Рука в руке

В квартире царил полумрак, из спальни мягко лился свет от торшера, освещая легкой дымкой коридор. Это сияние было приветственным, точно в приглашении ступить на него и будто по солнечной дорожке пройти к источнику света. Для Сяо Чжаня этим источником выступал не торшер. Это было немного глупо и по-детски наивно ‒ не сказать Ибо, что он возвращается из командировки на день раньше. И дело не в ревности или недоверии, он прекрасно знал, что измен и предательства никогда не будет. Это была аксиома, факт, железобетонный настолько, что даже если бы рухнул весь мир, он остался бы нетронутым. Ему, словно подростку, просто хотелось сделать маленький сюрприз, увидеть как ярко загорятся восторгом любимые глаза, проследить как рождается улыбка на самых красивых губах, чтобы сцеловать её в следующее мгновение. Очень аккуратно и предельно осторожно он добрался до спальни, стараясь ничего не зацепить в темноте, ничем не удариться и не испугать Ибо до полусмерти своими чертыханиями. Как Сяо Чжань и предполагал, тот полулежал на кровати, окунувшись в чтение книги. Облокотившись о косяк двери, Сяо Чжань сложил руки на груди, и с задушенным трепетом наблюдал, как длинные пальцы крепко сжимали книгу, как непослушные пряди волос то и дело падали на лицо парня, как сосредоточено тот бегал взглядом по строкам, как иногда поджимал губы, видимо, на особо интересных моментах. Если бы у него сейчас был под рукой фотоаппарат, Сяо Чжань непременно сфотографировал бы своего человека, чтобы запечатлеть этот момент навсегда, чтобы остаться в этом моменте навсегда. Мягкий свет от торшера ореолом чего-то волшебного окутывал растрепавшуюся макушку Ибо, отчего тот выглядел словно сошедший со средневековых картин ангел. Ибо и был его персональным ангелом. Иногда хранителем, иногда ‒ искусителем. Сяо Чжаню стало интересно, сколько еще он так простоит прежде, чем его заметят, но как оказалось, ждать пришлось недолго. Ибо с громким стуком захлопнул свой талмуд и резко вскинул голову, смотря прямо на Сяо Чжаня. От неожиданности тот слегка дёрнулся, чем вызвал у младшего легкий смешок. ‒ Чжань-гэ, и долго ты был намерен косплеить маньяка-вуайериста? Старший на это ничего не ответил, только расплылся в широкой улыбке и, быстро преодолев разделяющее их расстояние, залез сверху на Ибо, оседлав его бедра. Их разделяли не только слои одежды, но и достаточно плотное одеяло, которое Ибо сейчас натянул до подбородка, будто в попытке защититься. ‒ Спасите, помогите! ‒ сквозь смех выдавил он, и Сяо Чжань точно видел по его глазам, что тот счастливо улыбался. – Пристают и насилуют извращенцы! ‒ Пока еще не насилуют, ‒ Сяо Чжань медленно опустился на него так, чтобы их лица были на одном уровне, и коротко чмокнул того в нос. ‒ Но ведь пристают? ‒ протянул Ибо с надеждой и отпустил многострадальное одеяло, чтобы в следующую секунду припасть губами к чужим, но настолько идеально изученным, что Ибо помнил каждый их миллиметр, знал как его парню приятно, когда он прикусывал верхнюю и медленно втягивал в себя нижнюю, замирая на пару секунд так. Поцелуй был тягучим как карамель, медленным словно в режиме слоу-мо, нежным до кричаще молчаливого восторга в груди, что разрастался пышным феерверком любви. Кажется, прошло не менее получаса, когда они нашли в себе силы отпустить друг друга из крепких объятий. Ибо всё еще был укутан в одеяло, а Сяо Чжань всё еще в джинсах и мягком джемпере, которые пора бы сменить на тонкую домашнюю футболку и пижамные шорты. Пока Сяо Чжань был в душе, смывая с себя легкую усталость с дороги, Ибо решил сделать ему чай, найдя припасенные в заначке конфеты. Он вообще любил сладости, чего греха таить, и считал, что нет ничего лучше в полночь, чем пить чай вдвоем на их кухне вприкуску с шоколадными конфетами, о которых его Чжань-гэ всегда узнавал только в тот момент, когда они появлялись перед его носом. ‒ Завтра первые отборочные, ‒ нарушил уютное молчание Ибо, не прекращая поглаживать лодыжку Сяо Чжаня своей ногой. Тому хотелось замурчать от этих прикосновений и он сейчас очень жалел, что не родился котом. ‒ Волнуешься? ‒ старший отставил чашку, протягивая руку и переплетая пальцы с чужими. Ибо на автомате поднес этот замочек к губам и поцеловал тыльную сторону ладони Сяо Чжаня. ‒ Ни капельки, я уверен в своих силах, ‒ он перевел взгляд на парня, несколько секунд промолчал, а затем продолжил, ‒ я бы очень хотел, чтобы ты пришел посмотреть на меня. ‒ Я знаю, мой хороший, ‒ прошептал Сяо Чжань и немного виновато посмотрел на него, крепче сжимая теплую руку и ласково поглаживая большим пальцем нежную кожу. ‒ Я буду на тебя смотреть на Чемпионате, ‒ он слегка грустно улыбнулся. ‒ Я обещаю. Ибо лишь мягко улыбнулся. Он не обижался, знал ведь, что вице-директор Elite Trade Group не может сбегать с работы, когда ему вздумается. Сяо Чжань и без того делал всё возможное, чтобы поддержать его в развитии, приободрить, если тот расклеивался и лично втирал мази в синяки на коленях, которые сходили очень медленно. Ибо говорил ведь ему, что стоит просто поцеловать коленки и всё пройдет, как в детстве, но Сяо Чжань никогда не пренебрегал наставлениями врача. Он понимал, что занимаемая Сяо Чжанем должность ‒ слишком лакомый кусочек и многие непременно хотели бы её занять, оттого как коршуны следили за каждым его шагом, чтобы в случае чего спихнуть с кресла и самим занять место, к которому Сяо Чжань шёл долгих восемь лет. Он понимал. Но... Но так хотелось, чтобы Сяо Чжань смог лично присутствовать на всех отборочных, потому что в этот раз это не просто Чемпионат Китая и даже не Чемпионат Четырех континентов. Ибо замахнулся на Чемпионат Мира и понимал, что как бы он не хвалился, коленки всё равно тряслись от масштаба и глобальности этого мероприятия. Стать лучшим в мире. Лучшим в мире, Боже. Это звучит настолько невероятно, нереалистично, что ему кажется ‒ это сон, потому что так не бывает. Стать лучшим из всех фигуристов в мире. Пускай всего на год, но лучшим, оставив позади всех тех, кто не смог до него дотянуть, кто не удостоился этой чести, кто не сумел. Ибо сумеет, он был уверен в этом, не зря ведь в комплекте с многолетними тренировками шли врожденная целеустремленность и упорство танка.

***

Ван Ибо был уверен, что солнце намеренно всегда встает прямо напротив их окна чисто из вредности, иначе как объяснить почему ему частенько приходится просыпаться не от ласковых нежных поцелуев, а от лезущих в глаза коварных лучей. Февраль выдался снежным и очень солнечным и это, пожалуй, могло бы радовать, если бы не морозы, что всегда шли рука об руку с зимним солнцем. В такие дни особенно не хотелось никуда выходить, но именно сегодня ‒ первый день Х в череде последующих и Ибо не собирается долго нежиться в постели, хотя этого хочется сильнее, чем завоевать все эти Чемпионаты вместе взятые. Сяо Чжань собирался вместе с ним, они успели побегать по квартире в поисках одежды, рюкзака, телефонов, ключей от машины и квартиры, и жвачки, которая ну еще вчера вечером точно была на той тумбочке. Но вышли вовремя, крепко поцеловались на прощание и сели в свои машины. У Сяо Чжаня сегодня созвон с тремя акционерами в семь вечера, он понимал – это затянется на пару часов, всё остальное время ему придется тухнуть над чтением отчетов и разбирать ошибки, которые будут, непременно будут, всегда же были, чего бы им сейчас исчезнуть? Было бы конечно идеально, чтобы этот звонок был совершен в его рабочее время, но... Пресловутые но, что каждый раз вставали на его пути, уже порядком достали, но выхода нет, приходилось мириться ради высокой зарплаты, еще более высокого положения и в угоду своим амбициям и годам тяжкой работы не покладая рук. Он устал. Просто по-человечески устал и хочет в отпуск вместе с Ибо. Тот давно его уже уговаривал на термальные источники в Японии, но кроме него никто не сделает работу так, как нужно. Никто не сделает правильно. Никто не выполнит как Сяо Чжань. Ибо же, успешно простояв в паре пробок, благополучно добрался до арены. В груди таилось предвкушение и он понимал, что это уже не в первый раз и что он уверен в своих навыках, которые оттачивал до изнеможения. Но всё же легкий флёр волнения присутствовал, чисто потому, что человеческий организм так устроен, и иначе не получится никак, было проверено им самим множество раз. Тем более, он выступает вечером, потому что желающих слишком много и их разделили на две группы: утреннюю и вечернюю. Утренняя группа состоит из более слабых участников, вечерняя же ‒ только из лучших, и сейчас ему стоит просто наблюдать за гипотетическими соперниками, которые возможно чем-то и удивят, но для Ибо это шанс еще раз убедиться в том, что достойных противников здесь точно не найдется. Как одного из сильнейших конкурсантов, его допустили до исполнения короткой программы автоматически, что полностью освобождает его день, оставляя только сочное предвкушение вечера. Национальные отборочные – это важный этап, и пускай дальше пройдет только двадцать четыре лучших участника, которые и исполнят произвольную программу потом, каждый присутствующий уже чувствовал себя победителем просто потому, что сумел сюда попасть. Ибо выступал самым последним, как высокорейтинговый конкурсант. Это грело душу и усыпляло бдительность. День пролетел в каком-то диком угаре, Ибо не успевал понять как вообще можно в этой вакханалии добиться хоть какого-то порядка. Все куда-то спешили, бегали, кто-то плакал, кричал, стоял гул от пришедших поглядеть и поддержать. В груди снова немного тянето из-за чувства грусти, но он вновь отмахнулся, нечего вести себя как малолетка без головы на плечах и элементарных понятиях о специфике работы Сяо Чжаня. Сюли выцепила его около шести вечера, когда он почти клювал носом, чуть не свалившись со стула в кафетерии. Всё-таки, когда Сяо Чжань предлагал выспаться и поехать уже ближе к своему выступлению, нужно было соглашаться, потому что сейчас от недосыпа не помогали даже два стакана кофе, которые он в себя влил. Девушка подсела к нему за столик и осторожно тронула за плечо, стараясь растормошить так, чтобы не напугать. ‒ Ибо, эй, Ибо, ‒ позвала она тихо, хотя это в принципе не имело смысла, ведь вокруг них и без того слишком шумно. Парень поднял голову, смотрел на Сюли несколько долгих секунд, а затем легко улыбнулся. ‒ Ты чего здесь? ‒ спросил он, потягиваясь. Хорошо хоть не уснул, а то Исюаня хватил бы приступ гнева, злости, ярости, бешенства и инфаркта миокарда заодно. ‒ Пришла на тебя посмотреть, ‒ она пожала плечами и потянулась к его стаканчику, где на дне еще остались пара глотков латте, на деле же, просто кофейная пенка. И, не дожидаясь его ответа, схватилась за стакан тонкими пальцами, и одним махом выпила остаток досуха. Ибо пялился на это, словно не веря своим глазам, но ничего не сказал. ‒ Пить хотелось, жуть, ‒ она отставила стакан на стол, продолжая зажимать его в руке. ‒ Сказала бы мне, я купил бы тебе что-нибудь. ‒ Не парься, я смочила горло, уже лучше. Так что там, скоро ты? ‒ В восемь, две минуты и пятьдесят секунд и я свободен. ‒ А результаты? ‒ Думаю, с этим проблем возникнуть не должно, ‒ Ибо встал, разминая затекшие за время сидения конечности. Сюли встала следом за ним и они вместе направились к выходу, болтая о чем-то незначительном, как вдруг на телефон Ибо пришло сообщение. Он достал мобильный с кармана и внимательно всмотрелся в пришедшее сообщение. Оно довольно лаконичное и Ибо дважды моргнул, чтобы понять, что он в самом деле видит это. ‒ Что там? ‒ Сюли заинтересовано повернула голову. ‒ Да так, какая-то рассылка глупая, надоели уже, ‒ парень отмахнулся и, блокируя экран, вернул телефон обратно в карман. Сообщение выглядело действительно нелепо, словно бы кто-то перепутал номер и адресат оказался ошибочным. Ибо не привык размениваться на такие мелочи.