Catalyst

      Спустя пару дней после заселения в квартиру дяди Джеюна Хисын всё-таки поехал за биндером. Ну, и не только. Ему удалось объясниться с родителями и рассказать им о том, что они с Чонсоном... что ж, больше, чем друзья. А ещё рассказать о том, что они живут в маггловском районе. И забрали Чонвона. И в Министерстве никто из них работать не планирует. И, конечно, ему удалось забрать биндер с коллекцией карточек. Признания Хисына родители восприняли не так болезненно, как могли бы. Возможно, это эффект младшего сына (эффект, в существовании которого Чонсон пытался его убедить и посвятил этому целую теорию). Вкратце: этот эффект возникал, если у родителей уже был сын (старший), состоявшийся в жизни, занимающий высокую хорошо оплачиваемую должность, обзаведшийся семьей и ребёнком (лучше если ребёнка больше одной штуки), в таком случае промахи младшего сына воспринимались легче, в конце концов закономерно же, что в семье не без... эльфийского подменыша. В общем, мама Хисына смогла только всплакнуть. Отец глубокомысленно молчал. Лучший исход. Худшим был бы Империус, но они уже это проходили... Хисын, к слову, вернулся-таки в Хогвартс, как и предсказывал. Летом. С помощью Чон Хвиин подавая апелляцию на результаты ЖАБА по травологии (зачем ему в лаборатории, специализирующейся на трансфигурации, понадобились результаты по травологии, одному Мерлину известно. Чонсон предполагал, что над ним просто взял верх принцип). И Хисын отвоевал своё, получив "Превосходно". Его коллеги по лаборатории оказались приятными и весёлыми ребятами, все выходцами из Хогвартса: Санён с Рейвенкло, Джуён с Гриффиндора и Ханён с Хаффлпаффа. Чонвон однажды даже предложил пригласить их к ним на ужин, что они и сделали. Когда Джеюн опасался, что гриффиндорцы разберут квартиру его дяди по кирпичикам, он даже представить себе не мог, что бояться надо своих диких софакультетников, коим и являлся Джу Ханён. Эта компашка ещё не знает, что через пять лет их исследования дадут свои плоды и модифицированные под волшебников маггловские телефоны начнут потихоньку входить в их обиход. Чонсон устроился работать барменом в Дырявом котле и очень скоро дорос до позиции администратора, что позволило им с Хисыном осенью переехать в небольшую квартирку в Косом переулке, пока Чонвон уехал на свой шестой учебный год в Хогвартс. Ещё через несколько лет с помощью Хисына он выкупит Дырявый котёл и, оставив имя, вернёт бару былую славу. И заработает славу самому себе. Чонвон, всё лето пропадавший в гостях у Кан Тэхёна, ближе к августу ошарашил их новостью, от которой Хисын чуть не отъехал в больницу святого Мунго. Тэхён помог Чонвону стать анимагом. Сколько бы Чонсон и Хисын ни слушали снова и снова рассказ Чонвона о том, как они вообще смогли всё это провернуть и какого чёрта им настолько повезло с обстоятельствами и погодными условиями для заклинания, они всё равно не могли перестать удивляться. Не могли перестать, даже когда Чонвон прямо на их глазах обратился в маленького чёрного котика. Теперь на их голову свалилась тайна в виде незарегистрированного анимага. И проблема, как отучить Чонвона бегать гладиться в своей кошачьей форме к маленькой маггловской соседской девочке. Ниннин, как и хотела, стала стажёркой в отделе магического правопорядка в мракоборческом центре. Бомгю не вернулся в Хогвартс ни в качестве преподавателя, ни в качестве завхоза, работая в зельевой лавке родителей и продолжая их дело. В январе он стал встречаться с Чхве Ёнджуном, заставив Хисына с Чонсоном поверить в то, что в этом мире действительно возможно буквально всё. Минджон и Ю Чимин уехали в Штаты учиться в Волшебную академию драматических искусств. Эри всё лето каталась со своим дядей по Египту в поисках древних (и опасных) артефактов, пока наконец-то не решила устроиться работать в Хогвартс преподавательницей прорицаний. Когда Чонсон и Хисын провожали Чонвона первого сентября на платформе 9 и 3/4, они смогли увидеть много знакомых лиц: к ним в объятия кинулись уже семикурсники Николас, Ыйджу и Сону и гордый капитан гриффиндорской квиддичной сборной, шестикурсник Нишимура Рики. Шрам не болел уже девятнадцать лет. Всё было хорошо. Но всё действительно было хорошо. И оказалось, что после школы действительно есть жизнь. Хотя все они немного в этом сомневались...

***

Чонсон щурится от бьющих в глаза косых лучей предзакатного солнца, лёжа на притоптанной траве неподалёку от замка. Жарко. Середина сентября радует припекающим теплом, завлекая на улицу всех любителей жары и лета. Тех, кому такая погода не по душе, больше прельщало прятаться в холодных стенах замка. Хисын не любит холод, особенно тот, что, как оказалось, обитал в подземельях Хогвартса: застрявший в стенах между камнями, застывший во времени, вечный, неизменный. Немудрено, почему он с таким рвением тащил Чонсона на улицу. Ему было необходимо элементарно погреться. Ли явно не привык к таким условиям жизни. Чонсон, кстати, не привык тоже: в нагретой высокой башне Гриффиндора царила духота и зной, равно как и на улице. Менять шило на мыло было бессмысленно, но Чонсон готов был потерпеть высокие температуры ради Хисына, разлегшегося рядом с ним на траве и довольно сморщившего нос, словно греющийся на солнышке кот. — Мама сказала, что нет ничего страшного в том, что ты попал на Гриффиндор, — подаёт голос Хисын, сощурившись на Чонсона одним глазом. — Папина сестра там училась, и ничего. — Твоя мама всегда любила меня больше, чем моя, — усмехается Пак, переворачиваясь на живот, чтобы было удобнее смотреть на друга. — Гриффиндор классный факультет, я не жалуюсь. — Правда классный? — с любопытством спрашивает Хисын, ложась набок лицом к новоиспеченному гриффиндорцу. — Да. Там совсем не так, как описывали наши родители. Ребята дружелюбные и вызываются помочь. Они там все совсем разные: есть и чистокровные, есть и грязно... магглорожденные, — Чонсон тушуется на последних словах, неловко дёргая пальцами травинку. — Тебе там нравится? — подперев голову, спрашивает Ли. Или, скорее, полуутверждает. — Нравится, — отвечает мальчик со вздохом, словно его заставили раскаяться во всех грехах. — Это главное, — улыбается Хисын, игнорируя уколовшее изнутри странное чувство... иррациональной ревности. О названии этого чувства он, конечно, ещё не знает, но возникший откуда ни возмись дискомфорт ощущает. — Я боялся, что тебе там будет плохо. — А тебе? Тебе нравится на Слизерине? — Чонсон поворачивается к нему с блестящими надеждой глазами. Хисын кивает, поджимая губы. На самом деле, если не обращать внимание на сырость и сквозняки, ему нравится его факультет. Там его брат, его приятели, с которыми он знаком с самого детства, и они все тоже готовы ему помогать. Когда он вернулся с первого ужина после распределения, подавленный и расстроенный тем, что им с Чонсоном даже толком не удалось пожелать друг другу спокойной ночи, прежде чем их развели по гостиным факультетов, друзья его брата вызвались помочь ему разложить вещи в мальчишеской спальне первокурсников, заодно рассказали им всем про профессоров, замок и все нюансы, важные для новеньких. Хисын почти чувствовал себя как дома. Почти. — Чонсон-а, — тянет Ли, и гриффиндорец вопросительно мычит. — Когда у тебя появятся друзья на факультете, ты не бросишь меня? — Нет! — выпаливает Чонсон так быстро и громко, что Хисын слегка вздрагивает от неожиданности. — Ты что? Конечно нет! Мы ведь всегда вместе, помнишь? Хисын улыбается. Чонсон улыбается в ответ. — Обещаешь? — спрашивает слизеринец. Чонсон садится на траве, протягивая другу выпяченный мизинец. Хисын повторяет позу Пака, садясь напротив мальчика, и скрещивает их мизинцы вместе, чувствуя радостную вибрацию, гудящую в груди. — Обещаю, — торжественно и серьёзно произносит Чонсон, глядя Хисыну прямо в глаза. — Друзья навеки. Несмотря ни на что. — Несмотря ни на что, — повторяет Хисын, лучезарно улыбаясь, примечая взглядом высыпавшие на щёках Пака яркие веснушки. И они друг другу не соврали.