«Один из прекраснейших даров этой жизни заключается в том, что человек не может искренне помогать другому, не помогая самому себе»
Ральф Уолдо Эмерсон
Рон Уизли сидел за угловым столиком в Дырявом Котле, с восторгом поедая пастуший пирог, не оставляя на тарелке ни крошки. Это была лучшая еда, которую он ел, не считая стряпни мамы, но она уже много лет не готовила, как раньше. В Котле, очевидно, появился новый повар или, может быть, даже новый владелец. До недавнего времени все блюда были отвратительно холодными и имели ужасную, неестественную консистенцию. Том был уже в годах, и это начало сказываться. — Ну, по твоему выражению лица могу сказать, что сегодня еда на уровне. Рон посмотрел на источник голоса и улыбнулся. — Ханна! Как дела? — У меня всё хорошо. А ты как? — В порядке. Ты пробовала здесь еду в последнее время? Она великолепна. — Спасибо. Рада угодить. Рон бросил на нее растерянный взгляд. — Ты здесь новый повар? Она покачала головой. — Новый владелец. Том уже немало времени хотел уйти на пенсию. Мне пришлось уволить предыдущего повара. Старый козёл был слеп на глаз. Повар без восприятия глубины? Мерлин. Повсюду беспорядок, в блюдах не хватает ингредиентов, нарезка просто отвратительна… — Ну, кого бы ты ни наняла, они справляются выше всяких похвал. И знаешь, мне показалось, что здесь стало чище, чем в последние годы. Думаю, Том запустил дела? — Ты понятия не имеешь насколько. Рон улыбнулся. — Значит… сейчас всё в порядке? Ханна пожала плечами. — Как минимум неплохо. Всегда может быть лучше. Раньше здесь было немало завсегдатаев, но когда Том начал сходить с ума, люди нашли другие места. Мне нужно вернуть их, — она улыбнулась, — будешь заходить ко мне иногда? — С такой едой, конечно. Я живу над своим магазином, прямо за углом. Большой красный, с грохотом и фейерверками в любое время. — Ну, — сказала Ханна, улыбаясь, — теперь, когда мы стали соседями, может быть, увидимся. Он покраснел. — Может быть. Рон вернулся на следующий день к обеду. И к ужину. И на следующий день после этого. И на следующий день после этого.***
Гарри прибыл на площадь Гриммо с небольшим свертком в руках. Северус в это время сидел один в гостиной на первом этаже, а потому, не ожидая визита, удивленно поднял взгляд. Гарри взял отпуск на несколько недель, чтобы побыть со своей женой, которая всего несколько дней назад родила второго ребенка. Он не ожидал увидеть его раньше следующего месяца. — Имей в виду, что если ты сейчас официально завершаешь свой «отпуск», я без колебаний заставлю тебя работать. Гарри воспринял это замечание как приветствие и подошел к Северусу, немного наклонив сверток в руках так, чтобы он мог заглянуть внутрь. — Думаю, ты не будешь сильно против знакомства. Северус, хочу представить тебе Альбуса Северуса. Глаза мужчины расширились на долю секунды, прежде чем выражение его лица стало жестким. — Я думал, мы обсудили это. — Обсудили. Как обычно, я решил сделать противоположное тому, что ты сказал. Не говори, что удивлен. Северус только вздохнул. — Полагаю, скорее нет, чем да. Хотя не могу не теряться в догадках, почему вы сочли необходимым одарить мальчика таким нелепым именем. — Ну, Джеймс назван в честь моего крестного отца. Думаю, если бы все сложилось немного иначе, у меня мог бы быть второй, поэтому вполне уместно, чтобы мой второй сын носил это имя. Северус понимал, что если бы все сложилось немного иначе, он, скорее всего, был бы отцом, а не крестным детей Лили. Но Гарри не нужно было этого знать. — И что заставляет тебя думать, что это уместно? В этот момент, словно по команде, маленький Альбус открыл глаза. Северус был ошеломлен, увидев зеленые глаза Лили (и Гарри) на личике крошечного ребенка. Внука Лили. Сына Лили. — Это просто казалось правильным. Северус и его тезка долго смотрели друг другу в глаза, прежде чем он прошептал: — Понятно. — Думаю, ты ему нравишься, — сказал Гарри. — Не будь смешон. Я никому не нравлюсь. — Но ты ведь будешь его крестным отцом? Северус напрягся и посмотрел на серьезного Гарри. — Вряд ли я тот, кто сможет стать чьим-то крестным. — Не будь смешон. Ты лучший человек — единственный человек — который должен быть его крестным отцом. — Не думаю, что твоя жена была согласна. — Поверь. На самом деле это была ее идея. Северус вздохнул. — Я соглашусь только при условии, что ты не сделаешь ничего глупого, чтобы подвергнуть себя опасности. Последнее, что мне нужно, это ответственность за еще одного сироту, чьи родители сделали идиотский выбор. — Договорились. — Я должен держать его? — Нет. — Отлично.***
Леннокс Гиббон был освобожден из Азкабана. И тут же брошен обратно. И освобожден. И брошен обратно. Цикл будет повторяться до конца его жизни. Он просто не мог оставаться в стороне от неприятностей. У него были проблемы с самоконтролем и управлением гневом. Он позволял своей палочке думать за него. Визенгамот становился все менее и менее сочувствующим, поскольку его преступления становились все более и более ужасными. Часто были замешаны магглы, что влекло за собой более суровое наказание, чем если бы преступление было совершено против волшебника. Он принимал ужасные решения. Раз за разом ввязывался в плохие компании. Ни в какую не хотел оставаться на Гриммо, а поскольку теперь он был совершеннолетним, Северус ничего не мог сделать, чтобы заставить его. Он мог только попытаться убедить. Впрочем, всегда безуспешно. Северус ничего не мог сделать. Луна ничего не могла сделать. Гермиона ничего не могла сделать. Гарри ничего не мог сделать. Хотя все они пытались. — Невозможно спасти всех, а особенно тех, кто не желает быть спасенным, — напомнил ему Гарри.***
Гермиона ухмыльнулась и протянула мужу письмо. Он просмотрел его и перевел взгляд на нее, его глаза весело блестели. — Я начинаю думать, что ты ужасно на меня влияешь. — Только начинаешь? — Я решил придерживаться презумпции невиновности с тобой. — Очевидно, это была ошибка. — Очевидно — Еще одна в Гриффиндоре. — Признаюсь, я не ожидал этого, — сказал Северус. — А я не удивлена — Правда? Гермиона кивнула. — Эрменгарда хотела быть со своим братом больше всего на свете. Я не удивлюсь, если она умоляла шляпу отправить ее на Гриффиндор. Кроме того, ты лучше многих знаешь, что распределение во многом зависит от семьи. Вероятно, Шляпа знала свой вердикт сразу же, как услышала фамилию Клермонт. Северус покачал головой. — Шляпа точно знает, кто они. Слизеринцы не умоляют. Вероятно, дело действительно в шляпе. — Как бы то ни было, в разнообразии нет ничего плохого. — Разнообразие, — усмехнулся Северус, — верно. До того, как ты и твои друзья ворвались в нашу жизнь, у меня был отличный послужной список слизеринцев. Теперь у меня два гриффиндорца, один хаффлпаффец и один рейвенкловец. — Слизерин точно не принес другим много пользы, — заметила Гермиона. Северус посмотрел на дверь на кухню, где, как он знал, сидели и читали старшие девочки. — Да, — мягко сказал он, — очевидно, им это принесло лишь горе. Гермиона взяла его руку и сжала ее. — Этого никогда бы не случилось, если бы я все еще был главой факультета. — Уверена, что ты прав, — Гермиона слегка улыбнулась ему, — ты же знаешь, что Невилл будет присматривать за ней, как всегда присматривал за Лео и остальными. Северус фыркнул. — Я предпочитаю не возлагать на него все свои надежды. — Ты мог бы перестать к нему так относиться, знаешь ли, он лишь помогал все это время. — Я мог бы. Но не буду. — Почему нет? — она отпустила его руку и провела ею по своим волосам. — Это действительно становится смешным. Он так сильно хочет быть тебе другом. Он делал все, о чем ты его просил. Тогда почему ты все еще так жесток с ним? Он вздохнул. — Ты когда-нибудь слышала историю о скорпионе и лягушке? — Что? — Маггловская притча. Скорпион хочет пересечь реку, но не умеет плавать, поэтому он просит лягушку переправить его. Лягушка колеблется, боясь, что скорпион её ужалит, однако скорпион обещает этого не делать, доказывая это тем, что он утонет, если убьет лягушку, будучи на ней в реке, поэтому у него были все основания не жалить ее. Лягушка считает этот аргумент разумным и соглашается перевезти скорпиона. Однако посередине реки, на самой глубокой части, скорпион все равно жалит лягушку, обрекая их обоих на смерть. Умирающая лягушка спрашивает скорпиона, зачем он её ужалил, ведь он знал о последствиях, на что скорпион отвечает: «Это в моей природе». Гермиона нахмурилась. — Не знаю, какой морали должна учить подобная басня, но как это применимо здесь? — Ты спросила, почему я отталкиваю Лонгботтома, несмотря на то, что он был услужлив, делал все, что я просил, и неблагоразумно пытался подружиться со мной. — Правильно, спросила. — Это в моей природе.***
Джинни и Рон держали Молли за руки, а Гарри и Ханна смотрели на это. Мечтательный голос Луны погрузил ее в спокойное, похожее на транс состояние. — Я не могу давать никаких обещаний, — сказала ей Луна. — Но мы можем попробовать. Молли медленно, грустно кивнула, словно не могла видеть Луну прямо перед собой. — Мне нечего больше терять, — прохрипела она голосом, столь непохожим на ее собственный. Луна вела Молли по пути воспоминаний, страхов, сожалений, говоря медленно и нежно, удерживая Молли в спокойном состоянии одним лишь голосом, наполняя его магией. Этому она научилась у Северуса — он мог заставить целые классы молчать и быть внимательными одним лишь звуком и ритмом своей речи, и теперь Луна могла сохранять спокойствие и расслабленность человека почти таким же образом. Глаза Молли закрылись, и ее дыхание стало ровным, когда она рассказывала о своем путешествии, разве что голос стал сдавленным, пока она заново переживала прошлое. Такое лечение требовало немало сеансов, и даже при правильном выполнении успех не был гарантирован. Но попытаться однозначно стоило. Семья Уизли потеряла свое сердце и нуждалась в ее возвращении. Когда Молли проснулась, она рыдала и так крепко сжимала руки своих детей, что костяшки пальцев побелели. Потребуется еще много-много сеансов, пока Молли снова не станет той, кем она когда-то была. Возможно даже то, что она никогда не станет прежней. Но это было начало.***
Гарри и Северус держали мальчика. — Ксавье, — мягко сказал Гарри, — мы здесь, чтобы помочь тебе. Постарайся расслабиться, если можешь. Мальчик продолжал то отчаянно вырываться, то биться в конвульсиях, сражаясь с невидимыми мучителями. Непрекращающаяся дрожь в конечностях делала почти невозможным не дать ему свалиться с кровати в отеле. — Включи мозг, Поттер, оглуши его. Гарри покачал головой. — Отвратительная идея. Станет только хуже. То же самое с любыми болеутоляющими зельями и Инкарцеро. Грубая сила и удача — наше единственное оружие против этого. Северус посмотрел на Гарри с вновь обретенным уважением. Он не знал, что проблема была настолько серьезной. — Мне очень жаль, Ксавье, — печально сказал Гарри, — когда это закончится, из твоего организма выйдет этот яд, и тогда мы сможем вернуть тебя домой, к твоей сестре Зенобии, и твоя жизнь действительно начнется. Но должен предупредить: следующие сорок восемь часов будут худшими в твоей жизни. Ксавье кивнул, снова забился в конвульсиях, а затем потерял сознание. — Ну, если он выживет, — пробормотал Гарри, убедившись, что парень без сознания. — Думаешь, что не выживет? Гарри пожал плечами. — Мало того, что он невероятно навредил своему телу, на него наложено какое-то проклятие, которое делает лекарства более сильными и их труднее вывести из организма, вызывая регулярные рецидивы. Это будет больно, — он посмотрел на Северуса, — для всех нас. Гарри не преувеличивал. Пока Яксли избавлялся от яда из своего тела, он страдал от невыносимой боли синдрома отмены, бился в конвульсиях, неконтролированно высвобождал магию. Даже чары Нерушимости на окнах и мебели не всегда справлялись со своей задачей. Когда два дня спустя Ксавье Яксли, наконец, открыл глаза, он был с ног до головы покрыт синяками и рваными ранами. Он был измотан, изранен, сбит с толку, умственно, физически и магически истощен. Он никогда в жизни не чувствовал себя лучше.***
Гермиона положила на стол выпуск Пророка и многозначительно посмотрела на Северуса. Увидев насмешливое выражение его лица, она подтолкнула к нему газету, чтобы он мог прочитать заголовок.МИНИСТР ОБЪЯВЛЯЕТ ПРОГРАММУ ЗАНЯТОСТИ Приоритет отдается сиротам войны и магглорожденным, утратившим магию.
Брови Северуса поднялись к линии роста волос, когда он схватил газету и прочитал статью. Согласно статье, министр магии убедил глав департаментов согласиться нанимать волшебников и ведьм на должности низкого уровня в качестве средства повышения морального духа, обеспечения занятости, реинтеграции в общество и оживления волшебной экономики. Далее в статье объяснялось, что тем, кто осиротел на войне, будут предоставлены должности независимо от результатов СОВ или ЖАБА. В конце концов, будут добавлены группы обучения, чтобы участники могли сдать СОВ или ЖАБА, что позволит им занять более высокооплачиваемые должности. Далее в статье говорилось, что инициатива будет осуществляться ни кем иным, как Гарри Поттером, который предложил ее министру. Поттер после многих лет творческого отпуска по «семейным причинам» станет директором и председателем. Инициатива будет известна как Фонд Поттера. Северус посмотрел на жену и улыбнулся, по-настоящему улыбнулся. Они оба знали, сколько споров, уговоров, мольб, политических маневров и даже угроз потребовалось Гарри, чтобы воплотить это в жизнь. Он никогда не сдавался и не разочаровывался из-за отсутствия поддержки. На то, чтобы это произошло, ушло три с половиной года закулисной работы. Это было грязно и очень некрасиво. Это того стоило. У них будет шанс на будущее, у всех них.***
— Не могу поверить, что все кончено. Луна Лавгуд стояла перед камином в доме на площади Гриммо, где прожила последние пять лет. — Это было… интересно, — сказал Северус, глядя в пол. Он не знал, что сказать Луне, но знал, что когда дело доходит до нее, слова были не нужны. Она знала все и так. — Я не буду поддаваться эмоциям, — сказала она, — знаю, как ты такое ненавидишь и насколько некомфортно это заставит тебя себя чувствовать, а когда тебе некомфортно, ты расстраиваешься, а когда ты расстраиваешься — становишься раздражительным, и какая от этого польза? — Не похоже, что ты больше никогда никого из нас не увидишь, — заметил Северус, — на самом деле, ты будешь видеть их чаще, чем я, по крайней мере, во время учебного года, — он старался не показывать ревности в своем голосе. Не то чтобы он мог что-то скрыть от нее. — Знаю, но это будет уже не то же самое, правда? Это своеобразный конец эпохи. Он задумчиво кивнул. — Так и есть. Но нельзя отрицать, что это было бесценным опытом для всех нас. — Знаешь, я никогда даже подумать не могла, что буду заниматься чем-то подобным. Думала, что выйду замуж за какого-нибудь такого же сумасшедшего, как я, и буду путешествовать по миру в поисках мифических существ, о которых всегда говорил мой сумасшедший отец. Вместо этого я нашла демонов, и вместо того, чтобы изучать их, я сделала все возможное, чтобы их уничтожить. Она грустно улыбнулась. — Я думала, что буду счастлива в этот день. В день, когда больше не буду нужна тебе здесь на постоянной основе. В день, когда мы согласимся, что им больше не нужно так много вмешательства, — она вздохнула, — очевидно, в словах «будь осторожен со своими желаниями» больше правды, чем мне хотелось бы. — Ты им все еще нужна, Лавгуд, — заметил Северус, — вот почему мы стоим здесь и ведем этот разговор. Она кивнула. — Сейчас здесь так пусто. — И тихо. — Слишком тихо, на мой взгляд. — Тогда ты приняла правильное решение. — Просто… сейчас все изменится, да? — Жизнь меняется, Лавгуд. Мало что остается неизменным. — Я знаю, что на первый взгляд это не так уж и много. Я все еще их советник, я просто буду продолжать помогать им в Хогвартсе, а не здесь, и не только им, а и другим детям. К тому же я буду делать это официально как сотрудник. И я буду возвращаться сюда каждое лето и на каникулы. Но… у нас был довольно хороший маленький дом здесь, все мы вместе под одной крышей круглый год. Мы против всего мира, надеясь спасти несколько жизней. — Ты заставляешь все это звучать так романтично, — протянул он, изо всех сил стараясь звучать саркастически и раздраженно. Луна покачала головой и посмотрела на него тем задумчивым взглядом, который всегда так нервировал его. — Не романтично. Просто красиво. Северус прочистил горло. — Ты опоздаешь, если не поторопишься. Луна покачала головой. — Не опоздаю, но я знаю, что ты хочешь, чтобы я ушла до того, как ты станешь эмоциональным. Тебе и так трудно контролировать это. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя еще более некомфортно, чем сейчас. Она подошла к нему и без предупреждения обняла его. — Спасибо за все, Северус, — сказала она сдавленным голосом, — мне было в радость помогать тебе. Каждый инстинкт в теле Северуса кричал, чтобы он вырвался из ее объятий, но он осознал, что просто не может собраться с силами для этого. Нерешительно он обнял ее в ответ. — Взаимно, — прошептал он, слова были полны более глубокого смысла, чем они сами. Он знал, что она поймет. Она всегда понимала. Всегда понимала его. Во многих смыслах она понимала его лучше, чем кто-либо, даже Гермиона. Они не так сильно отличались друг от друга. Он стоял, глядя на камин еще долго после того, как она ушла, абсолютно без движения, пока не почувствовал мягкую руку, обнявшую его за талию, и густую копну волос, щекочущую его шею. — Видимо, теперь это только мы, не так ли? — прошептала Гермиона. Северус обнял жену за плечи и поцеловал в висок. — Только мы. — До июня, то есть. Северус улыбнулся при мысли о полном шумном доме. — Не могу дождаться, — признался он. Гермиона крепко обняла его. — Я тоже.***
Драко Малфой так и не вернулся на площадь Гриммо. Он не мог снова столкнуться с ними. Несмотря на то, что его приглашали, было очевидно, что это лишь из вежливости, а подобное он не мог перенести. Уже не мог. С большой неохотой он поддался своим основным потребностям и записался в программу министра по трудоустройству. Это было трудно. Все знали его — кто он такой, что он сделал (и не сделал) во время войны. С насмешками и грязными взглядами он мог смириться. А вот безразличие окружающих оказывалось самым сокрушительным. Драко ненавидел чувствовать себя невидимым. Даже будучи уличной крысой, он предпочитал, чтобы его пинали и кричали на него, чем чтобы другие смотрели прямо сквозь него, как будто его не существует. Он знал, что они хотели отказать ему. К несчастью для них, министр указал политику «никаких отказов». Для каждого подходящего кандидата можно было и нужно было найти место. К всеобщей досаде, Драко подошел. Его посадили за самый неподходящий стол в самом темном углу наименее важного отдела Министерства. Работа Драко заключалась в том, чтобы собирать бумаги в нужном порядке, переплетать их и опускать в ящик для рассылки по всему Министерству. Это было скучно и слишком просто. Но это был заработок. Впервые в жизни Драко обеспечивал себя сам. Он поднял голову, услышав вздох девушки с сандвичами. Их глаза встретились впервые с той ужасной ночи в Лютном переулке. — Драко, — прошептала она. — Бригита. — Я, эм, я не знала, что ты здесь работаешь, — сказала она, кладя сандвич на его стол. — Первый день, — пробормотал он. Наступило неловкое молчание, прежде чем Бригита снова заговорила. — Тебе нравится? — он бросил на нее взгляд, который весьма ярко говорил о том, насколько ему нравится его новая работа. — Ну, — сказала Бригита, — может быть, это и не так много, но это, по крайней мере, предпочтительнее альтернативы. Я знаю, что мне больше нравится приносить обед для мужчин, чем… ну, я предпочитаю это. Через некоторое время привыкаешь. Драко пожал плечами. А какой у него был выбор, кроме как привыкнуть к этой жизни? — Я, эм, у меня так и не было возможности поблагодарить тебя, — прошептала она. — Тогда я не могла говорить об этом, слишком… слишком сложно. Слишком больно. Слишком свежо. Но это было так давно, и… ну, ты спас мне жизнь, Драко. Он покачал головой, опустив глаза. — Да, спас, — настаивала Бригита, — благодаря тебе у меня появился шанс жить настоящей жизнью. Без… всего того, что было. Благодаря тебе я снова обрела семью, получила помощь, в которой нуждалась, обрела родителей — настоящих родителей, впервые с тех пор, как была совсем маленькой. Я не хочу думать о том, что могло бы случиться, если бы ты не сделал то, что сделал. Драко снова покачал головой и вернулся к бумагам. — Всем в доме интересно, что с тобой случилось, — сказала она после еще одной долгой неловкой паузы, — нам, девочкам, особенно. Тем, кого ты спас. Мы не говорили об этом при детях, им незачем знать, где мы были и что нас заставили… делать. Я больше там не живу. У меня есть небольшое местечко с другими девочками. Гермиона и Северус, они бы позволили нам остаться, но мы хотели попробовать. Посмотреть, действительно ли мы станем взрослыми. Они говорят, что очень гордятся нами. — Благодаря этому фонду мы все сможем сдать СОВ и ЖАБА. Гермиона и Северус помогают нам готовиться к ним. Она составила для нас эти очень удобные расписания с цветовой кодировкой, и они действительно работают! Северус учит нас варить все эти зелья, а Гермиона помогает нам с чарами. Оба они помогают с трансфигурацией — постоянно стараются перещеголять друг друга, и это очень мило, правда, — и Северус, конечно же, учит нас всем защитным заклинаниям, сглазам, проклятиям и контрпроклятиям. Он не хочет, чтобы мы снова оказались бессильными и беспомощными. А Невилл учит нас растениям и травам. Думаю, через несколько месяцев я смогу сдать СОВ по этим предметам; это единственные предметы, которые меня действительно волнуют. А потом, надеюсь, я смогу найти работу получше, хотя и эта пока подходит. — Есть хорошая поговорка: «Счастливая жизнь — это лучшая месть». Жизнь в качестве независимых взрослых — лучший способ показать всем им, что они не смогли уничтожить нас, как бы ни старались. За это я должна благодарить тебя, Северуса и Гермиону. Я могу жить хорошо благодаря всему, что вы все для меня сделали. Мы все можем. Я знаю, что они хотят защитить нас от всего, но они не всегда смогут это сделать. Мы узнали это очень рано. Я знаю, что они гордятся нами, даже если считают, что мы должны были остаться дома. Мы довольно часто ходим домой на ужин. Я скажу им, что видела тебя и ты выглядишь хорошо. Или нет, если ты предпочитаешь, чтобы я ничего не говорила, — она прочистила горло. — Прости, я иногда болтаю без умолку. Я должна поблагодарить за это Луну — она посоветовала нам говорить об этом как можно больше. Я обнаружила, что чем больше я об этом говорю, тем меньше это болит. Как будто когда всё это проговаривается, расстояние между прошлым и настоящим увеличивается. — Я столько лет молчала, что, наверное, пытаюсь наверстать упущенное. Поэтому, когда я вижу знакомое лицо, то не могу не открыть свой дурацкий рот и говорить до тех пор, пока они не уйдут или пока у меня не кончатся слова, — она отвела взгляд. — Иногда мне требуется много времени, чтобы замолчать. Полагаю, я хотела сказать тебе слишком много всего, с тех пор как… с той ночи. И после всего, что ты для меня сделал, я думаю, лучшее, что я могла бы для тебя сделать, это избавить от своей болтовни и идти своей дорогой. Я рада видеть, что у тебя все хорошо, Драко. Когда ты не вернулся, я беспокоилась. И часто думала о тебе. Застенчиво кивнув, она повернулась, чтобы уйти. — Бригита, — позвал он ее вдогонку. Она нетерпеливо повернулась и посмотрела на него. Он протянул ей сандвич. У него не было ни единого кната. — Я не могу… я не… у меня сегодня особо нет аппетита. Она покачала головой. — Это за мой счет, — сказала она, — так же, как тот, который я принесу тебе завтра, и тот, который я принесу тебе послезавтра, и так далее и так далее, пока я не отплачу тебе. Бесплатный обед — это самое малое, что я могу сделать; я должна тебе гораздо больше. Но это только начало. Позже я придумаю что-нибудь получше. Он посмотрел на бутерброд и снова на нее, коротко кивнув в знак благодарности. — Я прохожу здесь каждый день во время обеда и снова во время полдника, — сказала она, — просто на случай, если ты захочешь быть в другом месте во время моего обхода. Не дать умереть своим ушам и все такое. Твой сандвич всегда будет ждать тебя на столе по возвращению. Я позабочусь об этом. В твоей жизни будет на одну заботу меньше, — улыбнувшись напоследок, Бригита повернулась и отошла от его стола, чтобы продолжить обход. Она выполняла работу домового эльфа. Драко наблюдал, как другие сотрудники отдавали свои сикли в обмен на сандвичи, даже не глядя ей в глаза и никак ее не признавая. Их взгляды были устремлены на еду, а не на девушку. Она была невидима для них, так же как и он. Каждый день он старался быть за своим столом, когда она приходила. Он замечал ее. И говорил с ней. Помогал ей вспомнить, что она человек, которого нужно признать, а не забыть или проигнорировать.***
На момент первого визита на площадь Гриммо Северус потерял пятнадцать своих подопечных после того, как они покинули Хогвартс. Он знал местонахождение девяти из них. Шестеро словно испарились. В итоге трое были найдены. Далеко не всегда этот факт радовал или хотя бы приносил облегчение. Хуже всего было прочитать о смерти Рейнарда Селвина в Пророке однажды утром. Это была небольшая статья, скорее даже заметка, о теле подростка, найденного в Лютном переулке, убитого в уличной драке. Рейнард ненадолго зашел на площадь Гриммо, прежде чем сбежать. Северус заблокировал все двери и окна, но это помогло лишь в защите от проникновения. Это не помешало одному из них выйти через парадную дверь и исчезнуть. Это было задумано как защитная мера — убедиться, что они смогут сбежать, если в дом проберется неприятный человек. Они могли спастись. Но после этого он не мог не задаваться вопросом, был ли это правильный выбор. Гермиона сказала, что да, но Северус все еще сомневался. Он ничего не мог с собой поделать. Он мог бы научиться принимать что-то меньшее, чем совершенство, но ему никогда не будет комфортно с неудачей. Тем более, что ставки были так высоки. Перед Гермионой он стал жестче и заблокировал все эмоции. Наедине он плакал. Логически он более чем понимал, что не может спасти их всех. И, тем более, принимать решения за них. Все, что он мог сделать - дать им все возможное и надеяться, что этого будет достаточно. Иногда достаточно не было. — Невозможно спасти всех, а особенно тех, кто не желает быть спасенным, — напоминал ему Гарри. Он знал, что Гарри прав. Но от осознания легче не становилось.***
Северус подошел к камину и перенесся в квартиру, которую делили его шесть дочерей. Он делал это каждую ночь. Проверял защитные чары на всех окнах и дверях, камин, осматривал всех прилетевших сов, говорил с каждой девушкой. Обнимал каждую из них, спрашивал, как прошел их день и напоминал, как гордится ими всеми. Сегодня его объятия были длиннее, крепче, а голос тише. Поговорив с Валентиной, он напрягся, поняв, чего не хватает. А точнее, кого. — Где Бригита? — спросил он, напрягшись. Его визиты каждый день происходили в одно и то же время, а потому все знали, что он ожидает, что они все будут там. Все девушки обменялись взглядами и выпрямились. — Вышла, — сказали все хором. — Вышла? — повторил Северус. Что-то было не так. — Да, — сказала Валентина слишком подозрительно, ее глаза бегали, — вышла. — Куда? — Не то чтобы это было важно! — быстро сказала Валентина. — Что это вы принесли с собой? — Мама передала печенье, и не пытайся сменить тему, знаешь же, что это не сработает. Что вы все от меня скрываете? Они были «Северусом и Гермионой», когда вокруг были другие, но наедине они были и были «мамой и папой» уже много лет. Это был секрет, рожденный необходимостью защитить истинную личность, как девочек, так и их родителей. Их маленький секрет. — Ничего! — сказали они слишком быстро, сдерживая улыбки и хихиканье. Северус скрестил руки на груди и бросил на них самый устрашающий взгляд профессора Снейпа. К несчастью для него, все они настолько привыкли к его взгляду, что он больше не обладал той силой. Тем не менее, он доберется до сути этого. Неужели его девушки действительно думали, что смогут его одурачить? Он услышал звук открывающейся входной двери и пришел в ярость. Разве он не сказал им в недвусмысленных выражениях, что они должны использовать камин для каждого входа и выхода? Что это был единственный безопасный способ покинуть квартиру? Несмотря на то, что они не были в этом ужасном месте более пяти лет и быстро поправились… иногда ему хотелось засунуть их всех в мешок, накинуть этот мешок на плечо и утащить обратно на площадь Гриммо, где он мог бы защитить их. Он искренне восхищался их стремлением к независимости и успехами, которых они в этом достигли. Но он никогда не перестанет беспокоиться о них. Никогда. Дверь открылась, и он обернулся и увидел, как Бригита входит под руку с Драко Малфоем. Парочка замерла, как зайцы, застигнутые взглядом лисы. Если мы не будем двигаться, он не сможет нас увидеть. Северус огляделся и увидел, что взгляды остальных пяти девушек варьируются от ухмылки до притворной невинности. Так вот что от него пытались скрыть. У одной из них был парень. Парень, которого он хорошо знал. И она не сказала ему об этом. Никто не сказал. Почему? Лицо Бригиты вспыхнуло, и она — нервно сглотнула — парень поцеловал — поцеловал! — ее в щеку и ушел. — Пока, Драко, — хором сказали остальные пятеро, от чего лицо Бригиты покраснело еще больше.***
— Ты довольна? — спросил ее Северус, скрестив руки на груди. Она кивнула. — Более чем. — У него нет денег, ты же знаешь. Она пожала плечами. — Как и у меня. — Ты его любишь? Она кивнула. — С того дня, как он вернул меня домой из того ужасного места. — Он любит тебя? Бригита вздохнула и отвела глаза. — Да. Думаю, что любит. — Он не говорил об этом прямо? Она застенчиво улыбнулась ему. — Как долго ты любил маму, прежде чем сказал ей об этом? Справедливое замечание. — Если он когда-нибудь причинит тебе боль, ты сразу мне скажешь. Это был приказ, и Бригита восприняла его как таковой. — Конечно. Тебе и Лео, — она усмехнулась, — чтобы вы посылали в него проклятья в две палочки. — Я серьезно, Бригита. — Я тоже. Долгое время слизеринцы молчали, пока, наконец, Северус не прищурился и не заговорил властным тоном. — И он не… тронет тебя… до заключения брака? Она замерла на мгновение, прежде чем ответить. — Нет. Не тронет. Он сам так сказал. Глаза Северуса расширились от удивления. — Правда? Она кивнула. — Правда. Он хороший человек. Он всегда был добр ко мне. Северус улыбнулся. — Да, всегда.***
— Ты знала? — воскликнул Северус, не понимая, был ли он больше шокирован или зол. — О, да, целую вечность, — небрежно сказала Гермиона, макая перо в чернила, — мы подумали, что будет лучше, если ты не будешь знать. Ты можешь быть немного… чрезмерно заботливым. — Разве ты можешь меня в этом винить? — Нет. Но я могу хранить от тебя секреты нашей дочери. — Ты не должна так поступать, ты же знаешь. — Когда дело доходит до мальчиков — должна. Он напрягся, когда ему пришла в голову еще одна мысль. — У кого-нибудь из других девушек есть… — он сглотнул, — парни? Гермиона поспешно стряхнула с пера излишки чернил.***
Гермиона не знала, что ей делать после того, как последний ребенок уехал в Хогвартс, а их девочки переехали в отдельную квартиру. Они с Северусом с самого начала решили, что не будут пытаться зачать собственного ребенка. Это было бы несправедливо по отношению к другим и слишком похоже на предательство. Они также не были уверены, что смогут иметь детей. Оба подвергались воздействию Круциатуса на войне, Северус, возможно, больше, чем любой другой живой человек. Кроме того, они оба подверглись множеству проклятий во время войны. Большинство людей оказывались бесплодными даже после небольшой доли того, что они пережили. Они решили, что лучше не узнавать. Кроме того, она уже была матерью для более чем двадцати детей. Более чем достаточно. Но что теперь делать с ее жизнью? Министерство было непривлекательным, а Хогвартс — непрактичным. В доме было слишком тихо. Она провела много времени, записывая свои мысли и опыт человека, который воспитывал и обучал сирот войны. Она посовещалась с Луной и записала ее мысли по этому поводу. Это помогло им обоим вспомнить и очистить разум Гермионы, пока Северус возился в подвале со своими зельями. Он решил массово производить зелья, которые создал для детей, чтобы отгонять кошмары. Но зелье могло быть полезным не только им. Несмотря на то, что его цена была более чем доступной, этого было достаточно, чтобы поддерживать их финансовое положение из года в год. Спрос был высоким. Он даже научил девочек его делать на случай, если они заинтересуются зельеварением. Ни одна, впрочем, не проявила интереса. Однажды Северус наткнулся на ее сочинения и предложил ей опубликовать их. По сути, это был пример военной травмы. Если бы она оставила имена своих «субъектов» анонимными, она могла бы опубликовать их и помочь еще большему количеству детей. Ей понравилась эта идея. Более чем. Луна с энтузиазмом согласилась. Написать книгу оказалось и проще, и сложнее, чем она себе представляла. Как любитель письменного слова, Гермиона предполагала, что это будет происходить легко, естественно, и что она закончит в течение нескольких недель. По случаю даже купила себе ноутбук. С одной стороны, у нее был весь материал под рукой и четкий план для работы. Она знала, что и когда напишет. С другой стороны, писательский блок иногда появлялся, когда она пыталась перейти от одного случая к другому или от одного типа травмы к другому. Она хотела, чтобы это было профессионально, но не клинически, увлекательно, но не слишком. Это была серьезная тема. Она хотела относиться к делу с уважением и серьезностью, которых оно заслуживало. Гермиона считала себя соавтором, хотя Луна ничего не писала. Она предоставила Гермионе свои заметки и воспоминания для изучения. У них было настоящее практическое руководство по психологии и консультированию магических пациентов. Подобное никогда не публиковалось в Волшебной Британии. Два конкурирующих издательства вступили в войну за рукопись. Никогда раньше ни одна ведьма или волшебник не писали трактата о проблемах психического здоровья, не говоря уже о военной травме. И никогда прежде участница Золотого Трио не касалась пером пергамента, чтобы написать о своем опыте. Определенно будущий бестселлер. Но это не было важно для Гермионы. Для нее это был катарсис: разобраться в своих чувствах, записать свой опыт и поразмышлять о своей жизни за последние несколько лет. Хотя речь шла не о ее жизни как таковой, это действительно была биография. Способ почтить и увековечить этот благородный эксперимент, которому они посвятили свою жизнь. Они зашли так далеко. Не стоило забывать о путешествии. И был реальный шанс, что это поможет другим. Ей не терпелось написать еще одну.***
Впервые в жизни Северус Снейп ждал на платформе 9¾, пока Хогвартс-экспресс подъезжал к станции. Гермиона делала это каждый год с тех пор, как вошла в его жизнь более семи лет назад. До этого обычно некому было встречать последний поезд в учебном году. В редких случаях Гластонбери настаивала на этом. Но этот год был особенным. К нему двинулись несколько детей, всего пятнадцать, первокурсники и старше. Большинство из них болтали с друзьями и обнимались на прощание перед летом. Каждый из них подошёл к нему по очереди и поприветствовал его по-своему. Гриффиндорцы и пуффендуйцы настаивали на том, чтобы обнимать его на людях (хаффлпаффцы застенчиво, гриффиндорцы без малейших раздумий). Он неохотно позволил им это сделать, но старался показать свое раздражение и неодобрение. Они знали лучше, чем воспринимать его всерьез. Рейвенкловцы пожимали ему руку, а слизеринцы держались на почтительном расстоянии и вежливо кивали. Неужели это было так сложно? Слизеринцев было больше, чем остальных, но, несмотря на то, что он сказал своей жене, Северус втайне был рад разнообразию. Воистину, они были отдельными личностями, а не копиями родителей. Ни у кого из них не было их предыдущих фамилий. Их будущее не было предопределено. Его только предстояло создать. Дела в Хогвартсе шли довольно хорошо. С Луной, Невиллом и Поппи в штате у них был кто-то на их стороне. Многие смогли остаться незамеченными в отношении своей истории, хотя некоторые столкнулись с проблемами из-за издевательств. Проблемы обычно решались быстро, как и с любыми другими детьми. По крайней мере, раз в год ему приходилось видеться с Минервой по поводу какой-нибудь неприятности, приключившейся по крайней мере с одним из них; хотя официально он больше не был их законным опекуном, Минерва относилась к нему как к таковому из вежливости. Слагхорн оставался наименее заботливым главой факультета, что сильно разочаровывало Северуса, но не удивляло его, так что у его слизеринцев, как правило, было больше всего проблем. Но до сих пор никто не был изгнан. Да будет так как можно дольше. В учебе они, по крайней мере, сдавали все задания, хотя ни у кого не было особенно хороших результатов, и никто даже отдаленно не приближался к лучшим в своем классе. В его доме никогда не будет старосты. Никаких капитанов или членов команд по квиддичу. Но большинство, по крайней мере, имели неплохие шансы сдать несколько СОВ, которых было бы достаточно, чтобы дать им место где-нибудь в волшебном мире. У них будут какие-то варианты. Не все смогли бы пройти уровень ЖАБА, но были возможности и для тех, кто сдал только СОВ. У них были друзья. Это было достаточно хорошо. Северус уже давно решил последовать совету Поппи прошлых лет и принимать не идеальный результат. Он никогда не перестанет стремиться к совершенству, но больше не будет разочаровываться в меньшем. Он научился вознаграждать за приложенные усилия, а не сосредотачивать свое внимание на недостатках. Они зашли так далеко. Как он мог быть разочарован? Сопровождавшая его ведьма улыбнулась и пригласила всех домой. Это было не только удовлетворение от того, что все дети из Гриммо прибыли домой из Хогвартса в одно и то же время. Также это было удовлетворение от вида одного ребенка в особенности. Упомянутый ребенок (на самом деле, уже мужчина) появился, когда толпа поредела. Он был высоким, с песочно-светлыми волосами и серыми глазами. Худым, но подтянутым и ходил с той же уверенностью, что и его покойный отец. Он улыбнулся теплотой своей матери. Под руку вел хорошенькую девушку с длинными вьющимися рыжими волосами, которая смотрела на него с обожанием. Он переместил руку на талию девушки и поцеловал ее, когда они думали, что никто не смотрит. Или просто было все равно, кто увидит. Гриффиндорцев, казалось, никогда не заботило, смотрит ли кто-нибудь. Леопольд Клермонт. Седьмой год. Он закончил Хогвартс и сдал ЖАБА. Первый из его детей, кому это удалось. Леопольд заметил их и подвел свою девушку к толпе. Сначала он подошел к спутнице Северуса, своей сестре Бригите, и тепло ее обнял. У Бригиты были слезы на глазах, когда она притянула к себе брата. Северус снова и снова слышал ее шепот: «Я так горжусь тобой», - обручальное кольцо Бригиты отражало свет солнца. Леопольд познакомил свою девушку со старшей сестрой, и когда Эрменгарда присоединилась к ним, чтобы порадовать их всех СОВами, со значком старосты, гордо стоящим на ее груди, Северус не мог не почувствовать прилив гордости. Розье сделали это. Все трое. Он никогда не думал, что доживет до этого дня. Выбравшись из рук сестер, Леопольд направился к Северусу. Двое мужчин, взгляды которых теперь были на одном уровне, просто долго смотрели друг на друга. — Не здесь, — тихо предупредил Северус. Леопольд не выдержал и крепко обнял старшего мужчину. — Ничего не могу поделать, — прошептал Леопольд. Возможно, впервые на публике Северус ответил на объятие. Он был чертовски горд за своего мальчика. — Молодец, — хрипло сказал он, используя каждую каплю самообладания, чтобы не допустить, чтобы его эмоции взяли над ним верх в этом самом общественном месте, — Отличная работа. Леопольд немного крепче сжал его. — Спасибо тебе, — прошептал он и пытался вложить в эти два слова многое. Северус понял. Он откашлялся и мысленно пересчитал всех своих детей. Всего шестнадцать. Нет, подожди, семнадцать. Девушка Леопольда все еще была с ними. Она не вернется с ними сегодня, но у Северуса было предчувствие, что он будет часто видеться с этой дамой в ближайшие месяцы. Мерлин знал, что он достаточно услышал о ней от Гермионы, которая каждую неделю отправляла Леопольду сову в течение всех его семи лет: Клара то и Клара это. Он хотел дать мальчику больше времени с ней, но младшим нужно было возвращаться. Поттеры, Луна и Лонгботтом уже были там, чтобы поприветствовать их всех. Бригита пригласила Малфоя, хотя будет ли он на самом деле присутствовать на таком большом собрании, оставалось под вопросом. Северус надеялся, что так и будет. Ксавье Яксли придет сегодня вечером, как и пара других старших мальчиков. Ожидались даже Уизли и его жена; теперь, когда они владели Котлом, они часто приносили еду на встречи, подобные этой. Но они не принесут еду сегодня вечером. Молли Уизли вызвалась готовить для всех. Было бы неправильно заставлять их всех ждать. И если отъезд сейчас означает, что Северус сможет забрать их домой и полностью присвоить себе даже раньше, после нескольких месяцев в разлуке… что ж, тем лучше. Поверх их голов он увидел мальчика с бирюзовыми волосами, который сошел с платформы рука об руку со своей бабушкой. Северус ненадолго встретился взглядом с Андромедой, и она слегка улыбнулась ему и кивнула. Тедди Люпин оставался другом многих детей, особенно тех, кто поступил в Пуффендуй. Это немного смягчило взгляды Андромеды на детей. — Все здесь? — он спросил. После шквала подтверждений (и прощального поцелуя между Леопольдом и его девушкой) он кивнул. Маргарет Макнейр выбрала именно этот момент, чтобы подлететь к Северусу и спрятаться под его рукой. Убедившись, что вокруг достаточно детей, чтобы скрыть их от глаз, он притянул ее немного ближе. Она всегда чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Он надеялся, что так будет всегда. Он увел ее и остальных с платформы. — Давай вернемся домой.~Нокс~
Примечание автора под оригинальной работой (которое пришлось вынести в главу из-за того, что оно сильно привышает лимит символов в специальном поле для этого): «Скорпион и лягушка» — настоящая басня. Ее мораль в том, что мы не можем изменить себя. В этой истории моя цель состояла в том, чтобы ни один из наших главных героев не изменился. Все они скорее выросли как люди, оставаясь верными себе. Надеюсь, мне удалось передать это достаточно ясно. Насколько я слышала, в британских школах нет выпускных церемоний, поэтому я остаюсь верна этому и не устраиваю их здесь. Вот почему Северус встречает детей на Кингс-Кросс и поздравляет Лео там, а не в Хогвартсе. Это была буквально его первая возможность сделать это. Друзья, я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы были со мной. Выражаю свою огромную благодарность всем вам, а особенно тем, кто рискнул прочитать первый рассказ нового автора. Спасибо всем, кто оставлял на этой работе свои просмотры, отметки «Нравится» и отзывы. Всем, кто бросал мне вызов и заставлял думать. Мне понравились дискуссии, которые я вела со многими из вас об истории, персонажах или жизни в целом. В начале публикации я не расчитывала, что получу столь бурный отклик, а потому рада, что все случилось именно так, как случилось. Вы все так или иначе помогли сформировать эту историю, и я всем вам безмерно благодарен. Я не хотела и не хочу чему-то поучать; эта история была написана исключительно для удовольствия и развлечения, ну и для того, чтобы избавиться от сюжета, накрепко засевшего у меня в голове. Я надеялась, что она, прежде всего, развлечет вас и, если повезет, заставит задуматься. Я знаю, что многих из вас так или иначе затронула участь девушек в борделе. К сожалению, эта часть истории полностью основана на фактах. По большей части использовалась книга «Одноразовые люди» Кевина Бэйлза, в которой рассказывается о современном секс-рабстве в Таиланде. Очень немногое из этого было вымышлено. Есть реальные девушки, оказавшиеся в такой же ситуации, и вы можете помочь им, распространяя информацию или поддерживая организации, которые помогают вытащить этих девушек из такой жизни. Меня много раз спрашивали, есть ли у меня в планах еще какие-нибудь истории, и ответ, к сожалению, отрицательный — на данный момент у меня нет других сюжетных идей. Если у меня появятся новые, я обязательно напишу и опубликую их здесь. Следите за обновлениями на моем профиле. А пока… будьте здоровы, все :) UPD: Приквел уже вышел!