После уроков

      Женя знал, что умрет однажды. Однако это совсем не пугало его. Даже не расстраивало. Смерть, что некогда обязательно настигнет всех и каждого, не вызывала негативных ассоциаций, чего нельзя было сказать о подходящем к концу лете и маячившем на горизонте переезде. Вновь идти на учебу и уезжать в другой город не хотелось, но и это печалило Женю не так сильно, как прервавшаяся связь с одним человеком.       Человеку было за пятьдесят. К этому возрасту он успел обзавестись деньгами, но не семьей. Женю это вполне устраивало, ведь благодаря ему всего за месяц его состояние повысилось с нуля до пяти тысяч евро. Внушительная сумма, особенно когда тебе всего шестнадцать, если задуматься. Только вот Женю она совсем не утешала. Он не имел ни идей, ни желаний касательно траты этих денег. Просто положил их в конверт и спрятал на дне ящика стола. Женя не расстроился бы, не получай он деньги от того человека, но и отказываться не стал. Бери — раз дают.       По-настоящему его огорчало не то, что денег он больше не получит, а то, что он лишился самого процесса, результатом которого они стали. Человек своего имени не раскрывал. Попросил называть его Джоном. Женю это забавляло почти до смеха. Неужели «Джон», будучи достаточно умным, чтобы занимать престижную должность в международной компании и получать большую зарплату, не мог понять, что какой-то подросток, которого он нашел в интернете, может кому-то его сдать. Впрочем, на это Жене тоже потом стало плевать.       Не плевать ему было только на то, что они делали с Джоном.       У этого человека был собственный загородный дом. В этом доме — подвал, в подвале комната. Красные стены и кровать посередине. Слишком безвкусно и пошло, прямо как в дешевой порнухе. Женю это также малость забавляло. Но пока после встреч с Джоном на его спине оставались багровые полосы, последствия ударов ремнем, он был готов мириться с полным отсутствием вкуса у своего партнера. С тем, что у Джона был слишком маленький член, смириться было труднее, но жестокость и извращенная фантазия компенсировали этот физиологический недостаток. В целом, Женю все устраивало. Пока однажды Джон вдруг не написал, что их встречи окончены, так как он уехал в другую страну на неопределенный срок.       Женя ощутил себя преданным. Долго смотрел на сообщение, а потом, разозлившись, заблокировал Джона и удалил их переписку. Знай он об этом заранее, то расстроился бы не так сильно. Позже, когда первые эмоции прошли, Женя понял, что сам виноват. Нужно было найти каких-то других партнеров, помимо Джона. Но вместо этого лето он провел, бесцельно слоняясь по городу и встречаясь с людьми, которые могли бы стать ему друзьями, но так и не стали.       Неожиданное исчезновение Джона не обернулось бы проблемой, если бы Женя не переезжал. Останься он в Минске, без проблем нашел бы кого-то другого, но через три дня ему предстояло уехать. В городе, население которого едва дотягивает до десяти тысяч человек, вряд ли удастся найти человека, секс с которым удовлетворял бы Женины запросы, или вообще хоть какого-то человека. В смысле мужчину. А два часа трястись в поезде, чтобы вернуться в столицу — слишком муторно. Женя допускал, что иногда будет делать так, но подобные планы строились с расчетом на то, что Джон никуда не денется. Но он уехал, и Жене было грустно.       Нет, не из-за будущего, он не думал о том, как сложится его дальнейшая жизнь за рамками каждой предстоящей недели. Из-за настоящего и из-за того, что не сможет должным образом попрощаться с жизнью в Минске. До отъезда оставалось три дня, и Жене отчаянно сильно хотелось оказаться с кем-то, в чьей-то постели. Напоследок избавиться от одиночества, и уже после, с этими воспоминаниями, отправиться в новую, вряд ли счастливую жизнь.       Эта потребность привела его в группу ВКонтакте с идиотским названием «Минск. Геи. Секс». Хотя, может не такое оно и идиотское, все ведь по делу. Женя понимал, что человек, с которым он в итоге решил встретиться — развлечение на одну ночь. Но лучше так, чем никак. Ему необходимо с кем-то потрахаться, даже если это будет пресно и совсем бесчувственно.       Женя остановился на записи, оставленной на стене около часа назад. «Актив, 29. Предпочитаю грубый секс, но готов идти на уступки. Не против экспериментов. Могу встретиться только сегодня, адрес и прочая информация в лс. Гарантирую конфиденциальность и безопасность. Обязательное условие — взаимное уважение». Лаконичность текста зацепила и внушила некую уверенность. Женя написал автору записи.       Так он познакомился с Виктором. Так началась эта история.       Женя, забыв поздороваться, написал, что он пассив и любит пожестче и совсем не против боли. Ответ последовал незамедлительно и начинался с предложения встретиться заранее, посидеть в кафе или погулять. Такой подход несколько удивил. Джон и все предыдущие партнеры, которые были у Жени, никогда подобное не предлагали. Впрочем, никакого желания ходить на свидания у него не было. Женя отказал. Виктор отправил ему адрес отеля, благо находящегося в паре станций метро от квартиры, где пока еще жил Женя. А еще он спросил о возрасте. Это могло стать проблемой. Жене исполнилось шестнадцать в июле, но выглядел он все еще немного по-детски. Низкий рост, пухлые щеки, пушистые ресницы и вечно растрепанные темные волосы выдавали в нем ребенка. Но он уверенно ответил, что ему восемнадцать. Если что — покажет фотографию паспорта с поддельной датой рождения.       Женя не возлагал никаких надежд на предстоящую ночь, просто радовался, что она состоится. Часы ожидания выдались мучительными, но даже они подошли к концу. Женя принял душ, привел себя в порядок и ушел. Повезло, отца в квартире не было, не пришлось ему ничего говорить. Но даже если бы он был, это не помешало бы его планам.       Жене хватило одного взгляда на Виктора, чтобы сказать, что он самый красивый человек, с которым у него когда-либо был секс. Конечно, кроме Артема, но он не в счет. То было в какой-то другой, очень далекой жизни, которая, быть может, даже не существовала. В сладком сне, вдруг обернувшемся кошмаром. К тому же, у них с Артемом никогда не случалось полноценного секса.       Виктор был чуть выше среднего. Приятные черты лица, изгиб губ немного лукавый, только взгляд голубых глаз почему-то печальный. Еще у него были блондинистые, почти белые волосы. Явно осветленные, когда Женя их потрогал, они оказались неприятными на ощупь. Зато красиво.       Их общение началось с того, говорить о чем Жене совсем не хотелось. После приветствия, Виктор, с явным недоверием, спросил о возрасте. Фотография паспорта его не особо убедила.       — Точно? — переспросил он, а потом добавил: — Хотя, даже если ты соврал, мы все равно видимся в первый и последний раз, но я бы не хотел, чтобы ты оказался несовершеннолетним.       Женя только пожал плечами. Этот диалог состоялся до того, как они поднялись в номер.       Оказавшись наедине, Женя сразу предпринял попытку поцеловать Виктора, но тот его остановил.       — Не хочешь сначала поговорить немного?       — Зачем и о чем?       — О чем хочешь. Просто, мне кажется, так будет комфортнее.       — Комфортнее? — Женя скептически усмехнулся.       Пусть ему и понравилась внешность Виктора, с другой стороны, он немного разочаровался. Пусть этот человек и был красив, он совсем не походил на того, кто бесцеремонно толкнет на кровать и будет трахать до потери пульса. А хотелось Жене именно этого. Но выводы делать было рано.       — А как же жесткий секс?       — Да, секс, — ответил Виктор, — но это не значит, что я плохо отношусь к тебе и не хочу, чтобы тебе было комфортно.       — Вот как.       Женя ощутил укол досады. Словно все как-то не по-настоящему. Ему не хотелось играть в жестокость, он правда испытывал потребность в том, чтобы к нему с самого начала относились подобным образом. Но отступать из-за такой ерунды было бы крайне глупо. Женя глупым себя не считал.       — На самом деле, мои предпочтения в постели не влияют на то, какой я человек. Так-то я добрый.       Виктор лучезарно улыбнулся, откидывая челку со лба, а Женя подумал, что люди, называющие себя добрыми, вполне возможно такими не являются.       Разговор не клеился, что заставило Виктора спросить:       — Чего конкретно ты хочешь?       Женя задумался, но, вместо внятного представления о собственных желаниях, испытал неожиданный приступ тоски. Наверное, только в этот момент он окончательно понял, что придется покинуть Минск, город в котором он провел всю жизнь. Хуже только то, что это обстоятельство было не самым печальным из всего, что происходило в его жизни. Еще был отец, само существование которого заставляло кожу покрыться мурашками. И мать, которую он уже не видел три месяца. Было одиночество и желание избавиться от него. Потребность в любви. Но больше всего хотелось просто не чувствовать ничего.       — Выеби меня, — равнодушно произнес Женя, глядя куда-то вдаль, — не хочу больше ни о чем думать.       Виктор усмехнулся.       — Хорошо. Обещаю не причинять тебе вред.       Жене не нужны были эти обещания.       — О безопасности не беспокойся, я не брезгую использовать презервативы.       — Почему?       — В каком смысле? — Виктор не понял.       — Ну зачем это все, безопасность, резинки, какой смысл? Боишься, что у меня СПИД или сифилис? Не хочешь потом лечиться или просто хочешь жить?       — Отвечу только то, что не собираюсь пренебрегать этим, потому что ты, кажется, пренебрегаешь.       Здесь Виктор оказался прав, Жене действительно было все равно, он позволял своим партнерам делать все, что угодно. Большинство из них о безопасности не думали, даже о своей собственной.       — Ладно, — уже привычно Женя пожал плечами. — А я вот не хочу.       — Чего не хочешь? — до этого расслабленное лицо Виктора вдруг стало озадаченным.       — Лечиться. Или жить. Не знаю.       Виктор хотел было еще что-то сказать, в его глазах отразился след тревоги и некого неодобрения, но Женя не дал ему ничего произнести. Поцеловал, сразу грубо, цепляясь пальцами за обесцвеченные волосы. Почувствовать, что его целуют в ответ, было намного лучше, чем продолжать этот бессмысленный диалог.       Больше они не говорили.       Жене правда понравилось. Это не было жестко в том понимании, к которому он привык, никакого физического насилия, плеток, связывания и прочих атрибутов БДСМ. Но Женя, справедливости ради, и не просил. Скорее, секс был просто страстным, со смятыми простынями, засосами на шее и следами, оставленными на бедрах чужими пальцами. Жене нравилось, что его трахают. Он чувствовал, что не один, и чувствовал любовь. Ему так казалось.       После Виктор обнял Женю, укладывая его голову себе на грудь. Это было странно, раньше никто особо так не делал. Но отстраняться он не стал, позволил себе устало расслабиться и слушать, как размеренно бьется чужое сердце. Виктор запустил пальцы в его влажные спутанные волосы.       — У тебя все хорошо? — неожиданно спросил он, нарушая тишину комнаты.       — Да, было классно, — ответил Женя, — тебе не пятьдесят лет и у тебя не маленький член, мне этого хватило вполне.       — Я не об этом и… какого хрена вообще? — Виктор вздохнул. — Не знаю, о чем ты только что сказал, но звучит подозрительно. Точно все в порядке?       Нет. Наверное, я не в порядке — таким должен был быть ответ Жени, будь он честен. Но он не был.       — Мы все равно больше никогда не увидимся, я на днях уезжаю из Минска.       — Я тоже не отсюда.       — Тогда зачем спрашиваешь? Ах да, ты же добрый.       — Не поэтому, — ответил Виктор, но почему так и не сказал.       Возвращаясь домой на метро, Женя чувствовал себя как-то непривычно. Словно что-то изменилось в нем самом. Он бы хотел ощутить привычную униженность, что непременно наступала, когда он на такси покидал загородный дом Джона с хрустящими купюрами в кармане. Но ее не было. У него совсем не создавалось впечатление, что им воспользовались. Благо, расстраивало это не сильно. Женя прислонился лбом к поручню, чувствуя, как по телу разливается приятная усталость. Он сделал глубокий вдох, надеясь запомнить приятный запах метро. Потом подумал о том, что если бы он не уезжал, а Виктор был бы отсюда, то им не помешало бы встретиться вновь. Жене даже жаль стало, что этого не произойдет, пусть он и не получил от этой встречи желаемого.       Ночь была по-летнему душной, но ощущалось это не так, как в первые дни августа. Это тепло было прощальным. Последние мгновения беззаботного лета. Уже завтра должны были начаться первые дожди. Жене не хотелось, чтобы оно заканчивалось. Не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Выйдя из метро, он не пошел домой. Еще долго гулял по улицам и думал. Обо всем. О себе, этой ночи и ночах, которые были до нее. О людях, с которыми он спал, и о человеке, которого любил, или думал, что любит. Думал до тех пор, пока в голове не наступила желанная пустота.       Следующее утро началось с дождя. А в день, когда Женя покидал Минск, шел холодный ливень, унося это лето куда-то туда, откуда уже нет дороги назад. Почему-то поезд, уходящий на запад, ощущался чем-то сродни этому дождю.       Отец не провожал Женю. Сказал сухое «пока» и ушел на работу. Чего-то иного Женя не ждал. И все же, где-то в глубине, ему хотелось, чтобы кто-то пришел. Бывшие одноклассники, люди, что называли его другом. Мама. Или хотя бы тот человек с голубыми глазами и крашеными волосами, которого он больше никогда не увидит, но с которым, как он позже понял, все же было хорошо. Однако никто не пришел.       Путь Жени лежал в Заозерск, маленький городок в западной части Беларуси. Последний раз он был там в прошлом году, но плохо его помнил. Просто место, просто дома и люди. Ничего особенного. Скучно. Теперь ему предстояло там жить.       Женина мать была оттуда, ее мать до сих пор там жила. Он не знал, что и думать о бабушке Тамаре. Их отношения никогда не казались теплыми. Тамара была из тех людей советской закалки, что презирают молодое поколение. Быть может поэтому внуку не удавалось с ней поладить. Или потому, что с бабушкой Тамарой не о чем было говорить. Она всю жизнь проработала на текстильной фабрике, а теперь только и могла, что по кругу рассказывать какие-то истории оттуда, смысла которых Женя не понимал.       Сейчас он решил, что просто не будет трогать бабушку. Сработало, она не трогала его в ответ. Даже не обняла, когда встретила на станции. Так непохоже на образ бабушки, описываемый подавляющим большинством людей. Тамара только сказала, чтобы он быстрее нес чемодан к машине какого-то соседа, который согласился их подвезти.       Хотя нет. Она сказала еще кое-что:       — Это ведь из-за тебя Танечка сейчас в больнице.       Женя так и не понял, вопрос это или утверждение, поэтому промолчал. Он знал, что ответ положительный. Все, что произошло с его матерью — его вина. Но Женя пытался себя оправдывать, он поступил таким образом потому, что больше не мог.       Бабушкина квартира была маленькой и неуютной, пропахшей затхлостью и старостью. Запах приближающейся смерти. Но, что хуже всего, Жене предстояло спать с Тамарой в одной комнате. Благо хоть кровать своя, пусть старая и скрипучая. Он подумал, что нормально дрочить здесь точно не получится. А ведь хотелось. Последние дни он делал это, вспоминая их с Виктором ночь.       Но этим вечером, пытаясь уснуть, Женя видел перед глазами только дождливые пейзажи, медленно сменяющие друг друга в окне движущегося поезда.       На следующий день Жене нужно было заглянуть в новую школу, познакомиться с директором и взять учебники в библиотеке. С документами бабушка уже все уладила.       Именно в тот день он понял, что все же грустит. До последнего пытаясь оставаться равнодушным, он, в действительности, пребывал в подавленном состоянии из-за всего.       Дождь прекратился, но небо по-прежнему было затянуто серыми облаками. Температура воздуха упала до пятнадцати градусов. На мир опускалась осень, и поделать с этим ничего было нельзя.       Заозерск ничем не был примечателен. Серый городок, монотонные ряды хрущевок, разбавленные уже начинающими желтеть деревьями. Женя медленно шел к школе, запоминая дорогу, по которой ему, начиная с понедельника, предстояло ходить каждый день. Запомнить было несложно, но забыть — еще легче. Всего в городе имелось две школы, он попал во вторую. Предпочел бы не идти ни в одну из них. Через пару дней Жене будет присвоено гордое звание девятиклассника, пусть по возрасту он уже должен был идти в десятый. Но это давняя история. Еще в начальной школе он пропустил год из-за того, что сломал позвоночник. Тогда он грустил, что пропускает, но, с недавних пор, начал воспринимать учебу как каторгу. Она ему легко давалась, но в школе Женя ощущал себя будто бы лишним.       Знакомство с директрисой Ольгой Леонидовной прошло никак. Женя сидел перед тучной женщиной со старомодной прической в душной приемной, наполненной ароматом ее дешевых духов, и выслушивал речь о том, что ему необходимо проявить себя в новой школе. Судя по виду директрисы, она ощущала себя президентом какой-нибудь небольшой страны на заседании ООН, не иначе. Женя про себя лишь усмехнулся ее неоправданному чувству важности.       Прежде, чем отпустить Женю, Ольга Леонидовна сказала:       — Зайди прямо сейчас в двести седьмой кабинет и познакомься со своим классным руководителем, он должен быть на месте.       Женя немного удивился тому, что его классный руководитель «он», но особых надежд не питал. К учителям у него всегда было предвзятое отношение. Почему-то казалось, что нормальные люди эту профессию не выбирают.       Поднявшись на второй этаж и найдя нужный кабинет, он постучал. Вошел после утвердительного ответа. Сперва Женя просто смотрел на него. Светлые волосы, голубые глаза, приятная, правда тут же исчезнувшая, улыбка. А потом ему показался ужасно забавным тот факт, что они с классным руководителем уже знакомы.