***
Ибо смотрел на стакан сока перед собой уже минуты три. Сок был гранатовый, с лёгкой кислинкой, но это именно то, что ему нужно, чтобы перебить приторное послевкусие ядрёно-сладкого десерта. Юби сидела напротив, методично уминала точно такой же десерт, не забывая иногда делать глотки сока из своего стакана. – Чего раскис? – она, наконец, отложила ложечку, и, промокнув губы салфеткой, пристально посмотрела на друга. – Не хочешь? – кивнула на стакан. – А? – парень вынырнул из своих мыслей, поднимая голову и встречаясь взглядом с чужим – любопытным и тёплым. – Хочу, – спустя секунду он сделал три больших глотка, осушив стакан почти полностью. – Друг мой, да у тебя проблемы, ты не приболел? – Юби, он скрывает что-то от меня, – протараторил парень, проигнорировав вопрос. – Сяо Чжань? – она выгнула бровь настолько выразительно, что без слов было понятно насколько абсурдны подозрения Ибо. Тот же облизал губы языком и откинулся на спинку кресла, переводя взгляд на окно, возле которого они сидели. Одно из самых уютных кафе в районе, где жили Исюань с Юби. Когда Ибо позвонил девушке и потребовал встречи, та послушно назвала ему адрес заведения, чтобы уже через полчаса сидеть на мягком кресле и уминать вкуснейший десерт под хмурым взглядом младшего. Она знала, что нет в мире ничего более совершенного и идеального, чем отношения этих двоих. Полная гармония, абсолютное доверие и безграничная любовь совершали практически невозможное – мечта миллионов людей воплощалась в жизнь. Ведь о таких отношениях мечтают все, когда знаешь, что тебя любят любым, всегда, и это не ставится под сомнение даже под угрозой смерти. Когда вместо воздуха двое дышат друг другом. Когда даже если бы появился вариант в сотни раз лучше, он бы остался даже незамеченным, потому что их пару можно было использовать для иллюстрации понятия верность. Обожание, которое читалось, горело и пылало в их глазах, невозможно было скрыть, оно было сильнее силы воли, сильнее духа, оно накрывало их обоих, и находясь с ними рядом, нереально было не остаться под глубоким впечатлением, словно увидел кино с идеально прописанным сценарием. И сейчас Юби удивлённо смотрела на Ибо, который нервно теребил салфетку в руках и лихорадочно бегал глазами по пейзажу за окном, наверняка смотря куда-то сквозь. – Никогда не думала, что услышу от тебя такие слова. Это же Сяо Чжань, – она произнесла это таким тоном, словно бы одного имени было достаточно, чтобы утихомирить бурю в душе парня. – Ты же не думаешь, что он тебе... – Нет! – он перебил её слишком резко, слишком импульсивно, но даже озвучить такое в отношении его Чжань-гэ было чем-то неправильным, постыдным, недопустимым. – Конечно нет, просто... – Ибо, блин, говори давай! – Юби психанула, подаваясь ближе к парню. – У него синяки по телу, ссадины на ладонях. Повисло молчание, Юби переваривала полученную информацию, а Ибо продолжал уничтожать салфетку. – Вроде бы что такого, да? – он снова заговорил, допивая сок, чтобы смочить горло. – Но откуда они взялись? Я боюсь, что у него могли появиться проблемы, ты же знаешь какой пост он занимает, это может быть чем-то опасным. – И ты думаешь, что он бы тебе не сказал? Ну, если бы ему что-то грозило. – В этом и проблема, я вижу как он пытается скрыть их. Такие отметины бывают только либо если человека побили, либо человек упал. Но где он мог падать, и кто мог побить генерального директора одной из весомых компаний страны? – Нет, ты не тот вопрос себе задаёшь, – Юби покачала головой, сцепляя пальцы в замок. – Вопрос должен быть другим, что могло произойти, что он решил умолчать? Вы всегда друг другу обо всём рассказываете. Ведь так? Ибо кивнул в ответ и внимательно посмотрел на собеседницу, слегка улыбнувшись. Ему повезло не только с любовью, фортуна подарила ему прекрасных друзей. – Я боюсь, переживаю за него. Если у него возникли проблемы, он просто не захочет меня грузить после... произошедшего, сама понимаешь. Он ведь ограждает меня от малейших переживаний. – Почему тогда не поговоришь с ним открыто? – Потому, что он не хочет, иначе сам бы начал этот разговор, – парень приблизился к подруге, глядя в ставшим родным лицо. Юби всегда была для него кем-то вроде старшей сестры, оберегала не только его физическое здоровье, но и душу. И пускай никто не справится с этой задачей лучше Сяо Чжаня, Юби всегда была особенным человеком. Сколько себя помнил, Ибо никогда не был чрезмерно общительным, не холодным или отчуждённым, просто застенчивым, живущим своей ледяной мечтой, друзей не заводил, пропадая сутками на катке, а потом вместе с Исюанем в его жизнь вошла и Юби, и пришло осознание, что эти двое – больше, чем его команда, что можно шутить и улыбаться, смеяться и вылазить в кафе, ходить вместе в кино и в перерывах на обед смотреть смешные видео, а во время болезней привозить тонну вкусностей и сносить полки аптек. И это подарило новый смысл, тот, о котором он раньше не знал, но не жалел, его друзья ждали его именно в этот период жизни, и других точно не надо. – Ибо, так он и не заговорит первым, раз так печется о тебе, поэтому тут ты должен взять инициативу в свои руки. Может он просто в душе поскользнулся или через порожек перецепился, набил пару синяков и забыл об этом, а ты себя уже накрутил. – Я не знаю какой должен быть порожек, чтобы синяки были в разных частях тела. И содранная кожа на руках, тут надо на каждом порожке падать, – Юби слышала беспокойство, чистое, концентрированное, сильное, и впервые не знала как помочь. Кроме разговора по душам вариантов она не видела. Ибо смотрел на неё глазами полными надежды, и ей так сильно захотелось погладить его по голове, пригладить мягкие волосы, и успокоить, что она еле успела остановить руку, которая уже дёрнулась ему навстречу. – Чжань-гэ – моя душа, – вдруг продолжил парень, вновь откидываясь на спинку кресла, – и если что-то в нём меняется, я чувствую, я знаю. Это не что-то ужасное, но что-то точно есть. Дело не в доверии, это же мы, какие вообще могут быть вопросы. Просто мне не будет хорошо, пока я знаю, что у него на теле синяки, я ощущаю каждый его синяк на себе, мы всё делим вместе, тем более, если это касается здоровья. Надави сейчас на мою руку в том месте, где у него синяк, и мне станет больно. Наши руки всегда вместе, рука в руке, душа в душу. И знаешь... Звезды погаснут раньше, чем я перестану ему верить и любить его. И в этот момент Юби поняла, что никакие слова не имеют смысла, никакие её советы, ведь по сути, Ибо они были не нужны, ему необходимо было выговориться, поделиться с кем-то своими мыслями. Но все решения остаются всегда за ним, не смотря ни на что, не глядя ни на кого, между ними то, во что даже страшно влазить, за чем можно наблюдать со стороны, восхищаться и поражаться, запоминать и знать, что такое существует в реальной жизни. Если бы она была режиссёром, она сняла бы фильм на основе их истории. Если бы она была писателем, она бы создала произведение, в котором запечатлела их чувства навека. Если бы она была художником, она бы перенесла эту любовь на холст, где вместо красок писала бы восхищением и преклонением перед тем, что для этой пары является единственно возможной нормой.***
Заглушив мотор, Ибо вышел из машины, широко зевая и прикрывая рот ладонью. Воспитание. Чертовски хотелось чипсы, поэтому, поставив машину на сигнализацию, он быстро дошёл до магазина, сразу же направляясь в отдел со снэками. Вкус паприки отлично сочетался с его настроением, так что уже через несколько минут, он осторожно выруливал с парковки, стараясь успеть проскочить пробки. До дома всего-то несколько улиц и можно было бы купить чипсы в магазине поближе к дому, но Ибо не привык отказывать себе в желаниях, поэтому, как только оно у него зародилось, он решил его исполнить. Разговор с Юби немного вправил ему самому мозги, и пускай девушка не сказала ничего из того, чего бы не знал сам Ибо, но выговориться определённо стоило. Он и сам задумался, возможно ли такое, что они с Чжанем поссорятся, что кто-то кому-то не будет договаривать, родится подозрение, что отравит их отношения. – Блять, ну и долбоёб, – и это он о себе. Разговаривать сам с собой в машине не лучший вариант, но кто его видит? – Докатился уже, это всё от того, что я не вижу Чжань-гэ уже целый день, мозги набекрень. Уже в квартире он вымыл руки, переоделся и, почти с разбега прыгнув на кровать, устроился с миской чипсов на мягких подушках. Желание быть рядом двадцать четыре часа в сутки накрывало с головой, но ему пришлось себя одергивать, в конце концов, адекватность никто не отменял, как и работу старшего. Сам Ибо пока не мог вернуться к своей работе, прожигая дни на кухне, диване, кафе и в парках, абсолютно серая, блеклая жизнь, которая окрашивается яркими красками только тогда, когда его человек рядом. Телевизор оказался отличным вариантом, чтобы скрасить время ожидания, беспонтовая лёгкая программа про животных, и Ибо сам не заметил, как уснул, погрузившись в сон абсолютно неожиданно, прямо под мелодичный и хорошо поставленный голос диктора, который, на удивление, усыплял. Проснулся он от того, что кто-то осторожно и медленно облизывает его пальцы, измазанные в крошке и специях от чипсов, которые он ел прямо в постели. Сонно проморгавшись, парень наткнулся взглядом на Сяо Чжаня, сидящего на коленях на своей половине кровати. Тот заметил, что жертва его покушения уже снова в этой реальности, и лукаво улыбнулся, от чего его глаза слегка примружились, и Ибо просто затопило нежностью. Какие бы ни были проблемы, они все решат, поговорят, разберутся. Но сейчас, в этот самый момент нет ничего важнее сладости, что течёт по его венам, и она явно в миллиард раз лучше того десерта, который он сегодня ел. Она – любовь. – Чжань-гэ, – голос хриплый ото сна, но Сяо Чжань улыбается, всё еще держа пальцы в своём рту и медленно обводя их языком, слизывая привкус паприки и слыша судорожный выдох сквозь зубы. – Иди ко мне, – он протягивает свободную руку, чтобы притянуть старшего ближе к себе, и тот наконец-то выпускает пальцы из жаркого плена, и послушно тянется вперёд, наваливаясь всем телом, мягко придавливая Ибо к матрасу. Они смотрели друг другу в глаза, нелепо улыбаясь. Несколько часов, проведённых врозь – слишком много, слишком долго, особенно, когда губы горят от желания прикоснуться к чужим, тёплым, любимым, изученным наизусть. Ибо глупо захихикал, одновременно с этим вплетая пальцы в волосы на затылке старшего, и притягивая его голову ближе, сокращая и те ничтожные сантиметры, что разделяли их мгновение назад. Они мягко соприкасались губами, лёгкими нежными касаниями делясь дыханием друг с другом. Чжань осторожно обнял лежащего под ним парня, сжимая в руках любимое тело, податливое и льнущее ему навстречу. Ибо закинул одну ногу ему на бедро, словно оплетая его и, оторвавшись на несколько секунд, оставил несколько быстрых поцелуев на щеке Сяо Чжаня, ловя при этом яркую улыбку, от которой рёбра не казались уже такой надёжной преградой для бешено бьющегося сердца, готового выпрыгнуть из груди. – Хороший мой, – Ибо шепчет так тихо, что Сяо Чжань читает по губам, и улыбается ещё шире, носом утыкаясь в теплую кожу младшего, вдыхая лучший из ароматов. Они лежали так, казалось, вечность, пока мужчина не приподнялся на руках, смотря сверху на парня и ловя ответный взгляд, переполненный чувствами настолько, что они выплескивались наружу, бурным водопадом захлёстывая и его самого. – Любимый мой, – Ибо не останавливался, озвучивая настолько и без того понятные вещи, но Сяо Чжань распадался на атомы каждый раз, когда слышал их. – Расскажи, что случилось, я хочу знать. Мужчина замер, постепенно теряя улыбку. Конечно, он понял в чём дело. – Я так надеялся, что ты не заметишь, ещё рано, ты бы узнал, но немного позже. – Разве это возможно? – Ибо удивлённо приподнял брови, и Сяо Чжань сам себе показался дураком. Как вообще он мог допустить мысль, что его Бо-ди не заметит, не поймёт, оставит без внимания. – Я расскажу, хорошо? Завтра расскажу, ты мне будешь нужен утром, всё хорошо, я расскажу, – он вновь опустился на него, грудью прижимаясь к чужой, чувствуя размеренный стук любимого сердца, и спокойно выдыхая. Всё непременно будет хорошо, он не допускал даже мысли, что может быть иначе. Пока в его жизни есть Ибо, нет ни единой причины, чтобы не быть счастливым.***
Ибо стоял перед ареной и смотрел прямо на каток, пытаясь разобраться в своих чувствах. Лёд – это то, чем он жил много лет; то, что дарило ему чувство свободы и лёгкости; то, где эйфория зашкаливала. Он догадывался зачем Сяо Чжань привёз его сюда, не смотря на то, что видел страх в глазах младшего. Мужчина настоял, нежно гладил по щеке и обещал, что всё будет хорошо. Ибо не верил. Он готов был пойти за ним на край света и шагнуть в пропасть без раздумий, но он не верил в то, что этот пожирающий страх хоть когда-нибудь возможно будет из него вытравить. – Бо-ди, посмотри на меня, – Сяо Чжань переплёл их пальцы, подходя к нему ближе. – Посмотри, говорю, – дождавшись исполнения просьбы, он ласково улыбнулся, а затем вдруг выпустил ладонь из своей, успев заметить лёгкий испуг в глазах напротив. Закатав рукава, он вытянул перед Ибо руки, на которых разливались отметины, полученные после каждого падения. – Ты видишь их? Ибо, скажи мне, видишь? – парень кивнул, не в силах сделать шаг назад, пускай сейчас хотелось, невыносимо хотелось. Сяо Чжань же опустил руки и начал закатывать брюки вверх, открывая вид на ещё несколько синяков и ссадин, где-то они уже поменяли цвет, где-то были еще совсем свежими, и Ибо мимо воли протянул к ним руку, которую тут же перехватили, вновь переплетая пальцы, сжимая их стальной хваткой. – Бо-ди, я получил эти пустяковые на самом деле синяки, эти царапины, эти мелочи только ради одного, чтобы ты вновь стал на коньки. Ибо смотрел на мужчину, закусив губу до боли, он знал, что услышит дальше. Знал, поэтому не хотел слышать, но слушал, впитывал каждое слово как губка, потому что сейчас – это единственное, что имело значение. – Я попросил Исюаня научить меня кататься на коньках, он согласился, сразу же согласился, и он учил, показывал, я падал, поднимался, снова падал, ты ведь знаешь, к чему я веду, верно? Конечно знаешь, я могу даже не спрашивать, – мужчина немного приблизился к Ибо, заглядывая в блестящие глаза, понимая, что обязан не допустить ни единой слезы, иначе он себя не простит, но Ибо держался, он держался за них обоих, ради них двоих. – Нет таких слёз, которые я бы не выплакал ради тебя. Нет такой проблемы, которую я не решил бы для тебя. Нет таких причин, что могли бы остановить меня. Бо-ди, я знаю, что ты живёшь ареной – каток, коньки, все эти сложнейшие пируэты, ты не можешь без этого, ты увядаешь, ты гаснешь, я вижу как ты перестаёшь сиять. Моё персональное солнце, я всё сделаю, чтобы помочь тебе, слышишь? Просто позволь мне, позволь, Бо-ди. Ибо держался, он знал, стоит ему позволить пустить хотя бы одну слезу, потом их будет не остановить. Невозможно любить так сильно, это что-то за гранью реальности, не здесь, не в этом мире, не в этой жизни. Но он любит, любит с такой силой, что от разрывающих чувств тянет на необузданный смех и истерические слёзы. Его распарывает, он чувствует как к глазам поднимается горячее. Его рвёт на части, когда он кидается вперёд, обхватывая Сяо Чжаня поперёк груди, и прижимаясь так сильно, что ноги перестают держать. В нём бушует океан, эхом отдающийся внутри грудной клетки. Его трясёт, он выть хочет, потому что эмоций так много, что если они не найдут выхода, он взорвётся. Любовь – слишком ничтожное слово, чтобы описать то, что живёт в нём ежесекундно, что расцветает в нём каждое мгновение, что рождает новые Вселенные. То, что он чувствует, не передать фразовыми сочетаниями, оно больше слов, оно превосходит каждую из реальностей. Ради этого самого момента он готов пройти снова через жгучую боль, отчаяние, страх и слёзы, ночные кошмары и потерю веры, он готов всё пережить заново, потому что каждый такой раз вместе с ним, внутри него, будет он.