a love like ours turns even the darkest coldest realm into the happiest of homes

Персефона добра и любима всем Подземным миром. Ее присутствие — дар для всех живущих там, но больше всего радуется её муж, который всегда преданно приветствует её возвращение. Персефона добра, но она защищает то, что ей принадлежит. Именно тогда, когда её авторитет подрывается, и кто-то осмеливается попытаться занять её место начинается настоящий хаос.

──────── • ✤ • ────────

Маккари приходит не каждый год. Но если и приходит, то обязательно в зимние месяцы. Она говорит, что ненавидит лето на Амазонке. Влажность заставляет её чувствовать себя мерзко, что бы она ни надела. Но на самом деле это потому, что она всегда чувствует себя теплее всего с Друигом. Теперь лето — это время для путешествий, а зима — время, проведенное с её Друигом. Люди легко забывают, что среди них Маккари — божество. Так же и с Друигом. Однако Друиг обладает некоторым отстраненным присутствием, которое отделяет его от людей. Маккари не отделяет себя от людей, в основном потому, что не хочет этого. Люди любят, когда она навещает их, принося с собой экзотические фрукты и овощи, а также обычные подарки, безделушки и сладости. Сначала она приносила их только Друигу, но случай, когда манипулятор разумом поделился конфеткой с больным мальчиком, которого держал на руках, когда она пришла, растопил сердце Маккари, и она стала приносить сладости и угощения для жителей деревни. Она распределяет их равномерно, и всегда приятно видеть, как лица жителей деревни озаряются радостью от новых вкусовых ощущений, которые они получают из разных концов мира. Жители деревни счастливы, что делает счастливой и Маккари. Но гораздо более важно, что Друиг умиротворен, а это всё, чего она когда-либо хотела, даже если она не согласна с его методами. Маккари не говорит Друигу, как управлять его маленькой общиной. Она знает, что ему не нужны нежелательные предложения. Он получил более чем достаточно ограничений от Аяк и Икариса, чтобы хватило до конца его вечной жизни. Маккари уже невероятно гордится им за то, он осознает, что неправильно держать их под своим контролем и позволяет людям свободно действовать в пределах общины по собственной воле. Он вмешивается, когда считает нужным, и это вмешательство доходит до контроля сознания в экстремальных ситуациях или если общине угрожает опасность, но по большей части он позволяет людям жить вне его прямого влияния. Именно поэтому Маккари аплодирует Друигу, когда тот спрашивает её мнение о том, чтобы разрешить людям регулярно вносить предложения. Он не намерен формировать какое-либо правительство. Такие вещи порождают недовольство. Но Друиг уже три столетия управляет общиной по своим правилам и, наконец, считает правильным предоставить людям большую свободу мнений в том, как они хотят, чтобы всё было устроено. Это их дом. Они его семья. Им должно быть позволено высказывать свои мысли. Маккари знает, что потеря контроля большая проблема для Друига. Его сила зависит от этого. Но его самого слишком долго контролировали, и парадокс обладания контролем, но не позволения им пользоваться, произвел на него глубокое впечатление. Он тревожится, когда речь заходит о том, чтобы отпустить контроль. Поэтому, когда Друиг приходит к Маккари с этой идеей, она от всего сердца поддерживает её, сияя от гордости за то, что у него хватает душевного пространства, чтобы самостоятельно прийти к такому выводу. Она хотела предложить ему это ещё десятилетия назад, но знала, что он должен сам достичь внутреннего покоя, прежде чем такая идея придет ему в голову. Маккари не слепа. Она знает, какое влияние оказывает на Друига. Она знает, если бы она попросила его подумать об этом сто лет назад, он бы сделал это в мгновение ока. Как из страха потерять её после ухода из их семьи, так и для того, чтобы успокоить. Маккари могла бы заставить Друига отпустить часть контроля раньше, но за это пришлось бы заплатить слишком высокую цену. Друиг попытался бы доставить ей удовольствие в своем собственном доме, пытаясь пойти ей навстречу, и это только вызвало бы неприязнь между ними. Но теперь Друиг готов сделать этот шаг сам, и поэтому Маккари ненавидит осознавать, почему эта идея ужасна. Маккари не считает себя ревнивой. У неё не было причин для ревности за все тысячи лет жизни. Люди мимолетные существа. Один день здесь, а на следующий уже нет. Всё, что есть у людей, Вечные имеют бесконечно больше или не используют вовсе. Но они всегда были гибкими в том смысле, в котором Вечные нет. Они всегда умели добиваться желаемого и в конце концов достигать его. Осознание приходит через четыре века после разделения Вечных в Теночтитлане. На этот раз Маккари приходит сюда спустя десятилетие, проходя мимо гранатового дерева, которое она посадила у предполагаемого входа в общину. Оно ослабло из-за условий, в которых живет. Амазонка не место для гранатовых деревьев, но дерево всё ещё приносит спелые плоды благодаря магии Серси, которую Маккари выпросила у неё. После двух мешков удобрений, обогащенных космической энергией, дерево начало жить, хотя и довольно слабой жизнью. Даже у их сил есть предел. Деревня так сильно меняется каждый раз, когда Маккари приходит. Архитектура и география в основном те же, но многие лица изменились или постарели. Как всегда, Маккари нетерпеливо спешит встретиться с Друигом, радуясь его ласковому взгляду. Она не думает, что этот визит будет чем-то отличаться от остальных. День открытых дверей, предложенный Друигом общине, был прекрасной идеей, и за то столетие, что он воплощал её в жизнь, многое изменилось. Всё стало менее роботизированным, чем раньше, и всё же здесь гораздо больше роста и жизни, чем раньше. Драки теперь случаются чаще, но не настолько, чтобы Друиг полностью пересмотрел свою идею. За последние сто лет даже люди, казалось, научились терпимее относиться к возражениям друг друга. Маккари нравится наблюдать за тем, как люди приходят к Друигу со своими идеями, с нетерпением и в то же время нервно ожидая его одобрения. Так происходит со многими из тех, кто приходит к нему, кроме одной, которую Маккари находит странной. Она хрупкая девушка. Не старше 25 лет. Её волосы уложены темными волнами, и у неё довольно простые карие глаза. Маккари не проявила бы к ней интереса, если бы не её взгляд, когда та разговаривала с Друигом. Маккари не дура. На протяжении тысячелетий многих женщин привлекал Друиг. Он красив и, если присмотреться повнимательнее, обезоруживающе добр и чувствителен. Попытки понять его таинственную ауру притягивали многих, однако это была работа, в которой никто, кроме Маккари, не смог преуспеть. Кажется… до этого момента. Первое, что замечает Маккари, это то, как стоит девушка. Её плечи расслаблены, а язык тела привычен, когда она подходит к Друигу и стоит перед ним. Жители коммуны ни в коем случае не боятся Друига, но даже после стольких лет они относятся к нему с уважением, несмотря на его настойчивые просьбы. На мгновение Маккари замечает скованность в походке девушки, когда та делает шаг вперед, и понимает, что эта неловкость вызвана не Друигом, как ни странно, а ею самой. Маккари любопытна по своей натуре. Она многое улавливает благодаря надежности других органов чувств, помимо слуха, и ещё больше узнает благодаря врожденному интересу к окружающему миру, особенно к людям. Эта девушка явно знакома с Друигом, достаточно, чтобы присутствие другого человека вызывало у неё тревогу. Это Маккари понимает сразу. Это не было бы для неё поводом для беспокойства, если бы не то, что Друиг, похоже, тоже знаком с ней. Это происходит не в первый раз. Друиг подружился со многими из своего народа за то время, что он наблюдает за ними. Многие даже подружились с ним так, как никогда не удавалось большинству Вечных. Однако большинство из них были детьми или пожилыми людьми. Молодые люди редко подходили достаточно близко к твердой оболочке Друига из-за своих собственных трудностей роста. Маккари впервые замечает, чтобы кто-то из молодых людей так дружелюбно относился к Друигу, тем более девушка. Любопытствуя узнать больше, Маккари наблюдает, как девушка высказывает Друигу свое предложение, и тот, вместо того чтобы обдумать его, как с остальными, сразу же обещает его рассмотреть. К удивлению Маккари, разговор на этом не заканчивается. Девушка дразнит его по поводу того, что он сказал за ужином накануне вечером, и они смеются, прежде чем она наконец уходит. Кто это? Спрашивает Маккари, как только девушка отворачивается. — Её зовут Майтена, — объясняет Друиг, — Она хороший ребенок. Приносит некоторые очень полезные предложения, даже если они нетрадиционные. Маккари игнорирует чувство облегчения, которое испытывает, когда Друиг называет молодую женщину «ребенком». У неё вообще нет причин для беспокойства. Тем не менее, она не может не спросить. Похоже, ты ей очень доверяешь. Даже не стал спорить о её предложении, как с другими. Друиг хмыкает, и Маккари чувствует тепло, как всегда, когда она ощущает вибрацию его голоса. — Она очень спонтанная, но приземленная, — отвечает Друиг, его руки плавные, как всегда, когда он расписывается для неё. Затем он смеется, — Она застала меня врасплох лет пять назад, когда пришла ко мне с готовым аргументом, почему мы должны начать сажать растения ближе к берегам реки. Все было настолько хорошо продумано, что я не смог отказаться. Все облегчение, которое Маккари испытывала ранее, внезапно исчезает, и она чувствует укол боли, хотя она и не уверена почему. Желая сменить тему, пока её первая ночь не была испорчена чем-то необъяснимым, Маккари привлекает внимание Друига к своим последним всемирным подвигам. На этот раз историей о том, как она украла подлинник картины художника по имени Ван Гог из дома богатого лорда. Смех Друига и то, как ласково блестят его глаза в свете камина специально для неё, поднимают настроение Маккари. Она полностью забывает о своих тревогах. В течение следующих нескольких недель она наблюдает за коммуной, ищет новые изменения, произошедшие за время её отсутствия. Она никогда не думала, что будет навязчиво стремиться узнать каждую деталь того, что здесь происходит. В конце концов, это маленький уголок Друига. Ей кажется, что она не имеет права вести себя так, будто ей обязаны предоставлять всю информацию, даже если Друиг утверждает, что этот дом так же её, как и его. Но, тем не менее, она не может прекратить жадно впитывать то, что пропустила, довольная тем, что, несмотря на долгое отсутствие, она всё ещё знает этот маленький уголок мира Друига так же хорошо, как она знает Друига. Что это место — такой же её дом, каким он был всегда. Однако все удивлены, когда она возвращается менее чем через год. Шок в глазах Друига не скрывается его радостью, когда он подписывает. Моя прекрасная Маккари, так быстро вернулась? Ты хочешь сказать, что предпочел бы подождать подольше? Ради тебя я готов ждать вечно. Отвечает Друиг, его взгляд такой честный, а улыбка так самоуверенна, что Маккари чувствует себя виноватой за свое внезапное возвращение, хотя и говорит себе, что у неё нет для этого причин. Она пришла, чтобы увидеть Друига. Она пришла, потому что скучала по нему. Ни по какой другой причине. И она искренне рада, что вернулась. Так же, как Друиг рад её видеть. Но настоящая причина её возвращения становится очевидной для неё самой несколько дней спустя, когда она видит, как Майтена разговаривает с Друигом во время прогулки по деревне. Друиг смеется. Маккари видит это своими глазами и чувствует, как вибрации его радости бьют её по груди. Но в отличие от прошлого, успокаивающие звуковые волны не вызывают смеха в её собственном сердце. Нет. На этот раз это что-то уродливое и непонятное, и Маккари это не нравится, поэтому она бросается к Друигу, чтобы избавиться от этого чувства. Он и глазом не моргает, ничуть не удивленный её внезапным появлением. Он всегда чувствовал её приближение, и это стало для них игрой, когда она пыталась удивить его внезапным появлением. Это никогда не срабатывало раньше, не сработало и сейчас. Но Майтена вздрагивает, а Маккари подавляет самодовольное удовлетворение, которое приходит на смену уродливому чувству. Она знает, что это за чувство. Видела, как оно проявляется в людях. Ей немного противно, что она так себя чувствует. Она и Друиг — не люди. Ей не нужно чувствовать себя так из-за человека. Высокомерие никогда не было частью натуры Маккари, но в этом случае она не может не чувствовать, что должна быть выше этого. Не потому, что она Вечная, а из-за природы их с Друигом отношений. Связь, неподвластная чьему-либо вмешательству. И все же это не мешает ей вернуться в общину снова, спустя всего несколько месяцев после предыдущего раза, в тот момент, когда приближается ранняя прохлада зимы. Несмотря на то, что её прошлый визит был достаточно долгим. Друига легко успокоить. Он стал бы беспокоиться о ней, если бы не доверял Маккари настолько, что поверил ей, когда она сказала, что ей надоел мир, и поэтому она часто возвращается в деревню. Он более чем счастлив, что она рядом, и Маккари испытывает облегчение, когда он говорит ей об этом. По крайней мере, с его стороны у неё никогда не было сомнений в том, что в его сердце живет кто-то ещё. Ей следует перестать беспокоиться о бедной человеческой девушке. Это правильно с точки зрения логики и этики. Вот только Маккари никогда не делает ничего наполовину. Она чистая страсть. И когда она что-то чувствует, то чувствует это до тех пор, пока оно не заполнит её до глубины души, пока не выплеснется. Маккари не может избавиться от этого чувства. Оно противоположно любви, которая наполняет её, когда дело касается Друига. Это чувство ей тоже никогда не удавалось прогнать. В конце концов, жители деревни начинают замечать. Они любят Маккари, а она всегда любила их, поэтому, когда кто-то из них получает значительно меньше благосклонности от подразумеваемой богини, это становится заметным, и все они пытаются исправить ошибку. Улыбки Маккари всегда более резкие рядом с Майтеной, а слова менее точные, как будто Маккари всё равно, понимает её девушка или нет. Майтена, в свою очередь, мила и беспечна. Либо так, либо ей всё равно. Маккари ещё больше злит то, что девушка не проявляет никакого беспокойства по поводу презрения к ней, в то время как другие жители деревни в последнее время практически из кожи вон лезут, чтобы расположить её к себе. Быть откровенно подлой не в характере Маккари, но гнев, как и все остальные эмоции, она не умеет скрывать, и в конце концов кто-то спрашивает Маккари об этом. Не секрет, что Друиг считает Маккари выше себя из-за своих чувств к ней, и жители деревни боятся её гнева больше, чем его. Друиг их опекун, но, если бы дело дошло до этого, все они уверены, он выбрал бы Маккари. Есть ли что-нибудь, чем ребенок оскорбил тебя, Мудрейшая. Спрашивает однажды Маккари старейшина. Это престарелый дед Майтены. Маккари знает его с самого детства, и хорошо, что он чувствует себя достаточно комфортно, чтобы говорить с ней о своей внучке. Мы никогда не хотели опозорить или смутить вас. Мы очень ценим вас и, если с нашей стороны был проступок, простите нас. Маккари действительно стыдно. Она не знает, что ответить, ведь на самом деле Майтена не сделала ничего плохого. Она не может сказать, что ревнует, и засыпать общину сомнениями в её доверии к Друигу. Ибо разве это не ревность? Сомнения в том, что он будет верен ей даже в её отсутствие. Поэтому она успокаивает деда Мейтены и старается быть менее холодной к бедной человеческой девушке, которая не сделала ничего плохого, кроме того, что выполняла свою часть работы для своего дома и общины. Вот только Маккари не может удержать себя от возвращения к Друигу. И она не может удержать себя от того, чтобы не узнать, о чем время от времени говорят девушки в деревне. И совершенно непреднамеренно она подслушивает вибрации разговора во время прогулки к руслу реки однажды утром. Майтена разговаривает с одной из своих подруг, девушкой по имени Лигия, когда они собирают стебли недавно выращенной мяты для приправы к обеду. В деревне знают, что девочки с детства были сплетницами, и всё, что знает одна, знает и другая. — Ты проводишь много времени рядом с ним. Ты не можешь сказать, что не считаешь его привлекательным, — поддразнивает Лигия свою подругу. — Такие вещи неуместно говорить! — шипит в ответ Майтена, сосредоточившись на своей работе по сбору и раскладыванию стеблей мяты. — Но ты не отрицаешь. — Все считают его привлекательным! Он никогда не стареет, — раздраженно отвечает Майтена. На её щеках заметен румянец. — Но ты влюблена, — хихикает Лигия, тыча в подругу пальцем, — Ты влюблена с двадцати лет, и за все прошедшие годы это не прошло. Особенно теперь, когда он доверяет тебе наблюдение за изменениями, которые ты предлагаешь. — У многих старейшин такая привилегия, — пожимает плечами Майтена, по-прежнему отказываясь смотреть на Лигию. — Но ты ведь не старейшина? — самодовольно отвечает Лигия. — Он женат! — Майтена наконец встает, сверкнув глазами. В её глазах разочарование, которое она не может скрыть. — Он был женат ещё до нашего рождения. Его жена буквально гостит у нас! — Ты гораздо красивее её, — решительно заявляет Лигия и фыркает. Майтена краснеет. — Ты так думаешь? Но она бессмертна. Вечно молодая, как и он. В тридцать лет я уже не так свежа, как в двадцать, Лигия. — Ерунда, — подбадривает её Лигия. — Ты прекрасна. На самом деле, я не знаю, что Друиг в ней нашел. Она так на него не похожа. Всегда переезжает и возвращается время от времени. Если она любит его, почему бы ей не остаться? В отличие от тебя. Ты была рядом с ним все эти годы, делала это место лучше. Ты была бы гораздо лучшей парой для него. Я уверена. В этот момент Маккари больше не может сдерживать себя. Она выскальзывает из-под деревьев и идет к воде с таким спокойствием, которое бывает только в холодной ярости. Она вибрирует от ярости и наслаждается тем, как девушки замирают заметив её, а потом расслабляются, вспомнив, что она глухая. Маккари позволяет им так думать, опустив ноги в ледяную воду, желая, чтобы она смыла ярость, тревогу и всё остальное, что бурлит в её груди, пока она пытается усмирить свои эмоции. Она не уверена в своих дальнейших действиях и ненавидит тот факт, что эти девушки с такой легкостью разобрали её страхи и обсудили их. Проходит несколько мгновений, прежде чем она встает, чтобы уйти, не в силах оставаться на месте. Отвратительное чувство, бурлящее в её груди и медленно соединяющееся с отчаянием, дает ей идею, и она бежит, исчезая в лесу, возвращаясь в деревню. Она останавливается лишь на мгновение, чтобы улыбнуться своему успеху, видя, как окружающая грязь забрызгивает Лигию так, что её лицо и наряд становятся неузнаваемыми. Импульс её скорости опрокидывает Майтену в воду, а её с трудом собранную мяту смывает вниз по течению. Маккари поджимает хвост и уходит, ненавидя себя за укол холодного облегчения, но она не в силах сожалеть об этом. Она может быть мстительной, если захочет, и давить в себе чувство вины в этой ситуации никогда не было легко. Однако чувства нависают над ней, как темное облако, и, прежде чем Друиг успеет спросить, она уходит до наступления ночи и не возвращается до следующей зимы. Ей нужно собраться с мыслями, и она не может этого сделать, находясь так близко к Друигу, даже если он ни в чем не виноват. Она никогда не узнает, но Майтена рассказывает Друигу о случившемся. Бедная девушка не знает, что сказать, кроме того, что она боится, что чем-то обидела его возлюбленную. Она слишком смущена, чтобы сказать всю правду, и все время дрожит, боясь, что Друиг прочитает её мысли и прогонит её за то, что она совершила проступок, заставив его жену уйти. Друиг лишь улыбается. — Моя Маккари не возвращалась бы так часто, если бы её обижал кто-то в деревне. Она может затаить обиду, если захочет. Мы бы все знали, если бы она это сделала, — Он не знает, что это никак не смягчает чувства его подопечной. Все в деревне, кроме Друига, уже знают об обиде Маккари, и никто из них не осмеливается надавить на своего вождя, боясь выдать его жену. Они молчат, а дедушка и бабушка Майтены наставляют её держаться подальше от Маккари, когда она прийдет в следующий раз. Это единственное решение, которое они могут предложить, учитывая, что Друиг им не верит. Но они не знают, что слова Майтены и её семьи застряли в подсознании Друига. Он перебирает их в памяти, размышляя, не связаны ли частые визиты Маккари с тем, как Майтена виновато ходит вокруг него на цыпочках. Лигия, однако, ведет себя почти вызывающе в его присутствии. Это очень странно, и только после возвращения Маккари он наконец видит всё своими глазами. Это что-то маленькое. Настолько незначительное, что он не заметил бы, если бы не знал свою Маккари вдоль и поперек. Но он знает, и когда Маккари возвращается, на этот раз, он замечает облегчение в ее глазах, когда она видит, что в общине ничего не изменилось, как будто она ожидала, что за шесть месяцев её отсутствия что-то кардинально изменится. Он никогда не понимал, почему она делала это последние несколько лет. Он знал, что она чем-то озабочена, особенно когда возвращается, но никогда не спрашивал, зная, что она скажет ему, когда будет готова. Теперь он определенно обеспокоен и хочет знать больше, чем когда-либо, почему первым чувством по возвращении домой стало облегчение, а не счастье, как раньше. И только когда он замечает, как Маккари распределяет обычные подарки в виде конфет и сладостей среди жителей коммуны, он понимает, почему. Маккари всегда справедлива при распределении подарков, которые она приносит. Размер общины и то, как она растет, ограничивает количество подарков, которые она может принести одновременно для всех, поэтому она всегда гарантирует, что все, что она принесет, достанется всем, а лишнее останется для неё и Друига. Помимо запаса сладостей, которые она приносит ему отдельно, конечно. Это вопрос удачи, что он замечает в нужный момент, но он всегда смотрит на Маккари, когда она впервые возвращается в деревню… и большую часть времени, когда она там. В этот раз он наблюдает так же и за Майтеной. Он хочет успокоить девушку, что Маккари не сердится на неё. Вот только, как оказалось, Друиг неправ, а Майтена права. Маккари не оставляет Майтену без внимания во время раздачи подарков. Но даже ему ясно, что то, что получает Майтена, меньше, чем у остальных, и более низкого качества. Для Маккари это абсурдно, потому что она не гнушается воровством. Не недостаток средств привел к такой разнице, и Майтена единственная, кто оказывается в таком затруднительном положении. Как будто Маккари специально принесла для девушки что-то другое, специально выбирая подарки низкого качества, чтобы доставить их именно ей. Майтена, кажется, не удивлена и сразу после того, как Маккари заканчивает, делает вид, что не замечает её. Выражения лиц членов её семьи серьезны, а Лигия выглядит так, словно проглотила лимон, но её собственные родители обеспечивают ей молчание. Друиг хмурится. Только позже, когда он рассказывает об этом Маккари, а она отрицает, всё становится на свои места. Они никогда не лгут друг другу, и именно то, что она лжет, открывает ему правду. Друиг не может сдержать самодовольную ухмылку, которая покрывает его лицо, когда он дразнит. — Моя прекрасная, прекрасная Маккари, ты ревнуешь? Нет! Яростно отвечает Маккари. Её руки тверды, но то, как её лицо скрывается за глазами вместо того, чтобы искриться живым огнем, как это бывает обычно, когда он её дразнит, говорит ему, что что-то действительно не так. В этот раз она не в игривом настроении несмотря на то, что только что вернулась домой. Друиг берет свою Маккари за руки и притягивает её ближе, обнимая так, что её голова лежит у него на груди, а подбородок упирается в голову. Он держит её несколько минут, и то, как она сжимает руки вокруг него, печально, почти отчаянно, только подтверждает его подозрения, ещё больше усыпляя игривость, которая оставалась в его поведении. Поговори со мной, любовь моя. Подписывает он, когда наконец отстраняется, и смотрит в её глаза. Что-то беспокоит тебя. Несколько мгновений они стоят в тишине, прежде чем Маккари начинает. Мы были вместе 6000 лет. Друиг кивает, чтобы она продолжала. Теперь всё не так. Это только больше запутывает его. Она предвидит это, поэтому быстро продолжает расписываться. Ты не можешь покинуть деревню. Говорит Маккари, выделяя эти слова, чтобы он знал, что она понимает его долг перед этим местом, и что она не осуждает его, но он все равно видит разочарованную дрожь в её пальцах, когда она продолжает. И я не могу остаться. — Раньше это не было проблемой, — он всё ещё в замешательстве. Для него это неожиданно, и он отчаянно пытается понять теперь, когда знает, что это действительно беспокоит Маккари. Я не заземленная. Вздыхает Маккари. Она хочет сказать то, что чувствует. Говорить с Друигом всегда было легко, но впервые в жизни ей трудно и неловко. Поэтому она меняет тактику. У других были человеческие любовники. Что останавливает тебя? Она скрещивает руки на груди, когда заканчивает, на этот раз вызывающе подняв подбородок. Друиг моргает, когда до него наконец-то доходит вся тяжесть неуверенности его возлюбленной, и чувствует себя идиотом, что не заметил этого раньше. Однако он знает, что с этим нужно обращаться деликатно, и начать нужно с того, чтобы доказать Маккари, что она не права, используя логику, а не эмоции. Она глубоко разумный человек, и он знает, что это не вопрос доверия, а вопрос страха. — У тебя когда-нибудь был человеческий любовник? — спрашивает он. Нет. Она фыркает. Но это совсем другое дело. — Почему? Я путешествую по миру. Изучение мира, даже в одиночку, делает меня счастливой. Я никогда не задерживаюсь в одном месте слишком долго. Поэтому я всегда знаю, что вернусь к тебе. Но ты живешь здесь. Ты не можешь быть один. Ты привязываешься к этим людям. И у них тоже есть ожидания от тебя. Что мешает тебе сформировать привязанность, пока меня не будет десятилетиями? Лицо Маккари открывается, становится почти спокойным, когда она, наконец, может высказать свои страхи и избавиться от них. Друиг не может удержать легкий смешок, который непроизвольно вырывается, когда она заканчивает. Теперь он уверен, что может избавить свою возлюбленную от неуверенности. — Моя прекрасная, прекрасная Маккари, так в этом дело? — улыбается Друиг, притягивая её ближе и целуя в лоб. Он не упускает из виду, как её губы приподнимаются, когда она слышит его ласковое обращение к ней, и это наполняет его облегчением, — Ты боишься, что мне станет одиноко без тебя и я найду кого-нибудь, кто составит мне компанию, пока ты не вернешься? Маккари колеблется, прежде чем кивнуть, её лоб снова прижимается к груди Друига. На этот раз он подписывает слова, а не произносит их. Её лоб всё ещё прижат к его груди, поэтому он пишет их на её спине, нежно, ласково, чтобы она чувствовала тяжесть каждого слова. Все годы, что тебя нет, я всегда скучаю по тебе, любовь моя. Но ничто и никогда не сможет заменить тебя. Мне и в голову не придет искать что-то другое, когда я знаю, что каждый раз ты будешь возвращаться домой и приносить с собой солнце. Маккари отстраняется, её взгляд всё ещё полон сомнений. Ты мой дом, моя Маккари. Я никогда не смог бы найти что-то другое, когда у меня уже есть ты. Он делает паузу, затем улыбается своей озорной улыбкой, которую она так любит. Кроме того, кто ещё будет приносить мне сладости со всего мира, если я потеряю тебя? Маккари толкает его, но наслаждается волнами его смеха, которые захлестывают её, оставляя счастливый гул в её сердце спустя долгое время. — Так вот почему ты так часто возвращаешься? — спрашивает Друиг, присаживаясь на кровать. Осознание того, что она отдала ему столько времени из-за этого страха, печалит его. Маккари кивает, садится рядом с ним и смотрит на стену. Она поворачивается, чтобы посмотреть на него, когда чувствует его пальцы на своем подбородке, заставляющие её посмотреть на него. — Исследуй мир, моя Маккари. Не обрывай свои путешествия по миру только ради меня. Я буду здесь, буду ждать. Только для тебя. Несмотря на то, что он настойчиво называет её своей, она всё ещё выглядит неуверенной, поэтому он наклоняется вперед, чтобы снова прижаться мягкими губами к её лбу. — Мир заслуживает того, чтобы увидеть волшебство, которое несет в себе прекрасная Маккари. Несправедливо с моей стороны держать тебя при себе, когда я знаю, что там тебе нравится больше. Ты не можешь пойти со мной? Умоляет Маккари, зная ответ. Глаза Друига становятся печальнее, даже когда он улыбается. — Ты знаешь, что я не могу, любимая. Тот мир не для меня. Не сейчас. Не раньше. Ты знаешь, что случилось в прошлый раз. Маккари вздыхает, но она и не ожидала другого. Она не разочарована. Просто ей грустно. Мне жаль, что я была груба с той девушкой. Это было глупо с моей стороны. Очевидно, в её сердце ещё осталась какая-то обида, раз она подписала «та девушка» вместо Майтены, но Друиг знает, что это ничего не значит. Маккари просто нужно время, чтобы она смогла отпустить весь негатив, который копился годами. Зная, что сейчас самое время снова подразнить её, что все проблемы уже решены, он пожимает плечами, и на его лице появляется ехидная ухмылка. Что я могу сказать, я просто потрясающий. Он смеется сильнее от её второго толчка, и её улыбка становится ещё шире. — Не смущайся, — говорит он ей, когда останавливается, — Ты не представляешь, сколько раз я ревновал тебя к мужчинам, которые пытались ухаживать за тобой на протяжении веков. Маккари ухмыляется. Правда? Расскажи мне больше. Когда Друиг мотает головой, она настаивает. Я никогда раньше не замечала. Ты действительно делал это? Друиг отмалчивается, но Маккари видит правду в его взгляде. Благодаря моей силе ревность легче скрыть, чем твою. Вот его единственное объяснение. Почему ты мне не сказал? Спрашивает она. Друиг выглядит смущенным, и тогда становится очевидным, кто был большим человеком между ними. Маккари наконец-то смеется, и это искренний облегченный смех, от которого у неё слезятся глаза, а в сердце появляется новое чувство. У нас все будет хорошо. Это окончательное утверждение. Не вопрос. Друиг нежно целует её, прежде чем она уходит, грустная, но с облегчением. Осознание того, что её визиты могут быть более частыми — тяжелая пилюля, которую трудно проглотить, особенно с учетом того, что этой зимой она уходит раньше, чем предыдущие, но он знает, что так и должно быть. Маккари заслуживает того, чтобы быть счастливой и исследовать мир, не будучи каждый раз привязанной к нему. Она и так не уделяла достаточно времени исследованиям из-за своих частых визитов в последние несколько лет. Однако неделю, которую они проводят перед её уходом, она выглядит счастливее, чем во все свои предыдущие визиты за последние пять лет, и Друиг с радостью отправляет Маккари, зная, что на этот раз она уходит со спокойным сердцем. Он приятно удивлен, когда на следующий день Майтена приходит к нему со слезами на глазах и благодарит его. Перед уходом Маккари извинилась перед девушкой, сославшись на недоразумение. Облегчение, которое испытывает Друиг от осознания того, что все снова хорошо, не может не радовать. Однако это не останавливает распространение историй. В основном это делает Лигия, когда она становится старше. Она начинает рассказывать племянникам и племянницам, а затем своим детям и внукам историю о том, как богиня весны обидела простую девушку, собирающую мяту, за то, что та осмелилась проявить интерес к её мужу, разгневалась и стала ревновать, потому что красота девушки превосходила её собственную. Это не совсем правда, и Друиг знает, что может в одно мгновение стереть эту историю, даже сам инцидент, из памяти каждого. Ему не нравится, что Маккари называют мстительной и ревнивой, когда за этим кроется гораздо большее, чем то, что они распространяют. Но когда он спрашивает у Маккари её мнение, она говорит ему, чтобы он оставил эти истории в покое. Им полезно знать правду. Говорит она, когда он спрашивает, почему. Это напоминает им, что мы на самом деле не боги.