Протагонист моего сердца

      Великая Отечественная Война, Ленинград.       Молодая девушка, с недавних пор называющая себя никак иначе, как Сэм, не принимая больше другого имени, возвращается в родной город по дороге жизни — единственный путь ведущий к Ленинграду, из которого год назад она сбежала, дабы идти в наступление. Блокада затягивалась, а война шла. Оставаться для неё не имело смысла, когда можно действовать снаружи и идти в наступление. Так она считала, но ситуация, как известно, складывалась намного сложнее, а к тому моменту, когда она это поняла, по поддельным документам, Сэм кочевала по стране и не смогла вернуться домой. Также, не очень-то и хотела. Ленинград девушка любила, но твёрдо решила, что лучше она его отвоюет, чем переживёт блокаду изнутри. А ещё, это до жути страшно.       Послужило рывком для побега из города первое в жизни похищение. Когда её с лучшей подружкой Леной схватило трое немецких солдат, те привели двух молодых русских девушек во временный штаб к своему командиру. Тот был занят с солдатами строевой подготовкой, или кто знает чем еще. Здание было двухэтажным, за двумя слабыми, хрупкими на вид девушками, толком не приглядывали. Единственным возможным вариантом побега стало окно. Сэм упрашивала подругу последовать за ней и Лена согласилась. Когда первой прыгнула Сэм, то увидела в окне, что подруга струсила. Это отличало их друг от друга. Для Сэм всегда было бОльшим страхом находиться в плену и переживать его последствия, а у других был страх попасться, или же страх навредить себе.       Сэм сломала плюсневую кость в ноге и стопа сильно раздулась. Фактически, наступая на нее снова и снова, она причиняла себе адскую боль, избежать которой не представлялось возможным, как и оставаться в тылу врага. О том, что сломана была именно эта кость, она узнает значительно позже, потому как рентген был непозволительной роскошью, как и гипс, как и время залечить рану, которая усугубилась от десятикилометровой пробежки до локации Красной Армии. Осколок кости, отломившийся в следствии прыжка, Сэм оставит на всю жизнь в память об этом дне. Свою подругу она увидит три года спустя, от неё останется лишь тень того человека, которого Сэм когда-то знала.       Безбашенность и решительность действий всегда были в ней, страх за свою собственную жизнь притупился, а то, что её мать была медсестрой и почти стала врачом, у которого было много медицинских энциклопедий и никаких более книг в доме, послужило толчком к тому, что Сэм «получила медицинское образование» получше, чем давали в некоторых колледжах и уж точно лучше, чем было у медицинских сестёр, которых призвали на фронт экстренно и те узнавали, как обращаться с инструментами, на месте боевых действий. Отличным стратегом она стала благодаря тому, что на месте сражений следила за решениями офицеров и много раз меняла города, имя и свою легенду. Для неё это стало привычным делом, и если другие это делали, чтобы сменить сторону, то она для того, чтобы сменить офицера, которому подчиняется. Если ей попадался узколобый, хамоватый, некомпетентный командир, она меняла гарнизон. Не очень ответственное решение, но добавило проворности.       В феврале 1942 она попадает в новый плен и проводит в нём долгие полгода. За это время случалось много физических и психологических пыток, но разбавляла угнетающую обстановку полного бессилия компания друг друга. В одном бараке, Сэм нашла себе в товарищи американца Сэма Голда и немца Ульриха Кандай, которого признали предателем и бросили к остальным заключённым. Чтобы не потерять голову, эти трое учили друг друга своему родному языку и были неразлучны. В один из дней, кто-то из заключённых, стоящих перед Сэм, замешкался, чем вызвал гнев и огонь из автомата на себя. Девушку оттолкнул силой Сэм Голд и умирал на её руках несколько часов, захлебываясь кровью. С тех пор, она навсегда стала «Сэм» и позже напишет письмо его родителям, Бирмингем Алабама угол пятой и шестой улицы семья Голдов, рассказывающее о подвиге их сына с обещанием никогда не забывать этого поступка и нести с гордостью его имя.       Как только появляется возможность уйти, а точнее улететь, она ей воспользовалась. Пилота подстрелили, тогда за штурвала села Сэм, но «мягкой посадки» не случилось, однако удалось приземлиться близко к союзникам. В кабинет лейтенанта Левченко, раненую Сэм тащили двое солдат, которые нашли её и ещё трёх раненых советских солдат в километре от лагеря.       — Ты кто такая? — требует ответа Левченко.       — Младший Лейтенант советской армии, — сквозь боль и мутное сознание отвечает Сэм.       — Без документов? Твоё имя!       — Мы сбежали из концлагеря. Какие могут быть документы?       — Того, что в двух днях отсюда? Ты бы не дошла в таком состоянии.       — Я долетела.       — Так ты пилот? Имя!       — Сэм.       Это было последним, что она успела сказать, прежде чем отрубилась от потери крови, да и адреналин кончился. Входит Майор Новак и застаёт картину: допрос раненного солдата, который лежит без сознания, в крови. За это прилетает втык Лейтенанту и Сэм отводят в мед корпус, где залечат ранения и сделают переливание. Просыпается она в окружении медсестёр, которые быстро зовут Майора по его личному приказу, когда Сэм приходит в себя. Тот был поблизости и так быстро оказывается прямо перед девушкой, что это кажется просто чудом. Он садится на стул, напротив и рассматривает её лицо.       — Как себя чувствуете, Младший Лейтенант?       — Хочу есть.       — Это поправимо. Доведу до столовой, пока ты скажешь своё настоящее имя и звание.       — Это и есть моё настоящее имя и звание.       — Документы сохранились? Когда я видел тебя в последний раз, ты была врачом при сражении в Курске.       — Майор Новак? — удивляется Сэм.       — Вспомнила?       Как такое забыть? Она отдавала приказы от его имени о размещении раненых солдат. Отчаянный поступок, за который можно под трибунал попасть, если поймают. Новак узнал, при том достаточно рано, чтобы наказать за произвол, но Сэм не делала ничего такого, чего бы не сделал он сам, потому он дал ей возможность распоряжаться припасами и положением.       — Да расслабься, ты в безопасности.       Пока Сэм ела кашу, попутно рассказывала о том, что узнала в плену. Немецкие солдаты не рассчитывали, что кто-то их понимает, а среди них был один очень болтливый и скользкий тип в ночном карауле, который днём подслушивал разговоры у кабинета высокопоставленных военных. После, Сэм рассказала, как сбежала и то, что документы у неё были, в них нет имени, но есть фото и честно заслуженное звание за военные подвиги. К их столу подошёл Лейтенант Левченко.       — Ты идешь под трибунал. Вставай.       Он начал тянуть Сэм под локоть, но это жёстко пресекает Майор Новак.       — Она угробила военную технику, не имеет документов, представляется не своим именем, — поясняет недовольный Левченко.       — Техника была немецкой, документы — дело десятое, а имя такое, какое есть. Союз — страна многонациональная. Она русская, я её знаю ещё со времён битвы в Курске. Она вытянула себя и ещё троих из плена. Убери руки и проваливай.       — Сэм? — переспрашивает Левченко, — Полный бред.       — Это имя того, кто её спас от пули. Плевать, нравится тебе оно или нет. С Генералом я буду разговаривать сам.       Левченко остаётся только уйти, он младше по званию. О дружбе Майора Новак и Младшего Лейтенанта Сэм ходили почти легенды. Они провели не одно сражение плечом к плечу. Новак организовал обучение пилотированию для Сэм, а когда в предстоящей битве нужен был наводчик в танке, она решила, что справится с этим. И справилась, но потеря всего экипажа в том сражении навсегда отбило желание сесть в танк снова.       За военные подвиги, Сэм пришло очередное повышение в звании, которое Майор Новак принимал с радостью, а вот для самой Сэм это означало, что остальные офицеры будут ещё больше неодобрительно косится на женщину в чинах, но эти взгляды пресекал её верный друг.       Ночь, Сэм выходит на улицу и рассматривает небо, у неё нехорошее предчувствие. К ней присоединяется Новак и садится на траву рядом.       — Полковник Сэм, какая честь встретить вас поздней ночью.       — Нова-а-ак, ну что за ерничества?       — Хочу с тобой поговорить. — Майор указывает рукой на место рядом с собой и Сэм садится, — Хочу сделать ей предложение. Как думаешь, согласится?       — Очень на это надеюсь, Майор, — радостно отвечает Сэм.       — Оценишь кольцо?       — Шутишь? Показывай.       Новак достаёт скромное серебряное кольцо без камня для своей возлюбленной Ирины, с которой они недавно встретились, и протягивает лучшему другу для оценки внешнего вида.       — Оно замечательное, — честно отвечает Сэм.       — Оставишь у себя? Не хочу потерять, а завтра наступление.       — Мы ведь вместе идём.       — Твоему карману я доверяю больше, чем своему.       — Карман — ненадёжное место.       Сэм расстегивает скромную цепочку на шее и вешает на неё кольцо, которое прячет под одежду. Новак одобрительно кивает головой и они проговорят до утра о всяком.       — Больше ты не должна молчать, если тебе перечат.       — Он был в три раза крупнее меня. И громче.       — Плевать, ты Полковник. Пусть твой голос тише, говори так, чтобы тебя слушали.       — Опять меня жизни учишь? — с улыбкой переспрашивает Сэм, — Будто кто-то меня здесь слушал, пока ты не встал за моей спиной и не пригрозил им своим злым взглядом.       — И нескольким пересчитал рёбра. Да, но это не делает тебя слабой.       Сэм обнимает Новака и они отправляются готовиться к битве, в результате которой её берут в плен. Пока была возможность, она сняла свои погоны, прекрасно зная, что делают с офицерами в тюрьмах. Там она провела три недели, пока за ней не пришёл Майор Новак с отрядом солдат. Этот раз отличался всем: и сроком, и тем, что пытки были исключительно психологическими, пошатнув эмоциональное состояние, лечить которое выпало Новаку. Три недели за ней неотрывно следили двое солдат, сутки напролёт, не оставляя ни на мгновение. Они смотрели как она ест, спит, справляет нужду, кричит во всё горло, чтобы они убирались, колотит в стену кулаками. Один из солдат, с которым она попала к немцам, сдал, что она офицер и её пытались сломать, чтобы Полковник рассказала секреты советской армии. С каким же удивлением Майор Новак обнаружил, что Сэм сохранила обручальное кольцо и вернула другу. Для надзирателей оно не имело никакой ценности, но это единственное, что не давало сдаться самой Сэм, для которой кольцо стало символом надежды и памятью.       Надвигалась новая битва. Майор Новак был категорически против того, чтобы ещё не оправившаяся Сэм повела солдат в наступление, но она его не послушала. Когда же Лейтенант гарнизона только открыл рот, чтобы возразить, получил в зубы удар такой силы, что ему выбило челюсть. Сэм стала жестче, теперь ей перечить было опасно для здоровья. Сражение затянулось, понятно это стало, лишь когда отряд Сэм зашёл далеко вглубь вражеских мест и был полностью разбит, оставив после себя не больше дюжины солдат, Майора Новак и Полковника Сэм.       Пробирались обратно они через густой лес, набитый наблюдательными пунктами немецкой армии, обходить которые стало задачкой со звёздочкой. Музыкальный слух Сэм позволял вслушиваться в чащу леса, отличать по шелесту листьев шаги животных от человеческих и задолго слышать немецкую речь. Однако, на последних километрах, откровенно устав от сражений и борьбы за свою жизнь, она пропустила то, что такая же дюжина солдат надвигалась прямо на них. Врезавшись лоб в лоб с немецким солдатом, Сэм отпрыгнула влево и спряталась за поваленное дерево со своим отрядом, вот только… Это был не её отряд, они ушли вправо, а она стояла среди дюжины вооружённых немцев, которые спустя пару мгновений, вглядевшись в темноту, поняли, что с ними стоит русский. Двое немецких солдат взяли её за руки и за ноги, перекинули через это самое поваленное дерево к её отряду, а в полёте она от неожиданности крикнула: «Юху», чем рассмешила до колик в животе и свой, и вражеский отряд. Когда же смех стих, все вернулись в суровую реальность. Под оглушительную тишину, русские пошли своей дорогой, а немцы своей. Без перестрелок и потерь.       Ирина отказала Майору Новаку, что стало огромной печалью для него и Сэм. Предстояло новое сражение, которое сулило лишь потери, но отступать нельзя. Майор Новак, чувствуя что это последний бой в жизнях тех, кто на него пойдёт, уговаривает Сэм вернуться в Ленинград. Конечно, там всё ещё блокада, но он оборачивает это в свою сторону, как аргумент, что и там нужна помощь. Умалчивая о том, что из двух зол — это меньшее.       — Нельзя сбежать от родителей под предлогом стать полевым хирургом и стать Полковником втайне, сменив имя и не давая о себе знать. Ты представляешь, как им тяжело?       — Ты не знаешь мою семью, Майор. У нас впереди оборона. Отстоим город и я вернусь. Как я могу тебя оставить?       — Это приказ, Полковник.       — Я старше тебя по званию, — опешив отвечает Сэм.       Майор Новак прижимает девушку к груди и держит в своих крепких мужских объятиях очень долго. Он для неё настоящий старший брат, пусть не по крови, а она для него как младшая сестренка, за которую он заступается и гордится её успехами как своими.       — Приказы о твоём повышении приходят так часто, потому что по документам ты записана на мужское имя и под моей фамилией.       — Я так и знала!       — Послушай меня, как своего родного человека. Оставь меня и вернись домой. Война не окончена. Мы проведём ещё не одно сражение вместе.       И Сэм послушала его. Не дойдя до родного дома несколько десятков километров, остановившись в лагере под Ленинградом для отдыха, она слышит о сражении, в котором не участвовала по приказу Майора Новака, и по слухам, никто не выжил. Девушку прошибло током, в груди стало пусто. Её сердце не разбилось, оно исчезло, звенящая пустота. Поверить в такое она решительно отказалась, а когда взяла себя в руки, возвращается на то самое место, где Новак уговаривал оставить его. Узнаёт, что некоторых взяли в плен и отправляется за ним в тыл врага, где по разведданным не менее трех тысячи вражеских солдат, с отрядом в сотню советских. Трое суток она отстреливала противников, не зная жив Майор Новак или нет, но веря в это всем сердцем, которое заявило о своём существование в момент появления надежды на то, что он ещё жив.       Пролетела последняя пуля, прозвенел последний взрыв и Сэм врывается в тюремный блок в поисках родного ей человека. Она кричит: «Майор Новак» во всё горло, как завороженная, пока голос не пропал окончательно. Его тело она находит в одной из камер. В память о нём осталось обручальное кольцо для Ирины. Это всё, что у Сэм теперь есть.       За спасение солдат, ей дают звание Генерал-Майора и просят продолжит руководить наступлением, но она в трубку посылает Генерала Советской Армии в пекло и уходит в подполье. Без звания, документов, имени и своего понимания, что делать дальше. Нашла она себя в разведке: брать псевдоним, манипулировать, врать и убивать без чувств, кроме чувства долга перед страной — отлично получалось у той, что потеряла себя давно. Последним её заданием служит вытащить информатора из Австрии. Там она встречает Зимнего Солдата, который пытался её убить.       1948 год. Вторая Мировая Война окончена, в мире медленно восстанавливаются после этого события, прошел год, как Сэм рассталась с Малакаем Паркером и получила от Гезария дар предвидеть, во что она имеет право вмешаться, а во что нет. Как и видеть цену совершенного преступления. Свои способности к телекинезу она только начинает развивать. Появились первые успехи.       Днепропетровск, на Зимнего Солдата заводят дело номер семнадцать и прочищают мозги, снова. Пришёл запрос в сознание Сэм о том, что Гидра похищает людей и ставит опыты. Она просматривает информацию и решает проникнуть в сознание дозорного, чтобы узнать, где держат заключённых. В отрывках его воспоминаний она видит… Зимнего Солдата. Моментально решает для себя его убить, за то что он сделал с ней, за его предательство. Гезарий, который совсем недавно наделил Сэм своим даром, связывается с ней, чтобы остановить.       — Ты не должна с ним иметь никаких контактов. Посмотри сама, это запрещено.       — Чего ты так переживаешь? Я пристрелю его и могу сделать это на расстоянии.       — Ты не можешь его ни спасти, ни убить.       — Спасти?       Взрыв эмоций даёт выброс энергии. Воспоминания Зимнего Солдата врываются в сознание сами: он и сам пленник, над ним ставят опыты, он не отдаёт отчёта своим действиям, у него нет выбора.       — Сэм! — взывает Гезарий, — Оставь его. Тебе нельзя вмешиваться!       Крик Баки Барнса от ударов током стоит в ушах Сэм, которая рыдает от такой боли, почувствовав её на себе. Впервые за долгие годы, она расплакалась.       — Одного родного человека я уже оставила. Он погиб. Этого я не брошу.       — Ты не стабильна, твои силы нестабильны. Надо развивать способности, ты погубишь и себя, и его.       Сэм взорвала стену, ведущую к заключённым и дала тем сбежать. Эмоции, которые её захватили, заставили забыть об осторожности и взрыв оглушил девушку, вывел из строя на пару минут. На шум отправили Зимнего Солдата разобраться с проблемой. Девушка встаёт на ноги и смотрит на Солдата, пытаясь взять контроль в свои руки, но Зимний бьёт её в голову и девушка теряет сознание.       Сэмми оказывается в тюремной камере подпольной лаборатории для опытов Гидры и напротив ее решетки стоит подозрительно знакомый мужчина, вспомнить которого она не может. То ли от того, что постоянно получает удары по голове, то ли от постоянных перегрузок работы мозга, то ли…       — Я и надеяться не мог, что увижу тебя своими глазами, однажды.       — Мы знакомы?       — Лично? Конечно нет.       — Ну и…?       — Я сын Вальтера, которого Зимний Солдат убил в отместку за твою смерть. Он задушил моего отца, а ты жива и здорова. Отсюда вопрос: ты кто, нахуй, такая?       — Вы, ублюдки, все на одно лицо.       — Мне потребовалось долгих четыре года, чтобы его исправить. Забыть тебя у него никак не выходило.       — И что ты сделал?       — Заставил забыть не тебя, а то что ты его не предавала. Что ты действительно вела его к информатору, а не пыталась убить.       Взгляд Вальтера младшего жесток настолько же, насколько гениальна его идея. Такой поворот событий удивляет Сэмми. Мысленно она взывает к Гезарию, но он не отвечает. Она пробует снова — тишина.       — «ВЕЛИКАЯ ТЕОРИЯ НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА? Катись к ебеням, разберусь сама», — обращается Сэм к Гезарию вслух, чем вызывает взгляд Вальтера а-ля «Ты вообще о чем?».       — Пытки еще не начались, а ты уже спятила?       — Что тебе от меня надо?       — Вот какое дело, при взрыве не было обнаружено взрывного устройства, воронки от снаряда или чего-либо еще. Ты стояла слишком близко, а значит устроила его сама. Ставлю на то, что ты мутант, а я ой как люблю копаться в мозгах таких как ты.       Девушка перебирает в голове варианты развития событий, пробует пробудить свои силы, которые определенно крепко спят и вернутся не скоро, судорожно пытается найти выход.       — Кретин, это была бомба нового поколения, а я была поблизости из-за радиуса поражения в…       — Заткнись. Думаешь, я поверю? Охрана! — кричит Вальтер и подбегают двое мужчин, — Эту, в кресло Солдата.       Кричать от страха или пытаться отговорить Вальтера — идея не из лучших. Слишком часто за время Отечественной Войны, Сэм была в лапах нацистов, чтобы знать, что это не сработает и доставит таким как он удовольствие от пыток, которые сейчас последуют. Поэтому, она пытается успокоить панику внутри и думать о хорошем. Думать о хорошем. Думать о хорошем.       Ее вводят в комнату, где, в том самом кресле для разрядов тока, сидит Джеймс Бьюкенен Баки Барнс. Увидев Сэм, он недовольно рычит и бросается в ее сторону, но Вальтер только раззадорился на игры людскими жизнями, на нее большие планы.       — Отставить, Солдат. Будет время, а пока в сторону.       Девушку сажают на его место и привязывают ремнями, опускают аппарат на голову и Вальтер стоит напротив в победной позе, рассматривая хрупкое тело новой игрушки.       — Что ты умеешь, мутант?       — Сворачивать язык трубочкой, смотри.       Пока она ерничает и демонстрирует способности, Вальтер командует о первом разряде. Сэм кричит от боли и бьется в конвульсиях.       — Что ты умеешь?       — Играть в гляделки.       — Еще удар.       Следующий разряд оказался большей мощности.       — Что ты умеешь?       — Читать задом наперед.       — Снова удар.       Не так-то много может выдержать человеческое тело, особенно это заметно по Сэм, кожа от ударов тока которой начала темнеть в местах, где датчики касаются тела. Вальтер приходит в бешенство и не собирается уходить с пустыми руками сегодня.       — ДОВОЛЬНО! Сменим тактику. Зимний Солдат, подойди.       Солдат делает два шага вперед и становится перед Вальтером, который достает револьвер из кобуры и целится ему в ногу.       — Говори, иначе начну проверять, сколько свинца он выдержит.       В затуманенном сознании от постоянных ударов, девушка не может придумать, что сейчас сказать и как все остановить. Одно дело, рисковать своей жизнью, совсем другое, когда в твоего любимого человека целятся и требуют ответов. Послышался выстрел, из ноги Солдата потекла кровь. Хорошо, что пуля прошла навылет. Такое зрелище вызвало перепад энергии во всем здании, несколько разбившихся стекол. Это вызвало довольную ухмылку Вальтера.       — Мы с вами горы свернем, а раз вы так привязаны друг к другу, то будете работать в паре. Сначала обучим тебя получше, прочистим мозги, а потом в бой.       — Отправляйся в ад, — шипит Сэм.       — Твое имя! Хотя нет, слишком много чести. Будешь у нас… Объект 35217. Нет, слишком длинно…       Вальтер задумчиво рассматривает потолок, но приток щенячьей радости от увиденной силы Сэм, не дает ему сосредоточиться.       — Ладно, позже придумаю. Зимнего в лазарет, девке прочистку мозгов. — Вальтер разворачивается, чтобы уйти, но оборачивается с самодовольной улыбкой на нее и добавляет: — Добро пожаловать в ад.       От ударов тока, сумасшедшей боли и физической, и психологической, сквозь полусознание, Сэм кричала: «Майор Новак», как в тот самый день, когда искала его в тюремном блоке и нашла мёртвым. Те агенты Гидры, которые пытали её, рассказали об этом крике Вальтеру и тот решил так и вписать имя девушки в дело номер 35217. Отныне, её кодовое имя — Майор Новак.