***
Идёт, с безумным вожделением придерживая топор перекинутым через плечо. В каждом шаге чувствуется клокочущее желание. Он точно знает, что делать. Где находятся сервера от Free City. Как он будет действовать дальше. Продуманный до деталей план. И никакой синдром не может повлиять на ту гениальность, что была заложена в нем ещё с рождения. Сейчас тяжелее, верно, но он должен с этим справиться. Может, после этого всё пройдёт. Сильный замах. Первый удар, выбивающий искры из ломающейся техники. Учащённый пульс, затмевающий и без того воспалённое сознание. Ещё один. Серверу, отвечающему за восточную часть города, пришёл конец. Пути отступления Парня закрыты. На губах проступают болезненные капельки крови и растянутая усмешка. Нужно двигаться дальше. Уничтожает серверы один за другим, растягивая удовольствие. Деревянная рукоятка топора уже натёрла мозоли на ладонях. Плевать. Даже если этот названный искусственный интеллект добежит до скрытой за стеной начинки, лично для Антвана ничего не изменится. Пусть забирает всё. Пусть подавится своим выигрышем в суде. Плевать. Больная любовь не исчезнет просто так, по щелчку. Как бы он этого не хотел. Что-то не лечится таблетками и не достаётся так просто. Что-то должно умереть только под натиском желания судьбы. Жаль, что она этого не увидит. Последний сервер. Антван в задумчивости замирает, удобнее перехватывая топор. Между бровями залегает глубокая морщинка. Ему всё же жаль. Это их детище. Милли постаралась, в её работе была душа. То, до чего ему так далеко. Но до достойного совершенства игру довёл всё же он. Уничтожать то, что создано ими двоими? Лишь из ненависти к собственным слабостям. Лишь потому, что нельзя заставить человека любить. — Антван, стой! — прерывает поток его мыслей, врываясь в серверную с покрасневшим от напряжения лицом. Не смог скрыть своего удивления её появлением. Не ожидал, что она проделает такой путь, чтобы спасти своего ненастоящего дружка. Глупая. Но сам едва скрывает подступающее к горлу возбуждение. Чёртова Милли Раск. Не даст уйти спокойно. — Даже не начинай, — разводит руками, глядя на неё с нескрываемым безумством. Но голос на удивление холодный и полный ледяной серьёзности. — Лучше посмотри. Здесь всё, что тебе так дорого. Жалкие огрызки Free City. Все твои маленькие друзья. Твой цифровой бойфренд. Последнее слово выплёвывает с нескрываемой ненавистью и какой-то особенной желчью. Но в тот момент голос ломается, словно пронизанный томительной болью. Имидж придурковатого бизнесмена с подростковыми причудами окончательно испаряется, оставляя после себя хлипкий скелет сломленной личности. В его взгляде читается жгучее отвращение вперемешку с жаждой быть нужным. Сердце Милли предательски останавливается. Она просто не понимает того, что наблюдает перед собой. Лучше бы Антван оставался тем, кем она всегда его считала. Мерзким дурачком с глупыми словечками. А этот… пугал своей осознанной жестокостью и больным сознанием. — Не делай этого, — стискивает зубы, чётко выговаривая каждое слово. А он подходит всё ближе. — Отдай мне остатки моего мира. Прошу. — А что получит Антван? — с интересом приподнимает бровь, не отрывая от её лица прожигающего всё нутро взгляда. — Всё. — Я бы на твоём месте не разбрасывался такими словами, детка, — хитрая, кошачья ухмылка и стёртые напрочь границы дозволенного. — И что… чего ты хочешь? — Дай-ка подумать, — закусывает губу, а потом расплывается в довольной улыбке. — Тебя. Удивлённо хлопает глазами, поражённая такой открытой наглостью. Вжимается спиной в один из целых серверов, принадлежащих какой-то мелкой игрушке от Цунами. Бежать уже некуда. Странный взгляд парализует: слишком много всего намешано в нём. И ненависть, и безумство, и навязчивая забота, и сожаление, и неудержимое желание. Милли теряется, не понимая, как ей действовать дальше. А грубая рука с непривычной нежностью касается её щеки, проводя шершавыми подушечками пальцев по нежной коже. Так близко, — и ей противно от самой себя и от того, что уже не так сильно хочется бросаться в бегство. Тяжелый звон, отдающийся в ушах пугающей трелью. Звук от падающего на пол серверной топора. Шумно вдыхает носом густой и липкий воздух вокруг них. Антван чувствует в нём смешение своих собственных гормонов и сладковато-приторные запахи жвачки и пряной ванили. Так вот как пахнет его наркотик. — Ты же… шутишь? — Нет, — наклоняется к ней ещё ближе. — Отдайся мне прямо здесь и сейчас. И я верну тебе твою игрушку. Без судов и дальнейшего сопротивления. Ты получишь даже больше. Обещаю. — Я с трудом верю в твои обещания, — кривит губы, зажмуриваясь, чтобы не столкнуться с ним взглядом. — А если я откажусь… то что? Антван вздыхает и недовольно прицокивает, словно то, что он собирается сказать дальше, кажется ему лишь вынужденной мерой. Которую он совершенно не хочет приводить в действие. — Последний сервер так или иначе падёт. Все, кто тебе так близок, погибнут, и восстановить их, к сожалению, будет уже нельзя. Суд я, может, и не выиграю, но, поверь, мучиться ты будешь долго. Адвокаты у меня хорошие. Так вот и скажи, что тебе дороже: дурацкие принципы или собственное детище? Дрожит всем телом, пытаясь отвернуться от него или хотя бы опустить взгляд, чтобы скрыть свой страх. Антван оказался слишком жестоким. Не таким она его представляла. Иным его видели и все другие. Неужели все это и даже большее скрывалось за оболочкой двинутого дурачка? Мягко обхватывает её плечи, заставляя поднять взгляд. В его тёмных, практически чёрных глазах читается беззвучная мольба и виднеются копошащиеся демоны, скрыть которых уже не хватает сил. — Так каков твой ответ? — опаляет горячим дыханием её лоб. — Без твоего согласия я не могу ничего. То, что вы называете сердцем, просто не позволит. — Разве у тебя оно есть? — уверенно откидывает голову назад, приподнимая подбородок и с вызовом глядя на него. — А у тебя? — контрвопрос выбивает её из колеи. Но дальнейшие действия Антвана и вовсе идут вразрез со всеми правилами приличия. Опускается вниз, сгибая ноги в коленях. Голова оказывается на уровне груди, отчего Милли судорожно взглатывает. Неожиданное движение, и вот уже его ухо прижимается к помятой футболке прямо в районе сердца. Тук-тук. Она сжимает руки в кулаки и прикусывает нижнюю губу, чтобы не закричать. Тук-тук-тук. Ноги подкашиваются, а он всё никак не желает её отпускать. Тук-тук-тук-тук. Довольно усмехается, когда её бледные пальцы стискивают ворот его плаща. — Ты… ты больной! — не удерживается, процеживая эти слова сквозь плотно сжатые зубы с особым презрением. — Да, ты права, — отрывается, бросая невозмутимый взгляд на её пропитанные влагой глаза. — Я действительно болен. Уже практически два года. С той самой встречи. Синдром Адель Гюго с альтернативными проявлениями. Ты не знаешь этого, но ведь сама являешься всему виной. Пусть и не специально. Замирает, отчаянно пытаясь вздохнуть. Словно парализовало. Взгляд отчаянно бегает по нему, пытаясь найти хотя бы смутные отголоски лжи. Но ничего. Не врёт. Действительно болеет… из-за неё? И неужели это повод для жалости? И снова смотрит на топор, одиноко лежащий на полу. Бежать бы, только бежать отсюда. Но тогда и Парень, и все другие будут обречены. Глупое самопожертвование. Готова сдаться. Потому что есть ради кого страдать. Заслуживает эту боль? Нет. Но жизнь никогда и не была справедливой. — Делай со мной, что хочешь. Я вся твоя. Только их оставь. Ни ехидной усмешки, ни злобного оскала, не радостного крика. Она не добилась от него никаких эмоций своим согласием. Лишь в глазах что-то блестнуло, как отголоски сходящей на «нет» боли, как желание наконец завершить то, что мучило его долгие годы. Наклоняется к Милли, прислоняясь своим разгорячённым лбом к её мраморно-холодному. Чувствует её дрожь. Страшно. Искренне не хотет принуждения. Всё то, чем он руководствовался раньше, всё то чёрное и липкое, что нефтяной жижей плескалось в его душе, сейчас просто исчезло. Просто хотел почувствовать: каково это, когда любовь взаимна. — Чем меньше ты противишься, тем меньше будет боли, — тихо шепчет ей на ухо, обдавая горячим прерывистым дыханием. — Просто отдайся во власть эмоций. Хотя бы раз отключи мозг. Это не игра, Милли, и не очередная твоя миссия. Это настоящая жизнь. То, чего у тебя уже давно не было. Впрочем, в этом мы с тобой похожи. Мягкое касание. Её глаза широко распахиваются, сердце сразу ускоряет ход, чуть ли не пробивая насквозь грудную клетку. Дыхание останавливается, когда он углубляет поцелуй, прикусывая верхнюю губу и чуть оттягивая её вниз. Язык плавно проникает внутрь, изучая нёбо. Она не может даже отстраниться из-за лежащей на её шее руки, но истинная причина скрывается не только в этом. Больше не хочет. Что-то изменилось, и неужели дело в нём… в Антване? Отвечает ему, хрипло постанывая от пробежащих по коже мурашек. Запускает руки в седые волосы с перламутровым блеском, царапая кожу и добиваясь от него хриплого рыка. Стыдно. За то, что так скоро сдалась, поддалась его безумству, невольно став его ярой участницей. И ещё сильнее за то, что предала свои принципы. Но от чего же ей так хорошо сейчас? — Снимай, — шепчет на выдохе, наконец позволяя Милли отдышаться. — Всё с себя снимай. Я помогу. Звук расстегиваемой молнии. Серая толстовка падает к их ногам, тут же приминаясь освободившимися от кроссовок голыми ступнями. Она действовала слишком медленно, что не могло не раздражать Антвана, — он ждал почти два года, но теперь никак не мог потерпеть задержки даже на жалкие пару секунд. — К чёрту! — одним рывком стягивает её чистейше-белую футболку через голову, кидая на грязный пол. Попытки прикрыть оголившуюся грудь не увенчались успехом, — дома, а именно оттуда и бежала Милли, она никогда не носила бюстгальтеров, да и маленьких ладоней никак не хватало для тех размеров, которыми она могла похвастаться. Улыбка Антвана кажется воистину торжествующей: его зависимость вблизи и голой по пояс выглядит куда лучше, чем в пошлых фантазиях. — Что стоишь? — мягко усмехается. — На тебе ещё джинсы. А их быть не должно. — Но… я… — Как в первый раз. Ну, что застыла? Я же всё равно всё увижу. Тем более, ты вроде не так сильно против была. Одним рывком сбрасывает с себя плащ, следующим движением избавляется от толстовки, оголяя торс. Тяжёлые сапоги с грохотом валятся на пол, за ними следуют модные чёрные джоггеры. Упаковка уничтожена. Начинка вытекает наружу, являя своё истинное обличье. И теперь Милли уже не знает, куда деть своё раскрасневшееся лицо. Чёрт возьми, на что же она подписалась… Резко хватает её за оголённые ягодицы, приподнимая над землёй и в этот же миг припечатывая к уцелевшему серверному блоку. Маленькие проводки и детали материнских плат болезненно вонзаются в спину, заставляя её выгибаться навстречу желанию и болезненно постанывать не то от рези в коже, не то от подкатывающего к горлу желания. Контраст разгорячённого тела и ледяной стенки блока затмевает разум, заставляя здравые ошмётки мыслей судорожно метаться где-то в глубине черепной коробки. Обжигающие поцелуи и лёгкие покусывания ломают последний рубеж в её душе, защищающий мир и саму Милли от чёрного потока скрытых чувств. Теперь всё иначе. Плевать на разницу в возрасте. Плевать на его прошлое. Плевать на наглую ложь. Плевать на потраченные впустую нервы. Плевать на то, что могут подумать об этом другие. И, главное, плевать на дурацкие принципы. Сейчас есть только он, она и эта пустая серверная, уже наполнившаяся запахами безумства и разврата. И только последняя здравая мысль, промелькнувшая в голове искоркой надежды: это должно спасти Free City. Чувствует касания напряжённого тела. Особенно где-то там, внизу, где тепло поднимается наверх яркими потоками, где ткань уже не способна скрыть бушующее возбуждение. Грубые пальцы лишь сильнее сжимают ягодицы, доставляя Антвану истинное удовольствие — обладать таким желанным телом, касаться каждого миллиметра его кожи, чувствовать пропитывающую тонкую ткань влагу. Он знает, что Милли уже перешла черту, но хочет большего: чтобы она сама ему сказала об этом. — Прошу… — тихо стонет, запрокидывая голову и упираясь макушкой в стенку блока. Сама не ожидала, что это прозвучит настолько томно и пошло, и от осознания этого вся зарделась, покрываясь предательски красными пятнами от головы до ног. — Прошу тебя, Антван… — Уже не просишь остановиться? А ведь прошло каких-то пятнадцать-двадцать минут. Что же случилось, детка? Лишь сильнее сжимает пальцы, прислоняясь к ней на максимально близкое расстояние. Осторожно прикусывает сосок, ласкает его языком. Добивается ещё более громкого, более судорожного стона, переходящего на крик. Нравится мучить ту, что так долго заставляла его страдать. Но пусть это будут приятные муки. Даже излишне приятные, пробивающие до дрожи и пиковой точки без особых стараний. — Пожалуйста… — изнемождённо трётся о него, извиваясь всем телом, тщетно пытаясь развязать тот узел, что мешает ей дышать, тяжело разогревает нижнюю часть живота. Но ласки не прекращаются. Так долго, доводя до исступления, но не переходя грань сладостной неги, которую Милли с трудом смеет дожидаться. Плавные движения рук и языка, теряющиеся в её жадных вдохах и непрекращающихся постанываниях, тонущие в черной пучине их объединённых и потерянных в безумие сознаний. Все прерывается слишком быстро. Милли не успевает сдержать разочарованного вздоха, и тут же оказывается стоящей голыми стопами на собственной одежде. Руки с остервенением хватаются за выступающие части сервера, спина выгибается под максимально возможным углом. Антван стопой раздвигает её лодыжки ещё дальше друг от друга, кладя тяжёлые холодные ладони на поясницу и чуть прожимая кожу по бокам. И разгорячённые ягодицы чувствуют, что его возбуждение на пределе. Влажное касание. Закусывает губу, чтобы не закричать. Головкой ласкает её клитор, не жалея естественной смазки. Тугой узел внизу живота лишь сильнее затягивается. Ритмичные скользящие движения доводят до сладкой истомы, но не более. Снова взмаливается о пощаде своих чувств, поражаясь собственной развратности. Словно не понимает, что готова отдаться ему целиком и полностью в этот момент. — Ты умеешь уговаривать, — прислоняется к ней животом, оставляя лёгкий поцелуй на лопатке. — Будет больно — кричи. Меня это не остановит, но удовольствия больше точно доставит. Входит одним резким неглубоким движением, отдающимся сладковатой болью и горьким вкусом слёз на губах. Такая дура. Сама ему позволила, и даже сейчас не хочет, чтобы её главный враг останавливался. Тот, кто не просто вторгся в её жизнь, но ещё и разворотил созданный ею по крупицам дорогой сердцу мир, теперь ещё и физически разрывал её плоть. Но почему тогда Милли так жаждет продолжения? Почему её громкие, ничем не сдерживаемые крики срываются с губ как звуки похоти, но не боли и отвращения? Почему всё это происходит?.. Толчки только усиливаются, а ритм ускоряется. Каждое движение становится всё более плавным и размеренным, не таким надрывным, как в начале. Боль сходит на нет, остается только ощущение удовольствие, тонущее за протяжными стонами. — Чёрт, какая же ты узкая! — хрипит он сквозь очередную накатившую волну возбуждения. — Давно у тебя секса не было? Да и был ли вообще? — Не твоё дело, Антван… а-а-ах, ну что же ты делаешь? — Молчи и наслаждайся, — прикрывает её рот ладонью. — А то ещё кто услышит… Входит на максимальную глубину, замирая на мгновение, давая ей время, чтобы отдышаться. А затем продолжает бешеный ритм движений, полных животного неистовства. До боли в напряжённой пояснице. До искусанных в кровь губ. До грубых шлепков по ягодицам. До стекающих по внутренней стороне бедра капель их общего безумства. Чёртова Милли Раск. Довела его до самых крайностей. Оттягивает тот самый момент, прерываясь, отстраняясь от неё. Жадно хочет видеть её эмоции. Мягко помогает разогнуться, ласково поглаживает напряжённую спину, поворачивает её к себе. Тяжело дышит, глядя на него из-под опущённых густых ресниц. К покрасневшей щеке прилипла влажная прядь русых волос. Алые губы чуть распухли от возбуждения и многочисленных укусов. Выглядит потрясающе. Уже намеревается продолжить в более интересной позе, почти хватается за её упругие бёдра, но нарывается на испуганный взгляд и удивлённый лепет. — Но… что ты… — Ничего не бойся, — успокаивает, заботливо поглаживая её по макушке. — Я не причиню тебе боли. Только позволю почувствовать все более глубоко. Ты должна сделать это раньше, чем я. Иначе… все не имеет смысла. Что-то неизлечимо, но от чего-то должно стать легче. — Но как? Я же… тебе же… — Детка, неужели ты думаешь, что я не смогу творить это на весу с таким хрупким телом? — кривая усмешка. — Ты гораздо легче, чем думаешь. А я не только за компом сидел. Годы в спортзале не должны проходить зря. И снова поднимает её над полом, на этот раз доводя до животного крика, который уже даже нет желания чем-либо сдерживать. Первое движение доставляет слишком много боли. Второе разливается по её телу горячей тягучей жидкостью. Третье — волной искрящегося наслаждения. Ноги обвивают его поясницу, таз выгибается навстречу возбуждению. Уже сама делает всю работу, двигаясь с ним в ровный такт. Дышать становится нечем. Изо рта доносятся только сдавленные хрипы, через которые изредка проскальзывают сладострастные стоны. Стена, построенная из нулей и единиц, в её разуме скоро падёт, поверженная хитрым вирусом. Антван действительно заразил её, отравил своим ядом, будоражущим в крови жадное желание. Поддалась его чарам и теперь готова была рассыпаться на миллионы осколков, оставшихся от мудро склеенных пустых цифр. — Ох, я… я сейчас… — Чш-ш-ш, детка, — перехватывает её бёдра так, чтобы их лица находились на одном уровне. — Я хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза. В этот момент. И тогда ты получишь всё. — Опять… ах, опять твои условия, — перестаёт сопротивляться, когда его губы мягко касаются её лба. — Почему… почему ты совсем не такой, Антван? Ты не злодей вовсе. Ты… ох, ты такой нежный… внимательный, а-а-ах, чувственный! Где всё то, что ты являл людям? — Ты про ложь? — удивлённо усмехается, не прекращая двигаться и с каждым разом краснея всё сильнее, говоря всё с большим придыханием. — Это вынужденная мера. Моей… болезни. Но с тобой мне лучше. С тобой я тот, кто есть на самом деле. Я… я зависим от тебя, Милли. Такая извращённая, больная любовь. Или… как там другие говорят? — Л…любовь? И в этот момент встречается с его глазами. Такими глубокими, тёмно-карими, полными особой теплоты. Но сейчас с чем-то ещё. Вся та же нотка безумства, которую невозможно скрыть. Наступает предел для них обоих. Касания кончиков носов. И её накрывает волна, высокая, штормовая, сбивающая с ног. С дрожащих губ срывается финальный стон, а мир тут же утопает в кромешной тьме, через которую внутренний взрыв всех только красок света кажется лишь сильнее. Связь с реальностью окончательно потеряна, и Милли только знает, что её пальцы больше не цепляются за его плечи, а тело не ощущает уже такого привычного тепла. С трудом разлепляет веки, понимая, что сидит на полу. Живот покрыт крупными каплями беловато-прозрачной густой жидкости, рядом с рукой лежит пачка салфеток. А он стоит в отдалении, одеваясь, тяжело дыша и натягивая на себя свой глупый молодёжный плащ. Оборачивается, сталкиваясь с ней рассеянным взглядом, но тут же, словно опасаясь любых взаимодействий, отводит его, продолжает заниматься своей одеждой. Не смеет больше на неё взглянуть. Даже в те моменты, когда Милли с громким оханьем поднимается с пола или когда неловко ударяется о блок сервера локтем при натягивании жаркой кофты, испачканной в пыли. С едва слышимым вздохом он сползает вниз по стене, держа в руках какой-то клочок свернутой в несколько раз бумаги. Долго смотрит на него, нервно теребя помятые краешки, все что-то судорожно бормочет себе под нос. До неё доносятся обрывки фраз: «Синдром Адели… болезнь… а другой сказал, что шизофрения… не знаю меры… придурок… но это все должно решить… больше не повторится… этого ведь достаточно?.. нет-нет, я заставлю себя… это последний раз… смогу отпустить…» Знает, что может идти, что он больше не повредит ей и её миру. Но от чего-то чувствует, что должна кое-что ещё обсудить. — Тебе нечего здесь делать. Забудь, — все ещё не смотрит на неё, даже когда Милли садится напротив, подгибая ноги под себя. — Как страшный сон. Я виноват. Прости. Должен был согласиться на деньги, или что ты там ещё хотела предложить. — Почему ты такой? — тихий шёпот, прерывающий его поток слов. Этот вопрос он слишком долго игнорировал. И именно он был так важен для них обоих. — Потому что… я умею подстраиваться, — странно покачал головой, наконец поднимая глаза на неё. — Вспомни, какой я был при нашей первой встрече? Строгий костюм, громкие речи, вся эта мишура. Я бизнесмен в первую очередь. Потом уже программист и всё прочее. Однако потом… мне пришлось подстраиваться под тебя. Другая одежда, другое поведение, другая манера речи. Ты же… такая молодая, далеко от подростка даже не ушла. Вот и я стал… таким. А внутри я ни то, ни другое. Просто тот, кто хотел чего-то добиться в жизни. В начале денег и славы, а потом уже тебя. Поэтому так долго мне и ставили шизофрению. Слишком разные зависимости и слишком разный я. А по итогу больная любовь. Хороший врач наконец попался. В задумчивости она уже тянется, чтобы коснуться его руки. Хочет, чтобы он понял, что она не винит его. Желает показать, что и сама видит в нём всё новое и теперь в целом объяснимое. И малая доля извинений должна передаться Антвану через это касание. Но не успевает. Распахнутые двери, грузный топот ног, целый отряд полицейских. И он только успевает впихнуть ей жалкий клочок бумаги в раскрытую ладонь. Улыбается в последний раз. — Антван Ховачелик, у нас есть ордер на ваш арест, — капитан выставляет вперёд руку с листом бумаги, по которому можно понять, что он не лжёт. — У вас есть право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде… Они не слушают его. Задержание в любом штате Америки является длительным, нудным и предельно всем известным событием, во время которого лучше просто не сопротивляться. Милли, не отводя взгляда, прячет бумажку в задний карман джинс. Он довольно кивает в ответ, затем пальцем указывает на наручные часы: значит, дело срочное. Никаких эмоций в тот момент, когда его хватают под грудки. Лишь на улице он начнет строить из себя идиота, чтобы никто ничего не заподозрил. Правду знает лишь она. И ещё столько всего ей только предстоит узнать. — Джейсон, Фрэнк, проводите мисс Раск на улицу, — очередной приказ от капитана. — Убедитесь, что она в безопасности. Уже вне здания компании Цунами она попадает прямиком в объятия Кийза, чему радуется не так сильно, как раньше. Больше не волнует. И нет от него такого тепла, которое излучал Антван. Глупости. Он явно с ней что-то сделал… — Милли, у нас получилось! — снова обнимает её, от чего ноутбук в его руках чуть не трескается. — Да, получилось… — отстраняется довольно резким движением. Знал бы он, как именно всё это произошло, не был бы таким радостным. — Кийз… дай мне минуточку. Нужно кое в чём убедиться. — Да, конечно, как скажешь. Отходит на несколько шагов, устраиваясь под кроной раскидистого дуба. Опираясь спиной на его широкий ствол, достаёт из кармана клочок бумаги и нервно мнёт его в руках. Боится смотреть, что там написано. Но когда всё же решается, то с трудом разбирает мелкий убористый почерк, которым исписан весь лист. «Дорогая Милли! Я уже знаю, что сделал это. И раз ты уже читаешь… прости. Мне очень стыдно за свой поступок. Но ты также знаешь, что иначе я не мог. У всего своя цена. Свою ты заплатила. Теперь время узнать за что. Найди в моем кабинете на компьютере папку «ForMilliRask». Пароль «КэтчФрейз». Там будет ссылка. Перейдешь, пароль тот же. Заполни все поля. Это необходимо для идентификации личности. Дальше распоряжайся полученным как считаешь нужным. P.S. документы на столе — справки от врача. Если интересно. Мне правда очень жаль. P.S.S. Ты для меня гораздо важнее, чем кажется» — Кийз! — сжимает шарик из помятой бумаги в своей ладони, обращаясь к другу. — Мне нужна твоя помощь. В последний раз…***
Дверь закрылась с лёгким хлопком. Кийз пообещал покараулить за ней на тот случай, если охрана что-то заподозрит и доберётся до сюда. Милли тут же бросилась к компьютеру, судорожно хватаясь бледными пальцами за мышку. Миновала защищенную папку и запароленный сайт. Пробежалась глазами по странице новой вкладки: много пустых строк для заполнения, какие-то особые значки. Необходим ввод паспортных данных, медицинских документов, ссылок на профили в социальных сетях, ник в игре, есть даже программа, считывающая отпечатки пальцев, и FaceID. Только недовольно покачала головой. Поверить ему снова? Придётся. Выхода нет. Да и он обещал. В этот раз совсем по-настоящему. Финальный штрих. Убрала со лба выбившуюся из хвоста прядку волос, дрожащей рукой притронулась к мышке. Осталось только нажать на кнопку согласия. Что же дальше? Щелчок. Вкладка обновляется, идёт процесс обработки информации. Сердце в это время готово выпрыгнуть из груди. Дыхание сперает. Нервно сглатывает образовавшийся в горле комок. Испуганно отскакивает от компьютера, когда совсем рядом раздаётся какофония из различной степени громкости звуков. Принтер начинает печать. На экране большими буквами высвечивается: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ГОСПОЖА МИЛЛИ РАСК». И музыка. Та самая песня, которую она напевала в душе, за игрой, во время еды… просто везде.But it's such a sweet sweet, I'm in heaven With my boyfriend, my laughing boyfriend. There's no beginning and there is no end Feels like I'm dreaming, but I'm not sleeping. My sweet fantasy Sweet, sweet fantasy.
И слова, на фоне которых песня казалась приглушённой: «Привет, неудачники! Хорошие новости: я ухожу, аривидерчи. Но оставляю вам нового владельца. Супердипермегаклассная девчонка. Поприветствуйте, Милли Раск! Теперь все ваши жалкие жизни в её руках. Банкротство и развал отменяются. Хотите гнать на меня, типа очередная ложь? Оригинал завещания у неё на руках. Нотариально подтвержден! Ловите скрины и прочие доказательства. У Цунами Геймз новый хозяин, смиритесь». — Да, он в своём репертуаре, — неверяще покачала головой. Очередная шутка. Не более. В заднем кармане джинс завибрировал телефон. Сообщения от неизвестного номера со странным текстом: «Я знаю, ты не веришь мне. Но в этот раз я не намерен лгать. Завещание в ящике стола. Своего заместителя я предупредил. Суда не будет. Как и обещал, ты получила всё и даже больше. Надеюсь, не разочарована.» И за ним следом ещё одно: «Я не прошу тебя прощать меня за этот поступок, но попробуй хотя бы понять. Сегодня я впервые был искренен сам с собой. И полностью открыт перед тобой.» Руки, не переставая дрожать, тут же потянулись к ручке от ящика. Он был пуст за исключением глянцевого листа А4, на котором было выведено жирным шрифтом её имя и все условия завещания. Полноправный владелец. И больше никаких наследников кроме тех, что она назначит сама. Вся компания, её игры и наработки принадлежат ей. Все сотрудники, всё оборудование. Только её. — Как же так… — она, тяжело опираясь на стол, сползла на пол вместе с этим листом, попутно роняя документы, разложенные около компьютера. — Господи! Так он действительно отдал свою компанию… мне! И всё это подготовил… ох, Антван. Я тебя недооценила. Взгляд пробежался по лежащим на полу листам. Справки от врача, различные клинические анализы, заключения специалистов. Милли цеплялась за некоторые предельно понятные фразы, и картина в её голове медленно обрисовывалась. «… синдром Адель Гюго с альтернативными проявлениями, выражающимися в депрессивно-маниакальных фазах, переходом от крайне возбуждённого состояния к подавленному с признаками заботы об объекте…» «… вторая стадия, обратимые процессы…» «… комплексное лечение, включающее в себе терапии, прогулки на свежем воздухе, минимальное общение с объектом, музыкотерапию, приём антидепрессантов…» «… цель лечения: первостепенная — исключить возможность перехода на третью необратимую стадию…» «… шанс на полное или частичное излечение в среднем составляет 70% при взаимном влечении со стороны объекта, 45% при нейтральном общении и 32% при полном отчуждении…» «… депрессивные состояния минимальны, однако чаще становятся заметными суицидальные наклонности…» «… зависимость от объекта приобрела копирование черт характера и попытки подстраиваться под объект…» Милли шумно выдохнула, хватаясь руками за голову и роняя завещание на пол. Совсем не тот. Теперь окончательно убедилась. И, прежде чем занимать свой новый пост и раздавать указания подчинённым, она решила как следует всё обдумать. Кийз, как настоящий джентельмен, не стал её беспокоить даже после громкого заявления. Прекрасно понимал, что ей нужно время. Хоть и не знал, о чём именно она думала в тот момент. Не знал, что Милли снова и снова прокручивала в своей голове тот самый момент. Как он смотрел на неё, насколько он был нежен, как ей и насколько было хорошо. Глупая. Хотя разве он умнее? Компания и то, чего он достиг за все эти годы, взамен на любовные утехи без всякой «любви». В носу предательски защипало, а глаза стали наполняться влагой. Все ради неё одной. Улыбнувшись сквозь непрошенные слёзы, шепнула себе под нос: — Теперь я поняла, кто ты такой, Антван…***
Полтора месяца спустя
— Эй, Антван, к тебе посетитель! Он удивлённо повёл бровью, отводя взгляд от газеты. Отложил её в сторону, отмечая для себя очередную статью про игру Free Life, которую стоит вырвать и повесить на стену к прочим заметкам. Вся серая поверхность, до этого пустая и безбожно обшарпанная, теперь была полностью завешена разными обрывками бумаги из газет а журналов, а в самой середине находилась фотография красивой улыбчивой девушки с длинными русыми волосами. Благодаря хорошим адвокатам ему досталась вполне себе приемлемая одиночная камера с не самым грязным матрасом и отдельной ванной комнатой. — Опять доктор Соулс? — сел на кровати, с вопросом глядя на охранника через маленькое окошко в двери. — Нет. Какая-то Милли Раск. До сих пор не могу поверить в то, что она уговорила руководство на встречу в этой камере, а не в отдельной. Тебе крупно повезло, Ховачелик. — Что, прости? — теперь от удивления подскочили обе брови. — Если это шутка, то совсем не смешная, чувак. — Нет, я не шучу. Она уже здесь. — Ох, чёрт! Грязные ругательства на маори и жалкие попытки чем-то прикрыть говорящую саму за себя стену. Но он успел лишь пролить на пол стоящий на табуретке чай да ускорить собственный сердечный ритм до небывалой скорости. Дверь открылась, и теперь она стояла прямо у него за спиной. А он просто не мог пошевелиться. — Привет, Антван… Тихий, но такой властный голос. Женщины, уже не глупой наивной девочки. Той, что стала очень успешной бизнес леди, сохранившей в себе любовь к компьютерным играм и тестированию программ. Он нервно взглотнул и наконец пересилил себя. — Ого… — это всё, что он смог произнести, когда обернулся. Строгий бежевый костюм, из-под расстёгнутого пиджака которого выглядывал кружевной белый топ; светло-коричневые босоножки с высоким широким каблуком и рельефной подошвой; золотая цепь с кулоном в виде джойстика; матовая помада с коричневым оттенком и лёгкий нюдовый макияж; а завершало всё это каре средней длинны, обрамляющее чуть волнистыми волосами покрасневшее от смущения лицо. Единственное в её образе, что осталось от прежней Милли. — Ты совсем… другая, — он взглотнул, неловко почёсывая седеющую бороду. — Правящая должность пошла тебе на пользу. — Только не моим нервным клеткам, — она пожала плечами, щёлкнув пальцами, чтобы охранник закрыл за ней дверь. — У нас не так много времени, а я хочу тебе кое-что… ничего себе, это что такое! Минуя его и пресекая любые попытки Антвана прикрыть свой позор, она добралась до стены. Пальцы прошлись по крупным газетным заголовкам, текстам статей из журналов и остановились на той самой фотографии. Её фотографии. На лице обозначилась довольная улыбка. — Ты… специально собирал информацию всё это время? — Ну, да, — невозмутимо качнул головой. — Я же должен знать, что творится в компании в моё отсутствие. Особенно под руководством такой неумелой девчонки, как ты. — Неужели, — хитро прищурилась. — А почему же тогда фотография этой неумелой девчонки такая большая и находится в самом центре? — Потому что она владелица всего… — Не строй из себя дурачка, Антван. Я видела те документы. Ты болен. К сожалению, мной. Я потому и пришла. Я… мне плохо из-за того, что я причиняю тебе боль. Если я могу что-то сделать… — Сядь рядом. Бархатный тихий голос, такой глубокий, какого она ещё не слышала. Вся её уже привычная властность куда-то испарилась, оставив в Милли только робкую покорность. И он был рядом, чтобы поддержать. Сильные шершавые пальцы переплелись с её бледными тонкими, а свободная рука поглаживала тыльную сторону запястья. В тёмных глазах появились серебристые блики, словно отражение света, разгоревшегося в её душе. — После того случая у меня началась ремиссия, — начал он, лишь усиливая хватку. — Не уверен, что это надолго. Если ты внимательно читала… то ты знаешь. Да, прекрасно знаешь, что ничем не можешь помочь. Без искренности. Нельзя заставить человека… любить. И я даже стараться не буду. Это пройдет. Должно пройти. Она молчала. Не знала, что ответить, ведь стоило только ей через долгий месяц совладать со своими чувствами, разрешить свою личную жизнь, как она снова чувствует этот тёплый сгусток внизу живота. Милли понимает, насколько это глупо и нелогично. Но он делает с ней то, что идет против её правил, раз за разом рушит её принципы. И она… рада этому? — Я вообще-то пришла показать кое-что, — перевела тему, отстраняясь от него. — Есть одна разработка для нового сезона игры. Он начнется через два месяца. Мы уже утвердили её, почти весь отдел был согласен на нововведения. Но я хочу, чтобы ты узнал об этом раньше игроков. Достала из маленькой сумочки, висящей на позолоченной цепочке, телефон. Несколько нажатий, и на экран вылезла 3D модель с различными чертежами, расположенными по краям экрана. Аккуратными движениями покрутила её, чтобы дать полный обзор на фигурку. Антван, пытаясь скрыть своё удивление, прикрыл нижнюю часть лица ладонями. Это был… он. — Я… злодей, которого нужно убивать в миссиях? — Нет, нет, что ты, — рассмеялась в ответ, легко касаясь рукой его плеча. — Ты проводник в одном из заданий. Уверена, игроки полюбят тебя и твой акцент. И твою дурацкую манеру речи. — Да ну, ты гонишь! — забрал телефон и движением пальцев от центра к периферии увеличил лицо модельки. — Какой же красавец! Ты правда думаешь, что после всего они… хорошо примут это? — Я уверена в этом, — помассировала плечо, заставляя его лицо частично окраситься в розово-пунцовый. Вдруг в его глазах что-то блеснуло. Она заметила это ещё до того, как Антван успел отвернуться и шумно втянуть носом воздух. Слёзы? В это трудно было поверить, но слишком похоже на правду. Все стало очевидным, когда он ненароком утер глаза рукавом тюремной одежды. Растрогала его. Тем, что была добра, несмотря на всю боль, что он ей доставил. Не стоил даже её пальца, и прекрасно это осознавал. — Спасибо, Милли… Хриплый шёпот и одно резкое движение. Она неожиданно оказалась прижатой к его груди, но даже не стала противиться. Только улыбнулась, отвечая на неожиданные объятия. А его пальцы уже терялись в её шелковистых коротких волосах, заставляя её жмуриться от удовольствия. Не зря пришла. Было трудно признаваться себе в этом, но она скучала по его касаниям. Так и не смогла найти никого, кто был бы ей так удивительно близок, как Антван. Вор, лжец и полный придурок. Это то, что было снаружи и где-то в прошлом. Настоящий — сейчас и перед ней. — Какой срок? — её приглушенное шептанье. — Три года, — тяжело вздохнул, ласково поглаживая её спину. — При хорошем поведении скостят срок в два раза. Знаешь, тут не так плохо. Только компьютера не хватает. И какой-нибудь девчушки для утех. — Неисправимый мерзавец! –отстранившись, шутливо стукнула его кулаком по груди. — А ты сомневалась? — хитро подмигнул в ответ. Дверь со скрипом отворилась. Милли тут же вскочила на ноги, поправляя причёску и жестом указывая Антвану вести себя тихо. Тот лишь лукаво усмехнулся, глядя на её забавные действия. — Ваше время вышло, — на пороге стоял охранник, сцепив руки на груди. — Да, сейчас, сэр. Она уже было собралась уходить, но обернулась, чтобы попрощаться. Тут-то и получила вопрос в лоб, который мучил его все это время. — А ты карешку бахнула после расставания с Парнем или своим заумным партнёром Кийзом? — Чтобы с кем-то расстаться, надо с этим кем-то встречаться, — наклонила голову чуть набок. — А я ничего подобного пока за собой не замечала. — Почему же тогда постриглась? Женщины не делают это просто так. Задумчиво улыбнулась, забавно потирая нос. А потом и вовсе залилась краской. — Единственный мужчина, ради которого я могла это сделать, сидит сейчас в тюрьме. Но ты этого не слышал. И скрылась за дверью, оставляя Антвана в лёгком недоумении. От полученной информации его мозг готов был просто взорваться, кипящий котёл разума варился на пределе. Чёртова Милли Раск. Её понять гораздо тяжелее, чем нули и единицы. Но одна её улыбка приятнее тысячи бумажек в кармане. Потирая лоб обеими руками, он громко выдохнул и рассмеялся. Как-то особенно глупо и совершенно по-детски. — Доктор Соулс, вы были не правы. У меня есть шанс на эти долбанные семьдесят процентов…