It's for the best

      Когда Дазай прибывает на место, всё уже кончено.       Кому-то эти слова покажутся громкими. Япония, нет, весь мир сейчас в полнейшем беспорядке, и пройдёт много времени, прежде чем всё уляжется. Но Фукучи мёртв — вспорол себе живот, когда его планы обратились в прах. Достоевский тоже мёртв — покоится под землёй, в разрушенной тюрьме Мерсо. Эпидемия вампиризма окончена, все заражённые снова стали людьми — Дазай мог видеть это собственными глазами. Фукудзава-сан воспользовался страницей, и над ВДА больше не висит угроза ареста.       Больше нет нужды бежать и сражаться. История Смерти Небожителей окончена.       Когда Дазай прибывает на место, его никто не встречает. В этом нет ничего удивительного — его не должно быть здесь так рано. Он должен был прибыть позже, в сопровождении парочки подчинённых Анго — для присмотра и для защиты. Но вот он здесь, ещё не оправданный и с бывшим террористом на буксире. Возможно, чисто гипотетически, он совершил несколько правонарушений, чтобы добраться из Европы в Японию меньше, чем за сутки. Дазая это совершенно не волнует. Просидеть ещё минимум неделю где-нибудь в дрянном отеле, дожидаясь, пока Анго разберётся со всеми бумажками? Нет, спасибо.       Он просто хочет вернуться домой.       Мысль странная, почти пугающая, и Дазай сам не понимает, что имеет в виду. Но он слишком устал, чтобы разбираться ещё и с этим, так что сейчас он просто запихивает мысль на задворки сознания. Он подумает об этом позже.       — Итак, — голос его спутника вернул Дазая к реальности, — мы так и будем здесь стоять?       Сигма нервно переминался с ноги на ногу, пряча руки в кармане безразмерного худи. Его разноцветные волосы были убраны под капюшон. В конце концов, официально они всё ещё были преступниками. По этой причине Дазай отказался от своей главной приметы — вместо бинтов на нём была чёрная водолазка, надёжно скрывающая шею и руки. Он также спрятал лицо — как и всё его тело, оно, казалось, состояло из одних ушибов, синяков и ран, а это непременно привлекло бы внимание. Так что Дазай надвинул на лицо кепку, а также накинул поверх капюшон бледно-розовой ветровки, которую он нагло стащил в одном из европейских магазинов. Собственно, всю их нынешнюю одежду, а также хорошенький костыль, на который он опирался, Дазай получил именно так. Позже, может быть, только может быть, он найдёт возможность заплатить за них, а сейчас ему необходимо было прикрытие. И, честно говоря, ему нравилась ветровка. Это был первый и, возможно, единственный визит Дазая в Европу, к тому же неприятный, — он имел право на сувенир.       — О, Сигма-кун, ты такой нетерпеливый! — прощебетал Дазай, стряхнув с себя оцепенение.       Его голос прозвучал более тускло и хрипло, чем хотелось бы. Дазай невольно вернулся мыслями к тому моменту, когда кричал, срывая голос и желая лишь одного — докричаться до Чуи. Он до сих пор ощущает последствия этого.       Дазай покачал головой, отгоняя непрошенные мысли, и знаком попросил Сигму следовать за собой.       Ему не стоило большого труда незаметно провести их на территорию аэропорта, хотя людей вокруг было много — сотрудники полиции, в основном, а также горстка спецагентов и несколько особо изворотливых журналистов. Ни с кем из них у Дазая не было желания встречаться.       Дальше они двигались ещё более осторожно — в основном потому, что вокруг царила настоящая разруха (а ещё из-за того, что нога Дазая всё ещё была сломана). Дазай на самом деле был удивлён, что здание аэропорта ещё стоит, учитывая то, какие силы там столкнулись и с какой яростью они боролись друг с другом на пути к своей цели. Возможно, финальная битва произошла на посадочной площадке? Дазай не в первый раз ощутил раздражение. Анго лишь в общих деталях описал всё произошедшее, оставив его со множеством вопросов. Как были остановлены вампиры? Какой была решающая битва с Фукучи? Пострадал ли кто-нибудь из Агентства и насколько сильно?       Дазай ненавидел пребывать в неведении.       — Ты уверен, что нам безопасно здесь находиться? — спросил Сигма, оглядываясь по сторонам.       — Конечно, — беспечно отозвался Дазай, мысленно просчитывая возможные пути отступления, — не волнуйся, нас никто не заметит.       И за следующим поворотом врезался в девочку в форме.       — Прошу прощения! — он вскинул ладонь в примиряющем жесте, — Я вас не заметил!       Как ни в чём не бывало, он попытался обойти человека, преградившего ему путь. Но тут чужие пальцы вцепились ему в локоть и сжали его в мёртвой хватке.       — Не припомню, чтобы сюда пускали посторонних.       Теруко Оокура, заместитель командира Ищеек. Из всех людей, с которыми Дазай мог столкнуться…       — Ахаха, — рассмеялся он, — так ведь я и не посторонний.       — В самом деле? — хмыкнула девушка, — Я знаю в лицо всех, кто на данный момент по праву находится в здании. И ты не один из них.       Дазай вздрогнул, когда её пальцы глубже впились в его руку. Тут же вторая рука схватила его за воротник — и как она только дотянулась? — и дёрнула вниз.       — Ну так что? — спросила Теруко, — Скажешь, кто ты и что здесь делаешь? Или мне придётся выбивать из тебя ответ?       — Хватит бросаться на всех без разбору.       Из воздуха медленно материализовался уже знакомый Дазаю член Ищеек.       — Оставь его, — устало вздохнул Дзёно, — этот парень и в обычное время тебе не соперник, а если ты побьёшь его сейчас, он и вовсе откинется.       — Эй! — Дазай наигранно надулся, — Это довольно обидно!       На самом деле, Дзёно, конечно же, был прав. Дазай еле стоял, и это не было преувеличением. Долгие и долгие дни почти без сна, проведённые лицом к лицу с Фёдором без возможности расслабиться даже на секунду, зашифрованные сообщения, переданные Анго, из-за количества которых его сердце до сих пор иногда сбивалось с ритма, яд, который его чуть не убил, и, наконец, падение в лифте и столкновение с Чуей — ничто из этого не прошло бесследно. Не похоже, чтобы на Дазае осталось хоть одно живое место.       Лицо Дзёно было направлено в его сторону, и пусть его слепые, скрытые веками глаза не могли ничего видеть, Дазай ясно чувствовал, как ищейка пристально наблюдает за ним. Скрыть свою слабость от кого-то, вроде него, было практически невозможно, и Дазаю просто повезло, что эту слабость, похоже, не планировали использовать против него.       — Ты его знаешь? — Теруко нахмурилась.       — Это Дазай Осаму из ВДА.       — Парень, которого ты арестовал за впечатляющий список преступлений? — тем не менее, хватка ищейки немного ослабла.       — Да, и который одолел русского демона, — Дзёно снова вздохнул, — так что арест, судя по всему, был полностью спланирован, — он сжал губы, обращаясь к Дазаю, — а ведь ты казался искренне напуганным. Не многим удаётся обмануть меня.       На самом деле для Дазая не было такой уж невыполнимой задачей обмануть Дзёно, он уже имел дело с человеком, а вернее — с очень развитым искусственным интеллектом, чья функция обнаружения лжи не сработала на бинтованном. Но в случае с арестом всё было ещё проще. Самый лучший обман всегда строится на правде. Преступления Осаму выволокли на свет и представили миру (Был ли его арест предан огласке? Знало ли Агентство о вещах, в которых его обвинили — и обвинили справедливо?), и ему не нужно было лгать о том, что он был напуган — напуган тем, что путь света теперь мог быть навсегда для него закрыт.       Но это был тот страх, в котором Дазай не признался бы никому, тем более — Ищейкам.       — Вот чё-о-орт! — новый командир Ищеек наконец отпустила его, и Дазай невольно поморщился, потирая локоть, — А я так хотела вмазать кому-нибудь! Нам даже мафиози запретили бить, пока они здесь, ну что за подстава! А ведь эти засранцы увели у нас Тачихару!       — Ну, мы, пожалуй, пойдём, — Дазай попытался проскользнуть дальше по коридору.       Но тут ситуация снова сделалась опасной, потому что Ищейки обратили внимание на Сигму, который всё это время прятался за стеной.       — Погоди-погоди! — воскликнула Теруко, — А вот тебя я знаю!       — Вы меня с кем-то спутали, — промямлил Сигма, натягивая капюшон ниже на лицо.       — Нет, нет, нет, я тебя очень хорошо помню, управляющий-сан, — девушка жутко ухмыльнулась, — я не забываю людей, которые пытаются сбросить меня с высоты нескольких тысяч метров.       — Что здесь делает член Смерти Небожителей? — тон голоса Дзёно понизился на несколько градусов.       — Ну, технически, он уже не часть Смерти Небожителей, ведь Смерти Небожителей больше нет… — принялся заговаривать зубы Дазай, напряжённо обдумывая все возможные выходы из ситуации.       — Знаешь, я тут подумал, можешь побить его, — обратился слепой к Теруко, — он и так в синяках, никто и не заметит.       — Ааа, не-не-не, не надо меня бить!       — Ооо, ну наконец-то, — захихикала Теруко, надвигаясь на Дазая и Сигму.       — Я тоже присоединюсь, — Дзёно выразительно размял кулаки.       — Стойте, стойте, стойте, стойте! — замахал руками Дазай, — Подождите! Дайте мне сделать звонО-О-ОК!       — Поверить не могу! Неделю, Дазай! Тебе сложно было подождать неделю? Ты что, школьник, который не может на месте и пяти минут усидеть? А если бы тебя поймала полиция? Эй, ты меня вообще слушаешь?!       — Неа.       Анго остановился ненадолго, сжимая пальцами переносицу и делая глубокий вдох. Дазай воспользовался этим, чтобы отдышаться — было сложно быстро ходить со сломанной ногой, хоть у него и было довольно много практики в этом.       — Просто… зачем? Серьёзно, тебе просто нужно было дать мне время, мы с шефом Танедой всё бы уладили.       — Вы с шефом Танедой не входите в список людей, которым я бы безоговорочно доверил свою судьбу.       Анго сжал губы от холодного тона Дазая, но тот не собирался смягчать правду. Танеда всегда мог обыграть ситуацию так, что Дазай оказался бы ему обязан, а Анго, в свою очередь, не смог бы пойти против начальства. Ничего личного, только факты.       — Ты можешь не доверять мне, — сказал Анго, — но твой начальник следит за ситуацией.       Фукудзава-сан?       Дазай открыл рот, чтобы расспросить побольше, но Анго уже переключил своё внимание на Сигму.       — Что важнее, ты притащил с собой террориста.       — Я сказал тебе, что он со мной, когда мы говорили по телефону.       — Да, и мы опять возвращаемся к тому, что я просил тебя повременить с возвращением в Японию! Нельзя просто сказать «этот парень теперь хороший, не арестовывайте его» и ждать, что это сработает!       — Какая жалость, это бы избавило от стольких хлопот.       — А ты что молчишь? — Анго обратился к Сигме, — Почему ты последовал за Дазаем? Ты ведь не думаешь, что сможешь просто начать всё с чистого листа, как ни в чём не бывало? Особенно после того, как ты пырнул ножом шефа Танеду. Чего ты добиваешься?       — Ой, да ладно тебе, Анго, не будь таким…       — Нет, подожди, — Сигма жестом ладони попросил Дазая помолчать, — я отвечу.       Он шёл немного позади, но теперь вышел вперёд, выпрямившись в полный рост и решительно глядя на Анго.       — Всё, что я хотел — это иметь дом. Я делал всё ради этого. Поэтому я пошёл за Достоевским, и для меня не имело большого значения то, что он собирается сделать с остальным миром, пока я мог сохранить собственное место в нём. Но Достоевский обманул меня, — взгляд Сигмы сделался острее, — В конце концов у меня снова ничего не осталось. Когда Дазай предложил мне шанс, я последовал за ним, потому что больше мне было некуда идти. Но… в конце концов Дазай смог дать мне то, чего не смог Достоевский. Доверие. Надежду. Его действия и слова убедили меня в том, что ещё не всё потеряно. А для меня всё предельно просто, господин госслужащий. Я буду бороться на стороне того, кто даёт мне надежду, против тех, кто эту надежду пытается отнять, и мне неважно, кто кем будет — я буду бороться до последнего вздоха.       Дазай ехидно наблюдал, как плечи Анго напряглись, как сжались его губы, пока он напряжённо обдумывал ситуацию. Красивые речи не действовали на служащего Спецотдела, но, честно говоря, не имело значения, поверит ли он в честные намерения Сигмы. Важно было дать ему понять, насколько бессмысленно и насколько опасно было бы делать Сигму своим врагом.       — Ну что ж, — Анго поправил очки, скрывая нервозность, — для начала ты можешь помочь нам разобраться в ситуации с Небесным Казино. А там посмотрим, что можно сделать.       Дазай довольно усмехнулся. Всё, как он и планировал.       Дальше они шли в молчании.       Первым, кого Дазай увидел, когда они вышли к зоне ожидания, был Ацуши. Тот возился с поломанным вендинговым автоматом, осторожно выуживая пакетики со снеками через разбитое стекло. Рядом с автоматом свернулось нечто, похожее на ужасно удручённую чем-то чёрную тучу.       Анго выразительно кашлянул. Ацуши с воплем выронил пачку чипсов и обернулся.       — Э-это не то, что вы подумали!       — Конечно, — ледяным тоном отозвался Анго.       — Вы же сами видели, он уже был сломан! — жалобно протянул парень, — К тому же Рампо-сан скоро станет совершенно невыносимым, если не получит свои закуски!       — Да ладно тебе, Анго, ты не можешь засудить спасителей мира за кражу дешёвых снеков, — вмешался Дазай.       — Да! — закивал Ацуши, а потом его глаза расширились, и он с открытым ртом уставился на мужчину в розовой ветровке, — Дазай-сан?       Туча в углу у автомата подняла голову, оказавшись Акутагавой, и, ой, Дазай был не совсем готов к этой встрече.       — Сюрпри-из! — мужчина со слабой улыбкой помахал рукой.       Выражение лица Накаджимы сделалось из виноватого совершенно шокированным, а затем удивление сменилось такой сокрушающе неподдельной радостью, что у Дазая внутри всё дрогнуло. Мальчик со всхлипом рванулся вперёд и в следующее мгновение уже сжимал Осаму в своих объятиях, заставив того выронить костыль. Тело Дазая протестующе взвыло, но он не нашёл в себе сил его оттолкнуть. Не в этот раз. Ацуши пах кровью, потом и усталостью, но он был тёплым, добрым и сильным, и Дазай еле удержал себя от того, чтобы опереться на него. Мужчина лишь неловко положил ладони на чужую спину, не зная толком, как ответить на объятия — когда его в последний раз обнимали?       Пристальный взгляд Акутагавы не помогал.       — Я так рад вас видеть, — прошептал Ацуши.       — Я пока пойду, поговорю с Фукудзавой-доно, — тактично сообщил Анго и скрылся за углом.       — Я думал, вы приедете позже, Дазай-сан, — юноша отстранился, и теперь разглядывал наставника сияющими глазами, — А я даже не узнал вас в этой одежде. Вы без бинтов? О боже мой, что у вас с лицом? Вы в порядке?       — Хей, хей, помедленнее, Ацуши, — мягко перебил его Дазай.       — Простите, — смутился Ацуши, — я просто очень волновался. Все волновались.       — О, ты всё такой же маленький паникёр, Ацуши-кун, — пропел мужчина, — как видишь, я в полном порядке. Европа наскучила мне, так что я решил вернуться пораньше.       — А это не опасно?       — Поменьше слушай Анго, малыш, — усмехнулся Дазай, — как ты думаешь, где меня больше всего ищут?       — …В Европе?       — Верно. А где мне сложнее всего спрятаться?       — В месте, которое вы плохо знаете, — предположил Ацуши и вздохнул, сообразив, — то есть, в Европе.       — Именно. И как ты думаешь, где у меня больший шанс больше никогда не увидеть солнечного света, если меня схватят?       — Думаю, я понял, спасибо.       — И представь себе, несмотря на это Анго-кун просил меня и Сигму-куна остаться там, — Дазай утёр воображаемую слезу, — с такими союзниками и враги не нужны.       — В любом случае, я счастлив, что вы здесь… Подождите, Сигма-сан? — он заглянул за плечо наставника, — Боже мой, я вас не заметил!       Сигма, который натянул капюшон худи чуть ли не до подбородка, неловко поздоровался.       Воспользовавшись тем, что Ацуши и Сигма отвлеклись друг на друга, Дазай ускользнул от них и направился к Акутагаве. С того момента, как мужчина появился, юноша не сдвинулся ни на сантиметр, только внимательно наблюдал за происходящим. Он выглядел не сильно раненным, но ужасно уставшим и каким-то разбитым. Рядом с ним лежало несколько шоколадных батончиков из автомата — подношение неисправимо доброго Ацуши.       Впервые чувствуя себя нерешительно перед Акутагавой, Дазай молча присел на пол перед ним, неловко вытянув сломанную ногу куда-то вбок.       — Я потерял плащ, — первым заговорил Акутагава.       Дазай удивлённо поднял бровь.       — И тебе здравствуй. Ты же знаешь, что можешь купить себе другой?       — Не могу. Это был плащ, который вы мне дали, и я… — он поражённо опустил голову, — я облажался.       И он говорил не о плаще.       — Почему ты так думаешь?       — Я не смог одолеть Фукучи. Я умер, стал вампиром и встал на сторону врага. Я подвёл вас.       Дазай ненадолго прикрыл глаза. Пора было покончить с этим. Фукучи и Фёдор были повержены, и больше не было достойных причин держать Акутагаву на поводке. На самом деле никогда не было достойных причин.       Дазай снова открыл глаза. Потом стянул с головы капюшон и кепку — почему-то показалось важным то, чтобы Акутагава мог хорошо видеть его лицо.       — Послушай меня, Акутагава-кун, — сказал он, и когда кохай поднял голову, продолжил, — ты не подвёл меня. Я просил тебя присмотреть за Ацуши и прийти на помощь, когда придёт время. И насколько я могу судить, ты прекрасно справился с этим.       — Вас там не было…       — Мне не нужно видеть, чтобы знать, Акутагава-кун, — осадил его Дазай, — и вот что я знаю. Ты вступил в схватку с чудовищем и погиб ради того, чтобы мы все могли праздновать победу сегодня. Я бы не посмел просить тебя о большем.       — Дазай-сан? — нерешительно прошептал Акутагава.       Краем глаза Дазай заметил появление Анго и директора. Анго сразу же направился к Сигме. Фукудзава-сан, видимо, хотел поговорить со своим блудным подчинённым, но остановился в некотором отдалении, вежливо ожидая окончания текущего разговора — Дазай мысленно поблагодарил его за это.       — Тебе всегда будет, куда расти, Акутагава-кун, — твёрдо и искренне сказал он, — но я хочу, чтоб ты продолжил свой путь, зная, что я признаю твою силу. Ты это заслужил.       У Акутагавы перехватило дыхание, и он смог только издать задушенный звук в ответ на эти слова.       — Я признаю твою силу, — повторил Дазай для верности, — пожалуйста, продолжай и дальше усердно трудиться. Я хочу увидеть, как ты достигаешь новых высот.       — Я буду, — выдавил Акутагава еле слышно.       Дазай, не в силах больше выносить откровенность и значимость этого момента, нахлобучил кепку ему на голову.       — Я куплю тебе новый плащ, если ты так хочешь, — «если меня не посадят», — а пока возьми это в качестве залога.       Акутагава вцепился в кепку, будто в величайшее на свете сокровище.       — И ещё кое-что, пока ты не потерял сознание, — мягко поддел Дазай, — я рад, что ты жив, Акутагава-кун.       Возможно, позже, когда Ацуши расскажет ему всё, что произошло в той битве на корабле, он сможет дать Акутагаве более подробную оценку. Но пока что этого было достаточно, мальчик и так казался немного сломанным. Дазай понадеялся, что не нанёс никакого непоправимого ущерба, показав так много непривычной доброты за раз. Есть ли какое-то безопасное количество доброты для подобных ситуаций? Дазай не знал. Он всё ещё был не очень хорош в этом.       Он поднялся на ноги, оставляя Акутагаву переваривать произошедшее, и направился к директору.       Фукудзава, как и все здесь, носил на себе отпечаток отгремевших событий. Его одежда была в пыли и пятнах крови, и он совсем немного сутулился, пряча руки в рукавах хаори. Лицо его, как всегда, было непроницаемо, хотя его голубые глаза потухли от усталости и скорби. И даже сейчас лидер Вооружённого Детективного Агентства излучал ауру спокойной уверенности.       — Рад видеть, что ты цел, Дазай, — поприветствовал он.       Дазай в общих чертах рассказал Фукудзаве о событиях в тюрьме Мерсо. Директор, в основном, оставался невозмутим, но иногда почти незаметно хмурился: когда услышал о смертельной игре, устроенной Гоголем, о падении Дазая в лифте и его схватке с Чуей.       — Накахара Чуя? Насколько мне известно, он очень силён даже без своей способности.       — Да, Чуя — проблемная собака, но он моя собака, — Дазай с насмешкой развёл руками, — как видите, Достоевский больше не представляет угрозы, а я стою прямо перед вами. Хотя я понимаю, что меня никто не ждал.       — Почему ты думаешь, что тебя никто не ждал? — задумчивый взгляд, до этого направленный в никуда, устремился на него.       — Я просто имел в виду, — Дазай мысленно обругал свой усталый мозг, не способный удержать язык за зубами, — Анго настаивал, чтоб я задержался в Европе, да и обвинения с меня до сих пор не сняли. А ещё я привёл с собой Сигму, — он сделал жест в сторону управляющего казино, который по-прежнему говорил с Ацуши, — и я… я ни в коем случае не хотел бы причинять Агентству неудобства.       — Ты не будешь, — возразил Фукудзава, — ты проделал хорошую работу, Дазай, и я рад, что ты вернулся живым. К тому же я не считаю, что оставаться в Европе было бы безопасно для тебя. Мне спокойнее знать, что ты здесь и, как член Агентства, ты находишься под моей защитой и под защитой своих коллег.       От того, насколько непринуждённо и успокаивающе прозвучали эти слова, Дазаю стало почти физически больно.       — Не волнуйся об обвинениях, я решаю этот вопрос, — продолжал директор, не обращая внимания на его реакцию, — думаю, тебе следует присоединиться к остальным и хорошенько отдохнуть, — он оглядел его с головы до ног и снова еле заметно нахмурился, когда его глаза задержались на костыле, — и я хочу, чтоб ты показался Ёсано.       — Я… — сипло откликнулся Дазай и, откашлявшись, выдавил, — хорошо, директор.       Фукудзава, довольно кивнув, оставил его, переключив своё внимание на Сигму и Ацуши с Анго. Дазай проводил его растерянным взглядом.       Что ж, увольнять его пока никто не собирался.       Остальные члены Вооружённого Детективного Агентства находились в соседнем зале ожидания. От зоны с разбитым автоматом его отделял только небольшой коридор, который можно было преодолеть за несколько шагов. И тем не менее, Дазай далеко не сразу заставил себя сделать эти несколько шагов.       Здесь были все, кого Дазай ещё не успел встретить. Все они разбились на небольшие группки: Куникида сидел вместе с какой-то незнакомой Дазаю девочкой лет десяти, Ёсано слушала, как Рампо жалуется на отсутствие сладостей. Кёка и Люси тихо переговаривались между собой, так же, как и внезапно поладившие Танизаки и Тачихара. Кенджи спал, бережно укрытый серо-зелёным плащом, рядом с последним членом Ищеек, который просто сидел и смотрел в потолок.       Дазай в нерешительности остановился у выхода из коридора, глядя на эту мирную картину.       Ищейки заметили его сразу же, хоть и не подали виду. И почти тут же, верная своим инстинктам, обернулась Кёка.       — Дазай-сан.       Тут уже все головы повернулись к нему. Дазай выдавил из себя улыбку, внутренне готовясь к… ко всему, в общем-то.       — Всем привет! — преувеличенно радостно поздоровался он и помахал рукой.       Все молчали. Куникида резко поднялся со своего места и с пугающе серьёзным лицом направился к новоприбывшему. У Дазая внутри свернулся тревожный узел. Его вспыльчивый напарник, с его идеалами и жаждой справедливости, смог как-то принять то, что Дазай был бывшим мафиози. Но в том-то и дело, что Дазай был не просто бывшим мафиози, он был настолько ужасен, что заслужил место в тюрьме рядом с Достоевским. Мог ли Куникида понять и принять это?       — Куникида-кун, я… — начал он, отступая на шаг и внутренне готовясь к удару.       Все слова, которые он мог или не мог сказать, вылетели у него из головы, когда чужое тело столкнулось с его и напарник обхватил его руками. Дазай оцепенел, внезапно чувствуя слишком много и сразу: неловкие и какие-то жёсткие руки Куникиды, вся его крепкая фигура, к которой он оказался притиснут, запах крови и пота и человеческое тепло. Второй раз за сегодня — второй раз за всю его сознательную жизнь — его обнимали. И если в случае с Ацуши это было ожидаемо, то сейчас не было ни единой причины, по которой Куникида — этот нелепый восхитительный идеалист — мог бы обнять такого человека, как Осаму.       Вообще, ему следовало предупредить их обоих о том, что у него, в лучшем случае, ушиб рёбер.       Видимо, почувствовав, что напарнику не очень комфортно, Куникида отпустил его.       — Наконец-то соизволил явиться, — проворчал он, поправляя треснувшие очки и скрывая глаза за их блеском, — не думай, что сможешь улизнуть от работы, Дазай.       — Боже мой, — подала голос внезапно оказавшаяся рядом Ёсано, — ты выглядишь, как дерьмо.       — Дазай-сан, вы в порядке? — Танизаки робко выглянул из-за её плеча, — Подождите, вы без бинтов?       — Мне нравится ваша куртка, — тихо вставила Кёка.       — Ты сломал его, Куникида, — хихикнул Рампо, тыкая Дазая в бок (на удивление осторожно).       Они знали — не могли не знать — где он был и почему. И несмотря на это…       Дазай не нашёл в себе сил выдавить хотя бы какую-то шутку. В конце концов он позволил Ёсано утащить себя в сторону, где она последовательно принялась расспрашивать его о травмах. Дазай снова нацепил на лицо весёлую маску и постарался отговорить доктора от идеи его осмотреть — он и так чувствовал себя почти голым без бинтов. Да и при всём обилии его повреждений среди них не было ни одного, о котором Дазай не смог бы позаботиться сам. Однако Ёсано не была с ним согласна. Потеряв терпение, она увела его в туалет, подальше от чужих глаз, где, пригрозив мужчине тесаком, заставила его хотя бы показать наиболее серьёзные травмы. Обнаружив в результате этого ушибы на рёбрах, внутренние кровотечения различной степени тяжести, открытые раны от осколков стекла, металла и бетона и сломанную ногу, женщина влепила коллеге подзатыльник (очень нежный, потому что никто из них не исключал вероятность сотрясения мозга), велела не двигаться и ушла. Видимо, искать подручные средства для первой помощи.       Дазай устало откинулся спиной на бачок унитаза, на крышке которого сидел. После встречи с ВДА с его плеч будто бы наконец свалился огромный груз.       В туалете было достаточно прохладно. Дазай засунул холодные пальцы под воротник водолазки и приложил их к тёплой коже. Шея отозвалась болью — на ней ярко отпечатались следы чужих пальцев. Дазай мог в мельчайших деталях вспомнить и мягкую кожу перчаток, и смертельную хватку на его горле. Он прикрыл глаза, плотнее прижимая ладони к шее и надеясь, что успокаивающая прохлада поможет ему избавиться от воспоминаний.       Стукнула дверь туалета и послышались шаги.       — Ты быстро, — не открывая глаз, подал голос Дазай.       Кто-то тихо охнул. Мужчина открыл глаза. Это была не Ёсано.       — Что за…       Напротив кабинки стояла та самая девочка, которую Дазай видел с Куникидой, и глядела на него широко распахнутыми голубыми глазами.       — Привет, — Дазай улыбнулся ей, — что ты здесь делаешь?       — Хочу спросить у тебя тоже самое, — девочка упёрла руки в бока, — это женский туалет.       Ну спасибо, Ёсано-сенсей.       — Вот чёрт, — он откинулся обратно на бачок, — извини, я не могу уйти, по крайней мере, пока наш доктор не вернётся. Можешь включить воду, если стесняешься.       Девочка слегка покраснела.       — Я просто хотела вымыть руки, — буркнула она, потом фыркнула, — тебе повезло, увидь тебя здесь другая женщина, заклеймила бы извращенцем.       — О, благодарю за милосердие, — усмехнулся Дазай.       Повисла небольшая пауза.       — Я могу чем-то помочь? — лицо девочки смягчилось, — Я хорошо умею лечить побои.       Мужчина сделал мысленную заметку на этом моменте.       — Не стоит. Но спасибо за предложение, — он вежливо улыбнулся, — Я, кстати, Дазай, напарник Куникиды-куна. А ты…?       — Кода Ая, — девочка протянула Дазаю ладонь, — Так это ты «машина для расходования бинтов»? На тебе нет ни одного.       — Я вроде как скрываюсь. Обычно я весь в них, — он ответил на рукопожатие, — И как такая милая девушка умудрилась связаться с нашей сумасшедшей компанией?       — Я оставила тебя на пять минут, а ты уже пристаёшь к девушке, — Ёсано вошла, неся аптечку и несколько банок с холодными напитками из автомата, — надеюсь, ты не предлагал ей двойной суицид?       — Ёсано-сенсей! — преувеличено возмутился Дазай, — Я бы не стал предлагать подобное ребёнку!       Свою добычу женщина сложила рядом с кабинкой, потом заперла дверь и принялась закатывать рукава.       — Кто тебя знает. Извини, он идиот, — обратилась она к Ае.       — Но я ничего не сделал! — захныкал мужчина, — Я просто хотел знать подробности! Глупый Анго ничего мне не рассказал, я умираю от любопытства!       — Всё в порядке, — встряла Ая, — я не буду вам мешать, если останусь здесь? Могу даже помочь, если нужно.       Ёсано с удивлением посмотрела на неё, обдумывая предложение. Потом кивнула.       — Я буду только благодарна, если ты сумеешь его отвлечь. Он ужасный пациент.       — Гру-убо-о-о!       Прошло, наверное, больше часа, прежде чем Дазай смог вернуться в зал ожидания. Ёсано настояла на том, чтобы он прилёг, дабы лишний раз не тревожить травмы. Дазая не нужно было заставлять. Он всё ещё испытывал смутную тревогу, но доброжелательность всех в ВДА и чувство безопасности, которое они вселяли, в достаточной степени приглушили её, чтобы Осаму позволил себе отдохнуть. Стулья в аэропорту были жёсткими, но их сиденья были обиты искусственной кожей — лучше, чем просто холодный металл. Дазай надел обратно свою ветровку, которую снял во время лечения, натянул на голову капюшон и аккуратно улёгся на спину. Вокруг звучали тихие разговоры детективов, и Дазай расслабленно вытянулся, прислушиваясь к ним в пол уха. Всё это напоминало обыкновенные будни в ВДА, когда он, утомлённый бессонницей и собственными мыслями, отдыхал на диване в офисе, игнорируя работу. Только Куникида на него не кричал.       Дазай прикрыл глаза, мысленно возвращаясь к разговору с Аей. Девочка была доброй и бойкой, и не только подсобила Ёсано с лечением, но и ответила на те вопросы, которые были у Дазая. Проанализировав то, что она сказала, он смог наконец, восстановить для себя весь ход событий.       Ая рассказала о том, как получила подсказку от Дзёно (надо же, слепой Ищейка был не таким уж плохим парнем), как обнаружила Фукучи и Брэма и как сбежала вместе с вампиром. О том, как их перехватил Акутагава, и Ая, доведённая до отчаяния, вытащила из Брэма меч, лишив таким образом Фукучи контроля над армией вампиров и вернув обращённым разум и волю.       В то же время Ая слила в Интернет фото-доказательство того, что глава Ищеек, всемирный герой, стоял за эпидемией вампиризма.       Планы Фукучи была разрушены.       Дальше рассказала уже Ёсано. Фукучи, против которого обернулись вампиры и Ищейки, попытался связаться с Достоевским, но тот к тому моменту был уже мёртв. Тогда Фукучи задумал захватить один из пассажирских самолётов и бежать, прикрываясь заложниками, но тут его перехватило ВДА. Фукучи столкнулся с Фукудзавой лицом к лицу, и после мучительного диалога и чисто символической схватки, осознавая собственное поражение, совершил сэппуку.       В его карманах нашли наполовину исписанную страницу Книги, и Фукудзава воспользовался ею, чтобы доказать невиновность Агентства, а также для того, чтобы превратить всех вампиров обратно в людей, сохранив жизнь тем, кто был заражён посмертно. Он позаботился о том, чтобы заполнить всю обратную сторону страницы целиком, что было очень разумным решением — в конце концов страницу всё равно пришлось передать Спецотделу по делам одарённых, как улику, но воспользоваться ей было уже невозможно.       Таким образом, инцидент со Смертью Небожителей подошёл к концу.       Дазай не мог не восхищаться Аей. Она была маленькой девочкой, младше, чем могла показаться на первый взгляд, у неё не было ни способностей, ни опыта. И тем не менее, её смелости и находчивости оказалось достаточно, чтобы перевернуть весь ход дела. Она стала их спасением.       Она спасла и Дазая.       В тот самый миг, когда заражённый вампиризмом Чуя появился в стенах тюрьмы Мерсо, Дазай понял, что вряд ли выберется оттуда живым. Его шансы были совершенно ничтожны, и он не привык полагаться на удачу. Утешало то, что шансы Достоевского выбраться были так же малы, так что Дазай быстро смирился со своей участью. Он мог просто доверить всё остальное Сигме.       Дазай не боялся смерти. Как правило, он жаждал её. И тем не менее, он не хотел умирать в тот самый момент. Он хотел совершенно иных вещей. Он хотел ещё хотя бы раз увидеть всех в ВДА, ещё раз услышать их голоса. Увидеть вместе с ними конец Смерти Небожителей, отпраздновать вместе с ними победу и вместе с ними вернуться домой, в Йокогаму. Довести Куникиду до белого каления, поддразнить Ацуши, поболтать с Рампо, поддержать Кёку…       А ещё он очень хотел, чтобы Чуя перестал смотреть на него так — незнакомо красными глазами, без тени узнавания, но зато с явным и искренним намерением убить. Хотя, возможно, он и заслуживал этого взгляда.       Когда Чуя нашёл его после падения в лифте, по лицу Дазая уже текла кровь, мир перед его глазами кружился, ему было больно дышать и двигаться. У него не было и шанса против Чуи. Тот швырнул бинтованного на пол, будто тряпичную куклу, и он больше не смог встать. Сильные руки в перчатках сомкнулись на его горле, и Дазай понял, что это конец.       Дазай и Чуя столько раз дрались и ссорились, столько раз клялись в ненависти друг другу — совершенно искренне. Они также желали друг другу смерти — и никогда всерьёз. Нынешняя ситуация была насмешкой судьбы, не иначе.       Нет, это была не судьба. Это был ублюдок Достоевский.       Дазай был не в силах оторвать взгляд от Чуи. Это было похоже на Порчу, но это не было ей. Порча была красивой — грязной, разрушительной, но всё же красивой — потому что ничто в Чуе не могло быть иным. Порчу можно было остановить, и Дазай ценил каждое её обнуление, потому что это было одной из немногих хороших вещей, которые он мог сделать для Чуи. Порчу невозможно было контролировать, в то время как вампиризм оставил Чую во власти Достоевского. А Достоевский мог сделать с ним, что угодно. Ах, Дазай определённо хотел прикончить крысу собственными руками. Было много других людей, которых Фёдор мог бы сделать своими пешками, и Дазай без сожаления позволил бы им умереть. Но Достоевский выбрал Чую. Вторую половинку Двойного Чёрного, бывшего напарника, человека, который для Дазая был дороже, чем он когда-либо осмеливался признать. Фёдор выбрал Чую, чтобы Дазай страдал, несмотря на исход битвы. Он очень хорошо знал, что делал.       Решимость Дазая пала, когда он почувствовал дрожь в душивших руках. Чуя не мог сопротивляться вампиризму, но никто не знал, насколько вампиры осознавали свои действия. Будет ли Чуя помнить о том, как убил его?       В груди Дазая с каждым мгновением всё сильнее вскипало нечто горячее и непримиримое.       Он втянул голову в плечи, ослабляя хватку Чуи на его горле, и заговорил:       — Вечно от тебя неприятности, Чиби, — его голос хрипел и срывался, но он приложил усилия, чтобы говорить достаточно громко и чётко, — но ты должен понимать, что если бы не крысиные козни, у тебя бы не хватило силёнок прикончить меня. Не думай о себе слишком много.       Это не твоя вина.       Если бы кто-то спросил Дазая, зачем он говорил это, он бы не смог ответить. Но он должен был умереть, он мог позволить себе немного необъяснимых спонтанных вещей. Сейчас он не может вспомнить всего, что говорил. Слишком много вещей накопилось, слишком много слов, которые он никогда не говорил Чуе. Отвратительные сентиментальные глупости и уродливые чувства. Дазаю казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле это была едва ли минута — а потом Чуя преодолел его сопротивление и сомкнул руки на его горле с новой силой.       У Дазая потемнело в глазах, когда он из последних сил протянул руку к лицу Чуи и невесомо коснулся пальцами щеки.       — Я люблю тебя, — сказал он.       Это был конец.       Точнее, это должно было стать концом.       — Д… Дазай?       Глаза Чуи по-прежнему были красными, вокруг век вздулись сосуды, во рту виднелись клыки. Но это выражение лица, полное узнавания, растерянности и испуга, не могло принадлежать марионетке Достоевского. Медленно, будто не доверяя собственному телу, мужчина убрал руки с чужой шеи.       — Чуя… — благоговейно выдохнул Дазай.       Этого не было ни в одном из его планов.       Тут лицо Чуи исказилось от гнева. Он схватил Дазая за воротник и дёрнул вверх.       — Проклятый Дазай! — зарычал он, — Какого чёрта ты только что сказал?       — Чуя?       Чуя швырнул его обратно на пол. Его ладонь упёрлась Дазаю в грудь, над самым сердцем, и в следующее мгновение он почувствовал неумолимое давление, увеличивающееся с каждой секундой.       Дазай никогда раньше не видел Чую настолько откровенно злобным.       Что… что он должен делать теперь?       — Чуя, — захрипел он, когда пальцы впились ему под рёбра, будто пытаясь вырвать их из тела, — Чуя, хватит… я ненавижу, боль.       — С каких пор меня должно это волновать? — ухмыльнулся тот.       — Я знаю тебя, — Дазай выдавил ответную улыбку, хотя ему хотелось кричать, — ты не причиняешь людям серьёзный вред из чистой прихоти.       — Как будто ты когда-либо был человеком.       Внутри Дазая что-то с треском оборвалось.       — Демонический Вундеркинд, — продолжал Чуя, всё сильнее надавливая ему на грудь, — чудовище с чёрной кровью, бессердечный ублюдок.       Земля вокруг них пошла трещинами, проседая, хотя Чуя определённо не мог использовать свои способности на Дазае.       — Ты навсегда останешься Неполноценным человеком, Дазай, — пронзительные небесные глаза мафиози — в какой момент они снова стали голубыми? — были полны презрения, — и ты сам знаешь это. И ты всё равно посмел сказать, что любишь меня. Как будто я поверю, что ты способен любить кого-то. Как будто я когда-нибудь смог бы полюбить кого-то вроде тебя.       Послышалось чавканье, и Дазай почти заорал от новой острой боли, когда ткань его тюремной одежды вдруг стала горячей и мокрой.       — Я ненавижу тебя, — сказал Чуя, и это был первый раз, когда Дазай поверил этим словам.       С отвратительнейшим хрустом пальцы проникли в его грудь и, вцепившись в жалкий, крошечный, трепещущий комок, выдернули его.       Дазай резко вздохнул и распахнул глаза.       Он лежал на стульях в зале ожидания. Ему было больно дышать из-за ушибленных рёбер, и его тело под уличной одеждой неприятно вспотело. Дазай прикрыл глаза рукой, тихо выдыхая и чувствуя себя совершенно разбитым. Он сам не заметил, как его воспоминания постепенно превратились в беспокойный сон. Провёл он в нём, похоже, не более получаса. Члены ВДА продолжали тихо переговариваться друг с другом, не замечая состояния, в котором находился их коллега.       Дазай поморгал, стараясь избавиться от остатков кошмара.       На самом деле он потерял сознание почти сразу же, как только Чуя пришёл в себя и отпустил его шею. Очнулся Дазай уже снаружи, рядом с огромной ямой, заполненной руинами — это было всё, что осталось от тюрьмы Мерсо. Обнаруженный рядом Сигма сказал, что Чуя вытащил их. Яд уже почти прикончил Дазая, но выработанная ещё во времена мафии толерантность к ядам помогла выиграть пару минут, которых Чуе с лихвой хватило, чтобы забрать у Гоголя противоядие и вколоть его Дазаю. Достоевский проиграл в этой гонке на выживание и был погребён под руинами. Гоголь исчез. Чуя ушёл до того, как Дазай очнулся, не оставив никакого послания.       Чуя прекрасно слышал его слова. Дазай специально спросил Ёсано и Аю, помнили ли бывшие вампиры о том, что с ними было, и получил утвердительный ответ.       Вот и всё.       Да, в тот момент, когда Дазай думал, что умрёт, он в какой-то степени хотел, чтобы Чуя услышал эти слова. Молчать больше было уже невозможно. Дазай молчал с тех пор, как ему было шестнадцать, и он думал, что однажды это сожрёт его изнутри. Он впервые почувствовал себя живым из-за Чуи. В шестнадцать ему впервые приснился сон, который не был кошмаром, а был полон рыжих волос и гладких мышц, улыбок и взглядов обожания. Когда он уходил из Мафии, он оставил многих людей позади. Бесконечно верного Акутагаву, снисходительного и всегда лояльного Хироцу, Мори, который был его наставником и почти что родителем — он убрал их в дальний ящик своей головы и запер на замок. Но с Чуей так сделать не получилось. Ни в одной вселенной не могло быть Дазая Осаму, который не думал бы о Накахаре Чуе.       Потом всё стало немного легче. Потому что Дазай вступил в Агентство, потому что круг людей, о которых он действительно заботился, начал постоянно расширяться, потому что Дазай изменился и немного повзрослел. И пусть Чуя по-прежнему жил у него под кожей, это было уже не так больно, и Дазай смирился с тем, что унесёт свои чувства к бывшему напарнику с собой в могилу.       Но то, что произошло в тюрьме, пустило их отношения по совершенно новому пути, и он с ужасом понял, что совершенно не представляет, что будет дальше.       Его жизнь была спасена, но она также была ужасным образом разрушена.       Через некоторое время директор сообщил радостные новости — меньше чем через час должен был прибыть фургон и наконец увезти членов Вооружённого Детективного Агентства из аэропорта. Детективы, даже будучи ужасно уставшими, были радостно взволнованы. Они возвращались домой.       Дазай нашёл в себе силы встать и доползти до разорённого вендингового автомата, где извлёк для себя коробочку клубничного молока — его желудок сейчас не был способен принять что-то серьёзнее, чем это. Вокруг никого не было — Акутагава, как и все остальные, перебрался в зал ожидания, и теперь сидел там в углу, бросая мрачные взгляды в сторону Тачихары. Так что Дазай позволил себе немного расслабиться, прислонившись к стене и потягивая сладкий напиток.       Тут в коридоре появился Куникида. Он посмотрел на Дазая, потом на автомат, цыкнул, но ничего не сказал. Более того, сам подошёл к сломанной машине, намереваясь, судя по всему, добыть себе бутылку с зелёным чаем.       — Оя-оя, Куникида-кун, кто бы мог додуматься, что ты опустишься до подобного! — наигранно ахнул Дазай.       — Заткнись! — огрызнулся Куникида, — Я спросил правительственного агента, он сказал, что мы можем брать, что хотим. Это не преступление.       — У Анго не было выбора, — хихикнул он, — он знал, что мы всё равно это сделаем.       — Ты проклятое социальное бедствие, Дазай, — буркнул идеалист.       Дазай рассмеялся. Это было так знакомо — переругиваться с Куникидой — и это показывало, что всё в порядке. Всё возвращается на круги своя.       Или нет, понял он, когда спустя несколько минут Куникида так и не смог достать заветную бутылку. Дазай наблюдал, как знакомая рука, полная незнакомой скованности, просунувшись сквозь дыру в стекле, безуспешно пыталась дотянуться до нужного предмета, и с каждой секундой всё меньше улыбался, и больше хмурился. Куникида двигал рукой только в локтевом суставе, в то время как его предплечье и ладонь составляли прямую линию. Как будто он совершенно потерял возможность двигать запястьем и пальцами.       Куникида громко засопел, и Дазай решил, что пора вмешаться. Он подошёл к напарнику, слегка подтолкнул его, чтоб он вынул руку, и, повозившись немного с автоматом, открыл дверцу. Потом, дабы не добавлять Куникиде неловкости, он сам достал бутылку и, открутив крышку, протянул напиток другому мужчине.       — Спасибо, — пробормотал тот, беря бутылку двумя ладонями с судорожно скрюченными пальцами.       — Не за что! — весело отозвался Дазай, острым взглядом следя за бутылкой и готовясь в любой момент поймать её, — Не расстраивайся, Куникида-кун, не каждый может совладать с вендинговым автоматом! Чтобы победить эту машину, нужно не уступать ей в коварстве, — он хитро подмигнул напарнику, — Могу научить тебя вскрывать их, если хочешь.       — Мне не нужны подобные уроки, — проворчал Куникида, отпивая чай, — и я почти уверен, что ты ужасный учитель.       — Ах, ты ранишь меня в самое сердце! — воскликнул Дазай, схватившись за грудь, — Я прирождённый учитель! Я даже могу научить детей пользоваться своими чакрами! А ты так умеешь, Куникида-кун? Каждый уважающий себя учитель должен помогать ученикам в овладении силой своих чакр!       — Правда? — мужчина уставился на него, рассеяно моргая.       — Правда-правда, — закивал Дазай, — Давай, запиши это.       Куникида ещё несколько раз моргнул, прежде чем отвести глаза.       — Я… я запишу это позже.       Ой.       Дазаю действительно необходимо разузнать больше — не только о событиях в аэропорту, а в принципе о событиях всего противостояния ВДА и Смерти Небожителей.       Они закончили пить в непривычной тишине и вместе направились обратно в зал ожидания. Дазай подумал над тем, чтобы устроить какую-нибудь безобидную шалость, дабы расшевелить Куникиду. Видеть напарника настолько подавленным ужасно нервировало. Интересно, может ли он привлечь Аю и Ацуши?       Однако додумать свой коварный план Дазай не успел. В зале ожидания ждала Портовая Мафия.       Мори, как всегда, лукаво улыбался, однако Дазай достаточно хорошо знал своего бывшего босса и наставника, чтобы сказать, что произошедшие события утомили его не меньше остальных. За плечом Мори, молчаливо замерла Коё — она поначалу была напряжена, но немного расслабилась после того, как заметила живую и невредимую Кёку. Их намерения вряд ли были враждебными, однако Дазай видел, как Ёсано и Танизаки внезапно напряглись.       — Что боссу Портовой Мафии понадобилось здесь? — подал голос Анго.       — Я пришёл сюда забрать своих сотрудников, — ответил Мори, насмешливо глядя на чиновника, — думаю, это очевидно.       Акутагава немедленно поднялся со своего места и направился к боссу. Тачихара задержался, чтобы оставить часть своего снаряжения Ищейки — плащ, фуражку и катану.       — Я смотрю, у тебя новый образ, Дазай, — сказал Мори, заметив их с Куникидой, — Понравилось в Европе?       Дазай хотел бы придумать остроумный ответ, но тут же решил, что оно того не стоит. Вместо этого он с дружелюбной ухмылкой поднял средний палец.       — Не мог бы ты не донимать моих подчинённых, Мори-сенсей? — подал голос Фукудзава, — Делай, что собирался, и уходи.       — Хм, видишь ли, в чём дело, Фукудзава-доно, — задумчиво промычал босс Портовой Мафии, краем глаза наблюдая за присоединившимися Акутагавой и Тачихарой, — Я пришёл сюда за всеми своими подчинёнными.       Дазай нахмурился. Что имел в виду Мори?       — Ты ведь не забыл о нашей сделке, Фукудзава-доно?       — О какой сделке идёт речь? — послышался непонимающий голос Ацуши.       — Неужели ваш начальник вам не сообщил? — улыбнулся Мори, — Ничего страшного, я с радостью сделаю это вместо него. Видите ли, Фукудзава-доно и я заключили сделку, согласно которой Портовая Мафия окажет помощь ВДА, а в замен заберёт одного из детективов.       — Вы… — Ацуши заикался, — вы хотите сказать…?       — Один из вас станет частью Портовой Мафии.       Дазай онемел.       — Президент, это правда? — в повисшей тишине особенно громко прозвучал резкий голос Куникиды.       — Да, — подтвердил Фукудзава с выражением сурового спокойствия на лице, — это правда.       Зал взорвался голосами — кто-то спрашивал, кто-то недоумевал, кто-то возмущался. Дазай стоял, не в силах двинуться. В его голове мысли сменяли друг друга с бешенной скоростью. Не имело смысла думать о мотивах Мори — он выигрывал в независимости от того, кто именно станет новым членом Мафии. Также не было не единой возможности обойти эту сделку или отказаться от неё, как минимум потому, что обе её стороны в данном случае были абсолютно честны. Так что оставался только один вопрос.       Кто именно? Кто будет вынужден уйти из Агентства и присоединиться к Портовой Мафии?       Ёсано? Никто не отпустит её, учитывая её прошлое с Мори. Ацуши? Бесценный кадр, но и его ВДА не отдаст без боя. Кенджи и Кёку — тоже, они ещё совсем дети. Куникида? С его идеалами ему не место в Мафии, а ещё он заместитель директора. Рампо? Исключено — он главный детектив ВДА, да и Фукудзава скорее отрубит Мори голову, чем отдаст его.       — Я помню вашу просьбу не выбирать Ёсано, Фукудзава-доно, — сказал Мори, ничуть не смущённый окружающим волнением, — к тому же ВДА сыграло решающую роль в борьбе с вампиризмом. Так что я решил, что будет справедливо, если вы сами выберете человека.       Это… не сильно облегчало ситуацию.       Танизаки был хорошим вариантом. Обладатель ценной, но не самой опасной способности, добрый, но вместе с тем с довольно слабым чувством морали, без колебаний способный причинить боль любому, кто навредит его драгоценной сестре. Да, Танизаки был хорошим вариантом. Но…       Но на самом деле Дазай был вынужден признать, что есть вариант гораздо лучше.       Он сам.       Он хорошо раскрывал дела, но был ужасным бездельником. У него была редкая способность, но физически он был одним из самых слабых членов Агентства. Он был умён, почти гениален, но у ВДА уже был Рампо с куда более выдающимися способностями. ВДА немного потеряет от его ухода. К тому же, Дазай подходил для Мафии.       Дазай вспомнил, как Фукудзава сказал, что рад его возвращению, и у него кровь застыла в жилах.       Конечно, ему не хотелось верить в то, что Фукудзава поступил бы с ним подобным образом, но с другой стороны — это ведь имело смысл? Президент вероятно был рад тому, что Дазай вернулся и ему не придётся переступать через себя и выбирать кого-то ещё. То, как спокойно он отнёсся к обвинениям, которые до сих пор лежали на Дазае, теперь тоже обрело смысл. В конце концов, зачем беспокоиться о преступлениях своего сотрудника, если он скоро перестанет быть твоим сотрудником?       Да. Теперь всё было ясно. Это было самым естественным и справедливым решением.       Дазай стоял, ничего не видя и не слыша. Он никогда не был склонен к паническим атакам, но то, что он чувствовал сейчас, было чем-то близким. Он понял, что не может дышать.       — Я уже принял решение, — услышал он голос президента сквозь рёв в ушах.       «Конечно, ты это сделал», — подумал Дазай. Он вонзил ногти в свои ладони, заставляя себя вернуться к реальности. Его руки дрожали.       Он должен был принять свой приговор.       Дазай поднял голову и столкнулся взглядом с Мори, который внимательно наблюдал за ним со странно серьёзным выражением лица.       Фукудзава шагнул вперёд, гордый, прямой и решительный и назвал имя.       Всё замерло.       — Прошу прощения? — переспросил Мори.       Дазай никогда раньше не видел настолько сильного шока на его лице. В этом босс Портовой Мафии сейчас мало отличался от всех остальных людей в зале.       — Я сказал, — твёрдо повторил Фукудзава, — я, Фукудзава Юкичи, присоединюсь к Портовой Мафии.