Разбитая Корона

— Даже не думай об этом. Кинжал все глубже вдавливается в середину твоей спины. Твоя рука замирает, а веки смыкаются, когда ее голос омывает тебя. Решительный, молодой, резкий. Алвин. Сердце скользит вниз. Глубоко вниз — не потому, что ты ожидала большего от нее, а потому, что ожидала большего от себя. Как ты могла забыть об Алвин? Она всегда рядом с Фрейей, всегда просчитывает и исполняет ее требования. И что еще хуже, она яростно предана Богине. Но у тебя нет на это времени. У тебя нет времени, чтобы убеждать Алвин, пытаться привлечь ее на свою сторону. Образумить ее. Это бесплодная и пустая трата тех минут, что у тебя есть. Что тебе нужно сделать, так это найти Мимира. Ты изучаешь книжные полки, золотые арки и мраморные колонны, стоящие перед тобой, и ладони начинают потеть. Есть только два варианта: сделать то, что тебе говорят, молча стушеваться, или вытащить кинжал из-за пояса и дать отпор. И если подумать, то на самом деле вариант только один. Ее оружие еще глубже вонзается в твою спину. Ты прикидываешь в уме. Алвин невысокая, миниатюрная. Самое большее, она доходит тебе до лопаток. Она легкая, хитрая. Умная. — Не надо, — снова рычит она. Быстрым движением твоя рука метнулась к рукояти кинжала. Как только кожа соприкасается с металлом, Алвин сжимает твое запястье в железный кулак. Она тянет тебя назад с такой легкостью, что это просто смешно. Ты пробуешь еще раз и поворачиваешься, чтобы взглянуть ей в лицо. И когда наконец видишь ее, замираешь. Это не Алвин, не совсем. Или, по крайней мере, не та девушка, которую ты знала раньше. У нее желтые глаза, а на коже через весь лоб проступают темно-синие вены, пульсирующие силой. Это как яд. Ее аура воет, с силой сжимая когти. Ее прикосновение истощает тебя. Чем дольше она держит тебя, тем слабее ты становишься. Ты пытаешься вырваться, но это лишь слабые попытки в ее стальных лапах. Ее хватка крепнет, она дергает, а затем толкает тебя назад с такой силой, что ты спотыкаешься. На ее губах появляется хрупкая улыбка. — Ты не должна этого делать, — пытаешься вразумить ее ты. Ищешь свое оружие, но находишь его в руке Алвин. Она смотрит на кинжал, и он рассыпается в прах. — Я не хотела причинить тебе боль, — говорит она, переключая внимание на твое запястье. Ты следишь за ее взглядом и видишь расцветающую на коже красную отметину, опоясывающую запястье, как манжета. — Но ты сопротивлялась, принцесса. Я не ожидала, что ты действительно будешь сопротивляться. Я думала, ты с нами. — Фрейя не та, за кого ты ее принимаешь. — Возможно, нет. — Алвин моргнула, и ее глаза заблестели. — Но она — та, кто положит конец этим жестоким забавам ВсеСемьи. Вторая метка обводит твое другое запястье, глубокий, яростный красный цвет скользит по твоей коже. Они похожи на маленькие браслеты или кандалы. Ты нахмуриваешь брови, наблюдая, как тускнеют отметины. — Единственное, что она принесет, это Рагнарёк. Это не выход, — говоришь ты, сосредоточиваясь на своей коже. Вдруг обе метки сверкают, и тебя пронзает острая боль. Ты вскрикиваешь, испугавшись. Боль сбивает с ног: ты падаешь, и голова ударяется о каменный пол библиотеки. В ушах раздается высокий звон, а зрение плывет. — Ты веришь в такие басни, как Рагнарёк? — Алвин наклоняет голову. — Ты веришь, что мир просто прекратится от удара меча Суртура? Ты выдыхаешь, уставившись в потолок. Кажется, на мгновение ты потеряла сознание, потому что она уже стоит над тобой, а ее губы шевелятся, складывая слова. Ее черные волосы одушевлены; они падают ей на лицо и танцуют в воздухе. Глаза Алвин снова мерцают, и еще одна вспышка боли проносится по твоей коже. Пот стекает по лбу. Время фрагментируется. Крошечные электрические разряды разбегаются по кровотоку и отдаются во всех конечностях. Они бьют тебя в легких, в камерах сердца. Ты с трудом встаешь на колени, и Алвин насмехается. — Хватит. Не стоит бороться. Чем больше будешь бороться, тем больше ослабеешь. Ты не слушаешь. Ты борешься, сражаешься со сковывающей тебя магией. Шевелишь пальцами, проверяя их, и боль вспыхивает в костях и расходится по телу. Красные пятна на запястьях снова становятся яркими. Они притягиваются, как магнитом, и руки оказываются перед тобой, связанные невидимой силой. Твоя кожа — словно веревка. Она подчиняет себе твои конечности, скручивая мышцы и лишая сил. Ты делаешь жалкую попытку вырваться, дергая за запястья. Но как бы ты ни напрягала руки, с какой бы силой ни тянула, они остаются вместе. В груди, под платьем, чувствуется напряжение, словно твое тело вибрирует от страха. Алвин смеется, ее смех глубокий и гортанный, даже дразнящий. — Бесполезно. Это знаки Свартальфхейма. Думаешь, в твоих силах победить их? Ее голос перекрывает другой внутри тебя. Боль, подобно пылающему пламени, окружает тебя, разрывая нервы, сдирая кожу слой за слоем. И чем больше ты борешься, тем громче становится голос внутри твоей головы. Он становится все тверже и громче с каждым рывком против оков Алвин. Он шепчет сладкие обещания; обещания мира. Его речь туманна и льется, словно фонтан надежды. Доверься голосу, и ты не почувствуешь боли. Просто сдайся, и все будет хорошо. Но ты не хочешь этого. Не хочешь. Ты продолжаешь бороться с метками Алвин. Но это бесполезно. Потому что голос — как якорь, он становится все громче вместе с ударами твоего сердца и неровными вдохами. Голос тянет тебя вниз, пока ты не расслабляешься. Ты тонешь и освобождаешься одновременно. Больше нет чувства вины. Нет страха. Нет проблемы, которую нужно исправить... все находится за пределами твоей досягаемости. Как будто тебя окружают облака. Беспокойство, страх, борьба — все это соскальзывает с тебя и оседает на земле. Боль ушла, но ушла и твоя борьба; твоя ненависть, страх и надежда. Все это исчезло. И... Почему ты здесь? Ты ведь пришла сюда, чтобы что-то сделать, не так ли? Ты что-то искала. Но, что бы это ни было, оно исчезло. Оно защищено от окружающих, защищено голосом, якорем в твоем разуме. — Ну что, ты закончила? — спрашивает Алвин, когда твои плечи опускаются. Ты смотришь на нее с колен, разум пуст. — Отлично, — Алвин щелкает пальцами, и невидимые струны поднимают тебя на ноги. — Теперь я должна привести тебя в Тронный зал. Но сначала мы должны найти кое-что для Фрейи, и ты мне поможешь. Поможешь? В чем? Алвин подталкивает тебя вперед, мурлыча тебе на ухо ужасные обещания о том, что тебя ждет. Например, что ВсеСемья скоро умрет. Фрейя сядет на трон. Эльфы будут у власти вместе с ней. Ты блуждаешь по библиотеке вместе с Алвин, и мимо тебя проплывают знакомые образы. Книжные шкафы. Глянцевые полы. Высокие потолки. Это освобождает. Ты как будто там, но не здесь. Ты словно онемела. Голова затуманена, мысль течет без направления. Как водопад. Льется вниз под действием гравитации. Словно... Нет никакого беспокойства, когда вы вдвоем ходите по кругу. (Потому что ты чувствуешь, что она ищет что-то, что библиотека предпочла бы сохранить в тайне). И... нет паники, когда ты проходишь мимо того места, где должны стоять книги на цепях. (Потому что ты думаешь, что внутри этих книг есть что-то, что могло бы вызвать у тебя панику). И, когда ты проходишь мимо разграбленного уголка для чтения, нет никакой грусти. Даже при виде порванных книг, перевернутых стульев и опрокинутого стола. Нет ничего. Воспоминание о столе отзывается в голове, как будто ты сидела за ним много раз. Волнение Алвин по поводу библиотеки нарастает. Через несколько секунд или часов Алвин поворачивается к тебе, ее желтые глаза светятся. — Где она? На секунду ты понимаешь, о чем она просит: это... книга, с лицом. Что нелепо, потому что у книг нет лиц. Голос шепчет, и якорь снова возникает. Он держит твое сознание под водой, невесомым. — Где что? — спрашиваешь ты, наклоняя голову в сторону. — Не нужно этого делать, — она огрызается. — Я не они. Меня нельзя обмануть, как их. Ты думаешь, я поверю, что ты провела все свои дни в той-самой-библиотеке и никогда не видела его? Его. Их. Его. Так много слов, но так мало ясности. — Кого? Ее пальцы дергаются, и ты думаешь, что должна почувствовать боль, но на самом деле ты ничего не чувствуешь. Нет. Ты плывешь в тумане. — Мимир, — она выплевывает имя. Вена на ее лбу пульсирует. Это звучит знакомо, но словно эхо, искаженно. Ты не можешь точно вспомнить, что это. Ты снова смотришь на нее, а она на тебя. — Звучит знакомо, — говоришь ты, облизывая губы. — Мимир. Колодец. — ты собираешь для нее слова, которые сами появляются в твоей голове. — Мудрость, знание. — Ты ожидаешь, что я поверю... — когда ты, запинаясь, заканчиваешь фразу, на ее лице наконец появляется понимание, а губы растягиваются в усмешку. Она качает своей маленькой головой, кончики ушей блестят на свету. — Метки не позволяют тебе использовать сейд, но черную магию... Глупая, глупая, наглая девчонка. Что у тебя есть такого, что могло бы... — Алвин прерывается. Ее руки начинают шарить по твоей одежде. Они блуждают по бедрам, талии, что-то ищут. И ты вспоминаешь, что у тебя есть что-то, что ты не хочешь, чтобы она нашла. Что-то, что она не может найти. — Ты не можешь оставаться такой вечно. Что бы у тебя ни было, Фрейя узнает, как получить это от тебя. Это звучит как угроза, но ты не воспринимаешь ее так. Не успеваешь ты обдумать эти мысли, как тебя толкают вперед. Через библиотеку, в большой дверной проем. Мимо проплывают образы, звуки криков, столкновений и взрывов. Битва. Верно. За пределами замка идет битва. Но есть и кое-что еще — отчетливый страх, который пронзает тебя насквозь. Там был кто-то... кто-то, кого ты... Ты запинаешься на вдохе. И страх исчезает. Ты проходишь мимо мертвых людей. Кровь. Так много крови. Ты видишь меч и спутанные черные волосы. Почему это выглядит знакомо? Почему так много смертей? В следующее мгновение тебя вводят в комнату. Высокую. Длинную. В конце ее горстка людей полукругом стоит на коленях перед золотым троном. Их руки связаны, а рты запечатаны веревками. Над ними на платформе, рядом с троном, на кровати лежит еще одна фигура, вокруг которой горят оранжевые огни. Словно это мертвое тело. Какая-то женщина свободно сидит на троне. Ее пальцы постукивают по изящным ручкам кресла. Она беспокойна, на взводе, и когда она видит, что вы вошли, стремительно встает. Светлые волосы каскадом спадают на плечи. — Ты нашла его? — ее вопрос был задан на одном дыхании. — Нет, — отвечает Алвин. — Нет, моя королева. Королева. Нет. Не королева. Фрейя. Тебя выводят на середину полукруга и бросают на колени. Звон цепи гулко отдается в ушах, ожерелье тяжелеет на шее, покачиваясь при движениях твоего тела. Женщина, Фрейя, спускается с помоста. — Она не сказала тебе, где он? — Она находится под каким-то влиянием. Она утверждает, что не знает. — Транс? Как она... Мы просто должны вытянуть это из нее. Твои пальцы дергаются, и вот ты уже висишь в воздухе, ноги парят над землей. Фрейя тщательно изучает тебя, ее голубые глаза мерцают и манят заглянуть в них, и ты не сможешь противиться, даже если захочешь. — Просто скажи мне, где это, — шепчет она, заглядывая в твои мысли. Внутренний якорь тянет тебя все глубже, пока ты не теряешься в собственном разуме. Она протягивает руку, гладит тебя по щеке, так близко к ожерелью, которое она не должна получить. Да, оно не должно попасть к ней... Что? Ее глаза ищут твои, и возникает ощущение, что в твою голову пытаются проникнуть. Она просачивается в твои мысли, продирается сквозь них, ища что-то очень конкретное. Поэтому ты заходишь глубже в воду, прячась под кувшинками и камышом. Ее пальцы играют с твоей кожей, волосами на затылке, пока она пристально смотрит на тебя. И все тихо. Безмолвно. Неподвижно. Ее мизинец скользит вниз, касаясь звена спрятанного ожерелья. Голубые глаза загораются, в них вспыхивает узнавание. Она мгновенно покидает твои мысли, переключаясь на болтающийся на кончиках пальцев приз. — И как ты это получила? — спрашивает она, поигрывая застежкой. — Это тебе не принадлежит. — она проводит указательным пальцем вдоль цепочки. Фрейя мрачно улыбается, как будто это ответ на все ее проблемы. — Я должна была догадаться. Она достает ожерелье из-под платья, поглаживая знакомую драгоценность. Проводит большим пальцем по граням драгоценных камней, и они кружатся в предвкушении ее прикосновения. А потом она тянет. Сначала кажется, что ничего не происходит, что ожерелье просто поддается. Но потом ее улыбка гаснет, так как цепочка крепко держится. Драгоценный камень в центре нагревается, вспыхивает и, наконец, словно взрывается. Из него вылетают горячие белые искры, раня её. Из камня в ее руке выстреливает сноп раскалённых брызг, и Фрейю швыряет через всю комнату. Ты приземляешься на ноги, освобожденная от державшего тебя сейда Фрейи. Внезапно якорь исчезает. Ты плывешь к сознанию, глотая воздух и наблюдая, как голова Фрейи ударяется о стену. Стук ее тела отдается эхом, а свет Брисингамена заливает комнату. И тут ты понимаешь, что люди вокруг тебя не случайны. Это твоя семья. Это Фрейя, ее волосы спутались на лбу, кровь стекает по виску. Тор, на его лице синяки, на щеке большая рана. Один покоится в магическом коконе, вокруг него витает чистая энергия. Навредить ему никто не в силах. Но ты не видишь его. Ты не видишь Локи. На секунду тревога подкатывает к горлу. Ты даже не позволяешь себе представить, что его уже нет. Но потом оглядываешься и находишь его. Его кожа бледна, из носа течет кровь. Отсутствует часть уха и шлем. Ты делаешь вдох, мгновенно успокаиваясь. И тебе кажется, что, несмотря на его гнев, он тоже испытывает облегчение, увидев тебя. — Ты в порядке? — спрашиваешь ты, бросаясь к нему. Он просто кивает и откидывает голову назад, внимательно разглядывая тебя в ответ. Как будто пытается понять, не ранена ли ты. — Как мне их снять? — спрашиваешь ты, пытаясь потянуть за веревку, закрепленную вокруг его губ. Руки развязывают веревку с пугающей легкостью. Это должно было быть гораздо труднее, но ты списываешь это на чистый адреналин. — Мне жаль, — выдыхаешь ты свое извинение. — Мне очень жаль. Что бы ни собирался сказать Локи, его прерывает грубый крик. Алвин прыгает к тебе на спину, чтобы повалить на землю. Впивается пальцами в шею, шаря по ожерелью. Настырное, неуемное давление тянет вниз. Ты отступаешь от Локи, отталкивая девушку и прокручиваясь на носках. Ее отбрасывает назад. Эльфийка приземляется в приседе, лицо перекошено улыбкой. Она бросается на тебя с кинжалом, зажатым в руке. Ты смотришь на свою ладонь: она пуста. Никакого оружия. Было бы гораздо лучше, иметь оружие. Моргаешь, и следующее, что видишь, — клинок, отттягивающий руку. Ты не думаешь, просто действуешь. Сгибаешься и кричишь, а затем твое оружие оказывается в животе Алвин. Это происходит так быстро, что ты не успеваешь опомниться. Отталкиваешь ее от себя с таким усилием, на какое только способна. Алвин пятится назад, и желтый цвет в ее глазах уменьшается, когда она поднимает руку к ране. Она смотрит на кровь на пальцах, капающую на пол, и задыхается. — Как? Ты снова моргаешь, и оружие исчезает. Ожерелье вспыхивает и гневно перекатывается на твоей груди, пока Алвин с трудом дышит. — Мне жаль, — говоришь ты. — Я не... я не знаю, как... Я не хотела причинить тебе боль, — признаешься ты. Ее кожа бледнеет, она падает на колени. — Хватит, — приказывает Фрейя, поднимаясь на ноги. Ты переводишь взгляд с эльфийки на Богиню. Она проводит рукой по волосам, поправляя их и вытирая крошечную капельку крови с губ. — Это ожерелье не твое. Ты вспоминаешь слова Мимира об этом украшении. — Похоже, что так. Яростная вспышка драгоценного камня нарушила планы Фрейи, и теперь её мысли бурлят водоворотом. Она взмахивает рукой, и вдруг из ничего в ее ладони появляется меч. Взмахнув головой, она делает шаг к тебе. — И я подозреваю, что есть что-то, о чем ты нам не говоришь. Что-то, что ты скрываешь. Ты облизываешь губы. — Не думаю, что это так. — Тогда где же Мимир? То, что раньше было якорем, теперь просто ветер, советующий тебе быть осторожной. — В библиотеке, я полагаю, — говоришь ты, приподнимая бровь. — По крайней мере, где-то там. — Тогда ты приведешь меня к нему, — говорит Фрейя, приближаясь, тщательно отмеряя шаги. Меч волочится по земле позади нее. — Она не может, — встревает Фригга; веревки, которые мешали ей говорить, должно быть, исчезли во время борьбы. Фрейя делает паузу и смотрит на сестру. — Я уже говорила, Мимир сам выбирает, когда проявить себя. Это не так просто, найти его. — Тогда как она смогла? — Она бы не смогла, — объясняет Фригга, — если бы он сам не хотел, чтобы она его нашла. Если бы внутри нее не было чего-то, что он счел достойным доверия. Доверяй себе. Именно это внушал тебе Мимир. Чтобы ты доверяла себе, а не Фрейе, не Локи, родителям или кому-то еще. Он призывал тебя доверять себе. — Возможно ли это? — спрашивает Фрейя, затем поворачивается к тебе, теперь уже в двух шагах. Так близко, что она может коснуться тебя. — Мимир счел достойной доверия. Тебя? Девушку, которая все это сотворила? — уголок ее губ приподнимается. Толстые веревки, похожие на плющ, прорастают из пола. Они обвивают твои лодыжки, колени и туловище. Ты борешься, пытаясь сбросить их, но они обхватывают руки, прижимая к бокам. Ты пытаешься сделать то же, что и раньше, просто приказать им уйти. Фрейя смеется. — Ты скоро поймешь, что ожерелью не победить их. Сжатие не ослабевает. Вместо этого оно становится все сильнее и сильнее, сдавливая тело, и теперь все твое внимание направлено на то, чтобы попытаться вдохнуть. Она душит тебя. Фрейя взмахивает пальцами, и ты подлетаешь к ней, снова зависая в воздухе. — Ты знаешь, что она это сделала, — произносит Фрея краем губ. Она все еще изучает тебя, все еще осматривает ожерелье на твоей шее. — Она умоляла принять участие в моем перевороте. Она хотела только одного — увидеть, как горит Асгард. Смотреть, как каждый из вас лежит в собственной крови, умоляя сохранить ему жизнь, умоляя о быстрой смерти. — Что ты чувствуешь? — Фрейя насмехается. Она поворачивается лицом к сестре, нежно поглаживая твою щеку. — Зная, что она сделала все, чтобы уничтожить тебя? — Люди совершают ошибки, Фрейя. — Фригга оправдывается. — Ты должна знать это как никто другой. То, что они совершают эти ошибки, не означает, что они не могут измениться. — Ошибки? Например, когда ты спрятала здесь йотунского принца? — Это не было ошибкой. — Нет? — спрашивает Фрейя. — Вы держали ребенка Лафея здесь все это время, просто чтобы держать йотунов в узде. Твой взгляд метнулся к Локи. Он сжимает челюсть и едва заметно качает головой, давая тебе знак остановиться, сохранять спокойствие. Довериться им. Ты киваешь в ответ. — Нет, — возражает Фригга. — Я уберегла своего сына, потому что есть люди вроде тебя, которые хотят уничтожить его. Люди, которые хотят уничтожить наш мир, потому что считают, что он совершил по отношению к ним большую несправедливость. Но, по правде говоря, ты сделала это сама. — Моя сестра. Вёльва. Всегда видит вещи такими, какие они есть на самом деле. Так скажи мне, если ты можешь видеть будущее, как ты не предвидела этого? Похоже, что у твоего дара есть ограничения. — Похоже на то. — Я убью тебя за то, что ты сделала. — говорит она Фригге. — Знаешь, сначала я собиралась убить Одина. Потом — твоих детей, а затем вонзить пальцы в твою грудь и проткнуть твое холодное сердце. Ибо оно должно быть обмороженным, чтобы отказаться от всего, чем ты была, чтобы изгнать свою собственную сестру. Охотиться за ней, пытаться убить ее. За это... я убью тебя. — Это ты холодна. Ты позволила своей горечи ослепить тебя. Ты утверждаешь, что хочешь сделать мир лучше, справедливее. Но единственное, чего ты хочешь, это править, любой ценой. — К сожалению, — продолжает Фрейя, игнорируя сестру. — Я не могу убить твоего мужа, так как его защищает горнило душ. Но как только он проснется, он умрет. Я обещаю тебе это. — Фрейя поднимает меч, свет в комнате отражается от клинка. — Итак, вместо этого я начну с одного из твоих детей. Какой сын должен умереть первым? Фригга не решается открыть рот. — Как насчет тебя, дитя мое? Может, сначала убьем твоего мужа? О, как ты его ненавидела. Не хочешь ли ты оказать ему эту честь? Твои зрачки расширяются, наблюдая, как лазурные глаза Фрейи медленно превращаются в темно-синие. Физическое проявление ее тьмы. — Нет, — кричишь ты. — Пожалуйста, не надо. Я не могу, я не хочу, не хочу... Пожалуйста, не надо... Она обрывает тебя. — Попрошайничество тебе не подходит. Какой бы я была женщиной, если бы не выполнила свое обещание, данное тебе. Я обещала, что он умрет, и это произойдет по моей милости. Фрейя гладит тебя по щеке, затем обходит тебя. — Пожалуйста, — молишь ты, и слеза скатывается по твоей щеке, — Тебе не нужно этого делать. Я больше не хочу, чтобы он умер. Я не хочу, чтобы кто-то из них умер. Кажется, что прошла целая вечность, пока она шла к Локи. Ты извиваешься в своих путах, делая все, чтобы освободиться. Но они, как змея, с каждой попыткой сжимаются все сильнее. Ты цепляешься за них ногтями. Надеешься, что они выполнят свое обещание задушить тебя. Потому что ты скорее умрешь, чем будешь смотреть на это. Локи стоит на коленях, выпрямившись, лицом к мечу, который приближается к нему. Фрейя что-то говорит, но ты не слышишь. Твоя кровь поет, бурлит. Ничто не может остановить твои попытки вырваться. И в конце концов, ты не слышишь, что Локи отвечает ей. Ты пропускаешь его устремленный на тебя взгляд, глаза блестят от слез. Ты не слышишь, что он говорит тебе, потому что ты слишком занята тем, что тянешь за путы, чтобы спасти его. Ты спасешь его. Ты не остановишься. Ты не остановишься, пока он не окажется в твоих руках или ты в его. Не остановишься, пока он не будет в безопасности. Поэтому... ты не видишь этого. Ты не замечаешь, как меч пронзает воздух. Как он пронзает его смертельным ударом. Крик, не похожий ни на что, что ты когда-либо слышала раньше, разносится по воздуху. Громкий, сотрясающий всю комнату мукой и болью. Он твой. От крика меркнет свет, кулон на шее бьется в конвульсиях, высокие стены сейда, словно океанские волны, ударяются о его бока, выливаясь из драгоценного камня. Ты не останавливаешься, не смотришь, как Фрейя отводит меч, не смотришь, как его кровь льется на землю. Он еще держится, судорожно вдыхает, сплевывает кровь на землю, украшая камень. Бросает на тебя короткий взгляд, произнося слова, которые ты не можешь расслышать за своими криками. От твоего тела исходит сияние, наполняя комнату теплым светом твоего сейда. Локи падает вперед, согнувшись на земле, и смотрит на тебя. А потом замирает — его кожа становится синей, на ней появляются отметины, его личность впервые полностью раскрыта. Ты провела всю свою жизнь за чтением. Поглощая живые рассказы между твердыми обложками, изучая, как устроен мир. И за все это время ты так и не узнала, как повернуть время вспять. Как изменить то, что уже произошло. Должно существовать письменное заклинание, чтобы изменить то, что было. Должно быть что-то, что может отменить смерть, воскресить мертвых. Что-то, что заставит смерть остановиться. Ты закрываешь глаза и думаешь, думаешь... пытаешься что-то вспомнить. А потом ты не знаешь, что делаешь. Не знаешь, что говоришь. Слова слетают с твоих губ, благоговейно, как молитва, песнопение, последняя ниточка надежды и правды. А потом все становится белым.