Girlish love

На улице уже затемно. В доме Стотчей тоже везде темно и тихо, но в комнате Марджорин тишину прерывает только сопение Кэндис, которая лежит прямо на обладательнице комнаты. Леоне же отчего-то не спится. Она смотрит в окно и перебирает длинные пряди МакКормик.  — Ты мне нравишься, Клайд! 5 класс. Марджорин стояла тогда перед Донованом, вся красная от смущения и теребила костяшки пальцев друг о друга.  — Нравлюсь? — Клайд казался таким удивленным. В то время он не особо пользовался популярность у девочек, поэтому признание от Стотч его тогда очень обрадовало. Он улыбнулся.  — Почему?  — Ну, просто мы с тобой так давно дружим… Клайд Донован и Марджорин Стотч знакомы с самого детского сада и постоянно проводили время вместе. Родители Леоны были рады, что у их дочери был потенциальный кавалер.  — И ты так хорошо ко мне относишься! Не так, как другие… В школе, к сожалению, у Марджорин было не так много друзей. Некоторые девочки, вроде Эрики Картман считали её «странноватой», а популярностью у мальчиков она не пользовалась как, например, Бебе или Ребекка. Сначала она думала, что девочки-отличницы мало кому нравятся, но смотря на ту же Кайлу Брофловски, она быстро поняла, что дело не в этом.  — Ты красивый, хороший, заботливый и внимательный! Поэтому ты мне нравишься! Клайд и правда во многом помогал Леоне, утешал её после очередных наказаний от родителей, говорил ей, что люди просто не понимают, насколько Стотч на самом деле хорошая. Конечно, к сожалению, потом он перестал так говорить.  — Марджи, ты такая милая! — воскликнул он, — Ты тоже мне нравишься! После этого Донован взял Стотч за руки и поцеловал её в щёку. Так и они начали встречаться. Родители были счастливы, что их дочь хоть кому-то сдалась. Клайд был не таким плохим выбором, особенно для такой девочки, как Марджорин Стотч. 5 класс, 6 класс и даже часть 7 класса — всё было прекрасно. Они гуляли вместе, держались за руки, даже целовались в губы. В конце 7 класса поцелуи уже были повзрослее, по инициативе Донована. К классу 7 многие изменились тогда. Клайд вытянулся и стал пользоваться популярностью у девочек, поскольку стал более подтянутым и привлекательным для них. А ещё гормоны у него тогда бушевали нещадно.  — Марджорин, ну давай, тебе понравится!  — Я не знаю, Клайд… Ты уверен, что хочешь этого?  — Очень хочу! После этих слов он притянул блондинку к себе и поцеловал её в губы. Он не так долго длился, потому что Стотч прекратила поцелуй.  — Ну… Ладно, давай попробуем.  — Ты лучшая, детка! Тогда сегодня у меня в 6? Папа сегодня в вечернюю смену.  — Угу.  — Ты же точно знаешь, что делать, правда? Марджорин лежала полуголая на постели Донована. Для неё это было очень странно и смущающе, особенно когда над ней нависал почти такой же полуголый Клайд.  — Расслабься, детка. Я всё сделаю, как надо! Почему-то его слова тогда не особо внушили Леоне доверия. Может это было из-за того, что Клайд знал с трудом таблицу умножения? А тут секс. Хорошо, что парень додумался хотя бы взять презерватив. Их первый раз (и последний) прошёл, мягко говоря, не очень. По крайней мере для Марджорин он был не очень. Без какой-либо подготовки было больно и неприятно, отчего хотелось расплакаться.  — У меня всё болит. — мрачно сказала Леона, прижимая колени к груди. Настроение было хуже некуда. Зато Клайд выглядел вполне себе довольным.  — Думаю, это нормально у девчонок.  — Клайд… Ты же на самом деле не знал, что делаешь, да?  — С чего такие выводы? Я посмотрел достаточно порнографии! От его слов у Марджорин пробежались мурашки по коже и она только сильнее сжала свои колени.  — Ты…ты же понимаешь, что это совсем другое?  — Чем же это другое, Марджорин? Я тебя совсем не понимаю.  — Думаю, мне пора домой. Родители будут ругаться. Леона аккуратно встала с кровати, ведь любое резкое движение причиняло боль. Она начала собирать свои вещи с пола и одеваться.  — Не могу понять, в чём проблема? Ты сама согласилась на это!  — Потому что я была уверена в том, что ты знаешь, что делаешь!  — Я знал и знаю!  — Ты… — Стотч тяжело вздохнула, — Ты слишком самоуверен, Клайд.  — Лучше быть самоуверенным, чем такой, как ты, наивной и неуверенной. Марджорин наконец натянула свою кофту и прикусила свою губу. Она хотела попрощаться с Клайдом, но его слова так её задели, что она просто ушла, хлопнув дверью. Лето. Август. Леона сидела на краю кровати Донована, пока тот сидел за столом и решал математические примеры. Отец Клайда попросил Марджорин немного помочь подтянуть математику его сыну, а кем была бы Стотч, если бы она отказала папе своего парня? Тем более, что летом они стали редко видеться друг с другом, у Клайда постоянно какие-то дела. После того раза, когда они поссорились после первого раза, Марджорин заметила, что она и Донован отдалились друг от друга. Это было заметно после примирения. Раньше они постоянно проводили время вместе после школы, а теперь Леона даже шла домой одна.  — О, я пока выйду, мне звонят, а это срочно. — сказал парень, вставая со стула и выйдя из комнаты. Стотч проводила его взглядом, а потом глянула на его стол, решив посмотреть, что он там нарешал за это время. Она встала с постели и подошла к рабочему места парня, глянув на примеры. «Ну, прогресс как-никак есть…» — подумала Леона про себя. Девушка взяла ручку, чтобы исправить пару ошибок и навести на правильное решение, да по своей неаккуратности уронила ручку, которая укатилась под его кровать. «Чёрт!» Она раздраженно вздохнула и встала на колени, начиная ползти под кровать. Ручку долго искать не пришлось, Стотч сразу же её взяла и можно было бы возвращаться к исправлению чужих ошибок, но она заметила кое-что под кроватью ещё. Это была золотая серёжка с красным камнем. Вытащив и её, Марджорин подозрительно прищурилась. Она никогда не носила такие серёжки, родители бы посчитали это «слишком вульгарным». Рассматривая её со всех сторон, она пыталась вспомнить, на ком же видела такую серёжку? Бебе Стивенс. От мыслей, что могла тут делать её серёжка, голова начинала побаливать, но она не стала делать поспешные выводы, но и не стала расспрашивать об этом Клайда, когда он подошёл.  — Я проверила твои задания.  — Ага. После этого он снова сел за стол и продолжил решать, а Марджорин припрятала серёжку к себе. 8 класс. Обычно Стотч всегда радовалась первым дням учёбы: снова увидеть своих друзей, изучать что-то новое, чаще видеться с Клайдом — не здорово ли? Но в этот день у Марджорин было плохое предчувствие и ей хотелось, чтобы всё как можно скорее закончилось, а потом как обычно пойти домой вместе с Клайдом.  — Что? Спешишь? — расстроено спросила Марджорин.  — Да, у меня тренировка. Извини, детка, в следующий раз провожу! Клайд быстро поцеловал блондинку и убежал на свои тренировки. И всё бы ничего, но потом он каждый день говорил ей «в следующий раз», а в школе они почти даже не разговаривали. Леона доверяла Доновану, но потом вспомнила о той летней находке и решила проследить за парнем.  — Покедова, Клайд! — сказал какой-то парень в спортивной униформе и Клайд помахал ему в ответ. С тренировками он не соврал и Стотч мысленно про себя вздохнула, прячась в укромном пыльном углу раздевалки, в который она проскочила, когда все ушли. Она уже почти засыпала, пока наконец-то парни не вернулись. Вскоре остался один Клайд и Марджорин сидела, выжидая чего-то. Она уже начала думать, что всё это было зря и какая она плохая, раз не доверяет своему любимому, но вот дверь скрипит.  — Привет, красавчик! — раздался женский голос, похожий на Бебе.  — Привет, детка, я уже успел по тебе соскучиться. Мурашки от этого диалога пробежались по всему телу, особенно когда после этого последовали звуки, похожие на то, когда люди целуются.  — Предлагаю продолжить у меня дома, а? — произнес Клайд.  — Очень заманчиво. Идём. Дверь хлопнула. Леона, не веря услышанному, сидела в шоке, вся растерянная. Она ещё просидела так несколько минут, а потом, будто очнувшись, резко подскочила с пола и рванула к выходу. Погода начала портиться, словно под настроение девушки. Небо стало серым и был холодный ветер, но Марджорин на эти погодные условия не обращала никакого внимания. Всё внутри неприятно болело, будто что-то вертелось, к горлу будто поступала тошнота, но блевать не хотелось, а кровь будто кипела под кожей. Стотч никогда не чувствовала подобного. Даже когда родители несправедливо её обвиняли во всех смертных грехах было не так обидно и больно, как сейчас. Несколько лет всё было хорошо, Марджорин даже уже успела придумать подробный план их свадьбы, сколько детей и животных у них будет и как каждого будут звать. От всех хороших воспоминаний с Донованом было невыносимо плохо, настолько, что хотелось умереть, лишь бы не чувствовать подобное.  — Марджорин! Господи, Марджорин, милая! — голос матери был таким приглушённым, а её силуэт такой размытый. И чего она её звала?  — Бога ради, Линда, не тащи её на диван, всё заляпает! — голос отца был точно таким же приглушенным.  — Сейчас моя хорошая, мамочка здесь, всё хорошо… Родители так суетились около своей дочери, ведь они наверняка не думали, что Стотч подумает покончить с жизнью? Зато сейчас, в предобморочном состоянии все чувства будто притупились, была только сильная усталость, болела рука и очень хотелось спать, но папа в приказном тоне говорил ни в коем случае не закрывать глаза, а то накажет.  — Ничего не хотите сказать, юная леди?! После того, как Марджорин привели в чувства и перевязали, она сидела и вжимала голову в плечи, не зная, что ответить на вопрос отца.  — Я к вам обращаюсь!  — Я просто… — Леона посмотрела на сидящую рядом мать, надеясь на её помощь, но какой был от неё толк? Она лишь смотрела то на свою дочь, то на своего мужа. — Мне просто было плохо и всё.  — А кому сейчас легко? Если кто-нибудь узнает об этом, то представляешь, какой это удар по нашей репутации?  — Простите, сэр… Этого больше не повторится.  — Ещё бы повторилось, мы с твоей матерью чуть с ума не сошли! Живо в свою комнату, ты наказана! Стотч не стала возражать, да и смысла в этом не было, поэтому она молча встала и пошла к себе в комнату. Хуже быть уже не могло. Девушка подошла к своей кровати и легла в свою постель, даже не раздеваясь. Она хоть сейчас была готова провалиться в сон, но тут в дверь приоткрыла Линда.  — Марджорин… — неуверенно произнесла она, — Могу я войти?  — Конечно, мам. — Леона привстала и миссис Стотч присела рядом с ней.  — Почему ты хотела себя убить? Марджорин некоторое время молчала.  — Клайд мне изменил и я почувствовала себя так гадко, я…я никогда не чувствовала себя так отвратно..!  — Что? Ты…эм…уверена в этом?  — Абсолютно! Я слышала, как он целовался с…другой девочкой!  — Ну-ну, моя хорошая, — она уложила голову дочери на своё плечо, — понимаешь… Мальчики они такие — полигамные. Им не хватает только одного партёра. Вообще… Дальше Леона не слушала. Стоило ли прислушиваться к совету женщины, муж которой тоже не раз изменял? Она до сих пор помнит тот день, когда мама чуть не убила её, а потом чуть сама не повесилась после известий о том, что отец ходил по мужикам.  — …Поэтому советую тебе не расставаться с ним. Ты же не хочешь разозлить папу, верно?  — Почему это его должно злить?  — Понимаешь, ты у нас…ам…особенная! Я уверена, Клайд скоро нагуляется с той девочкой и вернется к тебе!  — Как скажешь. — сухо ответила Марджорин, — Я немного устала, мам.  — Конечно-конечно, приятных снов, милая! — женщина быстро отпустила её и удалилась из комнаты.  — Папа разозлится, значит… — последнее, что пронеслось в мыслях у Марджорин прежде, чем она закрыла глаза. Прошло около полторы недели. В последнее время Стотч как не в себе, почти ни с кем не контактировала в школе, а после школы — сразу домой и не выходила оттуда, но поскольку друзей у неё было очень мало, то мало кто это заметил, да и вряд ли кто-то хотел бы заострять на этом внимание. Но всему есть свой предел и у Марджорин он наступил тогда, когда она избила диабетика Скотта Малкинсона. Дальше адреналин зашкалил и она заперлась в уборной для девочек, боясь оттуда выходить, но стоило услышать ей очередное «колкое» замечание от Картман, как агрессия снова выскочила наружу. Тогда Стотч вышла из уборной и сказала каждой и каждому, что она о них думает, оскорбив почти всех. Всех, кроме Кэндис. Разумеется, после всего погрома, который устроила Стотч, её пригласили в кабинет директора, а туда же и её родителей, но она так была зла, что провинившуюся это не волновало. Когда пришли мистер и миссис Стотч, то к удивлению Марджорин, они не стали её наказывать даже после того, как та напрямую оскорбила отца, а наоборот, сказали, что она достигла поры расцвета и возраста пануа. Леона, конечно, не понимала, что это значило. У Леоны начались внеплановые каникулы и она надеялась, что Гавайи ей и правда помогут, но её не пустили на самолёт, посчитав, что она под кайфом. С чемоданами девушка села на скамью и расплакалась. Она не знала, от чего конкретно: от того, что её не пускают или всё ещё из-за Клайда?  — Почему ты плачешь? Долго над вопросом она не думала, поскольку к ней подошла Кэндис. Стотч подняла голову и посмотрела на блондинку перед собой.  — Меня не пустили на самолёт! Я ни на что негодна! — истерично сказала Леона. МакКормик ничего не ответила, лишь молча взяла её чемодан и взяла за руку, чтобы проводить до выхода, но Стотч снова чуть ли не заистерила.  — Нет! Я должна попасть на Кавайи! Я не знаю, что меня там ждёт, но и жить я так больше не могу! — Марджорин и правда надеялась на то, что обретёт хоть какое-нибудь душевное спокойствие и перестанет убиваться из-за Донована. В ответ Кэндис лишь вздохнула и, не отпуская руку расстроенной девушки, повела её к стойке с регистрацией.  — Добрый день! — начала МакКормик, — Почему вы не пропускаете мою подругу на самолёт?  — Я уже сказала, я не пущу пассажира под кайфом.  — Я не под кайфом, коза! — на Стотч снова нахлынула агрессия и она вырвала свою руку, — Это всё из-за моих хапа-нуа-нула-вула! Кэндис снова схватила Марджорин за руку и притянула к себе.  — Слушайте, она в последнее время не в себе, может, пропустите, пожалуйста? — почти умоляюще сказала Кэндис. Женщина за стойкой что-то напечатала в своём компьютере и снова обратилась к девушкам.  — Знаете, на её скидочной карте много бонусов, если вы полетите с ней — я её пропущу.  — Я?!  — Ты что не видишь как мне тяжело?! Ты хоть понимаешь как мне- — дальше она не договорила, поскольку МакКормик закрыла ей рот своей рукой.  — Хорошо, хорошо! Хоть Кэндис и не очень хотела лететь, но выбора у неё особо не было. Хотя за короткое время она даже нашла несколько плюсов в этом: во-первых, это бесплатно, во-вторых, Гавайи — не такое уж и плохое место, а в-третьих, компания в виде Марджорин была не такой уж и плохой. Тем более, рядом с ней Стотч казалась более расслабленной и спокойной. Дорога была долгой и немного нудной, как показалось Марджорин, а Кэндис весь путь крепко держалась за своё кресло, словно боясь крушения. Наконец-то самолёт приземлился, пассажиры вышли и Леона, взяв два своих чемодана, вышла из аэропорта вместе с Кэндис.  — Ну… Мы прилетели. — Стотч осмотрелась глазами по сторонам, — И чего дальше? Две блондинки осматривались вместе, пока МакКормик не заметила загорелого человека за стойкой, надпись которой гласила «Информационный центр».  — Чем я могу вам помочь? — спросил мужчина, когда девушки подошли к нему.  — Ну, я не совсем понимаю, куда мне ехать. — ответила Марджорин.  — У вас океанский круиз или автотур?  — Нет, я не туристка, я родом отсюда. Мужчина ничего не ответил и лишь молча пялился на блондинок. Марджорин была готова снова разозлиться, но к счастью, подошла небольшая группа людей.  — Марджорин Стотч? — спросил мужчина из этой группы.  — Да.  — Добро пожаловать домой, юный кейки.* Твои родители предупредили, что ты прилетишь. — он посмотрел на Кэндис рядом с Леоной, — А…Это кто?  — Это моя подруга Кэндис.  — Коренные гавайцы не одобряют присутствие каолов на наших церемониях. — сказала пожилая женщина из этой же группы.  — Если б не она, я бы не смогла прилететь!  — Ну что ж… Поговорим с вождём нашего острова. Поехали. — сказал мужчина. Марджорин взяла свой чемодан и уже потянулась ко второму, но МакКормик её опередила и взяла второй багаж вместо неё, тепло улыбнувшись ей. Стотч улыбнулась ей в ответ и вместе с ней они отправились за группой коренных гавайцев. Всё шло гладко, по крайней мере один день на Гавайях прошёл без всяких приключений и к вечеру Кэндис даже написала письмо своим подругам. На следующий день уже была церемония, которую прервали печальными новостями о обнулении скидочных карт, из-за чего коренные жители взбунтовались и перешли на берег, чтобы подбить туристический корабль мячами для гольфа.  — Теперь бей ты, юный кейки.  — Я никогда раньше этого не делала. — Марджорин подошла с клюшкой для гольфа к мячу и приготовилась для удара.  — Вложи в удар всю свою злость.  — Моя злость… — тихо проговорила Марджорин, начиная замахиваться клюшкой. — Моя злость..! Моя злость! Тупой Клайд! Совет очень помог, стоило Леоне вспомнить о Клайде, как удар попал прямо в корабль, а если точнее, то прямо в глаз капитана, который видимо отвечал за управление и в итоге лайнер потонул. Кэндис подошла к Стотч поближе и посмотрела на неё. На лице Марджорин ничего не отображалось: ни злость, ни печаль, ни радость, сплошное равнодушие. МакКормик засмотрелась на неё: короткие светло-блондинистые волосы развевались по ветру, длинные светлые ресницы, голубые глаза, шрам на одном из них… Марджорин, почувствовав, что на неё пристально смотрят, повернула голову в сторону Кэндис и улыбнулась ей. Вся эта суматоха с «гражданской войной» немного утомила Леону и Кэндис, особенно МакКормик, ведь ей пришлось доказывать то, что она не какой-то там каола, а потом ещё и попытаться найти выход, когда испытание провалилось, но это того стоило. Кэндис на сцене со Стотч стояла и проходила церемонию, где их обеих признали коренными жителями Гавайев. Марджорин и правда стала чувствовать себя намного лучше, может, церемония и правда сработала? У блондинок в запасе был ещё один день, прежде чем лететь домой, поэтому целый день они провели на пляже, попивая разные коктейли и поедая разную еду отсюда, оплачивая это всё своими скидочными картами, которые выдали на церемонии.  — Ты точно в порядке теперь? Леона посмотрела на рядом сидящую блондинку и улыбнулась.  — Да. А почему ты спрашиваешь?  — Просто ты так грустно смотришь вперёд.  — Думаю, тебе кажется. Стотч снова уставилась на оранжевое небо и вздохнула.  — А я думаю, что не кажется. МакКормик подвинулась к Марджорин ближе и накрыла её ладонь своею. От такой близости светлая блондинка даже вздрогнула.  — Кэндис… — она повернула голову снова и столкнулась с ней взглядом. Взгляд девушки перед ней был такой «живой». Клайд таким же взглядом смотрел на неё в пятом классе после признания, а теперь они вообще перестали встречаться даже глазами.  — Ладно-ладно, не хочешь — не говори. — спокойно и беззаботно сказала МакКормик, а затем поудобнее улеглась на плече Стотч. Леона же сразу очнулась от «транса» и мысленно облегченно вздохнула, ведь она была уже готова разболтать, в чём на самом деле была причина её гнева. Может быть и стоило это сделать, но Кэндис задремала, а будить её не хотелось.  — Марджорин, ты чего не спишь? Девушка выныривает из всех воспоминаний и смотрит на Кэндис.  — Да так… Не очень хочу.  — Ты так сосредоточенно смотрела в окно. Увидела что-то интересное?  — Не, я просто вспомнила кое-что. МакКормик выпрямилась и потянулась, блаженно простонав.  — И что же ты вспомнила?  — Аам… Это долго рассказывать, но воспоминания закончились на тебе.  — На мне?  — Мгм. Когда мы были вместе на Гавайях, ты почти также на мне уснула, ну, тогда на пляже.  — Хмм… Ты же злилась тогда не потому, что у тебя гавайские корни?  — Конечно, это было из-за Клайда! Что б его…  — Ну, ну, перестань. — Кэндис аккуратно берёт Марджорин за руку и расцеловывает шрамы на запястье.  — Но после Гавайев мне и правда намного лучше, хотя, может это потому, что ты составила мне компанию тогда, хи-хи!  — По правде говоря, я тоже узнала тебя получше только там.  — Да, нам как-то не особо доводилось тусоваться вместе.  — Теперь я рядом. Марджорин улыбнулась её словам и рассмеялась.  — Ох, мои родители будут очень огорчены.  — А не пофиг ли?  — Я не про наши отношения. Я про Клайда. Кэндис вопросительно приподнимает одну бровь.  — Мама с папой будут злы, когда я порву с Клайдом.  — Ты…расстанешься с ним?!  — Ага. Думаю, после выходных в самый раз.