Колдун и Бабочка

      В Энканто идет дождь.       В этом нет ничего удивительного — потому что tía Пеппа в расстроенных чувствах, а значит, стоит бы порадоваться, что это просто дождь, а не ураган, снегопад или гром и молнии. Хотя, молнии бы сейчас не помешали — одна-две, прямо по машинам… Мирабель думает об этом, глядя в окно.       Абуэла тогда увела их с площади. Сухим, непреклонным голосом приказала следовать домой, пресекала любые попытки разговора — их было, впрочем, до обидного мало. Все и так молчали. И лишь когда двери Каситы закрыты за ними, Мирабель смотрит в лицо абуэлы:       — И что дальше?       — Ничего. Будем ждать.       — И все?! — возмущение прорывается наружу, она гневно встряхивает головой, и с волос срываются капли дождя. — Ждать, когда они нападут? Когда убьют кого-то?!       — Мирабель! — окрик абуэлы заставляет ее притихнуть. Мирабель замечает испуганные глаза Антонио, сердитый взгляд tía Пеппы, грохочущий раскат грома над крышей и под крышей. — Идем со мной.       Они поднимаются в святая святых, в комнату Альмы, и Мирабель с непонятным уколом в груди видит, что здесь все еще сумрачно. Здесь все еще тот долгий, бесконечный вечер, когда абуэла потеряла своего возлюбленного Педро.       — Мы не будем ждать смертей или нападения, Мирабель. С завтрашнего дня Луиза и Исабелла будут работать над проходом через горы, — Альма оборачивается к ней, руки привычно сложены на груди. — А ты, Долорес и Камило будете в городе, выполнять свои обычные обязанности… и подготавливать жителей к уходу.       Мирабель молчит, пытаясь переварить тот факт, что абуэла, кажется, впервые за долгое время говорит с ней… как с взрослой?       — То есть, мы даже не попытаемся сразиться за наш город? — наконец, спрашивает она. Альма хмурится.       — Как ты себе это представляешь?       — Tía Пеппа может один ударом молнии взорвать их машину…       — Одну. А те, кто не в машине? У кого есть автоматы? Мирабель… полвека назад я потеряла мужа, а сегодня — сына. Я больше не хочу терять свою семью.       — Бруно вернется, — говорит Мирабель — отчасти, из упрямства, отчасти — из желания приободрить. Альма смотрит на нее почти с состраданием.       — Девочка моя, имей смелость взглянуть правде в глаза. Он не вернется.       — Я в это не верю.       Альма поднимает ладони кверху.       — Твоя воля. Но, так или иначе, мы не будем сражаться. Им нужен Энканто — пусть забирают его, но не наши жизни.       — А… Касита?       Вместо абуэлы отвечает сам дом — тихим, понимающим поскрипыванием ставен, глухим перестуком половиц и приоткрывшимися дверцами шкафа.       Отпустив Мирабель, абуэла зовет к себе Луизу и Исабеллу, а к Мирабель подходит Антонио и берет ее за руку, вопросительно заглядывая в глаза.       — Все будет хорошо? — спрашивает он, и в его глазах читается: «Ты ведь говорила неправду про убийства? Пожалуйста, скажи, что да!»       — Конечно, мой маленький ягуарчик, — Мирабель, улыбнувшись через силу, ерошит ему волосы. — У нас все будет замечательно.       Ливень стучит по крыше, по карнизам, по открытому пространству внутреннего дворика, и этот звук сводит с ума.       Ужинают они под аккомпанемент дождя, и Мирабель хочется заткнуть уши, заорать во весь голос — лишь бы не слышать эту заунывную капель. Увы, даже талантов tío Феликса не хватает, чтобы прогнать тучу, нависшую над его обожаемой супругой, и еда слегка раскисает в тарелках.       — Пеппа, — наконец, не выдерживает абуэла. — Возьми себя в руки.       — Конечно, мамита. Это ведь так легко, пару секунд — и все будет сиять! — tía Пеппа выдыхает, а затем, бросив вилку на стол, резко встает на ноги. — Простите, я что-то не хочу есть.       Она уходит, почти убегает, tío Феликс спешит за ней вместе с Камило. Долорес жмется к Мариано, а тот утешительно обнимает ее за плечи, шепотом убеждая, что все будет хорошо. Мирабель трет лоб, смотрит себе в тарелку, и ей кажется, что вместо риса там копошатся личинки. Тошнота резко подкатывает к горлу и она вылетает из-за стола, бросаясь в ванную. Горло перехватывают спазмы, но на этом все заканчивается, и через пару минут в дверь деликатно стучат.       — Мира, можно? — к ней проскальзывает Исабелла, и Мирабель настороженно смотрит на сестру.       — Дорогая, прости за нескромный вопрос, но… твои женские дни, случаем, не задерживаются? — очень тихо спрашивает Исабелла, наклонившись к ее уху и включив воду на полную мощность.       Мирабель качает головой.       — Сегодня днем начались, — ей слегка неловко, потому что это явно не та тема, которую она привыкла обсуждать с Исабеллой. Dios mío, да она вообще не привыкла обсуждать что-то с Исабеллой, ну кроме разве что: «Мирабель, не путайся под ногами! — Как прикажете, Señorita Perfección».       — Тогда что это было такое? — Иса, поняв, что в этом плане все в порядке, слегка прикручивает напор воды.       — Показалось… — Мирабель снова передергивает. Исабелла задумчиво смотрит на нее, после чего берет за руку, будто в детстве, ведет из ванной на кухню мимо столовой, где еще сидят их родственники. Она ставит греться воду, выращивает ромашки и мяту, а затем заливает их кипятком в чашке.       — Тебе нужно отдохнуть, hermanita, — мягко говорит она, и в этот миг Исабелла больше похожа не на Альму, а на маму. Мирабель улыбается, обхватывая горячую кружку ладонями.       Может, все дело в травах, а может в том, что она и так не выспалась, но ее почти сразу начинает клонить в сон. Мирабель поднимается к себе, смотрит на застеленную кровать, а затем, круто развернувшись, уходит в комнату Бруно и забирается под одеяло, с головой завернувшись в его — их — руану.       Утро хоть и пасмурное, но не дождливое. Tía Пеппа слабо улыбается, держит себя в руках и завтрак проходит без эксцессов. А затем Иса и Луиза выходят вдвоем через заднюю дверь, а вся остальная семья старается сделать вид, что все идет как обычно и ничего неожиданного не происходит. Вот только… Джульетта готовит в два раза больше еды, tía Пеппа остается дома вместе с мужем и Антонио, а к Мирабель, Камило и Долорес будто бы случайно присоединяются Агустин и Мариано.       Напряжение чувствуется в воздухе, щекочет ноздри, будто слабый запах гари. Естественно, никто не говорит в лоб и во всеуслышание, что, мол, не переживайте, мы вас отсюда уведем и пусть гости из внешнего мира грызут локти. Намеки, молчание, взгляды и туманные высказывания: для посторонних ничего определенного, для жителей — обещание защиты и поддержки. Долорес вдруг вытягивается в струнку, глядя широко распахнутыми глазами в пустоту.       — Сеньор Нуньес, — говорит она. Мирабель уже готова бежать сломя голову, но ее останавливает Агустин.       — Лола, Камило, Мира, идите домой, быстро.       — Нет!       — Да, позовите абуэлу. Мариано…       — Sí.       Мирабель отстает от своих родичей, но вместо того, чтобы сразу бежать следом за отцом, она заворачивает на площадь к маме. Набирая тарелку ареп, она быстро говорит ей, что к чему и торопится к дому сеньора Нуньеса.       Арепы точно пригодятся, — отстраненно думает она, глядя на разбитый нос и заплывший глаз.       — Это что, ослиная моча? Я сказал, дай нам лучшее вино! — орет какой-то молодчик, размахивая пустой бутылью.        Агустин и Мариано пытаются отцепить его от сеньора Нуньеса, Каролина тихо плачет, сквозь слезы молясь всем святым.       — Но это… лучшее… — слабо твердит сеньор Нуньес, и чужак почти выдирает руку из хватки Мариано, как вдруг к ним подходит Серхио Сан-Мартин.       — Родриго, — цедит он с веселой улыбкой на губах. — Родриго, amigo, как тебе не стыдно. Мы же обещали уважаемой Madre Мадригаль и нашему уважаемому Padre, что будем вести себя мирно и славно. Что ж ты нас так подставляешь, а, hijo de puta? — на последних словах он выхватывает пистолет и раздается выстрел.       Каролина кричит, прижав руки к лицу, Агустин и Мариано замирают — а мертвый Родриго лежит на земле, из развороченной головы течет кровь и что-то еще серое… У Мирабель темнеет в глазах, она часто дышит и, кажется, упадет вовсе, но ее придерживает кто-то. Камило — вернулся уже? И не один.       — Что здесь происходит? — слышит она голос Альмы, и Серхио изображает издевательский поклон.       — Siento mucho, сеньора Мадригаль. Без этого куска ослиного навоза мир станет только ярче и чище.       — Я спрашиваю, что здесь происходит? — повторяет Альма, и смотрит так, словно… трупы с простреленной головой — это обыденность, скучная повседневность, не стоящая внимания.       — Непонимание, всего лишь небольшое непонимание. Сеньор вместо бутылки хорошего вина дал ныне покойному Родриго, по его же словам, ослиную мочу.       — Это действительно было лучшее вино, — слабо шепчет сеньор Нуньес, и Мирабель заставляет себя сделать шаг и протягивает ему арепы. — Gracias.       — Думаю, вы не станете возражать, если мы проверим, не притаилось ли у вас дома еще несколько бутылок вина? — Серхио вскидывает брови, нагло смотрит на Альму. Сеньор Нуньес слабо машет рукой.       — Ищите. Берите все, что видите, вы…       — Сеньор Нуньес, — перебивает его Альма. — Я предлагаю вам с дочерью пожить какое-то время у нас. В Касите достаточно места. Агустин, Мариано, помогите им.       Вечером Мирабель не может спать. Перед глазами все еще стоит мертвый Родриго, точнее — этот момент, когда выстрелом ему сносит часть головы. Она вертится на кровати, садится к столу и, наконец, плачет. Потому что в ее воображении, чрезмерно живом и таком неуместном сейчас, вместо Родриго на земле лежит Бруно.       Она так и засыпает за столом, а проснувшись видит, что свеча у нее на столе горит ровным, ясным светом. Это очень странно, ведь она ее не зажигала, но — вот он, огонек. Мирабель смотрит на свечу, осторожно проводит пальцами над пламенем и чувствует, как вчерашние страхи сгорают.       Луиза и Исабелла вполголоса объявляют, что проход уже почти готов, и что благодаря талантам Исы его теперь не найдет никто посторонний.       — Отлично. Тогда сегодня начнем переносить теплые вещи и одеяла. Джульетта, ты сможешь приготовить впрок побольше еды? Пеппа…       Абуэла раздает указания тихим, спокойным голосом, и в результате даже Антонио не чувствует страха. Мирабель сегодня остается дома: ее задача — проверить вещи, починить прорехи, если таковые имеются, а затем перенести их в созданную Луизой пещеру. Она то и дело смотрит на свечу, которая не стала короче за прошедшее время. Даже потеков воска не появилось. Но огонек горит ровно и ярко, и ей хочется верить, что это добрый знак.       Мирабель относит вещи в пещеру — дорога занимает чуть меньше получаса, и идти приходится аккуратно, Исабелла повсюду вырастила не только кактусы, но и несколько ядовитых манцинелл. Она ныряет под вьющиеся лозы и несколько секунд моргает, пытаясь разглядеть хоть что-то. Вскоре глаза привыкают к темноте, она видит слабый свет за поворотом и идет на него. Луиза приветливо машет ей и с гордостью кивает на стену.       — Один удар, и мы окажемся по ту сторону гор, — поясняет она.       — А тут ничего не рухнет? — уточняет Мирабель, опасливо задрав голову. Исабелла тихо смеется.       — Я укрепила своды. Мы тут будем в безопасности.       Следующее утро приносит с собой дождь и туман. Абуэла укоризненно смотрит на Пеппу, но молчит, понимая, что ее дочь сейчас не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Мирабель и Каролина выходят в город вместе. Их задача проста и понятна — не привлекая внимания помочь старикам и детям добраться до Каситы. На случай, если кто-то из чужаков заинтересуется, у них даже есть оправдание: большое кукольное представление, чтобы поддержать горожан. К счастью, пасмурная и дождливая погода играет на руку: чужаки забились в свой лагерь, а жители Энканто стараются не выходить из домов.       Мирабель собирает вокруг себя стайку детей и идет к Касите, поддерживая беззаботную болтовню. Мимо пробегают крысы — одна, две… десяток. Она непонимающе проводит зверьков взглядом.       — Мирабель, это что-то значит, да? — нервно спрашивает Сесиль, хватая ее за руку.       — Ну, скорее всего то, что дождик tía Пеппы залил их норки, и теперь бедняжкам нужно найти новое укрытие, — жизнерадостно говорит Мирабель, сжимая ее ладошку.       — А моя абуэла слышала, что сеньора Розита сказала сеньоре Лючии, что сеньора Каталина видела Viruñas, — тихо шепчет Мигель, беря Мирабель за вторую руку. — Он сегодня утром шел по лесу…       — Мигель, никакого Viruñas не существует. Это выдумки, — терпеливо объясняет Мирабель.       — А вдруг он пришел за нашими душами? Вдруг…       — Золотце, кто бы ни пришел, мы вас защитим, — обещает ему Мирабель.       Она трижды проходит по городу, собирая детей, и на четвертый раз удача ей изменяет. Они почти добираются до Каситы, когда Мирабель слышит окрик.       — Эй, ты. Стой.       — Быстро в дом, — шипит Мирабель, подталкивая детей в спины и круто разворачиваясь. Она широко улыбается, юбка взлетает вокруг ее ног, и Мирабель бесстрашно смотрит в глаза чужаку. — Да, сеньор?..       — Мы, кажется, договаривались с твоей абуэлой — мы вас не трогаем, вы нам не мешаете, так? — в руках у мужчины покачивается автомат.       — Все верно, — Мирабель не спорит, она мысленно просчитывает путь до Каситы — ей осталось десять шагов. Всего лишь десять.       — Какого хрена проход закрыт?       — Что? — вопрос ставит ее в тупик. Она непонимающе глядит на расколотую гору и переводит взгляд на человека перед собой. — Но ведь…       — Там нет выхода. Ровная скала. Детка, вы думаете, мы сюда приехали слушать ваши песенки и сказки?       — Возможно, вы… — она делает крохотный шаг и вскрикивает, когда мужчина стреляет в землю у ее ног.       — Детка. Открывайте проход. Быстро. Я знаю, нас сейчас слушает ваша сплетница — так вот. Либо вы сию секунду убираете вашу гребанную магию, либо…       — Да нет там никакой магии, — повторяет Мирабель, незаметно качнувшись назад.       Восемь.       Трава шевелится, пропуская крыс, которые целеустремленно бросаются к чужаку. Мирабель круто разворачивается и бежит.       Пять.       Четыре.       Выстрел.       Касита стонет, как человек, распахивает дверь и Мирабель успевает увидеть бегущую ей навстречу абуэлу. Ноги подламываются и она падает, касаясь порога кончиками пальцев.       Один.