прижимая к дивану.       — Раньше тебя это не смущало… — Одной рукой перехватил запястья, а второй сжал ее щеки, чтобы не отвернулась. Мужчина настойчиво и бескомпромиссно поцеловал супругу…