Возьми меня за руку

      Брату и сестре понадобилось несколько лет, чтобы вернуться в то место, которое они считали своим настоящим домом.       Им исполнилось восемнадцать, и они приехали сюда по собственной воле, позвонив из аэропорта с просьбой подвезти. Причину своего визита не назвали, сказав лишь, что «настало лето». И было в обоих нечто странное: прежде яркие сапфировые глаза потемнели, а наивные улыбки приобрели уверенность. И держались друг за друга они ещё сильнее, стараясь не разлучаться на длительный срок. Вскоре вернулся сын хозяев дома, возвращая привычную атмосферу к состоянию хаоса и вечного шума.       — Куро-пу! — в дверях стояла Фай с широко раскинутыми руками, готовая обнять старого друга.       — Тебе стоит прекратить так себя вести. Ты же знаешь, что Курогане этого не любит, — пробормотал Юй, прекрасно зная, каким будет продолжение этой встречи. Всё повторялось из года в год. Фай дразнила Курогане, тот злился, она распалялась ещё больше и переходила грань, заставляя его кричать. Это её не останавливало, и тогда он уходил. И так всегда.       — В этот раз ему не уйти. Смотри, я права! — она указала на Курогане, которого задержала мать, после чего потянула в дом, приговаривая, что «очень рада видеть всех своих детей, собравшихся под одной крышей».       Этот день завершился семейной прогулкой. Само собой, не обошлось без подкалываний со стороны Фай, которая шептала брату слова на родном языке. Они оглядывались на Курогане и хихикали, а потом снова переходили на непонятный ему язык.       Всё это ожидаемо привело к тому, что Курогане вышел из себя.       — Если не остановишься, клянусь, я убью тебя и закопаю на заднем дворе, а затем посажу дерево над твоим трупом.       Наверное, большинство после столь серьёзной угрозы действительно задумалось бы над своим поведением или даже затаило обиду. Но Фай всегда отличалась от большинства.       — Это что, новый способ поклясться в вечной любви к кому-то? Я где-то читала, что путём убийства можно выразить максимальную величину своих романтических чувств. Ещё и дерево на моей могиле, которое проживёт лет сто. Неужто Куро-пу так оригинально просит моей руки?       Курогане оскалился, жалея о том, что был слишком воспитанным для того, чтобы реализовать все кровавые задумки в отношении Фай.       — И не мечтай, принцесса.       — А между прочим, ты мне снишься каждую ночь, Куро-жук. Рассказать, чем мы занимаемся в моих снах?       — Достаточно, Фай, — вздохнул Юй. Родители Курогане держались чуть позади, не скрывая счастливых улыбок.       В тот раз многое изменилось. Брат и сестра продолжали выстраивать вокруг себя стену отчуждения и в то же время тянулись к людям, которых считали самыми близкими, пусть и не по крови.       Начиная со второго дня противостояние возобновилось. Курогане называл Фай мошенницей, не учитывая её в очки в случае победы на тренировке. Счёт застыл на отметке 49/50, что отнюдь не радовало. Родителям шум снаружи было легко игнорировать, успокаивая себя фразами наподобие: «Главное, что все дети дома».       Спустя месяц всё наладилось. Фай хоть и продолжала дразнить Курогане, заставляя его злиться, а брата — обречённо вздыхать, но их троица всё равно держалась вместе. И всё так же находились поводы для ссоры на ровном месте. Но поскольку Курогане был выше, Фай даже на каблуках не могла до него дотянуться.       — Ты как могучее высоченное дерево, под которым все прячутся от дождя, — Фай смотрела на него снизу вверх. Красные глаза Курогане сузились, и он наклонился к ней.       — Если я дерево, то ты — котёнок, который забрался наверх и застрял, — в момент злости не всегда удаётся подобрать ответную колкость. Вот и Курогане своими словами пытался донести, что Фай была брошенным слабым котёнком.       Однако она, как обычно, восприняла это по-своему.       — Куро-пу, ты так пытаешься соблазнить меня… Я и не думала, что ты будешь фантазировать о том, как я «карабкаюсь» своими ноготками по твоим конечностям, — уверенный в предыдущем остроумном ответе, Курогане не сразу понял её намёк. А когда понял, то потерял дар речи, позволив Фай углубиться в тему, к обсуждению которой он не был готов. А она в таком состоянии была почти неостановима.       — Пойдём, Фай, — вздохнув, Юй потянул сестру за собой, прежде чем она окончательно доведёт Курогане до белого каления.       Было приятно наблюдать за ними — весёлыми, шумными, спорящими, улыбающимися. От этого родительское сердце наполнялось теплом. Однако сегодня Курогане был громче обычного, Юй, напротив, тише, а Фай не могла прекратить поддразнивания. Что-то было не так. Но сейчас не стоило зацикливаться на этом. Как мать семейства, она не простит себе, если испортит столь счастливое время своими подозрениями.       — Не беспокойте маму. Не спорьте. Не деритесь и не убегайте, — велел им отец Курогане, прерывая дружескую возню.       — Я хотела бы устроить прекрасный семейный ужин, — мать подняла руки, пресекая возражения, — у нас дома, в город никого не тяну.       Фай засияла от радости.       — Хочу нарядиться!       — Я надеялась услышать это от тебя, — и обе отправились переодеваться.       Мужская часть семьи осталась на кухне, готовить и накрывать на стол. И то, и другое давалось всем троим с трудом. Не то чтобы они были совершенно беспомощны в быту. Но и заниматься чем-то подобным им не особо нравилось.       — Тётушка сильно разозлится, если мы просто закажем еду и притворимся, будто готовили сами? — Юй сдался первым.       Он рос рядом со своей сестрой, которая всегда готовила для него. Кроме того, в доме присутствовал персонал, отвечающий за кухню. Отец близнецов был убеждён, что его сын не должен заниматься домашними делами — это будет обязанностью его будущей жены.       Обменявшись взглядами с отцом, Курогане потянулся к телефону. Последние два года он жил один. Готовить еду даже для самого себя оказалось довольно сложной задачей. Он выживал, заказывая доставку или питаясь тем, чем любезно делился хозяин дома.       — Не надо никуда звонить. Мы оба знаем, что твоя мама отлично разбирается в еде. Доставку она за несколько миль учует.       — Это точно. Но я знаю, что мы можем сделать, — Курогане улыбался, однако в его взгляде плясали зловещие искорки. Это будет нечто не самое простое, но в то же время доступное для тех, кто до сих пор не научился есть, используя палочки. У Фай была только одна слабость, известная ему. И сегодня он будет наслаждаться местью.       — Король демонов Курогане, — пробормотал Юй себе под нос, помогая ему.

***

      — В каком я буду выглядеть лучше? — она перемерила, казалось, десятки вариантов: от вечерних платьев до лёгких сарафанов и семейных кимоно. В последние, впрочем, она не сразу решилась облачиться, поскольку в этой одежде прослеживалась связь поколений. А она не была частью семьи Курогане: ни дочерью его родителей, ни племянницей, ни даже невесткой.       — Ты улыбаешься, значит, стоит выбрать это, — на самом деле, Фай улыбалась не мягкому голубому кимоно, которое было на ней. Нет, уголки её губ приподнялись при мысли о том, что она могла быть невесткой для матери Курогане.       По правде говоря, у неё всегда были к нему чувства. Вот почему она прилагала все усилия для того, чтобы не втягивать его в собственную семейную драму. Курогане был хорошим человеком, поэтому будет непростительно, если он испортится из-за семьи Флоурайт. Поэтому ей всякий раз приходилось отталкивать его, чтобы не допустить сближения. И с каждым взглядом, каждой перепалкой, каждым прикосновением это становилось труднее.       Фай постоянно напоминала себе: «Он ничего не чувствует ко мне. Он ничего не чувствует ко мне. Я просто друг семьи и не более».       — Или, может быть, наденешь это? — мать Курогане показала ей другое кимоно синего цвета с узором в виде полумесяца. — Оно было преподнесено в подарок прабабушке Курогане в надежде, что она удачно выйдет замуж, — кимоно не выглядело вульгарным или излишне цветастым. Оно было очень простым и в то же время потрясающим.       Отказать тётушке было всё равно, что попросить маленькую собачку не лаять при каждом шорохе. То есть, не представлялось возможным.       — Твои волосы такие мягкие и стали заметно длиннее. Ты специально отращиваешь их?       Фай запустила пальцы в светлые пряди. Наверное, её собственная мать, будь та жива, помогала бы ей расчёсывать их.       — Не совсем. Они мне просто пока не мешают, — ещё немного, и она сможет красиво перекидывать волосы через плечо. Вот только ей всё равно далеко до тётушки, длина волос которой достигает поясницы.       У всех женщин, окружающих Курогане, всегда были длинные волосы, однако Фай предпочитала стричься покороче. Не так коротко, как это делал её брат, но довольно близко к его стрижке. Да и попытайся она отрастить волосы до внушительной длины, Курогане всё равно не заметил бы этого, так зачем доставлять себе лишние неудобства?       — Спасибо тебе, Фай, — внезапно сказала тётушка и замолкла.       — За что? — было странно слышать это от неё, видеть в глазах напротив выступающие слёзы.       — За шанс обрести дочь. Я люблю своих мальчиков, но всё-таки приятно проводить время с той, в чьём присутствии можно наряжаться и вести девичьи разговоры.       — Не стоит благодарности, — Фай обняла женщину.       Всего за пару часов они создали образы, в которых было не стыдно появиться не только на свадьбе или фестивале, но даже посетить королевский дворец.       — Что-то не так, тётушка? — спросила Фай, когда мать Курогане остановилась перед ней, не позволяя выйти из комнаты.       — Если когда-нибудь вас с братом понадобится любая помощь, не бойтесь обращаться к нам. Если тебе захочется поговорить со мной о жизни в тяжёлые моменты, кто-то причинит боль тебе или брату, пожалуйста, дайте об этом знать мне и моему мужу. Мы позаботимся о том, чтобы никто больше не посмел вредить вам.       Фай опустила взгляд, зная, что тётушка была достаточно проницательной и о многом давно догадалась.       — Мы могли бы вернуться к этой теме позже? — ей придётся рассказать обо всём, но сейчас она предпочтёт отложить неудобный разговор до более подходящего времени.       — Хорошо.       Убедившись, что с их нарядами всё в порядке, обе покинули комнату, чтобы увидеть… нечто невообразимое.       — Сразу говорю, что не участвовал в этом, потому что не способен даже вскипятить воду без травм и ожогов, — попытался оправдаться Юй, присаживаясь за стол.       — Что ж, я ожидала мяса на гриле и пива, — всё же мать Курогане была удивлена тем, что её супруг и сын справились с приготовлением еды.       — А я предлагал позвонить в доставку, пап, — послышалось бормотание Курогане, который тут же получил мягкий тычок локтем от отца.       — Дорогая, мы хотели поблагодарить тебя за домашний уют, который ты создавала для нас годами. Давайте насладимся семейным ужином, — она не ошиблась, когда вышла замуж за человека, умеющего произносить столь приятные речи.       Они и вправду наслаждались ужином, по-доброму шутили друг над другом и смеялись от души. А затем Фай придумала, как стащить порцию Курогане. Отвлекая его от собственной тарелки нескончаемыми поддразниваниями, она успешно присвоила себе вкусное содержимое.       Ткнула указательным пальцем в его надутые от недовольства щёки.       — Да ладно тебе, не злись. Если простишь меня… завтра я тебя накормлю, — глаза красного цвета, казалось, были готовы испепелить её, пока щёки захватывал густой румянец. — Любое блюдо на ваш вкус, Куро-сама, — и снова Фай дразнила его, правда, немного иначе, чем раньше. Последнюю фразу она прошептала, прижавшись к Курогане.       — …а это моя сестрёнка заигрывает с моим будущим зятем, — отойдя на достаточное расстояние, Юй вытащил телефон и начал записывать видео. — Вы наблюдаете эпическую сцену запретной любви. Рыцарь в чёрных доспехах противостоит злой волшебнице. Он берёт меч и… отрубает себе руку во имя бессмертной любви.       — Чёрта с два!       — С чего это я злая?       — Мне не хватает ваших постановок, — матери Курогане всегда нравился их мини-театр, который они устраивали, когда она плохо себя чувствовала. — Моей любимой сценой была битва двухголового дракона против самого сильного и храброго воина-ниндзя.       Они действительно постарались в детстве над своеобразной пьесой. Создали «страшного дракона» из занавесок, которые сияли под солнечными лучами. Чёрно-красный отцовский галстук был использован Курогане в качестве повязки ниндзя, а могучим клинком, уничтожающим драконов, стал деревянный меч, обёрнутый плёнкой красного цвета.       — От убийства дракона до запретной любви. Интересно, какой сюжет нас ожидает в дальнейшем, — Юй давно открыл в себе талант красиво рассказывать истории и снимать их на камеру телефона. — Случится ли страстный поцелуй влюблённых?       — Ма-ам, — мучительно простонал Курогане. Фай же улыбалась, пока её брат продолжал:       — На самом деле, нет. Наших голубков ждёт множество испытаний и невзгод. А когда вам покажется, что они готовы сблизиться, кто-нибудь обязательно испортит момент. Но знайте, между этими двумя истинная связь, остальное увидите сами.       — Ждём с нетерпением, — к сожалению для родителей Курогане, спектакль был отложен, поскольку лето подходило к концу.       Прощание было горько-сладким. Фай так и не поделилась с тётушкой своими переживаниями, демонстративно улыбалась, как будто и не беспокоилась вовсе, покидая место, которое стало для неё настоящим домом. Брат и сестра не произнесли ни слова, возвращаясь к отцу. Просто держались за руки и обменивались взглядами.       «Не забывай дышать», — читалось в глазах брата.       «Я и не заметила, как перестала», — отвечали глаза сестры.