***
На физике на удивление мне, и большинству одноклассников, Стивенс садится со мной, сложив ногу на ногу. — Ну, делись давай, — она потянулась к моему конспекту, забирая тетрадь. Я ничего не говорю ей, спокойно сидя за своей партой. Многие обернулись к нам, смотря непонимающе. Мне было больше интересно, чего она от меня этим всем добивается. На уроке девушка мило улыбалась, шутила. В какой-то момент, когда учитель выключил свет, а проектор стал показывать фильм, она положила голову мне на плечо. Я вздохнул, но не отстранился. В груди ничего волнительного и чего-то теплого, как это было с Твиком, не происходило. Но в один момент мое сердце бешено застучало. На экране резко появляются красные глаза, я чувствую словно они улыбаются, нет, даже ухмыляются, глядя на меня. Класс резко стал неузнаваем, одноклассники все как один опускают голову вниз, ударяясь с грохотом об парты. Бебе вздрагивает поднимаясь. Она оглядывает бегло класс, а повернувшись ко мне, я застыл. По шее девушки потекла кровь, она медленно стекала к декольте, капля скрылась меж груди. Бебе касается своей шеи, став глотать воздух. Она напуганными глазами глядит на меня, заставляя смотреть на нее. Это все очень пугает. Пристальный взгляд красных глаз, то, как одноклассница пытается вновь задышать. Она плачет, глядя на меня с ненавистью. Я слишком резко поднимаюсь, роняя назад стул. Оглядываясь на довольный взгляд и Бебе, мое сердце бешено колотится. Меня бросает в дрожь от всего этого. Это ведь я, я! Я убийца! Она просто шла мимо, а я даже не заметил что произошло! Тяжко дышать. Знакомые руки обвили мою шею, когда девушка падает замертво. Я пячусь назад, прижимаясь ближе к холодному телу. Вздрагивая, оглянувшись, замечаю демона, силуэт знаком, но мне сложно понять кто это. — Ты действуешь правильно, — шепчет мне сладкий голос. — Я убил невинного человека, — отрицаю. Меня вновь царапают за грудь, обнимая. Мысли будто вернулись в реальность. Подворотня, труп знакомой девушки, ее стеклянные глаза. В голове вновь промелькнули события из кошмара: стук голов об парты, медленно разворачивающаяся ко мне Бебе, кровь… Взглянув на свои руки, вижу кровь, ее кровь. В голове пульсируют виски, я стараюсь ровнее дышать. — Я позабочусь о ней, не переживай, — силуэт за спиной все так же обнимает меня. Я чувствую его холодные руки, его острые ногти. Рвано дышу, чувствуя очередной порез на груди.Нужно что-то делать.
Эта мысль пулей пролетела в голове. Мозг словно резко встал на место. Я беру Бебе за руки, утаскивая дальше, в Южном парке полицейские — идиоты. Я понял это еще давно, когда они так и не поняли от чего умер Твик и не нашли виноватых. Моя ненависть росла к ним с каждым божьим днем, пока в итоге все не списали на несчастный случай. Я со злостью пихаю девушку в мусорный бак, закидывая мусором. Во мне сидит огромная уверенность в том, что его даже не проверят, просто увезут, как и все. Забрав нож, спешу скорее домой. Сердце на удивление не стучит. Я спокоен, целеустремлен. Дойдя до церкви у меня даже ноги не тряслись. Меня будто что-то ведет за собой, а я послушно иду, держа это что-то за руку. Ноги привели меня к могиле Твика. Его фотография глядит на меня, а я все еще вижу кровь, что застыла на его камне. Открыв в телефоне фотографию страницы некрономикона, я приступил рисовать пальцем на нем. Мой палец в крови Бебе все еще немного дрожит, пока я черчу неровный круг. Кровь в каких-то моментах обрывалась, оставляя рваный след, нужно больше крови. Набрав со второй ладони, пишу символы выходят непонятные знаки. Если убрать некоторые линии эти символы вырисовываются в латинские буквы. «Anima» — душа. Как только мои пальцы отстранились от его могилы, я почувствовал очередное холодное прикосновение к моим плечам, вздрогнув и обернувшись, я застыл в шоке. Передо мной стоял парень, его силуэт постепенно вырисовывался на моих глазах, когда надпись на камне загорелась. Круг из крови Бебе стал гореть, а символы, что я писал будто въелись в камень. Его холодная рука коснулась моей щеки, и я почувствовал знакомое касание. — Твик? — вырвалось из головы, когда появились знакомые, но красные глаза. — Верно, — слышен все тот же сладкий шепот. Поднявшись, не нахожу себе места. Его лицо постепенно выбиралось из тени, а губы расплывались в той самой улыбке, которую я потерял несколько лет назад. Как же я по ней скучал. Твик расправляет алые крылья за спиной, повергнув меня в еще больший шок. Он был одет в точности так же как и на похоронах, этот нелепый костюм, большая для него рубашка и галстук. Демон приспускает его, прокашлявшись. — Ну и затянули… Он жив? Теперь Твик будет рядом? Я ничего не понимаю. Коснувшись его сам, я понимаю, что кожа ощутимо, холодная, но мягкая. Твик льнет к моей ладони, потеревшись о нее щекой. — Скучал? — спрашивает он, взглянув на меня, очаровывая. Скучал. Еще мягко сказано. Да из меня будто часть вырвали, когда его не стало! А сейчас он стоит передо мной, холодный, но ощутимый. Я убил человека ради него, похоже, я схожу с ума. Но во мне нет ни капли жалости или сожаления. А когда он тянется к моим губам, обвивая руками шею, я готов убивать вновь, ради него. Будучи подростком я мечтал поцеловать его. Все ночевки вместе просто глаз не отрывал от его губ, что чуть приоткрылись во сне. Однажды я провел по его губе пальцем, они были сухие, искусанные. Но, черт возьми, я так хотел почувствовать их вкус. Демон будто знает это и тянется, теперь я точно в его власти. Мои руки прижали его ближе, потянув за поясницу. У демона губы сухие, искусанные, я отчетливо ощущаю это на своих губах, нервно выдохнув в наш поцелуй. Чувствую как он улыбается, кажется, Твик тоже хотел меня поцеловать, не знаю кто из нас был большим трусом, но это явно наша ошибка молодости. Нужно было поцеловать его раньше… Демон отстраняется от меня, а я гляжу в его глаза не в силах отвести взгляд. Душа говорит мне, что это Твик, но мозг кричит о том, что я ведусь на искушение дьявола. Назад пути нет, прекрасно понимаю это. Да и к чему мне еще стремиться в этой жизни? Я никто, пастор, что ненавидит свою работу. Я никто, кто так и не смог обрести любовь. А сейчас я никому его не отдам. Твик улыбается, знакомые ногти проводят по моей шее, оставляя явную царапину, чувствую. — Послушался, — говорит тот, не оставляя меня в покое. Руки демона гуляю по плечам, он сжимает их, смотря на то как я прикрываю глаза, выдохнув. Сейчас мои мышцы явно сильно напряжены. — Послушаешься ли ты меня снова? — спросил сладкий голос у уха. — Верни меня к жизни, верни… — Но? — ничего не понимаю. Разве, то, что я сейчас сделал, это не вернул его к жизни? Разве, этого недостаточно? Он рядом — я рядом. Мои глаза явно выглядят напуганными и озадаченными, раз демон-Твик смеется над моим лицом. — Ты ведь знаешь что произошло? — я помотал головой на эти слова. — А хочешь узнать? — Хочу, — ответил даже не думая. Демону это явно нравится, он улыбается мне снова, проведя ладонью по щеке, приподняв мою голову. Я слушаюсь его рук беспрекословно, ведусь и тянусь к ним. Как же я скучал по его рукам. — Я умер не сам, — говорит мне знакомый голос, ведя ногтем с подбородка по горлу, это заставляет меня вдохнуть чуть больше воздуха, — меня продали. Слышишь? — Слышу, — говорю ему на выдохе, он давил прям на кадык. — Родители продали меня за свое счастье, они в этом всем виноваты — они! — голос демона перешел на крик, а мое горло сжали. Я чувствую злость Твика, это правда. Поверить в это мне несложно. Твики уехали в другой город сразу же после похорон, оставляя Твика здесь. Они счастливы со своей новой и популярной хипстерской кофейней в центре города. Прикрывая глаза, а губами хватая хоть немного воздуха, я понимаю, я теперь все понимаю. — Понял, — Твик улыбнулся, отпуская мое горло, давая наконец вдохнуть воздуха. Я кашляю кивнув. Теперь и слова Крис не звучат настолько бредово. Она знала все с самого начала, а они заперли ее в психушке! Каюсь, я тоже не верил ей, думая, что она сильно шокирована смертью племянника, но сейчас будто все становится на свои места. Родители Твика продали его душу дьяволу за прибыль кофейни. Они променяли его на зерна кофе! Меня аж трясет от злости, а демону это явно нравится. Он хватает меня за щеки, притянув ближе к своему лицу, весело улыбаясь. — Убей их, — говорит тот мне, глядя в глаза, — верни мою душу, отомсти! Убей их убей их убей их, убей их убей их убей ихубей их убей их убей их
убей их убей их убей их
убей их убей их убей их
Убей их убей их убей их, убей их убей их убей ихубей их убей их убей их
убей их убей их убей их
убей их убей их убей их
Убей их убей их убей их, убей их убей их убей ихубей их убей их убей их
убей их убей их убей их
убей их убей их убей их
Убей их убей их убей их, убей их убей их убей ихубей их убей их убей их
убей их убей их убей их
убей их убей их убей их
УБЕЙ!
— Убью.***
Твик кивнул мне, коснувшись лбом моего лба. Тень растворилась, как только я прикрыл глаза. Теперь все снова в моих руках. Его душа не уйдет в их угоду, не позволю. Мне открыли глаза на правду и я готов действовать. Мои руки больше не дрожат, я спокойно возвращаюсь домой, уходя в ванную. Моя руки, не могу отвести взгляд от крови, что смывается, она мешается с грязью, что я успел подобрать с кладбища. Даже какие-то травинки прилипли. Подняв взгляд на зеркало, гляжу на себя: уставший, мешки под глазами, красные глаза. На шее остались следы от его ногтей. Коснувшись их ладонью, я ухмыльнулся, облизнув губы. Оно того стоит.