Лесттерсоны. Сборник хэдов

Хорошо, что они не учатся по субботам, и хорошо, что сегодня пятница: ещё одного дня учёбы без перерыва он бы точно не вынес. За выходные нужно закончить проект и придумать, как переписать самостоятельную по химии (или списать на худой конец). Ветер теребит непослушные, чуть длинноватые, волосы; старшеклассник поправляет сумку на плече и растягивает до кистей рукава школьной кофты — всё же с утра он поступил необдуманно, не надев куртку. Над городом сгущались тучи, и вот-вот должен был начаться дождь. Оставалось надеяться только на то, что он позволит хотя бы дойти до дома дураку без куртки и зонта. — Зак! — окликает знакомый голос. Зак оборачивается, с пороги школы сбегает его лучший и, пожалуй, единственный друг Джордж. Как обычно немного взъерошенный, но с горящими глазами. К слову, тоже без куртки, но Зак точно знал, что у него в сумке лежит зонт. — Чего тебе, Лестрейд? — А чего мы фамильярничаем, Паттерсон? Оба рассмеялись. Такие подколы были неотъемлемой частью общения в их классе, только в отличие от одноклассников они знали, где остановиться. — Так чего ты хотел? — Зайдёшь ко мне? — предлагает Джордж, доставая зонт, — Сейчас дождь начнётся, а ты, я смотрю вообще без ничего, промокнешь, как тот медвежонок. — Заяц. — Что? — В том стишке был заяц, — поясняет Зак. — Точно! — воскликнул Лестрейд через пару мгновений молчания, — Так, что, зайдёшь? — А предлог? — Придумаем, — отмахивается Джордж, — У нас весь день в запасе. Я сегодня один, кстати: мать в командировке, отец на смене, красота… — Ладно, — перед ответом он пару минут помялся. Зак вздохнул. Ему бы хоть день такой свободы. Мама хоть и занята, но никогда не забудет проконтролировать и разузнать всё, что ей нужно о его жизни. И не дай бог, если узнает о плохих оценках, лекция на два часа обеспечена. — Так, что тебе сказали? — Зак спешит сменить тему. — Сказали, что если ещё раз такое повторится, я вылечу отсюда, как ядро из пушки, и никто не посмотрит, что до летних каникул всего несколько недель. <t — Господи, почему так сложно держать язык за зубами и не вляпываться в неприятности! Почему ты не можешь просто промолчать! — Зак был порядком раздражëн. Джордж всегда спорит со всеми, если считает, что они не правы, независимо одноклассники это или учителя, но сегодня, но сегодня на обществе превзошёл сам себя. — А почему ты сам всегда молчишь? — Джордж отвечает вопросом на вопрос с полным превосходства взглядом, — Почему никогда ни с кем не споришь? Пускай собеседник знает, что он не прав, может перестанет нести всякий бред! — Ты сам прекрасно знаешь, что этих людей не переубедить, а возражениями только проблем себе прибавляешь. — Ну, да, лучше же как ты, молча сидеть и калякать что-то на обрывках черновика! Всё вокруг как будто затихло. Не то чтобы последние слова прозвучали обидно, это было правдой, но Заку всё равно было неприятно, тем более, что произнесены они были обвинительным тоном. Двое друзей, наверное, так бы и стояли и смотрели друг на друга, в ожидании чего-то, если бы дождь не пошёл быстрой холодной стеной. Оба были мокрые до нитки, когда Джордж всё же сумел раскрыть зонт. — А хорошо всё-таки, что ты пошёл со мной, — оптимистично заявил Лестрейд складывая зонт на пороге квартиры и звеня ключами, — Сейчас бы ещё сильнее промок. — Куда уж сильнее, — недовольно бормочет Зак и морщится, потому что мелко вязанная школьная кофта прилипла к рукам. Мокрая одежда — неприятно, мокрая вязанная одежда — отвратительно. — Не дуйся, сейчас всё будет, — ответил Джордж уже в квартире, — И сухая одежда, и чай, и ещё найду что-нибудь, проходи пока в мою комнату, — он бросил сумку на пол и скрылся в глубине квартиры. Зак хорошо знал это место, а комнату друга знал, как свою. Все вещи в беспорядке, но в то же время на своих местах, стопка учебников и тетрадей прямо на столе, в книжном шкафу наряду с, собственно, книгами ещё много всякой всячины. Совсем не как его комната, где даже глазу не за что зацепиться. Зак сел на пол у одной из стен, даже не снял противной мокрой кофты, и погрузился в раздумья. Он всё думал о словах друга. «Молча сидеть и калякать что-то на обрывках черновика», — это действительно так. Он ненавидит промывку мозгов, пытается отвлечься чтением учебника, заглушить своими собственными мыслями, но всё равно слышит каждое слово. В голове куча контраргументов, которые навсегда там и останутся, а в сердце закипают злость и раздражение. В такие моменты он гневно пишет по памяти какие-то цитаты из произведений, а если совсем невмоготу становится, просит разрешения выйти и сидит пол-урока где-нибудь в укромном месте на подоконнике. Может Лестрейд и прав, и он действительно должен высказать своё несогласие, может тогда и жить немного легче станет. Зак достал из кармана смятую чудом не размокшую бумажку с сегодняшней цитатой, записанной словно в исступлении. Он не любил пятницы, почти никогда этот день хорошо не заканчивался. Зак вздохнул и расправил обрывок клетчатого листка в руке и ещё раз взглянул на цитату. «Я определëнно так же ничтожен», — промелькнуло к его голове. — Ты чего это на полу сидишь? — Джордж как всегда нагло выдëргивает из размышлений, — держи, — протягивает другу горячий чай. — Ничего, задумался просто, — Зак сделал глоток, по телу разлилось тепло. — Настолько, что мокрые вещи ничуть не мешают? — смешок, — Снимай уже свою кофту, чего ты в неё вцепился? Зак послушно стянул неприятно прилипшую к телу вещь и остался в рубашке с коротким рукавом. — Всё время порываюсь спросить, где ты очки свои оставил, — Лестрейд пытается прервать гнетущую тишину. Зак промолчал. А что он должен был сказать на это? Подумал только, что идти сегодня в школу в линзах было не лучшей идеей. — Ну, хватит молчать всё время, в самом деле! — Что ты хочешь услышать, Джордж? — Что угодно, но в идеале, ответ на свой вопрос. Почему ты никогда не пытаешься возразить? — Наверное, потому что не вижу смысла пытаться переубедить человека, который не хочет слышать другое мнение, непохоже на его собственное? — признаться, Зак и сам не знал почему, поэтому старался приводить какие-то логичные доводы, только вот заканчивались они быстро, — Главное, самому осознавать, что для тебя верно, а что нет. — В чëм-то ты, пожалуй, прав, но такими темпами и с ума сойти нетрудно. Вот оно. Наконец, высказано вслух. В последнее ему действительно казалось, что он сходит с ума. Ему говорят одно, он думает другое, высказывает вообще третье, лишь бы только проблем с окружающими не возникало. Но это не всегда помогало. В таких ситуациях он по привычке игнорировал делал вид, что ему всё равно. — Хорошо, давай на чистоту. Я не знаю, — Зак обречëнно взмахнул руками, — Просто что-то сдерживает каждый раз и всё. Нет, не совсем так. Я думал об этом, и, наверное, просто привычнее так… — Привычнее ему, — передразнивает Лестрейд, — Тебе самому-то не противно? Всё время терпишь то, что тебя не устраивает, а ты возьми и скажи, и пускай все офигеют! — Джордж прямо представил эту картину триумфа, — Ты плачешь, что ли? — Чего? — Зак возмущëнно тряхнул головой, — С волос вода! — он провёл руками по прядям, спадающим на лицо, и показал мокрую ладонь. — Да что же ты такое! — Джордж, тихо ругаясь, поставил свой чай на стол и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся и бросил в лицо другу полотенце, — Сказать нельзя было? Вытирайся. — Что на этот раз? — спрашивает Лестрейд через некоторое время, кивая на скомканый листочек в руках друга. Зак протягивает оборванную страницу черновика. Развернув, Джордж прочëл содержимое, сначала про себя, потому ещё раз вслух последнюю фразу. — «…Остатки ничтожного утомлëнного войной человечества*». Как пессимистично ты настроен. — Не я, а несчастный исследователь, который ждёт конца света, — поправил Зак, — А мне просто понравилась формулировка. — Да уж, читаешь про всяких древних чудищ, смотришь документалки про маньяков, ещё и все даты за 19 век выучил — правда ненормальный, — Джордж не удержался от подкола. — Даты вообще как-то не вписываются, — хмыкнул в ответ Зак, — А про маньяков мы с тобой вместе смотрим, между прочим. — Ну, правильно, готовимся вливаться в среду будущей профессии, — ни Зак, ни сам Джордж не понимали шутка это или нет, да и не нужно было, — Правда, сначала поступить надо. А из этого вытекает другая проблема — история! — это уже было сказано обречëнно, — А без неё никак нельзя? — Никак. — Ну и ладно! Ты же выучил это всё, и я за лето выучу тоже. — Лестрейд, ты безнадëжный оптимист — Ну, а чем я хуже? Кстати, ты уже решил, куда конкретно поступишь? — Без разницы, — Зак тряхнул головой, — Куда ты туда и я. Но лучше, конечно, не здесь. — Значит, хочешь свалить поиск на меня? — Не забывай я собираюсь поступать на юридический, чтоб никакого «экстрима», по крайней мере, по легенде. — Эй! Не кидайся вещами, — Джордж делает другу замечание и бросает полотенце на кровать, — Сказочник, блин, правду так и не сказал. — Скажу, когда поступлю и уеду, — Зак вздохнул, — Сейчас она меня заживо съест, если узнает. — Я одного понять не могу, почему? — Она говорит, мол это опасно, меня могут, ранить, убить и всё подобное, — Зак не любил передразнивать свою мать, но повторяя её слова, всегда комично поднимал указательный палец. — Да я не об этом! Почему она так за тебя цепляется? Тебе уже не пять, и даже не десять лет, тебе восемнадцать в следующем году! — Я просто, как Тургенев, — засмеялся Зак, — «у матушки единственный сынок» или как-то так, — снова комично поднимает палец, — А если серьёзно, не знаю. — А если я тебе помогу переубедить её? Моя мать тоже сначала сопротивлялась, но мне отец пришёл на помощь. Может, тебе тоже нужна чья-то помощь? — Нет, не прокатит, с тобой так, точно — ты моей маме не нравишься. — Серьёзно что ли? — вскричал Джордж– Единственный человек в классе, с которым ты общаешься, и ей всё равно не нравится?! — Не кричи, так, пожалуйста, — Зак успокаивает поднял руки, — Да ты прав, и уж поверь, о причинах такого отношения к тебе я знать не хочу. — Да я и не собирался тебя просить об этом, — Лестрейд замялся, — Просто… Это так странно с её стороны. С этим не общайся, то не делай, туда не ходи, ты как будто в заключении живëшь! — Я знаю, — Зак тяжело вздохнул, — Ну, ничего, совсем немного осталось так прожить. — Ладно, прорвëмся, — Джордж обнадëживающе хлопнул друга по плечу. — Да… Прорвëмся. Удивительно, как они настолько непохожие, с настолько разными привычками и устоями стали лучшими друзьями.Джордж, которого душит галстук, и Зак, который этот самый галстук завязывает с закрытыми глазами. Джордж, который влезает в перепалки, не думая о последствиях и Зак, который и слова не скажет, пока не спросят конкретно его. Наконец, энергичный Джордж, который живёт здесь и сейчас и нелюдимый Зак, которого питают мечты о будущем. О будущем, которое станет лучше и с их помощью тоже.