Второй шанс: история Денеки

      Эскель и Геральт сидели на каменном полу и перебирали то, что осталось от огромной библиотеки. То, что сгорело не полностью, откладывали в одну кучу, то, что восстановить уже было нельзя — скидывали в другую.       — Ты где был-то? — осторожно поинтересовался Геральт, рассматривая обгоревший фолиант. Книга в его руках обгорела только в обложке, страницы оказались нетронуты огнем.       — Ты тоже упрекнуть хочешь? — Эскель поднял голову, отвлекаясь от горы книг и очередного полусгоревшего учебника, и тяжело вздохнул. — Говорил же. На Мучильне я был. А потом меня какая-то говорящая олениха защищала. С олененком.       Геральт недоверчиво глянул на друга. Эту сказку про говорящую олениху с олененком уже обсмеяли все, кому не лень. Эскеля обвиняли в том, что он трусливо прятался, но всякий раз, если это слышал сам Геральт, он вступался за лучшего друга. И все-таки ему было интересно узнать правду. А Эскель опять за свое.       В библиотеку поднялся Весемир. Мрачно осмотрев кучу сгоревших книг, которая была раза в три больше той, что еще шла на восстановление, он присел рядом с мальчиками и строго посмотрел на Эскеля. Учитель скрестил пальцы, и хотя взгляд его был хмур, в нем читалась некая толика задумчивости.       — Что за байка про говорящую олениху? — сурово вопрошал учитель.       — Не байка это. Она меня прятала в пещере, а потом пришла и сказала, что в крепости случилось… вот это все, — Эскель обвел рукой вокруг себя, поежившись под серьезным взглядом Весемира.       — А человеком она не оборачивалась? — учитель фехтования вдруг задумчиво пошкрябал подбородок. Геральт едва не уронил тяжелую книгу на пол. То есть, Весемир верит в эти россказни?       — Нет, — юный ведьмак отрицательно покачал головой, чуть расправив плечи. То есть, хоть одна живая душа ему все-таки верит. — И олененок с ней был — тоже не оборачивался.       Весемир кивнул с тем же задумчивым видом. Хмурые морщины на лбу разгладились       — Не думал я, что они живы еще. Про этих нимф уж с пару сотен лен никто ничего не слышал.       — Так вы мне верите? — с надеждой взглянул на наставника Эскель. Он желал услышать слова доверия, а не только читать их по жестам.       — Разумеется, верю, — Весемир поднялся на ноги. — Она здесь была, во дворе. Искала кого-то. Увидела меня и умчалась. Вот только почему она тебя-то защищала? Ума не приложу.       — А кто они такие? Я помню, что-то похожее было в книгах. Но никто про них не рассказывал.       Весемир не ответил.       Денека строго отчитывала младшую дочь за непослушание. Маленькая рогатая девочка съежилась виновато, склонив голову перед строгой матерью.       — Когда я тебе говорю, что нужно остаться здесь, значит, нужно остаться здесь, а не мчать вперед мамки! — она шлепнула дочь по спине. Не для боли, а скорее для назидания. — Не твоего ума это дело было!       Девочка накуксилась от шлепка, но плакать не стала. Ронии гордые, слезы проливать для них непристойно. Такое позволялось только по родным, да и то — когда никто другой не видит.       — Там этот мальчик был, — малышка поджала губы, обнимая себя. — Его бы тоже убили, если б не я!       Денека нахмурилась еще больше, но почти сразу ее лицо разгладилось, и она подняла дочь на руки, словно убаюкивая. Малышка обхватила руками плечи матери и прижалась щекой к ее щеке.       — Не для нас ведьмаки, маленькая. И мы — не для них. Так Сорча говорит. Вот только сердцу не прикажешь. Эх, рано тебе еще о таком думать-то.       Оленица-мать мерно убаюкивала младшую дочь, жестом подзывая старшую. Никча была отчего-то более рассудительной и не по годам взрослой. Многие поговаривали, что это от того, что отцом Никчи был эльф, а вот младшую дочь Денека прижила от человека. Стоило маленькой уснуть, Денека передала ее сестрице и строго-настрого наказала следить за шебутной девочкой. Не ровен час, опять помчится к крепости. Сама же Денека вновь направилась из пещеры на скалы — наблюдать.       — Дочерей воспитывать надо, а не за ведьмаками следить, — процедила ей вслед Сорча, наблюдавшая за этой картиной. Сорча слыла жестокосердной, не знающей милости, и видевшей в своей жизни лишь одну цель — не дать погибнуть роду. А для этого она готова была использовать все средства. В свое время Сорча родила шестнадцать дочерей. — Малявка-то вся в тебя идет. Такая же дрянь.       — Тебе не понять, сестрица, — развела руками Денека и, обернувшись оленем, помчалась к выходу. Но вот уж не думала она, что Сорча со своими нравоучениями потащится следом.       — Конечно, мне не понять. Я о стаде пекусь, обо всех дочерях — и своих, и чужих! — шипела она, пытаясь перегородить путь неразумной Денеке. Та лишь увильнула от чужого бока и вылетела из пещеры, словно пущенная из лука стрела. — У старшей твоей рассудка уже хватает, а вот младшая все с тебя берет, такая же дерзкая! На что тебе эти ведьмаки сдались? У тебя двое оленят, а с них — ни с одного — третьего ты не получишь!       — Мир — это не только стадо и наша пещера, мир куда больше и шире, чем ты думаешь. А иначе зачем богиням бы все остальные? Даже те, кто стаду, как ты говоришь, бесполезен?       Денека выскочила на скалы и тревожно уставилась в сторону крепости. С этого места всю долину было видно, как на ладони. Отсюда-то она и увидела тех проклятых фанатиков, что шли с вилами на Каэр Морхен. И хотя ведьмаки, копошившиеся во дворе, казались размером не больше муравьев под копытами, Денека зорко следила за происходящим.       — Они вторженцы, чужаки, все люди! Скольких наших сестер такие, как эти, погубили?       — Не такие, Сорча. Как и мы, все они разные.       Сорча фыркнула. Вот что значила кровь! Что сама Денека, что дочка ее дурная, Олька — человеческая кровь, дурная кровь! Никча — та от эльфа прижита была, разумица девка, как и Сорча, все для стада стремилась делать!       — Коль сдуришь, Верча спуску тебе не даст, а коль она в старейшины перейдет — моя власть будет, и вовсе из стада тебя выгоню!       В ответ на угрозу Денека только сотряслась беззвучным смехом. Сорча в недоумении смотрела на сестру. Хоть они и не были сестрами родными, всякая рония друг другу была сестрой.       — Нарожала ты девок, не спорю. Только любила ли ты, по любви ли в постель ложилась? Или только от долга и от желания побольше оленят прижить? Неведома тебе любовь. Ту, что Туонетар видеть жаждет, когда просить приходят. Уходи, Сорча.       Оленица отвернулась, не желая продолжать разговор, и уставилась взглядом тревожных, слезящихся от ветра глаз, на крепость ведьмаков.       Олька проснулась и села на лежанке, сонно оглядываясь. Никча лежала и спала рядом, а вот мамы нигде не было видно. Не иначе, опять она наверху. Осторожно, чтобы не разбудить сестру, малышка поднялась и направилась по витиеватым ходам пещеры к главному залу.       Большое озеро, хоть и неглубокое — в самом глубоком месте даже Ольке оно было по колено — словно светилось в полумраке главной залы. То тут, то там виднелись белые фигуры старших роний. Огромные статуи из белого мрамора, стоявшие у дальнего озерного бережка, никогда не наводили на девочку страха и смятения, как на остальных сестер, которые старались держаться от статуй подальше.       Олька прошлепала босыми ногами по воде и подошла к статуям, внимательно глядя на них. Высокие — приходилось задирать голову, чтобы осмотреть их полностью. Больше всего ей нравилась средняя статуя — богиня Туонетар носила странные одежды, а завязанные глаза значили лишь то, что она все видит и без зрения. Насквозь и каждого. И рядом со статуями Ольке отчего-то было тепло и спокойно. Маленькая рония протянула было руку к подножию статуи Туонетар.       — Чего бродишь тут? — суровая Сорча нависла над девочкой. Не имея возможности вразумить мать, она взялась за дочь. Эта матка никогда не нравилась Ольке — злая, грозная. Девочка резко обернулась на ее голос, отдергивая руку от мрамора, и вздрогнула под злым взглядом.       — Молилась… — Олька съежилась под взглядом ронии. Та же сверлила малявку взглядом.       — Вот и правильно. Молись. И за мать свою непутевую молись, иначе не видать ей сада Туонетар, будет пустой душой скитаться веками.       Сорча кинула взгляд на статуи, поежилась отчего-то и поспешила убраться от всевидящего взгляда богинь. Олька же повернулась вновь к статуям и коснулась ладонью шершавого мрамора. Тот был теплым, словно бы богини безмолвно одобряли все мысли и думки маленькой ронии.       — Запасов мало, вынесли или погорело, — вооружаясь луком и стрелами, говорил Весемир своим ученикам. — На вас — попытаться, насколько можно, залатать дыры в стенах, починить мебель и помочь Эскелю с Геральтом в библиотеке. Что не восстановить — собрать отдельно, я сам потом разберусь, что с этим всем делать. Если вдруг снова заявятся фанатики — разбегайтесь кто куда, и даже не вздумайте в бой вступать.       В окрестностях обитала разная живность. Олени, кабаны, горные бараны. Зайцев тоже немеряно, но одними только зайцами сорок голодных ртов не прокормить. Как и постной кашей с опилками. Весемир планировал пару дней побродить по окрестностям в поисках хорошей добычи.       Заткнув за пояс охотничий нож, Весемир поправил обмундирование и тяжелым взглядом окинул юных ведьмаков. Оставалось лишь надеяться, что послушают, и что второй волны погрома не будет. Юнцы переглянулись — им впервые придется остаться здесь одним. Во взгляде младших читался страх. Учитель фехтования подозревал, что по возвращению не досчитается как минимум трети из них.       Вздохнув таким мыслям, он направился к выходу из замка. Примерный маршрут своей охоты он построил еще утром. Оставалось лишь надеяться, что живность не разбежалась далеко после непрошенных гостей.       Разгромленный двор наводил на ведьмака тоску. Он быстрым шагом пересек его, стараясь не смотреть на обгоревшие следы стен на стенах, и направился вниз к озеру по натоптанной тропе. Начинать стоило с озера — животные часто приходили к нему на водопой. Затем он планировал подняться на скалы — там часто обитали горные бараны. А дальше будет видно. На мгновение Весемир остановился — ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. И тут же продолжил путь, отметая ощущение и списав его на мнительность после налета.       Денека сердито боднула в бок младшую дочь, что терлась рядом. Непослушное дитя! Но прогнать ее не было никакой возможности — Олька лишь отбегала чуток в сторону, но возвращаться в пещеру явно не намеревалась.       — «Мальчик, мальчик», — передразнила рония свою дочь, после чего глубоко вздохнула, низко опуская голову. — Верно Сорча говорит. Вся в меня. Не отходи далеко, раз уж путаешься под ногами.       Внимательно следила она со своего наскального убежища за тем, как продвигалась по уступам небольшая фигура. Это отсюда Весемир казался совсем маленьким. Денека предчувствовала беду и оттого не находила себе места. Сумасшедшие с вилами не планировали возвращаться, но отчего-то ей было совсем неспокойно. Вестница беды всегда старается заглянуть пораньше.       Младшая ее дочь наконец-то угомонилась, расположившись на скале чуть выше. Во двор Каэр Морхена высыпали юные ведьмаки, и Олька не отрывала взгляда от них. Впрочем, Денеку младшее поколение интересовало слишком мало — главное, что дочь ее успокоилась. Неотрывно следила она за тем, как перемещается по скалам Весемир, и каждый раз вздрагивала, когда у того из-под ног начинали сыпаться камни или земля. Место то было опасным. Даже не каждая рония рисковала туда заходить — разве что Зерва, что натаскивала на охоту свою дочь Алеку, почти ровесницу Ольки.       Неожиданно Денека вскочила на ноги и напряглась, как тетива у лука, вытянувшись всем телом в сторону тех скал, на которых был Весемир. Несколько секунд она судорожно всматривалась в происходящее, затем повернулась к мирно лежавшей выше дочери.       — Ни шагу отсюда, пока я не вернусь! — велела она и стрелой прыгнула вниз на скалы.       Весемир подстрелил одного из горных баранов, однако тот оказался больно живучим, и даже с тяжелым ранением лез вверх по скалам, оставляя за собой кровавый след. Не желая упускать такую хорошую добычу, ведьмак упрямо лез следом, чертыхаясь на чем свет стоит. Путь был опасным, а скала почти отвесной. Падать придется больно — высоты здесь было не меньше, чем у самой высокой башни Каэр Морхена.       Цепляясь за очередной уступ, Весемир подтянулся, перехватываясь за торчащий из земли корень. Однако, стоило ему взобраться, как земля и камни посыпались под его весом вниз, и через секунду он покатился, задевая уступы и скалы всем телом. Больно задев спиной один из уступов, ведьмак полетел вниз. Последнее, что он запомнил перед адской болью и пустотой — бездонное синее небо над головой.