Потерянная

       Голова вновь раскалывалась. Я прижалась лбом к стеклу, впитывая его прохладу. Это когда-нибудь закончится? Плечи ныли от столкновения с черепицей, а тело требовало избавиться от УПМ. Стоило отдать должное наработкам марлийцев, после усовершенствования приводов маневренность вышла на новый уровень. Солдаты из моего отряда галдели, их радостные крики отдавались болезненной пульсацией в висках. Нужно было отдать приказ, заставить из заткнуться, но тело не двигалось. Прикрыла глаза, но это не принесло желанного облегчения.        Перед глазами всплывали одни и те самые кровавые картинки: люди, гибнущие под завалами, люди, бегущие куда глаза глядят, лишь бы подальше от гигантского монстра, который уничтожал все вокруг, паника солдат от понимания, что их оружие неэффективно, тщетные попытки стрелять из охотничьих ружей, винтовок, чем угодно, лишь бы остановить проклятую тварь. Лица, искаженные отчаяньем, болью, ужасом, непониманием. Ошалелые лица, отказавшие от ужаса конечности… Черт побери, я все это уже видела, все это переживала… Я знала, что чувствовали жители Либерио. Мы, жители Шиганшины, прочувствовали это на собственной шкуре. На моих глазах ребенка затоптала обезумевшая толпа. На моих глазах старик был похоронен заживо под сводами рухнувшего дома. На моих глазах титан наступил на мать, отчаянно пытавшуюся прикрыть ребенка собой. И сегодня, в Либерио, на другом конце моря, история повторялась! Гибли люди, горели жилые дома, разрушались надежды, мечты и жизни…        Голос моего зама ворвался в сознание взрывной волной. Флок выступал и десятки голосов охотно подхватили его клич: – Потери противника куда значительнее. Первая битва армии новой Элдийской империи закончилась победой! – Первая... А сколько ещё битв нам доведется пережить. Сколько ещё их будет? – где-то слева от меня на корточках сидел Жан. Его мысли вторили моим собственным.        Теперь череде сражений не будет конца. Стоило ли радоваться после первого удачного боя, где мы безжалостно застали противника врасплох? – Ликуйте! Так мы почтим память погибших!        Но какой в этом смысл? Мертвые не смогут нас услышать, не смогут оценить, чего мы добились, не смогут более вдохнуть или взглянуть на ночное небо… Если ты мертв, уже ничего не имело значение. Я встряхнула головой, но будто бы это могло освободить голову из тисков мигрени или очередного сотрясения. – Скольких нам еще придется убить? – пробормотала себе под нос, но Конни, Саша и Жан услышали.        Конни приобнял Сашу, а второй рукой притянул к себе Жана за плечи, подбадривая: – В этот раз мы выжили. Мне жаль погибших товарищей, но терять вас было бы куда больнее, ребята.        Наши взглядом с Жаном столкнулись. Его глаза были широко распахнуты, словно слова Конни имели оглушающий эффект. Должно быть так оно и было. Саша тепло улыбнулась своему лучшему другу. Кирштейн отмер через пару мгновений, поспешно смахнул руку товарища и смущенно буркнул: – Не лезь обниматься в этих железках, балда. Чертовски неудобно! – Кто бы говорил, Жан. Только идиот станет ухаживать за жиденькой бородкой! Так что это ты балда! – Чего? – ошалело переспросил Кирштейн. – А он прав, – поддержала Спрингера Саша, – Зачем выращивать то, что не сможешь съесть? – Аа-а, – окончательно растерялся Жан.        Я невольно улыбнулась от этой милейшей картины. Эта троица наполняла помещение жизненной энергией. Они бранились, спорили, обменивались колкостями, напоминая, как прекрасна была жизнь. Даже в самые темные времена можно было отыскать свет. Нужно было только позволить ему проникнуть в душу. – Лана, скажи им, что мне идет борода, – взмолился Жан после нескончаемой волны перечислений недостатков его внешнего вида.        Но я лишь взлохматила волосы парня, подмигивая в ответ на его обиженный вопль. – Главное, чтобы она нравилась тебе самому, дубина. И кстати, ты молодец, отлично справился с обязанностями капитана отряда сегодня.        Кирштейн гордо выпятил грудь. – Как приятно осознавать, что кто-то на моей стороне!        Очередные вопли Флока и его банды сорвали последние задвижки на коморке моего терпения. Отчего Форстер возомнил себя тут главным? Я повысила голос, призывая сослуживцев к порядку в чуть более грубой форме, чем следовало в соответствии с моим званием: – Да заткнитесь вы уже! – мне было под силу перекричать Флока. Но видимо моего авторитета было недостаточно, чтобы вынудить умолкнуть ораву бойцов, в чьих жилах била энергия, запал после боя еще не отпустил и оттого взбудораженные разумы не желали успокаиваться. – Оставь их, – пожал плечами Конни, – Пусть нагорланятся вдоволь. В конце концов, мы это заслужили. – А кормить нас будут? – задала самый актуальный вопрос Браус. – Придется потерпеть до острова, – покачал головой Жан. – Меня не слушает мой собственный заместитель, – я сцепила зубы от злости, – Это унизительно. – Лана, постой. Кажется, я что-то слышала.        Не желая мириться с сиим непотребством, я отмахнулась от Саши и решительным шагом направилась к Флоку, раздвигая локтями солдат, загораживающих дорогу. Вот устрою ему привселюдно взбучку, мало не покажется! Вот додумалась же назначить его своей правой рукой! Нужно было слушать Леви, когда он ставил под сомнения мои действия. Аккерман умел читать людей, внутреннее чутье помогало ему отбирать людей в свой отряд много лет. Но мое собственное упрямство затуманило разум.        Выстрел слился с пульсацией в висках. В ушах гремело, свидетельствуя о происшествии. Я обернулась на рефлексах: оценить угрозу, предпринять необходимые действия. Но в тот момент, когда тело Саши завалилось назад, тело парализовало. Казалось, она падала словно в замедлении, а пол окрасился красным до несуразности быстро. Где-то там существовала угроза, а я не могла отвести взгляд от девушки, которая всего минуту назад жаловалась на голод. Щелчок оповестил о перезарядке. Голова повернулась на звук. Напротив нас сидела маленькая девчушка с охотничьим ружьем в руках. Ее волосы были того же цвета, что и у Саши. Ребенок? Как она здесь оказалась? Но когда в открытую дверь заскочил второй ребенок, отталкивая стрелка в сторону, я, наконец, заметила, что следующим, в кого она целилась был Жан. В его руке был револьвер, но положение тела, корпуса и руки говорило о том, что он не успел бы среагировать, не успел бы уйти с линии огня.        Толпа солдат понесла меня к ребенку. Теперь они не кричали, они проклинали марлийскую тварь, которая посмела направить оружие на их товарища. Кулаки, ноги – в ход шло все. Лица детей превращались в кровавое месиво на моих глазах, а я все так же не находила в себе сил, чтобы сделать хоть что-то. Что от меня требовалось? Остановить это безумие, приказать связать пленников и хорошенько допросить? Или наподдать им, подавая пример остальным? Саша… Она ведь говорила с нами только что… Саша… Я сделала первый шаг.        Жан стоял на коленях у распростертого тела, держась за голову. Конни отчаянно зажимал рану Саши. Вокруг было так много крови! – Саша, эй, не отключайся! Эй! – голос Конни сейчас больше походил на визг. – Не нужно так кричать, – каждое слово давалось Саше с трудом, но она говорила. А это вселяло надежду. – Тащите жгут, – рявкнула одному из своих солдат, – Нужно остановить кровотечение.        Опустилась рядом с Конни на колени, ловя каждое слово девушки, чье лицо бледнело на моих глазах. Она не шевелилась, только шевелила губами: – Ужин еще не скоро? Николо… – Мы скоро долетим, – Конни всхлипнул, – Скоро наешься вдоволь. Николо приготовит твои любимые блюда, как и всегда.        Кто-то суетился вокруг, кто-то пытался дозваться меня, что-то требовали, что-то выясняли. Но я неотрывно следила за пока еще вздымающейся грудной клеткой Саши Блаус. Откуда это липкое чувство страха, заползающее по спине. Откуда звон в ушах и головокружение? Насколько же сильно я приложилась головой во время чертовой операции по спасению Эрена. Кто-то перевернул Сашу на бок, чтобы наложить повязку. Я поднесла пальцы к лицу, рассматривая как по ним стекала кровь. Это была ее кровь. – Николо, – рваный выдох.        Что-то изменилось. Голоса вокруг были все такими же громкими, да и чьи-то руки отточенными движениями накладывали повязки. Но только… Но только Саша более не дышала. Ее грудная клетка не двигалась. Для нее все закончилось? Как и для Петры, Гюнтера, Эрда, Оруо и множества других солдат разведки… Глаза опустели, лицо приобрело серовато-зеленоватый оттенок. Жизнь утекла через эту проклятую дыру, пробитую пулей. Саша Блаус отчаянно цеплялась за жизнь до самого конца, боролась до последней секунды. О чем она думала? Осознавала ли приближение смерти или же… До последнего представляла перед собой лицо Николо?        Перед глазами все поплыло. Черты Саши исказились и теперь рядом со мной лежала Петра. Как умерла Петра? Я ведь не видела, пока валялась в отключке от взрыва, созданного превращением Женской особи. Истекала ли она кровью или смерть была мгновенной? А мои родители? Мучились ли они? Или же они ничего не почувствовали, когда это случилось? Звали ли они кого-то на помощь или лишь могли что стонать от боли, хрипеть и тратить последние силы на рваные вдохи? О чем они думали в последние мгновения жизни?        Я заставила себя подняться с колен. Глаза накрыла пелена слез, но я все равно могла слышать, как завывал от отчаяния Конни, как пытались привести в чувства подругу Армин и Микаса, как корил себя Жан за то, что не успел вовремя среагировать на вторжение. Я на ощупь двинулась к другому концу дирижабля, туда, где должен был быть виновник сегодняшнего происшествия и тот, кто должен был избить его до полуобморочного состояния. Леви. Мне нужно было взглянуть на него, убедиться, что он жив, что с ним все в порядке. Слова Эрена долетели до меня прежде, чем я толкнула двери, разделяющие отсек командования от общего. – Мы выиграли немного времени. Вырезали командование Марлии, лишили их порта и основной части флота. Мы заполучили титана с королевской кровью и титана прародителя. Все сегодняшние жертвы не напрасны, это благородные жертвы, которые принесут свободу Элдии.        Я толкнула дверь, не желая более слушать этот бред. – Каждый раз, когда тебя захватывали, мы спасали тебя, сколько бы жизней это не стоило, – я смахнула слезы, чтобы видеть выражение лица Йегера, – Каждый гребаный раз гибли наши товарищи. И зная этот факт, ты все равно сдался в плен ради своего плана. Ты все рассчитал так, чтобы у нас не осталось выбора. И вот мы здесь. Выиграли немного времени, как ты говоришь. Но какой ценой? – Лана, – Ханджи протянула ко мне руку, – Что случилось? – Саша умерла.        Ладонь с характерным шлепком соприкоснулась с горячей кожей надежды человечества. Один раз. Второй. Я била наотмашь, не жалея сил. Йегер не сопротивлялся. – Ты хотя бы помнишь их имена? – я всхлипнула. Лица Петры, Оруо, Гюнтера, Эрда плясали перед глазами, – Помнишь имена тех, кто отдал жизни за твою никчемную тушу. Ты помнишь!? Ты хотя бы помнишь их имена? – Она что-нибудь сказала перед смертью? – Эрен предпочел проигнорировать мой вопрос, что лишь сильнее меня разозлило. Теперь кулак впечатался в его челюсть, а другой – в живот.        Ни Ханджи, ни Леви не останавливали меня. Лишь смотрели, как я пыталась выбить из Эрена хоть слово. В какой-то момент в ход пошли ноги. Я видела перед собой лишь кровавое полотно, тело болело от изнеможения, но я продолжала наносить удар за ударом. Жан ответил за меня: – Она звала Николо.        Смех Эрена разрезал помещение остротой своего клинка. Я шарахнулась назад от услышанного. Надежда человечества. Все привыкли считать его таковым. Но почему тогда человек, от которого зависит судьба целой нации смеялся, услышав новость о гибели товарища? Что творилось в его черепной коробке? Куда делся тот сопереживающий мальчик, которого трясло от мысли о гибели сослуживца? Заливистый хохот, повергший меня в ступор, резко оборвался. Йегер смерил меня надменным взглядом: – Помнится когда-то ты, Эрд, Гюнтер, Оруо просили поверить в них, просили полагаться на них, а взамен обещали поступить так же. Что ж… Я прислушался к Петре и ее словам… Я полностью доверился Разведкорпусу. И теперь вас это не устраивает, вы чем-то недовольны? Ты мне больше не веришь, Лана? Или же все куда сложнее – ты больше не веришь в идеи Разведкорпуса? Не понимаешь зачем сражаешься?        Пальцы потянулись за собственным лезвием, но Леви сработал на опережение. Он обхватил меня так крепко, что я поразилась, как мои ребра не проломились под его пальцами. Я дернулась, пытаясь освободить руки, но Аккерман не сдвинулся ни на миллиметр. И тогда я попыталась ударить, ударить головой, дабы дезориентировать, но Леви без труда предугадал мои действия. Пара умелых захватов и меня припечатали к стене весом своего тела. Теперь мой нос утыкался в его шею, а руки покоились на его груди. Он обнимал меня: все так же крепко, но было в этом что-то успокаивающее. – Дыши, Лана, дыши вместе со мной. Медленно. Вдох-выдох. Повторяй за мной.        И я прислушалась. Больше ничего не оставалось. Я могла только теснее прижиматься к Леви, в надежде, что он избавит меня от этого кошмара. Глубокий вдох. И медленный выдох. Я слышала его сердцебиение. Это было главное.